ниссе, Ну, они-то так не думают, что они бесполезные. Потом я не слышала, чтобы сороки и галки питались себе подобными. Вот вороны - те да... Голубя забьют - не побрезгуют. Сама от них отбивала. Хотя, может, они считали, что голуби - птицы бесполезные... Кто их разберет? ) А я по галочкам из-под лавочки скучаю. Сто лет их не видела. Сорок у нас здесь тоже нет. А вот ворон - полным полно. Разбойничают, как водится. На то они и вороны.
А, еще кружка.. Лей, лей, простой трактирщик, слуга всему, и своей жизни даже не хозяин.
Да я любить умел.. И щеку свою подставлял любимой для поцелуев нежных, несравненных, теплых, познавая райское блаженство, и слыша песни ангелов чудесных. Всего семь нот, но их я не забуду. И сам не упускал момента целовать ее, предпочитая сладкие уста, и мед с них пил, прилипая к милому лицу надолго, как оса не хочет покидать и яблоко, и сливу, или виноград, как не гони ее. А длинные ее ресницы прижимал своими. Но шел как на таран, и шею подставлял свою уже не только лишь ее губам, еще и для меча холодного, губительного, острого как осока с двух сторон, спасая ее тело, жизнь ее. Зачем? Не знаю. Все заставляло меня быть ее бронёй. И прежде чем завладеть ей, или просто опрокинуть ее на пол, попробуй грудь мою пробить сначала, если повезет. Покинешь бой калекой, или ляжешь сразу, приготовившись зарытым быть, скрестя на животе ладони, тут, недалеко. Я за нее горой. Мне Бог так повелел, а я послушным сыном быть старался. И дрался, дрался за нас, и дал ей крепость. Но Зигфрида рука так тяжела, и его железо оказалось прочнее моего. Говорят ему ковали меч в Вальхалле, а в грани лезвия втирал колдун великий дух воина неистового, беспощадность фурий легла ему на плечи покрывалом ярости в бою. И вот удар смертельный и язвительный как жало скорпиона. И то что жило прежде возле нас исчезло, и мы влюбленные, и мешавшая нам утром спать сорока, и тихий стон любимой, цветы на ложе, на столе, и в волосах, и не допитое вино.. Все это было до того когда меч Зигфрида пронзил мне мои ребра, расширив их на целую ладонь, а ее сердце разорвав на части за моей спиной. Во мне едва дыхание держалось, а Изабель свой вздох последний сделать не смогла, и молча рухнула на каменные плиты. И ей дышать теперь уже не нужно. А я выжил. Меня нашла старуха мать, шептала долго надо мной, и рану мазала простой и красной глиной, но похучей слишком. Слишком и любил я. Теперь дыра во мне.
Лей, лей еще, хромой трактирщик..
Venda1, у нас в городе засилье ворон, сорок и галок. Всех мелких птиц истребили. Так что, не люблю их. Бесполезные птицы, мало того, полезных изничтожили.
Мы с детьми отдыхали в санатории на берегу моря. Столовая с высокой террасой отдельно стояла. К ней по расписанию прилетали стаи чаек, дети бросали им пищу и те на лету ее хватали. Это было в 80-тые годы. Чайки не изменились, может лучше приспосабливаться стали.
Heler, Нет, Лен, не похожа. У той нос коротенький, она на тушкана смахивает, да и не водится у нас. Эта же вот копия землеройки на фейс. Только здоровая уж очень.