Позиционная война (fb2)

- Позиционная война 2173K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алексей Николаевич Ардашев - Абрам Миронович Вольпе

Алексей Ардашев, Абрам Вольпе
Позиционная война

Предисловие
«Самая последняя» из войн — чтобы наступил вечный мир!

Война может иметь хорошие последствия у дикарей, способствуя отбору наиболее сильных и стойких, но на цивилизованные народы влияние ее обыкновенно самое пагубное: она ведет к взаимоистреблению самых лучших и самых храбрых.

Фурье

Война четырнадцатого года… Эта война имеет множество имен. Ее называли Четырехлетней, просто Большой, а также Великой и Великой Европейской, Первой мировой, а затем и запросто WW1; в нашей стране — Второй Отечественной и Великой Отечественной, Германской и Империалистической, а ныне часто и жаргонно — 1MB или ПМВ. А еще — траншейной, окопной и позиционной. Любопытно, что по какому-то странному недоразумению накануне войны в Европе было принято считать, что это «самая последняя» из войн — чтобы наступил вечный мир! Как же все ошибались…

Георг V, Кайзер Вильгельм, император Николай II (слева направо)

Название Первая мировая война (28 июля 1914—11 ноября 1918) утвердилось в историографии только после начала Второй мировой в 1939 году. В межвоенный период в Европе широко употреблялся термин «Великая война» (англ. The Great War, фр. La Grande guerre). Она стала переломным моментом европейской цивилизации, ознаменовавшим конец XIX века — эпохи консерватизма, просвещения и стабильности и начало XX века — периода великих революций и мировых войн, массового террора и стремительного научного и технического развития. В результате войны распались и исчезли с карты мира несколько великих империй: Российская, Германская, Австро-Венгерская империи, ушли в прошлое «старая добрая» Англия и «прекрасная» Франция. Эту войну современники охарактеризовали как конец XIX века. Сегодня можно сказать, что она знаменовала собой начало конца нашей цивилизации, эта война стала подлинным началом XX века.

Великая Европейская открыла новую эпоху: глобализация событий, войн, экономик, открытий. Это был один из самых широкомасштабных военных конфликтов в истории человечества. Но мясорубка Первой мировой оказалась как бы в тени последующей за ней Второй мировой войны, которая своими ужасами закрыла от нашего внимания Первую мировую бойню. А ведь Великая война является одним из ключевых событий мировой истории, она определила мировую эволюцию всего последующего времени, оказала огромное влияние на события XX века: дала импульс научно-технической революции и сделала насилие привычным орудием разрешения международных споров. За четыре военных года произошла революция в экономике, коммуникациях, национальной организации, в социальной системе мира. Война оставила после себя невиданное озлобление народов, выплеснувшееся в кровавую драму Второй мировой.

Общеевропейская драка подстегнула разработку новых вооружений и средств ведения боя. Впервые в истории всех войн нашли широкое применение танки, авиация (как дирижабли, так и самолеты), пулеметы, пистолеты-пулеметы, огнеметы, подводные лодки, торпедные катера, зенитные и противотанковые орудия, минометы, гранатометы, бомбометы, сверхтяжелая и сверхдальнобойная артиллерия, ручные гранаты, химические и дымовые снаряды, боевые отравляющие вещества и противогазы.

Появление в начале XX века нового стрелкового вооружения, точного и скорострельного, привело к застою в европейской военной мысли среди воюющих держав. Результатом стала затяжная окопная война. Армии не могли продвигаться перед подавляющей огневой мощью противника. Конечный же результат заключался в тупике — на всех фронтах воюющих держав. Окопная война рушила все предвоенные планы. Противоборствующие армии окопались по обе стороны линии фронта — сначала западного, а затем и восточного. Это означало продолжительную, кровавую, бессмысленную борьбу до истощения — позиционную оборонительную войну. Особенно ярко это проявилось на западе Европы. В течение более чем двух лет линия западного фронта сдвинулась лишь на каких-нибудь десять миль. Широкое применение автоматического оружия, траншеи и проволочные заграждения создали патовую ситуацию. Появилась «окопная тактика» ведения войны с целью изматывания противника и истощения его экономики, работающей на снабжение фронта.

А ведь война была начата из самых лучших побуждений — считалось, что это была «война, чтобы завершить все войны!».

Часть 1
Последняя битва империй. Сила против силы

Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу.

Томас Вудро Вильсон

Уже с конца XIX столетия европейских политиков не покидало ощущение надвигающейся катастрофы. Мир сотрясали то англо-бурская, то испано-американская, затем Русско-японская, итало-турецкая и бесконечные Балканские войны, но в большую войну не перерастали. А уж политическим кризисам, будоражившим Европу, можно было потерять счет.

Против кого дружить будем?

В 1905 году Германия заключила союзный договор с Россией (Бьеркский договор), но он так и не вступил в силу. К 1914 году уже оформились два мощных военно-политических блока. Старый Свет разделился на два враждующих между собой лагеря — Тройственный союз и Антанту. Столкновение между этими группировками казалось неизбежным, но вряд ли кто мог тогда представить, к каким катастрофичным последствиям оно приведет. Двадцать миллионов убитых, сотни миллионов покалеченных, сровненные с землей некогда цветущие города и села — таков был результат Первой мировой войны…

К мировой войне готовились все крупные государства планеты еще с 1880‑х годов. Где-то в начале второго десятилетия XX века подготовка к Большой войне была в целом завершена, то есть в европейских государствах было накоплено громадное количество вооружений, воинского снаряжения, создана нацеленная на войну инфраструктура. Осталось только найти походящий повод. И его нашли. 28 июня 1914 года в Сараево сербский патриот Гаврила Принцип убил австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника престола династии Габсбургов, заместителя главнокомандующего армией империи. И все крупные державы посчитали необходимым начать войну. И война началась. Террористический акт был лишь поводом, которого все ждали.

Задолго до этого в Европе нарастал клубок противоречий между великими державами — Германией, Австро-Венгрией, Францией, Великобританией, а также Россией. Нарастающая экономическая мощь Германии требовала перераспределения мировых рынков, чему противостояла Великобритания. Французские и германские интересы сталкивались в спорных пограничных областях, которые в течение веков переходили из рук в руки, — Эльзас и Лотарингия. На Ближнем Востоке сталкивались интересы практически всех держав, стремившихся успеть к разделу разваливающейся Османской империи.

Блок Антанта (оформился после англо-русского союза в 1907 году):

Российская империя, Великобритания, Франция.

Блок Тройственный союз:

Германия, Австро-Венгрия, Италия.

Однако в ходе войны произошли некоторые рокировки и замены: Италия вступила в войну в 1915 году на стороне Антанты, а к Германии и Австро-Венгрии присоединились Турция и Болгария, образовав Четверной союз (или блок Центральных держав).

Центральные державы:

Германия, Австро-Венгрия, Османская империя (Турция), Болгария.

Союзники Антанты:

Япония, Италия, Сербия, США, Румыния.

Друзья Антанты (поддержали Антанту в войне):

Черногория, Бельгия, Греция, Бразилия, Китай, Афганистан, Куба, Никарагуа, Сиам, Гаити, Либерия, Панама, Гондурас, Коста-Рика.

Очень много странностей в лагере Антанты случилось из-за того, что в ее составе были Россия и Франция… Франция — союзница России; союзница Франции — Великобритания. Вечный противник Великобритания становится союзницей России. Союзница Великобритании… Япония! В итоге недавний враг — Япония становится союзницей России.

С другой стороны, явная вражда между Турцией и Россией привела к тому, что эта страна, находившаяся под сильным английским влиянием, оказалась союзницей Германии. Италия, входившая в Тройственный союз и долгие годы считавшаяся естественной союзницей Германии, в итоге оказалась в лагере стран Антанты.

В итоге в войне участвовали 38 государств, в которых проживало 70 % населения земного шара. Силы Антанты во главе с Францией, Россией, Великобританией, с 1915 года с Италией, и с 1917 года с Соединенными Штатами победили государства Четверного союза (также известные как Центральные государства) во главе с Австро-Венгрией, Германией, Османской империей и Болгарией.

В августе 1914 года мир еще не знал, насколько грандиозной и катастрофической станет объявленная в первый день последнего летнего месяца война. Никому еще не было ведомо, какие неисчислимые жертвы, бедствия и потрясения принесет она человечеству и какой неизгладимый след оставит в его истории. В результате войны армии стран-участниц потеряли около 10 млн солдат убитыми и 22 млн ранеными. И именно тем страшным четырем годам Первой мировой было суждено невзирая на календари стать подлинным началом века XX.

В сентябре 1914 года произошла первая битва на Марне. Война разворачивалась на двух основных театрах военных действий — в Западной и Восточной Европе, а также на Балканах и в Северной Италии, в колониях — в Африке, в Китае, в Океании. Очень скоро после начала войны стало ясно, что столкновение примет затяжной характер. Несогласованные действия стран Антанты, обладавших заметным превосходством, позволяли Германии — основной военной силе Тройственного союза — вести войну на равных.

Несмотря на ожесточенное сопротивление к 1917 году стало ясно, что победа достанется Антанте Италия еще в 1915 году объявила войну Австро-Венгрии. На стороне Антанты выступили США (после знаменитой «телеграммы Циммермана»). В августе 1916 года к Антанте присоединилась также долго колебавшаяся Румыния, но получилось весьма неудачно; вскоре ее территория была оккупирована странами германского блока (значительно позже относительно надежности Румынии в качестве союзника А. Гитлер говорил: «Если Румыния закончила войну на той же стороне, что и начала, — значит, она перебежала два раза!»).

Внутренняя ситуация привела к Февральской революции в России, а позже и к Октябрьской революции, в результате которой Россия сепаратно вышла из войны на крайне невыгодных условиях (был заключен капитулянтский Брестский мир — «похабный мир», по выражению В.И. Ленина), так как к 1917 году Россия уже не была в состоянии вести какие бы то ни было боевые действия. Это позволило Германии продолжить войну еще год.

После провала очередного наступления на Западном фронте в ноябре 1918 года в Германии тоже началась революция (закончившаяся 9 ноября свержением кайзера Вильгельма и установлением Веймарской республики).

11 ноября 1918 года германское и союзное командование заключили перемирие в Компьене, завершившее Первую мировую войну. В том же месяце прекратила существование Австро-Венгрия, распавшаяся на несколько государств; монархия в ней была свергнута.

Крах империй

Результатом Первой мировой войны стал распад и ликвидация четырех империй: Германской, Российской, Австро-Венгерской и Османской (Оттоманской), причем две последние были разделены, а Германия и Россия, перестав быть монархиями, были урезаны территориально и ослаблены экономически. Германия потеряла свои колониальные территории. Получили независимость Чехословакия, Эстония, Финляндия, Латвия, Литва, Польша и Югославия. Война подготовила почву для будущего распада Британской империи.

Первая мировая война определила конец старого мирового порядка, который сложился после Наполеоновских войн. Результат конфликта оказался важным фактором для начала Второй мировой войны. Именно реваншистские настроения в Германии фактически привели ко Второй мировой.

Пехотинцы русской армии

Помимо этого, мировая война стала одной из главных причин, перевернувших жизнь России революций — Февральской и Октябрьской. Старая Европа, на протяжении столетий сохранявшая ведущие позиции в политической, экономической и культурной жизни, начала утрачивать лидирующее положение, уступая его нарождающемуся новому лидеру — Соединенным Штатам Америки (или САСШ — Североамериканским Соединенным Штатам, как было принято называть эту страну в то время).

Эта война по-новому поставила вопрос о дальнейшем сосуществовании различных народов и государств. Да и в человеческом измерении цена ее оказалась небывало высока — великие державы, входившие в состав противоборствующих блоков и принявшие на себя основную тяжесть боевых действий, потеряли значительную часть своего генофонда. Историческое сознание народов оказалось настолько отравленным, что надолго отрезало пути к примирению тем из них, которые выступали в роли противников на полях сражений. Прошедших же ее горнило и выживших мировая война «наградила» постоянно напоминавшим о себе ожесточением. Была серьезно подорвана вера людей в надежность и разумность существовавшего миропорядка.

Краткая предыстория

На рубеже XIX–XX веков соотношение сил на международной арене резко изменилось. Геополитические устремления великих держав: Великобритании, Франции и России, с одной стороны, Германии с Австро-Венгрией — с другой — привели к необычайно острому соперничеству.

В последней трети XIX века геополитическая картина мира выглядела так: США и Германия по темпам экономического роста стали опережать и вытеснять на мировом рынке «старые» великие державы — Великобританию и Францию, одновременно претендуя на их колониальные владения. В этой связи крайне обострились отношения между Германией и Великобританией в борьбе как за колонии, так и за господство на океанских просторах. В тот же период образовались два недружественных блока стран, окончательно размежевавших отношения между ними. Началось все с австро-германского союза, образованного в 1879 году по инициативе канцлера Отто фон Бисмарка. Впоследствии к этому альянсу присоединились Болгария и Турция. Несколько позже сложился так называемый Четверной союз, или Центральный блок, который положил начало серии международных договоров, приведших к созданию в 1891–1893 годах противостоящего русско-французского блока.

В 1904 году Великобритания подписала три конвенции с Францией, которые означали установление англо-французского «Сердечного согласия» — «Entente cordiale» (Антантой этот блок стал называться позже, когда в противоречивых отношениях этих двух стран наметилось непродолжительное сближение). В 1907 году с целью урегулирования колониальных вопросов относительно Тибета, Афганистана и Ирана был заключен русско-английский договор, который фактически означал включение России в состав Антанты, или «Тройственного соглашения». В нараставшем соперничестве каждая из великих держав преследовала собственные интересы.

Российская империя, осознавая необходимость сдерживания экспансии Германии и Австро-Венгрии на Балканах и упрочения там собственных позиций, рассчитывала на отвоевание у Австро-Венгрии Галиции, не исключая при этом установления контроля над находящимися во владении Турции черноморскими проливами Босфор и Дарданеллы.

Британская империя ставила целью устранить главного конкурента — Германию и упрочить собственное положение ведущей державы, сохраняя господство на море. Одновременно Британия планировала ослабить и подчинить своему внешнеполитическому курсу союзников — Россию и Францию. Последняя жаждала реванша за поражение, понесенное в ходе Франко-прусской войны, а главное — хотела возвратить утраченные в 1871 году провинции Эльзас и Лотарингию.

Германия намеревалась нанести поражение Великобритании, чтобы захватить у нее богатые сырьевыми ресурсами колонии, разгромить Францию и закрепить за собой пограничные провинции Эльзас и Лотарингию. Кроме того, Германия стремилась овладеть обширными колониями, принадлежавшими Бельгии и Голландии, на востоке ее геополитические интересы простирались к владениям России — Польше, Украине и Прибалтике, а еще она рассчитывала подчинить своему влиянию Османскую империю (ныне Турцию) и Болгарию, после чего совместно с Австро-Венгрией установить контроль на Балканах. Нацелившись на скорейшее достижение своих целей, германское руководство всячески искало повод для развязывания военных действий, и он в конечном итоге нашелся в Сараево…

«О, что за чудесная война!»

Военная эйфория, охватившая европейские страны, постепенно переходила в военный психоз. В день начала боевых действий император Франц Иосиф обнародовал манифест, в котором в числе прочего содержалась знаменитая фраза: «Я все взвесил, я все обдумал»… В тот же день состоялось заседание российского Совета министров. Военное руководство страны считало необходимым провести всеобщую мобилизацию, призвав в армию 5,5 млн человек. Военный министр В.А. Сухомлинов и начальник Генерального штаба Н.Н. Янушкевич настаивали на этом в надежде на быстротечную (продолжительностью 4–6 месяцев) войну. Германия предъявила России ультиматум с требованием прекращения всеобщей мобилизации в течение 12 часов — до 12.00 1 августа 1914 года. Срок ультиматума истек, и Россия оказалась в состоянии войны с Германией.

Дальнейшие события развивались стремительно и неотвратимо. 2 августа Германия вступила в войну с Бельгией, 3 августа — с Францией, а 4 августа в Берлине было получено официальное уведомление о начале военных действий против нее Великобританией. Таким образом, дипломатические баталии в Европе сменились кровавыми сражениями на поле боя.

Вероятно, высшее руководство Германии и Австро-Венгрии не представляло себе, к каким катастрофическим последствиям приведут их действия, но именно политическая недальновидность Берлина и Вены сделала возможным столь роковое развитие событий. В условиях, когда еще оставалась возможность разрешения кризиса мирным путем, ни в Германии, ни в Австро-Венгрии не нашлось ни одного политика, который бы выступил с подобной инициативой.

Интересно, что между Германией и Россией к началу XX столетия не было таких непреодолимых противоречий, которые неизбежно должны были перерасти в столь масштабное военное противоборство. Однако было очевидно стремление Германской империи к европейскому и мировому господству. Схожими амбициями руководствовалась и Габсбургская империя. В условиях усиления их военно-политической мощи ни Россия, ни Франция, ни тем более Великобритания не могли позволить себе оказаться на вторых ролях. Как заметил по этому поводу российский министр иностранных дел С.Д. Сазонов, в случае бездействия пришлось бы «не только отказаться от вековой роли России как защитницы балканских народов, но и признать, что воля Австрии и стоящей за ее спиной Германии является законом для Европы».

«Война до победного конца!»

К началу августа 1914 года перспектива «большой европейской войны» была налицо. Главные державы противоборствующих союзов — Антанты и Центрального блока — начали приводить свои вооруженные силы в боевую готовность. Миллионные армии выходили на исходные боевые позиции, а их военное командование уже предвкушало скорую победу. Тогда мало кто мог предположить, насколько она недостижима…

В том, что дальнейшие события августа 1914‑го развернулись по тому сценарию, которого никто не мог и предположить, на первый взгляд не было никакой логики. В действительности же такой их поворот был предопределен целым рядом обстоятельств, факторов и тенденций.

8 августа представители большинства политических партий и объединений выразили на заседании российской Государственной думы верноподданнические чувства императору, а также веру в правоту его действий и готовность, отложив внутренние разногласия, подержать солдат и офицеров, оказавшихся на фронтах. Общенациональный лозунг «Война до победного конца!» был подхвачен даже либерально настроенными оппозиционерами, которые еще совсем недавно ратовали за сдержанность и осторожность России во внешнеполитических решениях.

После объявления Высочайшего манифеста о войне со всех уголков страны, из всех губерний в Санкт-Петербург хлынули заверения в верноподданнических чувствах. Через неделю пришли ответные телеграммы: «Благодарю население губернии за его преданность и готовность послужить Мне и Родине. Николай».

Часть 2
Великие армии. «Веет ветром от шага полков»

Следует знать, что война всеобща!

Гераклит Эфесский

Накануне войны все противоборствующие стороны не увеличивали резко численность своих армии. Основное внимание было уделено совершенствованию системы мобилизации населения и увеличению стратегических мобилизационных запасов.

Состояние мобилизованных вооруженных сил противоборствующих сторон на начало войны

С началом мобилизации стороны начали переброску войск в районы развертывания. Германское командование развернуло против Франции 7 армий и 4 кавалерийских корпуса, до 5000 орудий, всего группировка германских войск насчитывала 1 600 000 человек. Германское командование планировало нанести сокрушительный удар по Франции через территорию Бельгии. Однако несмотря на то, что все основное внимание германского командования было приковано к вторжению в Бельгию, германцы принимали все меры для того, чтобы не дать французской армии, наступавшей в Эльзас-Лотарингии, захватить этот регион.

Британская конница в Первую Мировую войну

Германским войскам противостояли французские, бельгийские и британские войска. Французская армия была развернута в составе пяти армий и одного кавалерийского корпуса, при 4000 орудиях. Численность французских войск составляла 1 300 000 человек. В связи с наступлением германской армии через территорию Бельгии на Париж французскому командованию пришлось отказаться от предусмотренного перед войной «плана № 17», который предполагал захват Эльзаса и Лотарингии. В связи с этим окончательные районы расположения французских армий и их состав в конце августа значительно отличались от намеченных мобилизационным «планом № 17».

Бельгийская армия была развернута в составе шести пехотных и одной кавалерийской дивизий, при 312 орудиях. Численность бельгийских войск составила 117 тыс. человек.

Британские войска высаживались во французских портах в составе двух пехотных корпусов и одной кавалерийской дивизии. Лишь к 20 августа английские войска численностью 87 000 человек, при 328 орудиях сосредоточились в районе Мобеж, Ле-Като. Стоит отметить, что у союзных войск не было единого командования, что самым отрицательным образом сказывалось на действиях войск Антанты.

К концу развертывания силы сторон численно были примерно равны (1 600 000 германских войск против 1 562 000 войск союзников). Однако стратегическая инициатива была на стороне германцев. Их развернутые войска представляли почти сомкнутую сосредоточенную силу. Войска же союзников имели неудачное расположение. Линия фронта французских войск загибалась от Вердена на северо-запад вдоль французско-бельгийской границы и обрывалась у Ирсона. В районе Мобежа развертывались британские войска, бельгийская армия имела свой собственный район развертывания.

Как видим, Антанта изначально имела военный потенциал, заметно превосходящий потенциал Центральных держав, как демографический, — так и в области вооружений (кроме тяжелой артиллерии, где огромное преимущество имела Германия). В ходе войны ресурсы Тройственно-Четверного союза лишь истощались, в то время как ресурсы Антанты постоянно возобновлялись.

Часть 3
«Свежая и веселая» война. Кровавый тупик

Война возникает по всякому поводу, если того желает один из противников.

Маршал Фош

Накануне войны все рассчитывали на быструю и «веселую» войну, которая «освежит застоявшуюся кровь» Старого Света. Предполагалось коллективное поигрывание мускулами и легкое кровопускание друг другу. Однако весь ход этой войны оказался абсолютно непредсказуемым и непредвиденным для всех политиков и военных.

Продолжительность войны

«Война — это скучно, если длится долго».

Наполеон

Участники войны рассчитывали на завершение боевых действий в течение нескольких месяцев. Все были глубоко убеждены в ее непродолжительности — никто не предвидел четырехлетнюю кровавую бойню. Вступившие в нее страны пусть и по-разному, но готовились к войне скоротечной и маневренной. Если французы, например, уповали на «наступательный дух», то германская пехота основательно готовилась к «продвижению» огня — отрабатывая стрелковую подготовку подразделений, передвижения редкими цепями с постепенным их усилением, окапывание.

Во Франции некоторые энтузиасты, подбодренные накатывающейся массой русской армии (так называемым «русским паровым катком»), видели себя уже через три недели в Берлине.

Российский Генеральный штаб также рассчитывал на быстротечную войну — продолжительностью 4–6 месяцев.

Особенно уверены были в скорой победе германские генералы, разработавшие план «молниеносной войны». Германия планировала провести свой первый в XX веке «блицкриг» за 6–8 недель! После молниеносного разгрома Франции Германия рассчитывала столь же быстро победить и Российскую империю. Германский кайзер Вильгельм II, обращаясь к войскам, направлявшимся на фронт, заявил: «Солдаты, прежде чем листья падут с этих лип, вы вернетесь домой с победой». Кайзер и не подозревал, что через четыре года в побежденной Германии произойдет революция, а он сам еле унесет ноги от восставших рабочих и солдат, чтобы спастись в нейтральной Голландии…

В итоге все противники планировали воевать от 2 до 6 месяцев, в худшем случае — до 12. Но даже эти планы военных ведомств никак не согласовывались с действиями министерств финансов, торговли и промышленности, да и просто с состоянием национальной экономики. Результат оказался весьма плачевным.

«Русский паровой каток»

В Европе в своих надеждах на победу в войне больше всего уповали именно на пресловутый «русский паровой каток» и «бесчисленные азиатские орды»! Русский колосс оказывал волшебное действие на Европу. На шахматной доске военного планирования огромные размеры и людские резервы этой страны имели самый большой вес. Несмотря на ее неудачи в японской войне, мысль о «русском паровом катке» утешала и ободряла Францию и Англию.

Кавалерийская лавина казаков производила такое сильное впечатление на европейские умы, что многие газетные художники рисовали ее с подробнейшими деталями, находясь за тысячу километров от русского фронта. Казаки и неутомимые миллионы упорных, терпеливых русских мужиков, готовых умереть, создавали стереотип русской армии. Ее численность вызывала ужас: 1 423 000 человек в мирное время, еще 3 115 000 при мобилизации составляли вместе с 2 000 000 территориальных войск и рекрутов 6 500 000 человек.

Русская армия представлялась гигантской массой, пребывающей в летаргическом сне, но, пробужденная и пришедшая в движение, она неудержимо покатится вперед, волна за волной, невзирая на потери, заполняя ряды павших новыми силами. Усилия, предпринятые после войны с Японией для устранения некомпетентности и коррупции в армии, привели, как думали в Европе, к некоторому улучшению положения. «Каждый французский политик находился под огромным впечатлением от растущей силы России, ее огромных ресурсов, потенциальной мощи и богатства», — писал сэр Эдуард Грей в апреле 1914 года в Париже, где он вел переговоры по вопросу заключения морского соглашения с русскими. Он и сам придерживался тех же взглядов. «Русские ресурсы настолько велики, — сказал он как-то президенту Пуанкаре, — что в конечном итоге Германия будет истощена даже без нашей помощи России».

«Война заводов» и «война ресурсов»

С началом «траншейного сидения» быстро стало ясно, что в затяжной позиционной войне выиграет не тот, кто был сильнее к началу войны, а тот, у кого, в конце концов, окажется больше ресурсов — войск, вооружения, боеприпасов, продовольствия, нефти, угля, металла. Война быстро превратилась из «войны армий» в «войну ресурсов». И в этих условиях последующая блокада Германии союзниками сыграла важную роль в их грядущей победе. В то время, когда союзников подпитывали не только их колонии, но и практически весь мир, Германия медленно задыхалась в тисках континентальной блокады.

«Винтовочный голод»

«Винтовки сейчас дороже золота».

Военный министр генерал Поливанов

Катастрофа в отношении вооружения, понесенная армиями в эту войну, первоначально зависела не от качества оружия, а от его количества. Уже через несколько месяцев в русских войсках стало не хватать винтовок. Вследствие напряженности и непрерывности боев и массовости потерь убыль винтовок оказалась громадной: она во много раз превысила все расчеты мирного времени. Маршевые пополнения, отправлявшиеся на фронт для укомплектования полков, шли лишь частично вооруженными, имея винтовок на половину или даже четверть личного состава, а вскоре и совсем без оружия, в надежде получить его на фронте из числа исправляемого в передовых оружейных мастерских. Были пехотные полки, в которых в 1915 году находилось всего 25 % полагающегося им по штату оружия. В прифронтовой полосе в запасных батальонах было громадное количество безоружных солдат.

До июля 1914 года ежемесячную потребность исчисляли в 52 000 винтовок и 50 млн патронов, с 1 января 1916 года — уже в 200 000 винтовок и 200 млн патронов, т. е. вчетверо больше. Запланированной производительности в 60 000 винтовок в месяц три русских оружейных завода достигли лишь в июне 1915 года неимоверным напряжением сил и затратой средств.

«В поисках оружия» — именно так обозначил В.Г. Федоров многочисленные заботы «по добыванию» оружия для русской армии, которые охватили большинство офицеров и чиновников. России катастрофически не хватало всего, что было необходимо для войны. В русской армии запасы оружия и боеприпасов никак не отвечали военным условиям. Но, так или иначе, но к концу 1916 года ценой титанических усилий «винтовочный голод» был почти утолен.

Что же касается союзников и противников России, то их возможности по мобилизации национальной промышленности оказались куда более значительными. Франция подготовилась к войне хоть и не лучше, но французская промышленность сумела быстро развернуть производство оружия. Германия к середине 1916 года поставила его массовое производство на поток с привлечением не только частной оружейной, но и гражданской промышленности, подняв выпуск одних только винтовок в 10 раз. Таким образом, Первая мировая оказалась не просто войной машинного периода, но и первой «войной заводов».

Устаревшее и трофейное оружие использовали все армии; немцы, например, слали на фронт винтовки Маузера 1871–1884 годов, переделывали трофейные русские трехлинейки.

Во всей остроте встал перед Россией и Западом вопрос военного оснащения гигантских людских масс России. Русской армии были необходимы миллионы винтовок и тысячи пушек. Сменивший Сухомлинова на посту военного министра генерал Поливанов записывает в дневнике: «Винтовки сейчас дороже золота». Для того чтобы западная помощь была эффективной, следовало, во-первых, определить нужды России. Во-вторых, закупки в Британии и Соединенных Штатах требовали жесткой централизации: они требовали единоначалия. Китченер попросил великого князя Николая Николаевича прислать в Англию артиллерийского специалиста с «диктаторскими» в отношении закупок полномочиями.

8 марта 1915 года Китченер заказал для русской армии в США у фирмы «Вестингауз» один миллион винтовок, а у фирмы «Бетлехем стил» пять миллионов трехдюймовых снарядов. Зияющим местом русско-западных отношений стал провал с выполнением русского заказа британской компании «Виккерс». Эта фирма задолго до 1914 года заняла совершенно особое место в военном оснащении России, получив фактическую монополию на производство орудий для русской армии. В 1911 году она активно участвовала в создании военно-морской базы в Николаеве, а двумя годами позже помогла в создании Царицынского артиллерийского завода. Русское правительство официально определило «Виккерс» как «единственную фирму, способную дать совет и осуществить руководство в создании русской индустрии вооружений от начала до конца». Но даже масштабного приложения ресурсов этой крупной фирмы оказалось недостаточно для подготовки многолетней войны на выживание. Следовало думать о мобилизации собственных возможностей.

В начале 1915 года под руководством великого князя Сергея Михайловича (бывшего генерального инспектора артиллерии) была создана Особая распределительная комиссия по артиллерийской части. Перед ней официально была поставлена задача: покончить с неэффективностью работы промышленности и «ликвидировать конфликт» между фронтом и тылом. Обстановка в комиссии была почти панической. Из заказанного Китченером миллиона винтовок первая половина должна была поступить в Россию лишь к маю 1916 года. Не дала результата и попытка найти «диктатора снаряжений». Генерал Тимченко-Рубай, посланный в Лондон, с одной стороны, имел ограниченные полномочия, а с другой — не проявил необходимой твердости характера и расторопности.

Обратившись к «Виккерсу», Китченер убедился, что фирма находится на грани перенапряжения. Требования к ней превосходили ее возможности. Она снабжала быстро растущую британскую армию, и выполнение заказа восточного союзника было для нее в данной ситуации за пределами возможного. Во второй половине марта великий князь Сергей Михайлович окончательно пришел к выводу, что нужно покупать на Западе производственные мощности — то есть сами заводы — и производить вооружение в самой России. Реализация этой идеи была возложена на генерал Маниковского, ставшего в июне 1915 года руководителем Главного артиллерийского управления.

«Снарядный голод»

Все воюющие стороны накопили накануне войны достаточные, как предполагалось, стратегические запасы артиллерийских снарядов, которых должно было хватить на всю войну, а именно 1000–1300 снарядов на орудие. В ходе войны при интенсивной артподготовке одно орудие расстреливало такое количество снарядов за 2 дня!

Один из русских военачальников писал: «Мы начали войну, имея максимальное число заготовленных снарядов на орудие 1300, в то время как Германия — 980, Австро-Венгрия — 600. Уже в сентябре 1914 года во Франции и Германии ощущался недостаток снарядов. Но в то время, когда наши враги и наши союзники сделали из этого надлежащий вывод — мы продолжали роскошествовать, ничем не увеличивая пополнения».

Выяснилось, что траншейная война требует чудовищного расходования снарядов атакующей стороной.

Тяжелая артиллерия должна была выбросить совершенно апокалиптическое количество чугуна, для того чтобы разрушить неприятельские заграждения и, внеся сумятицу в неприятельские окопы, подготовить условия для атаки. Например, в сражении на Сомме осенью 1916 года французы накопили 6 млн снарядов — столько, сколько Франция израсходовала за весь 1914 год. На каждый погонный метр Западного фронта в сутки выбрасывалась тонна стали!

Сразу после начала войны русская армия стала испытывать острый снарядный голод. По довоенным расчетам, на месяц войны необходимо было 0,5 млн 3‑дм (76‑мм) снарядов, а к концу августа 1914 года израсходовали уже 1,5 млн штук. Примерно в таком же положении оказались и французы, гораздо быстрее мобилизовавшие промышленность для выполнения военных заказов. Были срочно разработаны упрощенные образцы боеприпасов, пригодные для массового производства на срочно приспособленных гражданских заводах.

В России поставка 76‑мм снарядов почти весь первый год войны удовлетворяла лишь около ¹/₁₅ потребности армии. При таких условиях естественна была невозможность осуществления сколько-нибудь широких оперативных замыслов. Благодаря затишью на фронтах с переходом к позиционной войне и усилившемуся поступлению снарядов русская армия лишь к третьему году войны стала довольно богата выстрелами к 76‑мм пушкам. К февралю 1916 года на фронтах (кроме Кавказского) состояло в среднем по 1250 выстрелов на каждое 76‑мм орудие; к концу же года — в декабре — запас достиг до 2700 патронов на 76‑мм пушку. В связи с накоплением запаса 76‑мм патронов расход их чрезвычайно увеличился в период интенсивных боевых операций первой половины 1916 года.

Во время брусиловского наступления на Юго-Западном фронте при прорыве укрепленной полосы у деревни Сопанов одна из батарей ударной группы за два дня боя, 22 и 23 мая, выпустила свыше 3000 снарядов. По сравнению с тратой снарядов французской и германской артиллерии этот расход — по 250 снарядов на пушку в день боя — вовсе не является чрезмерным. Боевых припасов в русской артиллерии хватало лишь для единичных подобных случаев. Уже 25 мая, при развитии дальнейших действий прорыва у деревни Сопанов по овладению соседним участком неприятельской позиции, артиллерия была сильно ограничена боевыми припасами. Результатом подобных вынужденных действий артиллерии явились огромные жертвы со стороны ведших атаку частей 35‑й пехотной дивизии…

На Западе надежды перемежались с почти паническим восприятием происходящего. С одной стороны, в войну против Центральных держав 23 мая 1915 года вступила Италия. С другой стороны, союзники с тревогой наблюдали за кризисом на Востоке, где собственно территории России впервые после Наполеона стал угрожать противник. Запад не был просто наблюдающей стороной. Так, производство снарядов в России зависело от деталей, поставляемых британскими фирмами, а задержка этих поставок ослабляла русское сопротивление. К примеру, в марте Петроград запросил 5 миллионов трехдюймовых снарядов, но британская фирма «Виккерс» не сумела выполнить контракт. Возможно, официальный, правительственный Лондон не сумел вовремя подстегнуть основных военных производителей из-за того, что посол Бьюкенен сообщал (24 февраля), что русская армия будет готова к наступлению лишь через несколько месяцев — именно тогда ей и понадобятся британские снаряды. Острее других чувствовал грядущую беду Ллойд Джордж. В начале марта 1915 года он потребовал создания специальной союзной организации, координирующей всю военную промышленность Запада.

Немалые усилия привели к тому, что ежедневное производство снарядов достигло 35 000. Русские заводы стали произодить в месяц 67 000 винтовок, заграничные поставки составляли 16 000 единиц в месяц — общее число 83 000. А немцы между тем усиливали давление на фронте. Если «Виккерс» не поставит снаряды в марте, писал великий князь Китченеру, русская армия не сможет устоять летом 1915 года. Дефицит вооружений пришелся на период самого жесткого напряжения на русско-германском фронте.

«Патронный голод»

С запасом патронов в России дело обстояло не лучше. Даже по заниженным нормам винтовочных патронов требовалось 3 млрд 346 млн штук, запланировали же около 3 млрд, но вот заготовить успели только 2 млрд 446 млн штук. При этом умудрялись еще и передавать оружие за границу. Так, в 1912 году отпустили Болгарии 50 000 трехлинеек и 25 000 берданок, в 1913‑м — Монголии 10 000 трехлинеек и 9 млн патронов, перед самой войной — Сербии 120 000 трехлинеек и 200 млн патронов, да еще Черногории 21 млн патронов.

Характерен следующий диалог:

— Вы работаете над автоматической винтовкой?

— Да, Ваше Величество.

— Я против ее введения в войска.

— Осмелюсь спросить, Ваше Величество, почему?

— Да для нее не хватит патронов…

Такая беседа состоялась 21 февраля 1912 года в аудитории Михайловского артиллерийского училища между полковником В.Г. Федоровым и императором Николаем II. Вопрос касался самой актуальной тогда темы — оснащения армии автоматическим оружием и связанной с этой проблемой задачи обеспечения патронами, которых и так не хватало.

«Гранатный голод»

Как и в случае с винтовками, главной проблемой были не боевые качества гранат, а их недостаточное количество в войсках. Запасы арсеналов были израсходованы в первые месяцы войны, промышленность была не в состоянии производить достаточное количество этих боеприпасов. Налицо был «гранатный голод». К началу 1915 года войска получили около 400 000 ручных гранат, а только ежемесячная потребность армии в гранатах оценивалась в 1 800 000 штук.

Оценки современников

Окончательно снятый со своего поста военного министра Сухомлинов дал показания Особой комиссии, открывшие неприглядную картину неготовности России к продолжительной войне. Министр оказался в Петропавловской крепости (откуда его без лишнего шума царь освободил — по просьбе царицы — в 1916 году). Зинаида Гиппиус видела корень всех бед в «темных массах народа, который не понимает, куда его гонят, который способен лишь выполнять приказы свыше, подчиняясь слепой инерции». Генерал Нокс беседует с русским солдатом: «Мы отступим до Урала, и армия преследователей сократится до одного немца и одного австрийца. Австрийца, как заведено, возьмем в плен, а немца убьем».

Выступая на заседании Совета министров, военный министр генерал Поливанов сказал в начале августа, что верит «в необозримые пространства, непролазную грязь и милость Святого Николая Чудотворца, покровителя Святой Руси». Страшным для страны обстоятельством становится то, что крестьянин, мужик, впервые начинает изменять вековой привычке бестрепетно сражаться за царя и отечество. Американский историк сделал аналогичный вывод: «Впервые в русской истории ее солдаты-крестьяне лишились желания сражаться за царя и страну, которые не давали им ничего взамен. Жизнь на фронте больше не приносила славы — она означала лишь смерть». Обеспокоенный этой ситуацией Янушкевич пишет из ставки царю: необходимо пообещать каждому солдату-крестьянину шестнадцать акров земли за верную службу. «Я прошу простить мою назойливость, но, как утопающий хватается за соломинку, я пытаюсь найти любые способы выхода из сложившегося положения».

Кошмар позиционного тупика

«Облагораживать войну — все равно, что облагораживать преисподнюю!»

Сэр Джон Фишер

Блицкриг, как идея решения стратегических проблем оперативными инструментами, не был плодом военной мысли военных теоретиков рейхсвера и вермахта — на самом деле он был недостижимой мечтой всех Генеральных штабов европейских государств с XIX века, с момента выхода на поля сражений многомиллионных призывных армий. Достичь искомого результата, победы в войне, путем одной-единственной операции — мечталось каждому мало-мальски серьезному политику и военному; главным образом, из-за катастрофического размера издержек на существование массовых армий.

Поскольку целью войны все военные теоретики Европы, начиная с Клаузевица, полагали решение политических задач, то теория блицкрига стала абсолютно естественным ответом военной науки на вызовы времени. Вся стратегия Мольтке-старшего, например, сводилась к планированию первой операции, после завершения которой противник должен быть разбит. Это требование — разгром противника в первой операции — стало базисом для всех последующих титанов военной теории. На этой основе строился и план Шлиффена, и французская идея «элана», наступления до полного истощения сил, и собственно теория блицкрига, появившаяся уже в следующую, послевоенную эпоху.

Война в траншеях

Первая мировая война, увы, разрушила теоретические построения военных мыслителей — главным образом, технически; пулеметы и проволочные заграждения вкупе с миллионными армиями на ограниченных театрах военных действий поставили жирный крест на идее «быстрой войны». Но уже весной 1918 года и немцы, и союзники нашли противоядие от «позиционного тупика» — причем каждый свое. Германская армия создала штурмовые группы, англо-французы — танки. И тот, и другой инструмент был тактическим способом взлома позиционной обороны, но уже «План 19» Фуллера предполагал использование масс танков, сопровождаемых пехотой и кавалерией, для решения оперативных и даже стратегических задач. Правда, Первая мировая закончилась до того, как этот план начал приводиться в действие, — но решение позиционной проблемы уже витало в воздухе. Посему нет ничего удивительного в том, что чуть позже «молодые полковники» (Гудериан в Германии и де Голль во Франции) почти одновременно пришли к идее «молниеносной войны» с использованием ранее исключительно тактического вида оружия, танков — но по абсолютно различным причинам.

Всеми сторонами в будущей всеевропейской войне планировались маневренные действия, широкие стратегические охваты, стремительные окружения и быстрый разгром противника в пограничных сражениях. И для всех ее участников оказалась большим сюрпризом невозможность преодоления огня вражеской обороны.

Но к началу 1915 года и на Западе, и на Востоке установились позиционные формы войны. То, что в Русско-японскую войну показалось случайностью, теперь стало постоянным кошмаром длиной в 4 года. Сплошные линии траншей с ходами сообщения и укрытиями, опоясанные несколькими рядами колючей проволоки, ощетинившиеся пулеметами и прикрытые артиллерийским огнем, образовывали укрепленные полосы, оказались неуязвимыми для пехотных атак. Властвуя на поле боя и «прячась» от артобстрелов, пулеметы срывали любые атаки.

Позиционный кризис заключался не только в невозможности прорыва оборонительных линий, но и в невозможности закрепления этого успеха. Проблема состояла в том, что коммуникации наступающей армии проходили через разрушенную вдребезги зону неприятельской обороны. Даже если эти коммуникации не попадали под огонь с флангов, доставка через месиво разрушенных окопов боепитания и подкреплений вызывала серьезные сложности. Пока атакующая сторона тащила через разрушенную прорывом местность артиллерию, боеприпасы и пехотные подкрепления, обороняющаяся сторона, опираясь на неразрушенные линии снабжения, успевала организовать новые оборонительные линии. По сути дела, шла безнадежная гонка: наступающие пытались протолкнуть свои резервы через «бутылочное горлышко» зоны прорыва, в то время как обороняющийся подвозил свои резервы к участку боев по нетронутым железным и шоссейным дорогам. Естественно, вскоре силы сторон уравнивались и наступление прекращалось. Затем готовилась еще одна серия бессмысленных военных операций, в результате которых можно было отвоевать лишь несколько километров болотной грязи.

В итоге темпы развития наступления были меньше, чем темпы маневра резервами у обороняющегося. Это как долбить тараном в стену замка, когда с той стороны ее достраивают быстрее, чем таран разрушает. Понятно, что шансы ворваться внутрь крепости при этом крайне невелики. Разве что кирпичи у защитников кончатся раньше, чем расколется таран. То есть стороны неизбежно приходили к «войне ресурсов».

Генералы еще не знали, что преодолеть позиционную войну они не в состоянии, так как войска были лишены достаточной подвижности. Развитие военной техники на тот период не позволяло широко использовать механический транспорт на местности, перекопанной окопами и разрушаемой артогнем. Лишь через десятилетия были созданы образцы танков и самолетов, способных справиться с теми трудностями, которые сковывали войска во время Первой мировой, загоняя их в кровавый тупик.

Провал германского плана Шлиффена в августе 1914 года, вместе с увеличением дальнобойности и точности стрелкового оружия и пулеметов, поставил европейские армии в безвыходное положение равного противостояния. Родилась «траншейная война». Армии не могли продвинуться вперед, подавляемые огнем противника. В итоге обе стороны закапывались в землю на всем протяжении фронта.

Вот как это определяет военная энциклопедия: Позиционная война — война, в которой вооруженная борьба ведется в основном на сплошных, относительно стабильных фронтах с глубоко эшелонированной обороной. Как правило, характеризуется высокой плотностью войск и развитым инженерным обеспечением позиций. Во время ведения позиционной войны военно-политическая и стратегическая обстановка остаются стабильными в течение длительного времени. Военные действия с обеих сторон методичны и малорезультативны, наступательные операции неэффективны, и даже при благоприятном завершении приводят к ограниченным результатам. Стратегической целью позиционной войны становится демографическое и экономическое истощение противника.

Главным фактором, оказавшим кардинальное влияние на общую ситуацию, сложившуюся в Европе к исходу августа 1914-го, было непредвиденное изменение самого характера боевых действий. Согласно сложившимся стереотипам и правилам войн XVIII и особенно XIX веков, враждующие стороны рассчитывали одним генеральным сражением определить исход всей войны. С этой целью с обеих сторон были задуманы широкомасштабные стратегические наступательные операции, способные в самое короткое время разгромить основные силы противника. Однако надежды высшего верховного командования обоих враждующих блоков на скоротечную войну не сбылись.

Согласно планам высшего военного командования Антанты и Германии, стратегические задачи развернувшейся войны должны были решиться во второй половине августа в так называемом Пограничном сражении между англо-французскими и немецкими силами. Однако битва эта, пришедшаяся на 21–25 августа, также не оправдала возлагаемых на нее надежд. Ее итогом явилось не только стратегическое отступление всей северной группировки англо-французских войск, но и фиаско Германии. Немецкое командование так и не смогло достичь поставленной перед своими войсками цели — охвата и разгрома главных сил противника. Задача быстрого достижения успеха, положенная в основу германского плана, оказалась невыполненной.

В новых условиях генеральные штабы как Германии, так и Антанты должны были коренным образом пересмотреть прежние планы, а это повлекло за собой необходимость накапливания новых людских резервов и материальных сил для продолжения дальнейшего вооруженного противоборства. Кратковременный маневренный этап закончился, наступил длительный позиционный период.

Воюющие страны оказались в западне, созданной ими же самими в течение первых ничего не решивших тридцати дней почти непрерывных сражений, в западне, откуда не было и не могло быть выхода. После своего неожиданного поражения немцы вынуждены были отойти к реке Эна и окопались там. Вялые попытки выдохшихся союзников выбить их с укрепленных позиций успеха не принесли, и к середине сентября воюющие стороны решили взять передышку.

Лишь 16 сентября развернулись встречные бои и сражения с целью взаимного обхода открытых флангов. Начался знаменитый «бег к морю», который продлился целый месяц. Противники, пытаясь упредить друг друга, двигались фактически параллельным курсом. Всякий раз, когда одна сторона предпринимала попытку атаковать, другая успешно отбивала атаку. В конце концов в середине октября «забег» завершился ничейным результатом — к Ла-Маншу и те и другие подошли одновременно. Флангов больше не было! Не желая все же расставаться с идеей быстрой победы, немцы попытались проделать брешь в не очень плотных порядках союзников.

Местом для очередного сражения они выбрали район города Ипр. В течение трех недель немцы отчаянно штурмовали линию обороны союзников. Однажды в приступе отчаяния германские командиры отправили в бой совсем юных, плохо обученных добровольцев. Они могли наступать лишь плечом к плечу, и их волнами косили английские пулеметчики. Впоследствии сами немцы назвали этот бой «избиением младенцев». Британская оборона выстояла, но с большим трудом. Ее потери оказались столь значительными, что фактически под Ипром была похоронена регулярная британская армия — здесь полегло четыре пятых всего экспедиционного корпуса. Сражение показало, что решающую роль в победе оборонявшихся сыграли пулеметы и магазинные винтовки. Наступающие по открытой местности немцы оказались в крайне невыгодном положении по сравнению с окопавшимися англичанами. Сражение под Ипром стало последней попыткой германского командования одержать быструю победу на Западном фронте. Было решено перейти к обороне.

Обе воюющие стороны к исходу 1914 года были морально подавлены, истощены и начали усиленно окапываться. Понятие «окопной войны» не было в тот момент уяснено противниками. Осенью 1914 года они стремились к образованию сплошного взаимно-неподвижного фронта, воспринимая его как меньшее зло. Немцам необходимо было выиграть время для пополнения сил после Марны. Союзники, пережив в августе приступ отчаяния, думали прежде всего о том, как создать прочную оборону против неизбежной следующей волны «тевтонского нашествия». То есть обе стороны считали позиционный фронт явлением искусственным и, несомненно, временным.

В итоге от Швейцарии до Северного моря протянулась непрерывная цепь траншей. На самом севере находились остатки бельгийской армии и несколько французских соединений, затем располагались англичане, а далее, справа от них, — основные французские части. Так началась окопная война. Западный фронт начал напоминать гангренозную рану, принявшую вид бесконечных траншей, заполненных грязью и человеческими телами, как мертвыми, так и живыми. Война постепенно превратилась в безумие.

Ход военных действий в кампании 1914 года показал крушение стратегических расчетов противников. Война развивалась совсем не так, как это представляли себе правительства и военное руководство воюющих государств. Теперь воюющие стороны обязаны были учитывать следующие реалии: надежды на скоротечную войну рухнули. Следовало готовиться к длительным боевым действиям. Союзники получили возможность использовать против Германии и Австро-Венгрии экономическую мощь всего остального мира, что обеспечивало им победу даже при крушении Западного фронта; людские резервы союзников также во много раз превосходили германские. Тем самым Германия и Австро-Венгрия не имели шансов на реальный успех. Но если Германия и ее союзники уже проиграли войну, то Антанта еще не выиграла ее. Ведь экономическое и численное превосходство — не более чем предпосылки победы, но отнюдь не сама победа.

Если бы конструкторам воюющих стран не удалось решить принципиальные технические вопросы в области боевой наступательной техники, то вряд ли бы человечеству еще раз захотелось повторить опыт окопного безумия. Можно сказать, что именно танки и самолеты, ставшие намного совершеннее своих первых образцов, позже и соблазнили некоторых военных стратегов Германии во второй раз попробовать осуществить идею блицкрига.

Противники к концу 1914 года на всех фронтах засели друг против друга в траншеи, опутались колючей проволокой, неспособные к движению вперед. Германия вынуждена была от наступления перейти к обороне. Это было важнейшим результатом кампании 1914 года и таило в себе залог будущего поражения Германии.

Л.Д. Троцкий в 1915 году писал: «Сколько раз говорилось, что новейшая техника доведет войну до абсурда и тем сделает ее невозможной. Этого не случилось. Война оказалась чудовищной, но не «абсурдной», т. е. не невозможной технически, наоборот — почти банальной. Старые правила тактики и стратегии отнюдь не оказались опрокинутыми…

Воспитанное на так называемых чудесах техники, на Х-лучах и излучении радия, воображение ждало таких приемов, которые сразу обратили бы в ничто тяжелые массы чугуна и свинца. Но нет, все сводится именно к весу. Действительно новых, революционных принципов нет».

Часть 4
Траншея победила крепость

В статье под таким названием, опубликованной в самый разгар войны, Л.Д. Троцкий сделал вывод о конце эры крепостей. Ведь военное искусство является, с одной стороны, крайне революционным фактором, с другой — крайне консервативным. Наиболее радикально Первая мировая поставила вопрос о судьбе крепостей. Ведь под крепостью понимается что-то очень «прочное». Между тем оказалось, что крепости, десятилетиями воздвигавшиеся и укреплявшиеся, рушатся, словно карточный домик в течение нескольких дней боев или просто покидаются гарнизоном, как опасные ловушки. Это происходило в Бельгии и Северной Франции, в Польше и в Западной России. «Люди быстро привыкают ко всему, — писал «Journal de Geneve», — в том числе и к падению крепостей».

Принцип крепости вытекает из необходимости противопоставить в нужных местах, через которые вынужден пройти неприятель, как можно больше препятствий к его передвижению и «заставить искать решение в другом месте». Поединок тяжелого орудия и железобетона закончился полной победой артиллерии. Новейшая по тому времени тяжелая артиллерия уничтожила принцип крепости, она в течение нескольких дней, если не часов, обращала форты в груды обломков. Государства оградили себя высокими валами и фортами, но несчастливую судьбу этих укреплений можно было видеть во всей Европе. Но там же появились новые укрепленные позиции — траншеи, которые держались с обеих сторон в течение нескольких лет.

В итоге траншея победила крепость. Господствовавшая система фортификации была ликвидирована. Но именно траншея с неожиданной силой обнаружила значение укрепленных позиций. Все операции на Западном фронте имеют характер крепостной или осадной войны. Здесь появилась такая система укреплений, которая не спасовала перед тяжелой артиллерией противника. В этой войне вышла победительницей траншея — канава в земле с колючей проволокой перед ней. Торжество траншеи в то время было столь очевидно, что один швейцарский специалист даже пришел к мысли, что войны можно упразднить, если укрепить государственные границы постоянными траншеями и оградить электрифицированными заграждениями (очередное абсолютное оружие, правда, в данном случае — оружие обороны).

Крепостная война

«За высоким забором и сосед добрее».

Английская пословица

К 1914 году территория европейских государств, много лет и систематически готовившихся к неминуемому мировому пожару, была основательно подготовлена к защите от вторжения вероятных врагов наличием не только достаточного количества штыков, но и крепких пунктов — крепостей.

Стратегический план войны включал подготовку обороны собственной страны, заставляя прочно укреплять известные пункты и районы своей территории, с целью или предотвратить вторжение противника, или облегчить собственные наступательные операции. При подготовке обороны страны принимается во внимание географическое и политическое ее положение относительно соседних государств, протяжение и форма границ, населенность, экономическое состояние, состояние армии, ее численность и вооружение и прогнозируемый рост ее в будущем.

Количество крепостей и укрепленных пунктов в Германии, Австрии, Франции и России по состоянию на август 1914 г

Крепости Германии. На французском фронте Германия имела крепости по Рейну: Кельн, Кобленц, Майнц, Страсбург и передовую активную базу в укрепленном районе Мец-Тионвиль, на самой границе Франции. Находясь в стратегическом пункте, этот район оберегал Эльзас-Лотарингию от вторжения, угрожая французам вторжением германских полчищ в первые же дни войны. Все они оказались по ходу операций вне досягаемости вражеских армий. Но оборонного значения эти крепости не имели, поскольку с первых же дней войны германское командование планировало вторжение на территорию противника. Они выполнили ту роль, какая им предназначалась по оперативным планам войны германского генерального штаба, т. к. они послужили базами наступательных операций германских армий.

Крепости Австрии. На Восточном фронте была подготовлена к обороне равнинная часть Галиции (крепости Краков и Львов и укрепления по Днестру), а также Перемышль. Другие австрийские крепости были расположены по границам с Румынией, Сербией и Италией.

Крепости Франции. На 250-километровом протяжении франко-германской границы находилась система французских крепостей, которые имели большое стратегическое значение. Главными опорными пунктами этой системы являлись мощные крепости Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор. Западнее этой линии находилась еще одна полоса укреплений, в районе Дижона, Реймса, Лиона. В центре страны находился укрепленный лагерь Парижа. Также имелись еще крепости на пути от Парижа до бельгийской границы, но они были устаревшими и не играли большой стратегической роли.

К французским укреплениям на франко-германской границе германское командование относилось очень серьезно, еще в 1905 году Шлиффен писал: «Францию следует рассматривать как большую крепость. Во внешнем поясе укреплений участок Бельфор — Верден почти неприступен…»

После Битвы при Ипре

Операционное направление Мец-Париж было кратчайшим, но не «удобнейшим», ибо преграждалось оборонительной завесой (Rideau defensif) Вогезского хребта и Маасских высот, защищенных крепостями Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор и рядом фортов-застав между ними. Не менее надежно была укреплена и северная граница Франции: после 1870 года была организована между реками Самброй, Шельдой и Скарпом прочная центральная позиция, усиленная крепостями Мобеж, Конде, Валансьен, Мод (Maulde), Флин (Flines) и Лилль. Была создана как западная «оборонительная завеса», так и северная, по границе с Бельгией и Люксембургом.

Крепости России. Германия на Русском сухопутном фронте имела 7 больших и 15 малых крепостей разного типа; Австрия — 8 больших и 6 малых, а всего против русской европейской границы стояло 36 укрепленных пунктов, в том числе 15 больших крепостей. Этим 36 укрепленным пунктам наших противников было противопоставлено на границе лишь 11 русских, включая и такие старые укрепления, как Киев и т. п.

Еще в 1873 году на совещании у императора Александра II фельдмаршал граф Берг заявил, что при беззащитности наших западных пределов, в случае наступления противника, германцев и австрийцев, мы вынуждены будем быстро очистить Царство Польское. Печальна роль, сыгранная русскими крепостями. В планах о роли, значении и выполнении ими стратегических оперативных задач был полный сумбур. В итоге своих задач они не выполнили.

Крепости Бельгии. Маленькая нейтральная страна имела немногочисленные крепости, рассчитанные исключительно на оборону и защиту ее нейтралитета — крепости Антверпен, Льеж и Намюр, которые имели большое стратегическое значение.

Банкротство крепости

Вместе с падением крепостей падала и вера в них. На западе политики раньше военных объявили о «банкротстве крепости». Но принцип особо укрепленных постоянных позиций не может обанкротиться, ибо он вытекает из самой «природы вещей» в военном деле. Другое дело — техническое разрешение задачи. Та система постоянных укреплений, которая была господствующей до войны, несомненно, капитулировала. Изолированные фортовые крепости, за немногими исключениями (преграждение узкостей, удержание в своих руках изолированных участков территории страны), по мнению военных специалистов, стали бесполезны. «Время укрепленных лагерей прошло!»

Параллельно с развитием оружия и средств вооруженной борьбы менялись и взгляды на фортификацию и ее роль в обороне страны в целом. Классическая крепостная система в XIX веке развилась в комплекс фортов, которые, в свою очередь — в «ансамбли» (например, французская линия Мажино), т. е. комплекс фортсооружений, связанных подземными туннелями в единое целое.

В конце XIX века начала складываться новая фортификационная система, получившая впоследствии название крепостного укрепленного района. Уже после Великой войны стала развиваться концепция «фортификационной пыли», т. е. системы многочисленных небольших огневых сооружений, объединенных в единый боевой комплекс — укрепрайон. В целом развитие фортификационных сооружений шло от большого (крепости) к малому (ДОТ), точнее — от единичных крупных сооружений к большим комплексам малых.

Наступал период строительства развитых пограничных укрепленных линий и укрепрайонов, основанный на многочисленных долговременных сооружениях, располагаемых на местности по правилам полевой фортификации.

Камень преткновения для врага. В Первую мировую пулемет стал ключевой точкой всей системы обороны. Один пулемет мог остановить атаку целой роты. Поэтому он стал основной целью для противника. Чтобы поразить противника, необходимо прежде всего сделать так, чтобы он нас в этом отношении не опередил. Значит, надо сделать пулеметное гнездо неуязвимым для ружейно-пулеметного огня и артиллерии. Появляются «блиндированные пулеметные гнезда»: пулемет сначала просто ограждают со всех сторон мешками с землей, потом начали делать над ним бревенчатые перекрытия со слоем земли для защиты от шрапнельных пуль. Практика показала, что «защищенный пулемет» очень эффективен на поле боя. Венцом развития защищенных огневых точек стали казематированные сооружения из бетона и стали. Так родился его величество ДОТ. Но это было уже после войны…

Полевая фортификация «Пот сохраняет кровь»

Устройство полевых укреплений так же старо, как и существование армий.

Ф. Энгельс

Вначале

Траншеи характерны для войн почти с тех пор, как существовали войска. Они были частью войны изначально, при осаде позволяли осаждающему приблизиться к стенам, несмотря на стрелы, пращи и катапульты осажденных. Однако именно с появлением огнестрельного оружия их применение стало более распространенным. Траншея позволяла солдату встать и применить свое оружие под ее защитой. Она позволяла меньшим числом солдат выдерживать атаку более сильного противника. Еще до появления пулемета хорошо оборудованные траншеи приводили к высоким потерям атакующих.

С улучшением конструкции винтовки, артиллерии, появлением пулемета использование траншей становится все более распространенным явлением. Траншеи играли важную роль в Русско-японской и Русско-турецкой войнах.

По Уставам и Наставлениям того времени стрелковые окопы представляли боевую позицию, имеющую целью предоставить обороняющемуся:

— удобство действия огнестрельным оружием;

— закрытие от огня во время стрельбы из окопа;

— закрытие от огня во время сообщения вдоль фронта позиции.

К ним предъявлялись высокие требования расположения на местности:

— самое тщательное применение к местности и самая совершенная маскировка (малозаметность окопа);

— возможная недоступность для противника непосредственного наблюдения окопов первой линии, а главное — второй и последующих линий и ходов сообщения, соединяющих их с первой линией;

— наличие изломов в начертании линии огня, прямой огонь с которых фланкирует искусственные препятствия и местность впереди соседних окопов;

— фронтальный обстрел без мертвых пространств не менее 200 шагов и обзор не менее 1000 шагов;

— и так далее.

На Западном фронте пехота укрывалась от тяжелых вражеских снарядов в глубоких укрытиях, называемых «лисьими норами», которые являлись наилучшей защитой против губительного артиллерийского огня. Солдаты, укрывающиеся в них, брали с собой свой шанцевый инструмент, чтобы в случае обвала освободить выход. Такие укрытия могли поражаться только прямым попаданием тяжелого снаряда. Но это мало утешало: при той плотности длительных артподготовок, практикуемых на Западном фронте, вероятность прямого попадания была практически стопроцентной.

Великая война

Позиционный тупик и концентрация пулеметов и артиллерии больших калибров на фронте привели к качественному скачку в развитии полевой фортификации. Защита от обстрела являлась жизненно важной для пехотинца. Ветераны говорили: «Пот сохраняет кровь. Десять метров окопов лучше, чем один метр могилы». Основу обороны составляли три основных элемента укреплений нового образца: рвы, проволока и пулеметы.

В ходе войны конструкция траншеи последовательно развивалась: от простой канавы она постепенно превращалась в сложную оборонительную систему. В них начали устанавливать противогранатные сетки, противошрапнельные козырьки, затем стали выполнять полностью крытые траншеи. Получили большое распространение укрытия для пехоты глубокого заложения — так называемые «лисьи норы».

Для обороны ближних подступов к траншее за ее бруствером сначала выполнялись вынесенные вперед стрелковые ячейки, а затем — пулеметные гнезда.

Так как близкий взрыв крупного снаряда обрушивал целые участки траншей, их крутости укрепляли всеми доступными подручными средствами — досками, мелкими бревнами, плетнем, листовым железом, мешками с землей. На стабильных участках фронта обделку крутостей траншей выполняли даже из железобетона.

Зима на Западном фронте 1914/15 года оказалась на редкость сырой. Поэтому одной из основных задач являлось сохранение окопов от затопления. Немцы старались устроиться поудобнее. Командиры союзных соединений, полагая, что их долг — с началом весны перейти в наступление и прогнать захватчиков, опасались, что слишком удобная зимовка приведет к утрате бойцами наступательного духа. Поэтому система окопов и укреплений союзников носила более примитивный характер.

Восточный фронт

Австро-немецкие укрепления представляли собой три полосы, находящиеся на расстоянии 3–5 км друг от друга. Каждая полоса представляла собой две-три линии окопов полного профиля с убежищами. Существовала хорошо развитая система ходов сообщения, а все подходы к позициям были прикрыты минными полями, фугасами и колючей проволокой.

Русские укрепления часто состояли лишь из 2 линии траншей и нескольких рядов колючее проволоки. В ходе войны стрелковый окоп претерпел существенные изменения, обусловленные широким применением артиллерии, и прежде всего появлением минометов. Подтверждение этому тезису можно наити в наставлениях времен Первой мировой. Штабом Верховного Главнокомандующего в 1916 году были изданы «Указания по укреплению позиций».

В ноябре 1915 года на Восточном фронте окончательно установилась боевая линия Обе стороны спешно ее укрепляли, немцы усиленно оплетались колючей проволокой, мы, вследствие малых запасов таковой, пользовались зимним временем, лишившим врага охоты к дальнейшему наступлению, и если укреплялись, то только в меру необходимости — иногда до смешного слабо (например, против немецких 9—12 рядов кольев с толстой колючей проволокой у наших окопов торчал забор из одного ряда натыканных в снег и мерзлую землю колышков с 2–3 проволоками, представлявший меньше препятствий даже, чем простая изгородь).

Вместо отсутствующей колючей проволоки натягивали сплошь и рядом телеграфную, гладкую. Неприхотливые солдаты сидели и мерзли в окопах, имевших вид простых канав, строя для защиты от стужи землянки, вовсе не предохранявшие от неприятельских снарядов даже полевой артиллерии. Оборона основывалась почти исключительно на маскировке — невидимости наших сооружений.

Появилась возможность приступить к приведению в порядок боевой позиции и к укреплению ее второй линии. Исходя из имевшегося уже опыта позиционной войны было решено обратить главное внимание на выбор и укрепление последней позиции как не подверженной непосредственному поражению артиллерийским огнем противника.

Проводился принцип: первая боевая линия является линией сторожевого охранения; оборонять ее упорно, зачастую по местным условиям, невозможно, а при той силе артиллерийского огня противника, могущего срывать до основания, обращать в какие-нибудь полчаса любой участок укреплений во вспаханное поле — нет оснований. Весь центр тяжести обороны сосредоточивается во второй линии, а далее, при ее прорыве, на второй полосе. Эти линии укреплялись в наибольшем размере.

Западный фронт

При переходе войск к обороне первыми оборонительными сооружениями были простые окопы, рекомендовавшиеся довоенными уставами. Но за короткое время их успевали сильно развить и усовершенствовать. Фош отмечает, что уже к концу 1914 года перед французской армией «стояла грозно организованная оборона». Далее он пишет: «Время позволило обороняющемуся противнику еще усилить оборону проволочными заграждениями, бетонированными закрытиями для фланкирующих пулеметов и орудий, подземными или блиндированными ходами сообщения».

Переход к позиционной обороне вызвал необходимость изменить структуру оборонительных позиций и порядок размещения на них войск. Если по довоенным уставам для обороны отрывали одну траншею и в тылу укрытия для резервов, то при переходе к обороне в 1914 году пришлось отказаться от этой системы. Как отмечает Фалькенгайн, чтобы обезопасить себя против прорыва передовой линии, было принято решение возводить несколько связанных друг с другом линий, составляющих целую оборонительную систему, несколько находящихся друг за другом позиций. Во избежание потерь от артиллерийского огня передовые линии обороны занимали небольшие силы.

Объяснение причин перехода к позиционной обороне будет неполным, если не привести здесь мнение известного советского полководца и теоретика М.В. Фрунзе, который писал так: «Позиционность создалась на почве бессилия столкнувшихся друг с другом сторон найти решение прямым массовым ударом. С другой стороны, объективные условия в лице ограниченной территории и богатейшей техники позволяли каждой стороне, отказавшись от скорого решения, перейти к обороне на неподвижных позициях. Результатом этих двух моментов и была позиционная тактика с характеризующей ее неподвижностью и устойчивостью линии фронта».

Оборона строила свою силу в 1914 году на огне стрелковой цепи расположенных за ней батарей. Если противнику удавалось прорвать линию огня, то положение стремились восстановить контратакой резервов. При этой системе оборона имела резко очерченную первую линию, которая должна была сломить огнем атаку врага. Эта линия с небольшими промежутками тянулась непрерывно по всему фронту обороны.

По мере усиления артиллерийских средств атакующего к лету 1915 года на Западном фронте и к зиме — и в России оборона приобрела иные формы. В борьбе с артиллерией обороняющийся использовал фортификацию, создавая прежде всего прочные убежища непробиваемые огнем врага, и проволочные сети, которые должны были задержать атакующего непосредственно перед стрелковой линией и дать время обороняющемуся расстрелять атаку. Кроме этого, оборона, не надеясь на способность первой линии отразить врага, стала создавать 2-ю и 3-ю линии на расстоянии пушечного выстрела (4–6 км) одна от другой, соединяя их поперечными линиями с тем, чтобы при прорыве врага на одном участке можно было бы остановить его развитие в стороны на хорошо подготовленных линиях. Такой системы обороны придерживались в сражениях 1915–1916 годов под Верденом и на Сомме; такова была оборона австро-германцев против наступления Брусилова.

Опыт этих боев принес сознание необходимости не только развивать оборону в глубину, но и маскировать ее от наземного и воздушного наблюдения врага, которое стало во всех деталях обследовать тыл обороны, расположение артиллерии, резервов, тыловых позиций и т. п. Поэтому особое внимание стали уделять, во-первых, маскировке, а во-вторых, устройству так называемого передового поля. Передовым полем в боях 1917–1918 годов называлась полоса местности впереди той линии, на которой было решено оказать сопротивление, так называемой главной линии сопротивления, занятой небольшими частями пехоты, которая должна была сдерживать наступление врага, если оно шло без подготовки артогнем, оповещать защитников 1-й линии о начале серьезной атаки и замедлять наступление врага.

Траншеи на Западном и итальянском фронтах были чрезвычайно разнообразны по своему устройству в зависимости от того, когда и где они были построены. На ранних стадиях траншеи, как правило, очень часто рылись в большой спешке и под огнем. Английская пехота во время боев в районе Монсе в 1914 году отчаянно окапывалась с помощью штыков и даже голыми руками. Как правило, это были очень разрозненные мелкие траншеи чуть выше колена, которые мало защищали солдат от огня противника. Такие траншеи не могут быть заняты в течение длительного времени. Не связанные между собой окопы не обеспечивали связь между собой и эвакуацию раненых, что приходилось делать под огнем противника.

По мере хода войны траншеи стали больше и более сложные по устройству и начертанию. Появились развитые брустверы, землянки. Откосы траншеи крепились с помощью деревянных конструкций и мешков с землей. Кабели для полевых телефонов были натянуты вдоль стен траншей (хотя британцы рекомендовали «наилучшую практику» — укладывать их в специальные огнестойкие кожухи или закапывать в грунт.

Немцы создали особенно удачные глубокие убежища для пехоты. Передняя линия траншей сообщалась с окопами в тылу. Любопытно, что особенно тщательно скрывали места расположения уборных в главной траншее, т. к. они часто являлись основным объектом для огня противника (там всегда было скопление солдат).

Степень сложности планировки траншеи очень зависит, как правило, от конкретного участка фронта, на котором она расположена. На тихих участках фронта, где обе стороны применяли принцип «живи и дай жить другим», солдаты часто устраивали себе в траншеях максимальный комфорт, который был возможен. Еда могла готовиться прямо в траншее вместо того, чтобы доставляться из тыла в ведрах и зачастую прибывать уже в холодном состоянии (на более активных участках дым из печи мог вызвать немедленный мощный огонь одной или нескольких батарей).

Комфорт мог повышаться бесконечно (по крайней мере, один британский офицер хвастался в своей землянке диваном, обеденным столом и пианино). На более активных участках любое движение или земляные работы могли вызвать минометный или артиллерийский огонь, поэтому траншеи были выполнены более грубо. Неоднократный обстрел может превратить хорошо построенную траншейную линию в неглубокий кювет.

Несмотря на все усилия их обитателей в траншее может быть холодно, мокро зимой и жарко и зловонно летом. Они были часто заражены крысами и неприятными насекомыми-паразитами. Санитария почти отсутствовала, и трупы павших часто хоронили в стенах траншеи. Заболевания, вызванные постоянно мокрыми и холодными ногами, а также вшами, были широко распространены, если войска слишком долго находились в окопах. Болезни не различали национальностей, и обе стороны страдали в равной степени. С большим трудом были предотвращены эпидемии болезней.

Подземные города под Западным фронтом

В битве, бушевавшей на полях Фландрии, британские солдаты спасались от ужасов войны в «подземных городах». Город Ипр был ареной одной из самых страшной бойни Первой мировой. За четыре года боевых действий город был почти полностью разрушен и 500 000 солдат и мирных жителей погибли на территории чуть более девяти квадратных миль.

В соответствии с английским проектом под землей были построены больницы, столовые, часовни, кухни, мастерские, кузницы и казармы — причем значительно ниже грунтовых вод. «Это были в основном подземные деревни и в некоторых случаях даже небольшие города. В помещениях, соединенных коридорами высотой 1,8 м и шириной 1,2 м, были установлены водные насосы (когда после окончания войны войска покинули туннели, тоннели постепенно были затоплены в течение недели).

Сооружения находились под землей на глубине до 15 м. Каждая казарма с двухъярусными кроватями позволяла разместиться 60 бойцам. Подземный комплекс, построенный в основном силами бывших шахтеров, выдерживал взрыв самых крупных немецких снарядов.

Часть 5
Инженерные заграждения

В условиях позиционной войны инженерные заграждения играли первенствующую роль. Вся колоссальная машина войны споткнулась о колючую проволоку. Это был поистине звездный час «колючки». Позиционная война дала огромный опыт применения всех мыслимых и немыслимых невзрывных заграждений.

Армии за колючей проволокой

Действительно новых, революционных принципов нет. Например, колючая проволока. Эта незамысловатая вещь играла в траншейной войне колоссальную роль. Немцы стали первыми без конца наматывать ее вдоль своего фронта. Противник боролся против немецкой проволоки при помощи ножниц и артиллерии. Целую нацию оцепили невысокой путаной изгородью из проволочных шипов, — и эта многомиллионная, стоящая на высоте технической культуры, нация не могла ничего выдвинуть против обычной проволоки, кроме простых ножниц, которые приходилось пускать в ход, ползая на животе. Не менее грубым, хотя и более действенным является способ разрушения металлических нитей при помощи артиллерии, которая градом снарядов взрывает всю почву, выворачивает деревянные столбики и тем уничтожает колючую изгородь, расходуя на это необъятное количество металла и приводя огражденное проволокой пространство в такое состояние, которое чрезвычайно затрудняет движение вперед.

Перед проволокой и ножницами, как важнейшими факторами нынешней войны, озадаченно останавливались огромные армии. «Это война, которая ничего не изобретает, — жалуется известный писатель-художник Пьер Амп, — а попросту подбирает все средства нападения и защиты, существовавшие с того времени, как люди начали воевать. Это простая сумма орудий смерти. Означает ли это, что наша цивилизация духовно исчерпала себя, что она способна далее только повторять себя, ибо, несмотря на свою науку, она возвращается к борьбе при помощи ножа первобытных эпох! И это чудовищное разрушение, которое она учиняет себе самой, не есть ли доказательство того, что она на ущербе и что с нею вместе кончается мировая эпоха?».

Разрушать железную нить на деревянных столбиках при помощи чудовищного чугунного потока, где на метр проволоки приходится десятки и сотни пудов металла, этот способ особенно ярко обнаружил свою несостоятельность в грандиозных боях Шампани. Когда были разрушены и захвачены укрепления первой линии, и, для того чтобы прорвать немецкий фронт, нужно было только непрерывно продолжать наступление, французская артиллерия вдруг замолчала перед немецкими траншеями второй линии, очистить которые уже готовились немецкие войска. Оказывается, пушечные стволы до такой степени разогрелись от непрерывной стрельбы по колючей изгороди, что дальнейшее продолжение стрельбы — там, где прежде всего требовалась непрерывность атаки, — оказалось невозможным. Это и была одна из причин, которые свели победоносное наступление в Шампани на нет.

В Первую мировую применялись 20 и даже 30-рядные проволочные заграждения! При этом немецкие окопы на Восточном фронте были опутаны такой прочной проволокой, которую часто не брали наши ножницы! Для разрушения вражеских заграждений русские умельцы предложили мортирку, которая стреляла по проволочным заграждениям якорьком с тросом. Зацепившись за проволоку, можно было из укрытия, не подставляя себя под выстрелы, растаскивать проволочные заграждения.

История создания

Изобретение колючей проволоки, безусловно, изменило мир, хотя, вероятно, и не в лучшую сторону. Во второй половине XIX века в США началось активное освоение юго-западных Великих равнин. У поселенцев возникла необходимость огораживать выгоны, чтобы защитить пастбища от «чужого» скота. Проволочная изгородь была самым дешевым решением, но мчащиеся стада рогатого скота практически «не замечали» ее на своем пути.

Фермер Джозеф Глидден из штата Иллинойс в 1873 году стал экспериментировать с короткими проволочными колючками, обернутыми вокруг длинной проволоки (для ускорения этого процесса он применил старую кофемолку). Чтобы закрепить колючки на своих местах, Глидден использовал вторую проволочную нить, обернутую вокруг первой. Конструкция оказалась настолько удачной, что торговец скобяными изделиями Эллвуд предложил изобретателю деловое партнерство.

Лесопромышленник Хейш запатентовал свою конструкцию и основал компанию по ее производству. В 1874 году Глидден получил патент. Тогда же компаньоны основали «Компанию колючей проволоки» (Barb Fence Company). До окончания 1874 года они продали 5 т колючей проволоки, а за весь следующий год — 300 т.

Бум спроса породил большое количество патентов — около 600, и патентные битвы продолжались много лет. Победителем и «отцом колючей проволоки» был признан Джозеф Глидден. Он был не первым и не последним изобретателем, просто его конструкция оказалась самой удачной.

В 1876 году фермер-изобретатель продал свою долю массачусетской компании Washburn and Moen, получив в качестве компенсации $60 000 и лицензионные отчисления по 50 центов с каждых 100 кг проданной в будущем проволоки. Эти деньги сделали его к моменту смерти в 1906 году одним из самых богатых людей в США.

Колючая проволока и проволочные заграждения

Она могла появиться только с развитием промышленности и массовым внедрением различных механических волочильных станков, т. е. тогда, когда стало возможным массовое производство проволоки вообще. Заграждения из колючей проволоки упоминаются как элемент периметра германских фортов уже в конце XIX века. Ее появление и внедрение в боевую практику можно датировать периодом 1860–1875 годов. В войнах конца XIX — начала XX века колючая проволока стала находить все большее применение. Например, осада крепости Порт-Артур в Русско-японскую войну 1904–1905 годов.

«Звездным часом» колючей проволоки явилась Первая мировая война, когда после короткого периода маневренной войны фронты зарылись в землю и началась долгая изнурительная позиционная война. Массовый оборонительный артиллерийский и пулеметный огонь в сочетании с многорядными, тянущимися на десятки и сотни километров проволочными заграждениями срывали любые атаки. Миллионы снарядов расходовались на то, чтобы пробить бреши в заграждениях. Расход снарядов доходил до 120–150 штук на один проход в пятирядном проволочном заграждении. Кавалерия сникла перед сочетанием пулеметов и проволочных заграждений. Пехота беспомощно топталась перед проволочными заборами, пытаясь различными способами прогрызть путь к окопам противника. Ручные гранаты, забытые с XVIII века, обязаны своим вторым рождением именно колючей проволоке. Про них вспомнили в процессе поисков средства преодоления проволочных заграждений. Большинство образцов ручных гранат Первой мировой часто снабжались тремя-шестью специальными шнурками с крючками на концах. Граната бросалась на заграждение, цеплялась крючком и повисала. Взрыв повреждал несколько прядей проволоки.

И только танк, появившийся во второй половине войны, заставил колючую проволоку начать сдавать свои позиции. Его предшественник — бронеавтомобиль был бессилен перед многорядным проволочным забором. Танк своим появлением на свет обязан в том числе и колючей проволоке. Его основное назначение видели в прокладывании коридора для пехоты в проволочных заборах. Компоновка (гусеницы огибают весь корпус танка, передняя часть высоко поднята вверх) первого в мире английского танка Мк-1 была выбрана именно исходя из необходимости давить, прорывать проволочные заборы, подминать под себя спирали Бруно. Пулеметы предназначались для флангового прикрытия пехоты, устремившейся в проделанный танком проход. Для таких целей танку не требовались ни большая скорость, ни мощная броня, ни пушечное вооружение. То, что танк способен на гораздо большее, выявилось несколько позднее, уже в ходе первых танковых атак.

Колючая проволока представляет собой стальную не оцинкованную или оцинкованную проволоку овального или квадратного сечения, вписывающуюся в диаметр около 3–4 мм, на которую надеты отрезки этой же проволоки, свитые в форме двух пружин, продетых друг в друга. Такие сдвоенные отрезки (колючки) размещаются через каждые 30–40 см. Виды колючей проволоки: однопрядная овального сечения; однопрядная круглого сечения; двухпрядная круглого сечения.

Существует множество вариантов противопехотных заграждений из колючей проволоки. При их создании все зависит от решаемых задач, наличия материалов, времени, рабочей силы, характера местности, действий противника.

Но во всех случаях при их использовании и применении следует учитывать, что само по себе заграждение не может остановить противника и заставить его отказаться от движения на этом участке. Заграждение может лишь задержать противника, сорвать заданный темп наступления, спутать его боевые порядки, заставить противника перед заграждением свертываться в колонну, а после прохождения зоны заграждения вновь развертываться в боевой порядок, заставить расходовать время, силы и средства, предназначенные для решения иных задач, создать благоприятные условия для уничтожения пехоты противника огнем артиллерии и стрелкового оружия, затруднить действия разведчиков противника.

Следовательно, заграждение должно быть:

1) по возможности замаскировано, хотя бы в той степени, чтобы создавать у противника впечатление, что заграждение менее серьезно, чем это есть на самом деле;

2) полностью простреливаться огнем стрелкового оружия, пулеметов, противопехотных гранатометов; прикрываться огнем минометов и пушек;

3) размещено на местности так, чтобы его дальний край находился в пределах действительного огня стрелкового оружия, а ближний край на дальности, превышающей дальность броска ручной гранаты (с тем, чтобы солдаты противника, находящиеся в зоне заграждений, не имели бы возможности забрасывать траншеи гранатами, а собственные гранаты не повреждали бы заграждение).

Применялись следующие заграждения из колючей проволоки:

Проволочный забор. Собственно противопехотным заграждением такой забор с тремя нитями проволоки назвать трудно. Он может задержать противника секунд на 20–30. Такой забор применяется там, где у солдат нет желания его преодолевать, т. е. против собственных войск (ограждение минных полей, запретных и опасных зон, охраняемых часовыми объектов и т. п.). Он нужен особенно ночью и в условиях плохой видимости.

Усиленный проволочный забор. Отличается от простого забора тем, что имеет не три, а четыре горизонтальных ряда проволоки. Кроме того, каждый кол имеет растяжки. Такой забор задерживает солдат на 1–5 мин.

3-рядная проволочная сеть на высоких кольях. Состоит из трех рядов простого проволочного забора. Расстояние между рядами 1,5 метра, т. е. общая глубина заграждения 3 метра. Промежутки между соседними кольями смежных рядов заделываются проволокой так же, как и между кольями в ряду. Это уже серьезное противопехотное невзрывное заграждение. Преодоление без использования специального инструмента или приспособлений (ножниц для резки проволоки, рогулек, матов, щитов и т. п.) невозможно. Задержка у заграждения, даже при наличии инструментов и приспособлений, составляет от 8 до 20 минут.

Проволочная спираль. Также известна под названием «Спираль Бруно». Общая высота заграждения получается 1–1,2 м и в глубину 3,2–3,6 м. Этот вид заграждения часто более предпочтителен, нежели проволочный забор.

Во-первых, при заблаговременной заготовке спиралей объем работ сокращается более чем в два с половиной раза;

во-вторых, при нарушении целостности кольев задерживающая способность заграждения практически не изменяется;

в-третьих, можно сокращать число кольев и даже вовсе обходиться без них, ограничиваясь небольшим количеством низких кольев;

в-четвертых, заграждение достаточно легко снимается и может использоваться повторно в другом месте;

в-пятых, после снегопада заграждение можно извлечь из снега и установить его поверх снежного покрова (колья при этом не используются).

Недостатком заграждения является то, что при перекусывании одной пряди спираль легко раздвинуть и обеспечить проход солдат с любым вооружением (т. е. для проделывания прохода в трехрядном заграждении достаточно перекусить проволоку всего в трех местах).

Иногда третий ряд спирали укладывается поверх первых двух. В этом случае высота заграждения увеличивается до 2 метров.

Проволочная сеть на низких кольях. На армейском жаргоне этот вид заграждения именуется «спотыкач». Представляет собой 4–6 рядов кольев высотой 25–30 см с прикрепленной к верхушкам кольев колючей проволокой. Проволока между кольями протягивается в две-три нити и не натягивается, а висит свободно, причем одна или две нити протягиваются так, что образуют петли. Общая глубина заграждения составляет от 4,5 м и более. Основное предназначение «спотыкача» состоит в замедлении движения пехоты противника с одновременным лишением солдат противника возможности наблюдения за полем боя и ведения прицельного огня.

Переносной проволочный еж. Ведет свое происхождение от рогаток, известных еще с XIII–XIV веков. Разница лишь в том, что между концами кольев натянута колючая проволока. Они соединяются между собой колючей проволокой, образуя единое заграждение. Основное предназначение — быстрое закрытие проходов между другими заграждениями, проходов в заграждениях; восстановление заграждений, поврежденных вследствие воздействий противника (обстрелы, траление), закрытие прорех. Ежи, соединенные между собой, представляют собой серьезное противопехотное заграждение, не уступающее проволочной спирали или трехрядной сети на высоких кольях.

Переносная проволочная рогатка. Это вариант известной с XIII–XIV веков рогатки, но на рога кольев натянута колючая проволока, аналогично забору из колючей проволоки. Общая длина рогатки 3 м, высота около 1,2 м. Предназначена для быстрого закрытия проходов в заграждениях, промежутков между заграждениями, проходов между естественными препятствиями. Особенно удобно применение рогаток при устройстве противопехотных заграждений в населенных пунктах (перекрытие улиц, подступов к опорным пунктам и т. п.).

Решетки-барьеры Нищенского. Русским войскам 5-й армии приказом от 10 мая 1915 года были рекомендованы к применению поднимающиеся решетки и объявлена благодарность их автору штабс-капитану Нищенскому. Решетки — рамы, сколоченные из жердей и обтянутые сеткой из колючей проволоки, устанавливались перед огневыми позициями и обычно находились в горизонтальном положении. Когда противник, переходя в атаку, приближался к ним, они поднимались из траншей канатами.

«Цель решетки, — говорится в приказе, — 1) задержать противника неожиданно для него в последний, самый решительный момент атаки, то есть тогда, когда неприятель приблизится к линии огня на расстояние штыкового удара и когда он меньше всего ожидает встретить какое-либо препятствие, 2) устранить существующую ныне зависимость обороняющегося от своих же искусственных препятствий (рогаток, ежей), которые стесняют свободу действий в случае перехода обороняющегося в атаку».

Решетка Ощевского. Применялась для закрытия подступов к капонирам и рвам в крепостях (например, в крепости Осовец). Эта решетка была капитальным сооружением, жестко крепилась на месте. Сама же решетка была весьма полезным изобретением, поскольку разведанное, благодаря своей заметности проволочное заграждение уже не в достаточной мере выполняло свое назначение, так как перед вражеской атакой значительно повреждалось целенаправленным огнем артиллерии противника. Более того, зная расположение проволочных заграждений, противник мог заблаговременно предусмотреть пути обхода и порядок преодоления заграждений, огневое прикрытие пехоты во время их преодоления. Саперы противника под покровом темноты могли проделать проходы в проволоке, и тогда она вовсе не выполняла своей роли. Огневое прикрытие, конечно же, было, но далеко не всегда оно давало желаемый эффект, а минирование заграждений пребывало в зачаточном состоянии. Да и при наступлении преодоление проволочных заграждений у подготовленного противника, да еще и под прикрытием огневого вала, занимало считаные минуты!

Поднимаемая решетка была малозаметна, а значит, применение ее приводило к резкому снижению темпа атаки, перед препятствием противник вынужден был остановиться и, скучившись, представлял отличную цель для огня обороняющихся.

Противопехотные шипы и капканы

Эти устройства были не столько средством смертоубийства, сколько разновидностью инженерного заграждения, известного еще в Древнем Риме. В течение Первой мировой войны конструкция противопехотного шипа не претерпела практически никаких изменений, усовершенствования касались лишь технологии изготовления. Как и прежде, он представлял собой шип с четырьмя остриями, направленными в разные стороны с таким расчетом, чтобы один из них в любом случае торчал вверх, а остальные служили опорами.

«Вскоре я потерял направление, попал в воронку от снаряда и услышал голоса англичан, работавших у себя в траншее. Нарушив их покой парой гранат, я быстро скрылся в своей траншее, наткнушись при этом рукой на торчащий шип одного из наших славных капканов. Они состояли из четырех железных лезвий, на одно из которых я и напоролся. Мы ставили их на крысиные тропы» (Юнгер Э. «В стальных грозах»).

Шипами усеивали «ничейную» землю и усиливали проволочные заграждения. Делалось это с целью противодействия неприятельским ночным рейдам; наступив на такой шип, вражеский солдат тут же, по понятным причинам, обнаруживал не только себя, но и весь отряд. Кроме того, ими могли засыпать окопы и ходы сообщения при отступлении.

Известно, что австрийцами, по крайней мере, на итальянском фронте, для усиления проволочных заграждений применялись большие пружинные капканы. Их дуги были усажены стальными шипами, которые при срабатывании капкана пробивали ногу посредине лодыжки.

Тихо ждущая смерть

Минное оружие

В наступившем XX веке, казалось бы, было все необходимое для бурного роста минного оружия. Есть мощные взрывчатые вещества, достаточно развитая промышленность, опробованные средства взрывания, даже основы минной тактики разработаны. Однако новый век с точки зрения развития минного оружия начался довольно вяло. К этому времени артиллерия уже достигла выдающегося развития. Ближние подступы к позициям заливались огнем пулеметов. На этом фоне мины смотрелись просто примитивно и неубедительно. Можно было предположить, что как оружие мины отходят в прошлое. К минам старались прибегать тогда, когда все иные средства вооруженной борьбы были исчерпаны и не дали желаемого результата. Можно сказать, что мины — последняя соломинка, за которую цепляется утопающий. Часто мины — оружие более слабой стороны (не обязательно слабой вообще, в масштабах войны, скорее более слабой стороны здесь, на этом участке, в данное время). В любом случае характер минного оружия имеет четко оборонительный принцип своего применения.

О минных действиях в ходе Первой мировой войны известно мало. Историки обходят эту тему молчанием — частично вследствие того, что мины, органично вписавшись в общую систему заграждений, протянувшихся перед линиями траншей от Балтики до Черного моря, как-то растворились в ней. А частично от того, что многие свидетели и участники Первой мировой сами мало что понимали в минах и, дабы не выглядеть глупо в своих книгах, просто ничего о минах не писали. Саперы же Первой мировой — народ молчаливый, свою боевую работу подвигом не считали, мемуаров писать не любили.

Если мы и находим упоминания о минной войне, то чаще всего это описания подземно-минной войны (а многие тогда только так и представляли себе мины), когда под ключевые узлы обороны противника прокапывались подземные ходы, порой в десяток и более километров, закладывалось несколько тонн взрывчатки и в нужный момент узел обороны взлетал на воздух. Или же можно прочесть рассказы об импровизируемых солдатами минах-ловушках, которые те оставляли в своих траншеях и блиндажах при отступлении, т. е. своего рода черный солдатский юмор или в отместку за проигранный бой.

О минах в их сегодняшнем понимании (в то время их повсеместно называли фугасами) в книгах, посвященных Первой мировой, речь обычно заходит тогда, когда на поле боя появляются первые танки. Мгновенно появившиеся противотанковые мины (первоначально импровизированные) стали одним из первых средств противотанковой борьбы. Вот только тогда это оружие стало заметным.

Некоторые военные историки полагают, что мины вообще появились как средство противотанковой борьбы, и лишь затем появились противопехотные мины — частично как перенос этого средства поражения на пехоту, частично как средство защиты противотанковых мин от деминеров. Эта ошибка больше характерна для западных историков, которые никогда не считали нужным внимательно изучать военную историю России. А ведь уже в Русско-японской войне 1904–1905 годов в обороне Порт-Артура русские довольно активно использовали противопехотные мины и создали несколько весьма удачных образцов. Тому свидетельством шрапнельный фугас штабс-капитана Карасева, образец которого нынче имеется в экспозиции Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге.

Первая мировая война долго не способствовала развитию минного оружия как тактического средства. На поле боя господствовали артиллерия и пулемет, которые надежно уничтожали наступающую пехоту, медленно продирающуюся сквозь изрытую воронками и перегороженную проволочными заграждениями местность. Атакующий батальон пехоты уничтожался за 5–7 минут. Кавалерии на таких полях сражений места не было и вовсе — всадник вместе с лошадью представлял собой слишком крупную мишень. Особой нужды в противопехотных минах не возникало, и от минирования проволочных заграждений перед своим передним краем довольно быстро отказались.

В отношении минной борьбы русская армия к войне оказалась готова технически, но не готова по запасам взрывчатых веществ и средств взрывания. Централизованных запасов было сделано лишь на 4–6 месяцев войны, которые были израсходованы в первые же два-три месяца. Так как германская армия не располагала ни средствами обнаружения мин, ни специалистами по разминированию, то даже одиночные фугасы сильно сдерживали продвижение войск кайзера, а в некоторых случаях и останавливали. Немцы предпочитали дожидаться, пока их саперные подразделения не проложат новые дороги в обход существующих.

В русской армии фугасами предписывалось закрывать пространства, не поражаемые пушечным и пулеметным огнем, мертвые пространства. Уже в начале 1915 года в армию стали поступать фугасы фабричного изготовления. Они шли под названиями «Большой шрапнельный фугас» и «Малый шрапнельный фугас».

Шрапнельный фугас. Эти фугасы подрывались с пульта управления электроимпульсом. Фугасы зарывались в землю в нейтральной полосе перед проволочными заграждениями на расстоянии около 200 метров от траншей. В качестве пульта управления использовалась подрывная машинка ПМ-13, созданная в 1913 году. Электроимпульс передавался по саперному проводу образца 1900 года.

В ходе войны в инициативном порядке офицерами и солдатами саперных частей изобретались, изготавливались и широко применялись весьма оригинальные мины. Их можно было бы отнести к группе противозаградительных (точнее, к средствам проделывания проходов в заграждениях).

Когда в 1915 году война приобрела позиционный характер, противоборствующие армии стали прикрывать свои позиции сплошными заграждениями из колючей проволоки. Преодолеть столь плотные заграждения без их предварительного разрушения было невозможно. Расход снарядов на проделывание одного прохода шириной 5—10 метров достигал 150–250 снарядов. Вручную проделывать проходы под плотным пулеметным огнем было невозможно. Саперами было разработано немало образцов удлиненных зарядов ВВ для разрушения проволочных заборов. Некоторые из них выдвигались вручную, другие были самодвижущиеся. Известны мина-заряд унтер-офицера Семенова, прибор-тележка рядового Савельева, подвижная мина Сидельникова, ползучие мины Канушкина и Дорошина, мина-крокодил полковника Толкушина.

Тактики применения мин не существовало. Пожалуй, только минирование при отходе войск на исходные позиции после захвата позиций противника, если он контратаковал превосходящими силами, можно было отнести к тактическому приему боя. Минировали траншеи, блиндажи, другие сооружения минами нажимного действия и минами-ловушками с тем, чтобы затруднить противнику использование его же траншей и оборонительных сооружений. Или же для прикрытия отхода, что чаще стало происходить в заключительный этап войны. Известен факт, когда после успешного сражения у Самбре (5–7 июня 1918 года) союзники не смогли преследовать поспешно отходящих немцев, и немецкие командиры смогли превратить бегство в планомерный отход.

Однако специально разработанных противопехотных мин еще не было. В качестве мин использовали обычные артиллерийские снаряды, в которых артиллерийский взрыватель заменялся на специальный взрыватель нажимного действия, часто на основе обычного снарядного взрывателя. Эти снаряды обычно зарывали на дне траншеи, или в полу оборонительного сооружения, или на дороге.

Немцы, кроме того, использовали взрыватели замедленного действия, которые взрывали снаряд в течение 48 часов, после того как он приведен в действие. Такие мины («адские машины», как тогда было принято говорить) было невозможно обнаружить. В ряде случаев это приводило к отказу французских и английских солдат возвращаться в свои окопы.

Противотанковые мины

Знаменательным годом в развитии минного оружия явился 1916 год, когда 15 сентября 32 английских танка впервые атаковали позиции немцев на реке Сомма. Успех был потрясающим — немецкий фронт был прорван по ширине в 5 км и в глубину до 40 км. Новому оружию было нечего противопоставить. Пулеметы были бессильны против брони, полевые пушки эффективно бороться с танками не могли, специальных противотанковых пушек еще не было.

Единственным средством в тот момент, способным остановить танки, оказались мины. Сначала немцы поступали просто — врывали в землю вертикально артиллерийские снаряды, взрыватели которых оставались выше поверхности земли. Это были первые противотанковые противогусеничные мины. Затем немцы импровизировали много типов мин, включая деревянную ящичную мину. Мины взрывались от нажатия гусеницы танка или с пульта управления.

Однако противотанковые мины, импровизированные из снарядов или изготавливающиеся во фронтовых условиях солдатами, были очень ненадежны и опасны в применении. В Германии была срочно разработана и внедрена в промышленное производство стандартная противотанковая мина с 3,6 кг пироксилина. Взрыватель срабатывал под давлением гусеницы танка. Использовался и способ установки мин перед проволочным забором в двух метрах от него в сторону противника. К каждому третьему столбу забора привязывалась проволока, идущая к ящику со взрывчаткой, закопанному в двух метрах от забора. Когда двигающийся танк сваливал столб забора, заряд взрывчатки взрывался под днищем танка, уничтожая машину и экипаж. Эту простейшую мину следует считать первой противотанковой, противоднищевой миной.

Хотя первый успех танковой атаки сентября 1916 года оказался весьма скромным в итоге и настоящий успех к танкам пришел лишь во время сражения при Камбрэ в ноябре 1917 года, немцы оказались весьма предусмотрительными и начали фабричный выпуск противотанковых мин в декабре 1916 года. До конца войны они выпустили их почти 3 млн штук. Немцы после войны подсчитали, что потери союзнических танков от мин были очень существенны: англичане потеряли на минах до 15–28 % своих танков.

Известный немецкий генерал-теоретик и практик применения танковых войск Второй мировой Г. Гудериан в своей книге «Внимание, танки!» (1937 год) указывал, что только с конца июля 1918 года по конец войны (ноябрь 1918 года) французы на минах потеряли 3 танка типа «Шнайдер», 13 танков типа «Рено» и по невыясненным причинам (предположительно на минах) еще 1 танк «Шнайдер» и 70 танков «Рено».

Немцы же первыми пришли к выводу о том, что мины могут дать успех при выполнении двух обязательных условий:

1. Мины следует устанавливать длинными рядами и в два-три ряда; отдельно установленные мины или небольшие группы мин неэффективны.

2. Минное поле должно прикрываться огнем пулеметов и артиллерией; что исключает эвакуацию экипажа поврежденного танка и не позволят организовать буксировку танка в тыл; артиллерия добивает поврежденный танк.

Немцы выработали и первый стандарт противотанкового минного поля.

Успехи немецкого минного оружия заставили союзников озаботиться средствами преодоления минных полей. В 1918 году англичане на базе танка «Mark V» создают танк-тральщик. Он толкал впереди себя несколько тяжелых катков. Этот трал был разработан механизированной полевой ротой королевских инженеров (Mechanical Field Company, Royal Engineer) из Крайстчерча в Дорсете.

Союзники, полагая, что появление немецких танков не заставит себя долго ждать, также предприняли меры по разработке противотанковых мин. Англичане выпустили три образца мин — первый в виде отрезка трубы, второй из артснаряда, третий — ящичная мина. В начале 1918 года Экспериментальное отделение королевских инженеров (Experimental Section of the Royal Engineers) разработало мину для использования против немецких танков, которые начинали появляться на поле боя.

Следует заметить, что усилие срабатывания как немецких, так и английских мин периода Великой войны не превышало 45–50 кг и они могли срабатывать при наступании на них человека. Эти единичные случаи породили позднее среди военных историков ошибочный тезис о том, что противопехотные мины изначально появились как средство защиты противотанковых мин.

22 марта 1918 года немецкие танки, наступавшие на Гозенкур, наткнулись на английское минное поле, потеряли пару машин, после чего экипажи отказались двигаться дальше. Пожалуй, самый грандиозный успех противотанковые мины имели в марте 1918 года, когда наступающие 35 танков «Mark Vs» американского 301-го тяжелого батальона (301st Heavy Battalion) наткнулись на это же самое минное поле, о котором все забыли. Американцы в этой атаке потеряли на минах 10 танков. Английские мины здесь представляли собой минометные мины, усиленные каждая 23 кг аммотола (аммонита), что приводило к проламыванию тонкого днища машин и гибели экипажа.

Союзники также своевременно предупредили Россию о возможности применения немцами танков на Восточном фронте. Под давлением союзников в России срочно были разработаны несколько образцов противотанковых мин и налажено их фабричное производство. Русские мины оказались более совершенными, нежели английские Все они были самовзрывного типа. Мина конструкции Ревенского была противогусеничная с взрывателем нажимного действия. Мины Драгомирова и Саляева имели взрыватель наклонного типа и взрывались как под гусеницами, так и под корпусом танка, уничтожая и экипаж, и машину. Однако на русском фронте немецкие танки так и не появились.

Мины-ловушки: смертельное остроумие. Однако мины нашли довольно широкое применение в иной ипостаси, а именно как солдатское средство мести за погибших товарищей, способ выплеснуть накапливающееся раздражение, усталость от войны, отражение личной ненависти к солдату противной стороны, даже своего рода развлечение, циничный солдатский юмор. На войне такие мины малоэффективны. Скорее, это оружие для террора противника. Вот что писал в те дни один из немецких офицеров:

«Люди в траншеях тратят целые дни, превращая каждый блиндаж в смертельную ловушку, и наиболее невинные вещи становятся адскими машинками. Некоторые блиндажи взлетают на воздух при открывании дверей. Чертежный стол с несколькими лежащими на нем книгами — ловушка, и от каждой книги тянется электропровод к заряду, способному уничтожить взвод. Граммофон, оставленный на столе и играющий пластинку, тоже ловушка, и он взорвется, когда мелодия закончится. Разбросанные груды банок тушеной говядины превратились в дьявольские снаряды гибели. Перед траншеями кладут сотни мин натяжного действия… Действительно, я никогда не думал, что британский томми обладает такой дьявольской изобретательностью».

М. Кролл пишет, что такое использование мин и не только их, нацеленное лишь на причинение потерь противнику вне их тактического применения и чисто военной необходимости вообще характерно для Первой мировой войны, которую он называет грандиозной бойней.

В блиндаже, только что отбитом у врага, на столе стоит обычный телефон. Входит солдат, телефон начинает звонить, побуждая снять трубку. С одной стороны, сделать это — стереотипная бессознательная реакция (условный рефлекс) цивилизованного человека, с другой — кто откажет себе в удовольствии сообщить звонящему (звонит-то явно вражеский офицер, полагающий, что в блиндаже еще свои солдаты) что-либо вроде: «А мы уже здесь, привет». Жертва не догадывается, что на самом деле это звонок из потустороннего мира, куда ее сейчас и приглашают. На столе стоит не телефон, а мина-сюрприз, провода от которой подведены к двери, и открывший дверь сам заставил телефон звонить. Снятие трубки приведет к взрыву.

Приоткрытый ящик стола. В нем видны бумаги. Естественная реакция — открыть ящик и посмотреть, что за бумаги. Мина-ловушка только этого и ждет. Взрыв.

На плите стоит кастрюля с приоткрытой крышкой. В ней явно что-то вкусное. Но стоит приподнять крышку — и желание покушать навеки останется последним желанием солдата. Притаившаяся в кастрюле мина стережет свою жертву.

Зима, в нетопленом доме открыта дверца печки, откуда видны дрова. Остается лишь сунуть туда зажженную спичку — и скоро станет тепло. Настолько тепло, что уже никогда бойцу не будет холодно. В печке притаилась мина, которая готова взорваться, как только до ее датчика цели доберется огонь.

У двери валяется опрокинутый стул, мешая пройти. Но стоит его приподнять или отодвинуть, как прогремит взрыв.

Следует заметить, что ранение или уничтожение солдата противника, как это ни покажется странным, не является основной задачей противопехотных мин и мин-ловушек. Они служат лишь средством для того, чтобы заставить солдат бояться мин, развить в них минный страх. Именно этот страх как раз и решает основную задачу мин — остановить противника, заставить его отказаться от определенных действий, например от использования помещений, оставленных машин, снаряжения, оборудования, бытовых предметов.

Часть 6
Поиск новых средств и способов прорыва позиционной обороны. Новые формы борьбы

Ход этой войны оказался абсолютно непредсказуемым для политиков и военных. Перед войной среди военных специалистов считалось общепринятым и очевидным, что война должна быть закончена тем же оружием, что и начиналась («коней на переправе не меняют»). Но развитие событий на фронтах оказалось столь неожиданным для всех воюющих сторон, что заставило срочно искать новые тактические приемы и лихорадочно разрабатывать принципиально новые виды оружия.

Ведь позиционная война никем не планировалась и не предвиделась. Большая часть пехотного вооружения того времени была рассчитана на дальность стрельбы больше километра. Войска тренировались в стрельбе на максимальные дальности. Траншейная война внесла свои коррективы. Мощное и дальнобойное оружие применялось практически вплотную, в упор. Участились рукопашные схватки. Пулеметы и шрапнель выкашивали целые пехотные подразделения. В сражении при Монсе процент ранений среди немецких солдат, атакующих британские позиции в тесных порядках, был просто ужасающий. Как потом выяснилось, винтовочные пули при стрельбе на дистанции менее 1000 метров пробивали двух-трех человек, при стрельбе в упор — до шести-семи человек!

Ужас траншейной войны

В первый момент полуторамиллионную германскую армию, казалось, ничто не могло остановить. Она потеснила французов по всему Западному фронту и 31 августа прорвала в сражении у Монса оборону малочисленного Британского экспедиционного корпуса. Однако уже в сентябре французам удалось остановить немцев в сражении на Марне. Обе стороны, зарывшись в землю, построили обширные системы окопов. Эта линия окопов протянулась на 700 км через всю Францию. Окопной войне на Западном фронте было суждено продлиться целых четыре года. Бои велись месяцами. Командование то и дело бросало войска в наступление, и один день уносил жизни десятков тысяч людей, погибших ради жалкого клочка земли. Почти до самого конца войны линия фронта не смещалась больше чем на 65 км в ту или иную сторону. Массированные наступления союзников (главным образом, французов) в 1915 году сопровождались огромными людскими потерями, не принося заметных успехов.

Когда боевые действия затянулись, часть северо-запада Франции оказалась захваченной противником и началась жестокая траншейная война, в которой противостояли огромные людские массы, со значительными потерями, цветы со стволов винтовок исчезли, уступив место критической ясности. Многие тогда заметили, как они позволили себя «оболванить» лживой пропагандой. Речь больше шла не о «самой последней» из войн — чтобы наступил вечный мир! — а о том, чтобы стать подопытными мышками для ужасных машин для убийства и пушечным мясом, для того, чтобы грудь нескольких генералов засияла медалями. «Свежая и веселая» война обернулась для всех ужасающей бойней, в которой погибло огромное число мужчин в расцвете лет.

С русской стороны первые успехи скоро сменились поражениями. Наглядно предстали все пороки существующего строя: бездарное высшее командование, практически отсутствующее военно-техническое обеспечение, невероятный расцвет спекуляции и казнокрадства в тылу. Чтобы помочь союзникам на западе, русский генштаб отправлял в атаку на немецкие позиции, ощетинившиеся пулеметами и пушками, солдат, вооруженных винтовками с несколькими патронами, часто без артподготовки (из-за нехватки снарядов). «Костлявая с косой» собирала обильный урожай. Миллионы убитых и раненых на русском фронте вызывали все более глубокое возмущение в обществе.

Русская гвардия пострадала особенно сильно. Полковник лейб-гвардии Финляндского полка Дмитрий Ходнев: «К февралю 1917 года, понеся за время войны страшные потери, гвардейская пехота как таковая почти перестала существовать! «Старых» — кадровых офицеров, подпрапорщиков — фельдфебелей, унтер-офицеров и рядовых «мирного» времени, получивших в родных полках должное воспитание — «добрую закваску», понимавших и свято хранивших свои традиции, видевших мощь, славу, величие и красоту России, обожавших царя, преданных ему и всей его семье, — увы, таких осталось совсем мало! В действующей армии, в каждом гвардейском пехотном полку насчитывалось человек десять-двенадцать таких офицеров (из числа вышедших в поход 70–75) и не более сотни солдат (из числа бывших 1800–2000 мирного времени). В каждом бою гвардейская пехота сгорала как солома, брошенная в пылающий костер. Перебрасываемая постоянно с одного участка фронта на другой… посылаемая… в самые опасные, тяжелые и ответственные места, гвардия все время уничтожалась…» Можно предположить, что если бы удалось сохранить гвардию, то, возможно, результат Октябрьского переворота получился бы совсем иной (если бы он вообще оказался возможным).

Выход России из лагеря Антанты был компенсирован вступлением в войну Соединенных Штатов, но боевой дух солдат союзников упал, так как теперь все осознавали абсурдность этой всеобщей бойни и, кроме того, находились под влиянием взорвавшейся русской революции. В апреле 1917 года на французском фронте вспыхивали массовые солдатские бунты, жестоко подавлявшиеся.

Окопная стратегия и траншейная тактика

Наука успокаивает, искусство же существует для того, чтобы не дать успокоиться.

Жорж Браа

Общие принципы прорыва укрепленной полосы стали ясны к концу Великой войны и были понятны военным обеих сторон: эшелонирование, концентрация, внезапность, взаимодействие и т. д. В каждом конкретном случае шла конкретная подготовка: тщательная разведка, наряд конкретных сил, решение вопросов взаимодействия (с той же артиллерией — количество снарядов и мин, создание огневых коридоров, отсечение резервов противника и т. д.), выделение групп саперов, вопросы задымления и применения газов, связь, графики ввода сил… и прочее.

Уже в ходе Первой мировой была полностью пересмотрена организация армий, выработаны методы и созданы средства как для увеличения темпов продвижения наступающих войск, так и для воспрещения маневра резервами обороняющегося. В результате союзники создали танки, а немцы «пехоту нового строя» — ни одна армия не внедряла так быстро и в таких масштабах настолько продвинутую тактику пехоты.

Позиционный тупик

«Я не знаю, что делать. Это не война».

Лорд Китченер, военный министр Великобритании

Накануне войны все воюющие стороны считали, что новая война будет высокоманевренной. Генштабы планировали стремительные прорывы в глубь территории противника, глубокие охваты, лихие рейды по тылам.

Немцы наступали на Марну, нацелившись в конечном итоге на Париж. Но запланированные грандиозные «Канны» у немцев не получились. Французы при поддержке союзников сумели остановить врага, одержав важнейшую победу, не только военную, но и моральную, стратегическую. Этот момент западные военные теоретики называют переломным в ходе Первой мировой, хотя противоборствующие армии бились друг с другом еще целых четыре года и два месяца, прежде чем Антанте удалось довести дело до победы.

Французская контратака 6–8 сентября 1914 года вместе с одновременным наступлением англичан имела решающее значение. Она стала поворотным пунктом в первой битве при Марне и концом столь тщательно спланированного стремительного германского наступления. Она решающим образом изменила характер боевых действий и уничтожила надежды на скорое завершение войны.

Немцы прекратили отступать, противоборствующие армии окопались по обе стороны линии фронта. Это означало продолжительную, кровавую, бессмысленную борьбу до истощения — позиционную оборонительную войну. И действительно, в течение более чем двух лет линия западного фронта сдвинулась лишь на каких-нибудь десять миль. Широкое применение автоматического оружия, траншеи и проволочные заграждения создали патовую ситуацию. «Я не знаю, что делать, — сокрушенно говорил лорд Китченер, военный министр Великобритании. — Это не война».

После кровопролитного сражения на реке Марне, в котором было убито и ранено около 400 тыс. человек, ни немецкая, ни англо-французская армия не смогла добиться заметного успеха. Под сильным огнем артиллерии, пулеметов и винтовок пехота зарылась в землю. Период маневренной (подвижной) войны окончился. Началась позиционная (то есть окопная) война. Поздней осенью 1914 года Западный фронт представлял собой невиданное еще в истории войн зрелище: от границы нейтральной Швейцарии и до самого Северного моря (на целых 700 км) через Францию и Бельгию протянулись сплошные линии глубоких траншей и заграждений из колючей проволоки.

После сражения под Ипром на всем протяжении Западного фронта установилось «военное затишье». Извивающаяся линия от фландрского побережья до Швейцарии была изрыта густой сетью окопов и траншей, опутана рядами колючей проволоки, исковеркана буграми блиндажей, заполнена складами и ангарами. Изогнутая, длинная, широкая линия фронта с нейтральной полосой посередине. От нее по Европе распространялся зловонный и тяжкий запах войны. Запах смерти.

На Восточном и других фронтах дело обстояло точно так же. На всех фронтах можно было пройти по траншеям вдоль фронта сотни километров, ни разу не подставив себя под выстрел. Всем стало ясно, что в затяжной войне выиграет не тот, кто был сильнее к началу войны, а тот, у кого окажется больше ресурсов.

К началу 1915 года и на западе, и на востоке установились позиционные формы войны. То, что в Русско-японскую войну показалось «случайностью», теперь стало постоянным кошмаром длиной в 4 года. Сплошные линии траншей с ходами сообщения и укрытиями, опоясанные несколькими рядами колючей проволоки, ощетинившиеся пулеметами и прикрытые артиллерийским огнем, образовывали укрепленные полосы и оказались неуязвимыми для пехотных атак. Властвуя на поле боя и «прячась» от артобстрелов, пулеметы срывали любые атаки.

Борьба, которая велась на Западном фронте, проходила вдоль системы траншей и укреплений, ограниченных областью, известной под названием «ничейная земля». Эта система ведения статической траншейной войны определила ход войны для многих ее участников. На Восточном фронте просторные равнины и ограниченная сеть железных дорог предотвратили безвыходное состояние ведения траншейной войны. Но масштаб конфликта был настолько большим, что и Ближний Восток, и итальянский фронт также вели тяжелую борьбу. Военные действия проходили и на море и, впервые, в воздухе.

Переход к позиционной форме войны

В результате первых трех с половиной месяцев напряженной борьбы, в ходе которой успехи попеременно сменялись неудачами, противники оказались стоящими перед укрепленными позициями друг друга на огромном фронте протяженностью около 700 км, имея фланги, прикрытые естественными препятствиями (морем) или территорией нейтрального государства. Все надежды на достижение скорой победы окончательно были потеряны. Начался позиционный период войны.

Основной причиной возникновения позиционной войны является равномерное распределение сил противников по всему фронту при их общем равенстве. Силы сторон к этому времени растянулись равномерно по всей полосе наступления. Английский военный писатель Лиддел Гарт с полным основанием пишет, что «выявилась преобладающая мощь обороны над наступлением несмотря на то, что окопы были крайне примитивны по сравнению с тем, что было позднее».

Первоначально открытый западный фланг противников создавал иллюзии еще оставшейся возможности решения борьбы приемом, идея которого была заложена в планах войны, — охватом открытого фланга. Стремление к охвату флангов требовало новых сил, однако ни одна из сторон не имела для этого необходимых свободных войск. Приходилось снимать их с других участков, где войска переходили к обороне. В ходе дальнейших попыток охвата фланга стороны могли противопоставить друг другу лишь равные силы, пока фронт не уперся своим флангом в берег моря. Но теперь уже силы противников были до того растянуты по всему фронту, что создать где-либо ударную группировку не представлялось возможным. Плотность войск на участках обороны постепенно уменьшается до того, что какие-либо активные действия для прорыва окопавшегося противника становятся невозможными. Оборона стала сильнее наступления. Как указывал Фалькенгайн: «Продвигаться вперед было нельзя ввиду недостатка сил и средств, отходить командование не хотело, ввиду того, что при таком малом числе войск, которое занимало немецкие окопы, выгода от сокращения фронта и сбережение таким путем войск не соответствовали всем тем минусам, которые были очевидны…. В силу этих причин германское командование и решило перейти на французском фронте к чистой обороне с тщательным применением всех возможных технических средств. Началась позиционная война в прямом смысле этого слова со всеми ее ужасами. Переход к позиционной войне произошел не по добровольному решению генерального штаба, но под суровым давлением необходимости».

Советский военный историк А. Коленковский считает, что изменение качественного состава войск также было одной из причин возникновения позиционной войны. На смену дисциплинированному кадровому составу армии прибыл массовый боец, который, во-первых, был плохо подготовлен и, во-вторых, принес в армию настроение народной массы, которая относилась к войне отрицательно. С таким составом нечего было и думать о широких маневренных действиях.

Кампания 1915 года: позиционная война

В 1915 году обе стороны на Западном фронте перешли к стратегической обороне, крупномасштабных сражений не велось. К началу 1915 года англо-бельгийские войска находились в области Артуа, частично на территории Бельгии, основные французские силы были сосредоточены в области Шампань. Немцы занимали часть территории Франции, продвинувшись в глубь страны до города Нуайон (Нуайонский выступ).

По плану Жоффра англо-французские войска должны были организовать атаку с обоих флангов германской группировки и окружить ее. В феврале — марте французы организовали атаку в Шампани, но продвинулись лишь на 460 метров, потеряв 50 тыс. человек!

Военное руководство союзников в феврале 1915 года отдало приказ о крупномасштабном наступлении. Французская армия должна была одновременно нанести три удара. Два — в Артуа и Шампани, с двух сторон внушительного германского клина, а третий — в Лотарингии, создав тем самым угрозу немцам с тыла. Британские части должны были оказать французам содействие в Артуа. Наступление французов по грязи, а в горах Вогез и по снегу, и англичан в районе Нев-Шапель являло собой прообраз основных сражений последующих трех лет. Сначала была проведена мощная артиллерийская подготовка, затем осуществлялось преодоление нейтральной полосы и прорыв проволочных заграждений перед траншеями противника. Огонь из пулеметов и винтовок косил наступавших, часть из них все же достигла неприятельских окопов, где началась отчаянная рукопашная. В дело шли штыки, кулаки и приклады винтовок. Уцелевшим при наступлении приходилось быстро перестраивать свои боевые порядки в ожидании неизбежной контратаки. Призывы прислать подкрепление, чтобы удержать захваченные окопы, часто оставались неуслышанными.

Попытки установить телефонную связь сплошь и рядом заканчивались неудачей, так как из-за жестоких артобстрелов кабель быстро повреждался. В результате приходилось отправлять посыльных, но далеко не всем из них удавалось благополучно пробраться через ничейную территорию. Широко применялась голубиная почта, но она не отличалась надежностью и, главное, оперативностью. Поэтому командиры, с тревогой ожидавшие известий о ходе боя, порой, теряли контроль над обстановкой в этом «тумане войны», а сильно поредевшим подразделениям наступавших приходилось удерживать захваченные окопы собственными силами — и порой все они погибали. Очень часто подкрепление опаздывало и было вынуждено прорывать оборону заново. Так повторялось по нескольку раз. Отныне несколько траншей длиной в 700 м могли стоить атакующей стороне 26 000 жизней, а затем все должно было повториться вновь. Дома газеты писали о таких атаках, называя их «ударами молота» или «большим броском», но солдаты, эти окопные черви, знали обо всем гораздо лучше. Воюющие и с той и с другой стороны были уверены, что война может продлиться и целые 100 лет. Из них пять понадобится для того, чтобы вконец убить друг друга, а девяносто пять должно уйти на то, чтобы размотать бесконечную колючую проволоку, которой, казалось, был опутан весь земной шар.

10 марта началось наступление британских сил (четыре дивизии) в Артуа на деревню Нев-Шапель (см.: Битва при Нев-Шапель). После 35-минутной артподготовки началось быстрое продвижение войск союзников, которые через 4 часа захватили Нев-Шапель. Однако из-за проблем со снабжением и связью развитие атаки замедлилось, и немцам удалось организовать контратаку. 13 марта наступление было прекращено, британцам удалось продвинуться только на два километра.

Руины крепости Осовец

Эволюция обороны. 1918 год дал наступающему новые средства атаки — танки, умение атаковать без длительной подготовки, мощное развитие химической войны и массовое употребление авиации как средства нападения с воздуха на земные цели. Эти новые средства атаки, позволявшие наступающему продвигаться через укрепление врага со скоростью 8—10 км в день, сламывая сопротивление укреплений, пулеметов, артиллерии (с помощью химических снарядов), вынудили оборону к еще большему эшелонированию в глубину. Если некоторая часть артиллёрии стояла в 1–2 км от пехоты, то другие артиллерийские группы отодвигали на 5–6 км, чтобы успеть подготовиться к отпору в то время, когда 1-я линия под неожиданным ударом врага будет сломана. Против химического нападения стали создавать убежища, непроницаемые для газов, в борьбе с танками стали применять стрельбу орудий прямой наводкой, танковые ловушки, фугасы и т. п.

Очень сильным приемом обороны явился выход из-под удара атаки до ее начала на заранее подготовленные позиции на 4−6 км назад, оставив на старой позиции лишь боевое охранение — например, отход немцев в 1917 году на позиции Зигфрида, армии Гуро под Реймсом в июле 1917 года и т. п.

По мере усиления пехоты пулеметами, станковыми и ручными, пехота получила возможность еще совершеннее маскировать свое оборонительное положение. Вместо длинных цепей можно было получить ту же силу огня 2–3 пулеметами, занимавшими небольшую площадь и легко маскируемыми. Линейная оборона стала обороной групповой. Наличие большого числа пулеметов позволило отнести часть их в глубину, образовав не линию, но полосу обороны в 2–3 км глубиной, преодолеть которую без больших резервов было невозможно.

Наконец, сильнейшими средствами обороны остались контратаки крупных резервов, перебрасываемых к месту атаки по железной дороге, на автомобилях и пешком. Резервы, усиливаемые мощными группами резервной артиллерии (частью на механической тяге), сламывали самое сильное наступление и под Верденом, и на Сомме, и в 1918 году после того, как сила наступающего расходовалась на борьбу с оборонительной линией.

Поэтому, несмотря на усиление средств атаки, оборона весь период войны сохраняла свое значение. Но не пассивная оборона, рассчитывающая на огонь и фортификацию, а маневренная оборона, отвечающая ударом на удар и широко применяющая военную хитрость и внезапность.

Эволюция наступления. В связи с расширяющейся мощью технических средств на вооружении армии происходила эволюция наступления. Маневренный период 1914 года характерен появлением мощного средства наступления — тяжелой полевой артиллерии, которая в тесном взаимодействии с легкой артиллерией, буквально забрасывая оборонительные позиции мощными снарядами, уничтожала обороняющихся, заставляла их ослабить огонь и позволяла пехоте, наступавшей цепями, своим огнем окончательно сломить сопротивление врага и ворваться в его расположение. Усиление оборонительных средств фортификацией в период длительного позиционного периода войны надолго обессилило наступление.

Весь 1916 и 1917 годы наступление, опиравшееся на уничтожение обороны количеством выброшенных «материалов» — «Materialschacht», требовало для подготовки несколько дней, а за это время оборона успевала подвести резервы и их встречным ударом остановить атаку. Коренной переворот в методах атаки был произведен в 1918 году введением:

1) внезапной артиллерийской подготовки для нейтрализации пехоты и артиллерии обороны до подхода своей пехоты;

2) самостоятельностью пехоты, с помощью пулеметов, легких орудий, ручных гранат и средств химической борьбы (огнеметы и фосфорные бомбы) сламывать огонь неприятельской пехоты;

3) взаимодействия пехоты, артиллерии и авиации;

4) массовым употреблением танков;

5) массовым применением химических средств;

6) применением авиации.

Все эти средства позволили начинать атаку внезапно и сразу достигать крупных результатов, парализовать силы врага химическими средствами и останавливать подход подкрепления врага к атакованному участку. Совокупность всех этих средств в связи с упавшей силой сопротивления войск к концу войны сделала то, что позиционная война вновь перешла в маневренную. В мартовские бои 1918 года наступление шло по 8—10 км в сутки. Как и в обороне, понадобилось гибкое сочетание искусства и техники для того, чтобы дать решительные результаты.

Мировая война показала ошибочность мнения, что человека можно заменить машиной. Сила человека безмерно возрастает от применения машин, но машина — ничто без умного и мужественного бойца, готового жертвовать собой. Мировая война еще раз с полной силой подтвердила старую сербскую пословицу: «Бой ведет не оружие, а сердце героя». Современная война иначе понимает «сердце героя». Герой современной тактики не только вождь, но и каждый боец.

Приемы окопной войны

Траншейная война вызвала к жизни принципиально новые приемы ведения вооруженной борьбы, совершенно новые технические средства, изменила сам дух войны.

В условиях «стационарной» войны на первый план вышло умение нести патрульную службу, вести снайперскую стрельбу, устанавливать заграждения из колючей проволоки и рыть траншеи. Появились и новые виды оружия — минометы, способные вести навесную стрельбу фугасными минами по укрытым целям, а также гранаты, первые образцы которых изготавливались из простых консервных банок и бутылок. Бывшие тогда на вооружении пулеметы оказались малопригодными для стрельбы из узких траншей, и им на смену пришли такие легкие модели, как ручной пулемет «Льюиса» у англичан и «Шоша» у французов. Порой расстояние между окопами противников не превышало ста шагов, и любые перемещения в дневное время мгновенно вызывали огонь. Поэтому активные военные действия начинались с наступлением темноты. По ничейной земле осторожно ползком передвигались патрули, пытаясь разведать, что происходит в окопах противника и как надежно они охраняются. Иногда высылались диверсионные группы для захвата «языков» в целях получения достоверной информации. Много времени тратилось солдатами на восстановление проволочных заграждений и укреплений окопов. Запасы воды, продовольствия, боеприпасы приходилось тащить на себе по бесконечным ходам сообщения, тянувшимся далеко от передовой. Почти не смолкал грохот пушек, а ночное небо над окопами постоянно освещали ракеты.

Бой в траншее проходил ниже уровня почвы, которую подметало пулеметным огнем. Как только какая-нибудь голова высовывалась из траншеи, ее тотчас же сражала пуля. И наступление и оборона в ходах сообщения происходили врукопашную. Из сражающихся как с той, так и с другой стороны стреляли только передние солдаты, за которыми в одну линию вытянулись остальные и передавали стреляющему свои заряженные винтовки, а сами бросали в противника гранаты. Самую ничтожную преграду, хоть из мешков с землей, если ее защищают оружием, можно было взять только в том случае, если удастся гранатой или бомбой убить ее переднего защитника.

Огненный вал

Плотность насыщения артиллерией русского фронта была наименьшей. В конце 1916 года на 1 км русского фронта приходилось в среднем по 2 орудия, тогда как на французском фронте в среднем было по 12 орудий, а на итальянском — по 5,2 орудия. Это объясняется, впрочем, не только бедностью русской армии в артиллерии, но и огромным протяжением русского европейского фронта (не считая еще и кавказского!) — около 1800 км, тогда как протяжение французского фронта — 650, а итальянского — около 250 км.

Благодаря затишью на фронтах с переходом к позиционной войне и усилившемуся поступлению снарядов русская армия лишь к третьему году войны стала довольно богата выстрелами к 76-мм пушкам. В связи с накоплением запаса 76-мм патронов расход их чрезвычайно увеличился в период интенсивных боевых операций первой половины 1916 года. Но в целом русская артиллерия была сильно ограничена боевыми припасами.

Суворовский принцип «стреляй редко, да метко» служил основой искусства стрельбы русской армии и при скорострельном оружии. Подготавливаясь к будущей большой войне, командование русской армией предвидело, что расход боевых припасов в предстоящей войне, как общий, так и в отдельных операциях, должен превзойти в значительной степени расход минувшей Русско-японской войны. Это отмечено было и «Наставлением для действия полевой артиллерии в бою», утвержденным в 1912 году, в § 99 которого говорилось: «Боевые припасы являются главным источником боевой силы артиллерии… Скорострельность орудий, дающая возможность легко выпускать большое число выстрелов в ничтожное время, и длительность современных сражений заставляют предвидеть огромный расход боевых припасов. В бою бывают случаи, когда артиллерия не имеет права жалеть снарядов. Поэтому, с одной стороны, необходимо в возможной степени ограничивать расход снарядов, а с другой — обеспечивать непрерывный и обильный прилив их на пополнение израсходованных». Между тем «такой огромный расход выстрелов, — как писал бывший начальник ГАУ А.А. Маниковский, — тогда поразил всех».

Противник отдавал должное русской артиллерии, называя ее волшебной. Русская пехота боготворила свою артиллерию, называя ее своей спасительницей. «Артиллерия начинает бой, она его ведет и решает», — говорил генерал Карачан. Пехота не делала ни одного шага без артиллерийского огня; она требовала беспрерывной стрельбы, даже просто для морального действия.

На Западном фронте ситуация была иная. На основе опыта, полученного в зимних боях, французы и англичане посвятили много времени тщательной подготовке к грядущей осенней битве. Существенное отличие от прежних наступлений заключалось в значительном усилении артиллерии, колоссальном увеличении ее боезапаса, в увеличении периода артподготовки и расширении района артобстрела глубоко в тыл позиций противника. Огонь должен был корректироваться с помощью авиации, осуществляющей наблюдение с воздуха.

22 сентября 1917 года начался ураганный огонь, 25-го числа последовала атака. У немцев насчитывалось всего 1823 орудия в противовес 4085 у французов; И это были лишь передовые силы, а ведь французы обладали многочисленными резервами, тогда как у немцев их почти не было. Союзники обрушили на немцев мощнейший огневой вал (включая химические снаряды, причем атака англичан поддерживалась газом из баллонов). Затем последовало наступление пехоты. На обоих участках союзники во многих местах вклинились в позиции немцев от трех до четырех километров. К этому времени немецкие войска чрезвычайно растянулись из-за катастрофической нехватки резервов, но ни на одном участке союзники не добились желанного прорыва. Наступление затянулось, по большей части разбившись на ряд локальных стычек, которые продолжались до 14 октября. Сражаясь в обороне, немцы израсходовали 3395 тысяч снарядов и потеряли 2800 офицеров и 130 тысяч рядовых. Союзники истратили 5457 тысяч снарядов (и это только на артподготовку, здесь не учтены боеприпасы, израсходованные во время самого сражения). Потери Антанты составили 247 тысяч человек — жертвы, абсолютно несоизмеримые с величиной захваченной территории.

В этот же период был разработан принцип сопровождения огнем артиллерии наступающей пехоты — «огневой вал». Его суть состояла в том, что пехота под прикрытием мощного артиллерийского огня приближалась к первой вражеской траншее на минимально безопасное расстояние (чтобы не попасть под огонь своих орудий, при этом считались допустимыми отдельные попадания по своей пехоте), затем огонь артиллерии переносился на вторую траншею, а пехота занимала и зачищала первую. Затем все повторялось. Новый метод требовал строгой координации действий всех родов войск, что в то время представляло большую трудность, т. к. связь между пехотными и артиллерийскими подразделениями была крайне ненадежна и неоперативна. В итоге либо своя пехота попадала под «дружественный» огонь, либо преждевременный перенос огня на вторую линию обороны, когда пехота еще не дошла до первой, приводил к срыву атаки, так как противник успевал покинуть убежища и занять передовую траншею.

Звездный час пехоты

Быстро менялась тактика действий пехоты. На смену густой цепи пришли рассыпной строй и волны цепей, но пулеметы и артиллерия уничтожали их еще до подхода к проволочным заграждениям. Главной защитой пехоты под огнем становятся лопата и защитная окраска экипировки, для борьбы с пулеметами привлекались легкие 37-мм траншейные пушки. Тем временем многочасовые и многодневные артобстрелы делали поле боя труднопроходимым не только для техники или кавалерии, но даже и для пехотинца. Волны распадались на «змейки», а затем на «группы». Группа в 10–20 человек формировалась вокруг ручного или облегченного станкового пулемета, снабжалась гранатами и передвигалась от укрытия к укрытию. Складывалась и новая «групповая» тактика — пригодная как для атаки, так и для обороны — и вернувшая пехоте ее активную роль.

В русской армии «группы» действовали в поисках, разведках, стычках подразделений, но при острой нехватке автоматического оружия о широком применении «групповой» тактики и речи быть не могло. Немцы создавали штурмовые группы и части, куда лучше снабженные ручными пулеметами, гранатами, пистолетами, касками и панцирями, специально обучали бойцов. В 1917–1918 годах германские штурмовые группы через любую брешь проникали в глубь обороны, охватывая своими действиями всю оборонительную полосу противника. Поэтому легкое автоматическое оружие, пехотные пушки и гранаты в не меньшей степени, чем танки, давали возможность выхода из позиционного тупика.

Своеобразной новинкой Первой мировой явилась регулярная «охота на людей», или «снайпинг» (изначально англ. sniper — охотник на бекасов), и применение для этого винтовок с оптическим прицелом. Первое поколение снайперских винтовок представляло собой отобранные из партии валовых «магазинок» «наименее расстрелянные», к которым приспосабливали коммерческие оптические прицелы охотничьего или спортивного типа.

Атака «волнами»

В ходе войны появилась новая тактика пехоты. Вместо плотных боевых порядков стали применять волны цепей (или просто — «атака волнами»).

«Устаревшая тактика». Тактике атаки «людскими волнами» традиционно не уделяется сколько-нибудь значительного внимания. Когда говорят о ней, обычно представляются солдаты, которые, будучи в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, бегут толпой на вражеские пулеметы в расчете на то, что у противника либо кончатся боеприпасы, либо не выдержат нервы и он побежит. В справочнике младшего командира (М.: Воениздат, 2007) имеется весьма категоричное предписание: «Атака противника в полный рост, как ведущая к большим потерям, не допускается». Все, что об этой тактике известно, — это то, что так воевать нельзя. При этом из конфликта в конфликт «запрещенная» тактика продолжает применяться. Действительно, на первый взгляд, кроме попытки задавить числом, невзирая на чудовищные потери, в ней ничего нет. Потери при ее использовании должны быть колоссальными. Ее применение обычно означает, что уровень подготовки солдат и командиров чрезвычайно низок.

«Отказ от атак толпами». Однако не будем торопиться с выводами. Более внимательный анализ показывает, что не все так однозначно, и атака людскими волнами — это не тактика пьяных идиотов или умственно неполноценных, а обоснованный тактический прием. Впервые в истории нового времени такая тактика в чистом виде использовалась зулусами против англичан и буров. Широко такую тактику применяли солдаты бухарского и кокандского ханств в период завоевания их Россией (1860-е годы) — очень наглядно это выглядит на полотнах Верещагина.

Отказ от тактики атаки бегом в полный рост большими группами пехоты произошел в европейских армиях уже в ходе Первой мировой войны. Тогда оплаченный кровью многих тысяч солдат опыт показал, что пулеметы обороняющихся «выкосят» любое количество атакующей таким образом пехоты, если их не подавить. Весьма характерный пример. 7 августа 1915 года австралийцы атаковали турецкие окопы на высоте Бэйби 700 (Галлиполи). Австралийские окопы были всего в 30–40 м от турецких. Перед атакой была произведена артиллерийская подготовка мощными корабельными орудиями. Из-за того, что артподготовка закончилась на 7 минут раньше, чем планировалось, турки успели выйти из убежищ и занять оборонительные позиции. Три волны австралийской пехоты были выкошены полностью. Ни один австралийский солдат не достиг турецких окопов — расстояние в 30–40 м оказалось непреодолимым под огнем.

Возникший вследствие неспособности пехоты преодолеть стену пулеметного огня позиционный кризис той войны вроде бы однозначно показал, что атаки пехоты «волнами» (если они существенно не поддержаны артиллерией и/или танками) невозможны. Для выхода из возникшей ситуации использовались разные способы. Противник загонялся артогнем в убежища, а атакующая пехота подводилась настолько близко к окопам противника во время артобстрела, что она успевала после прекращения (переноса) артогня добежать до них быстрей, чем обороняющиеся успевали открыть огонь из стрелкового оружия по атакующим. Нередко для этого проводилось планомерное сближение собственных окопов с окопами противника, откапывая свои окопы все ближе и ближе к окопам противника (классическая методика крепостной осады «тихой сапой». Выкапывали скрытые подземные туннели, подходившие практически вплотную к вражеским окопам, выход из которых откапывался только во время артподготовки атаки (не менее классический способ подземно-минной войны).

Это делалось для того, чтобы уменьшить расстояние, которое первой волне атакующих нужно преодолеть по открытому простреливаемому пространству и чтобы атакуемый противник не успел открыть огонь. Делали подкопы под окопы противника, подрывали их, немедленно направляя в образовавшиеся бреши пехоту. Пускали пехоту за лавиной танков. Очищали окопы от противника отравляющими веществами. Окружали огневые точки противника воронками от снарядов и бомб и усеивали ими нейтральную полосу между окопами противоборствующих сторон, чтобы небольшие группы пехотинцев, делая короткие перебежки от воронки к воронке, могли максимально сблизиться и уничтожить в бою на короткой дистанции основные пулеметные точки противника и даже просочиться в тыл. Но от мысли, что пехота сама по себе может прорвать оборону, атакуя бегом через открытое пространство, отказались все.

Первый британский авианосец — спущен на воду в 1917 году

Само по себе наличие пулеметов у обороняющихся далеко не всегда означает, что бегущая в полный рост пехота атакующих будет выбита полностью, до того момента как она достигнет оборонительных позиций противника. Для этого необходимо наличие ряда условий, которые на фронтах 1-й мировой имелись, однако сказать, что они присутствуют везде и всегда, нельзя.

Во-первых, должна быть хорошо просматриваемая местность и хорошая видимость, чтобы после начала атаки противника у пулеметчика было время поразить в назначенном ему секторе, чтобы он мог скорректировать огонь, чтобы он просто видел цели. В Первой мировой нейтральная полоса между окопами хорошо просматривалась, и атаки, как правило, осуществлялись днем.

Во-вторых, крайне желательно, чтобы атакующий противник был вынужден затратить некоторое время на преодоление какого-нибудь препятствия, которое реально задерживает атаку и заранее пристреливается пулеметом. В Первую мировую широко применялись заграждения из колючей проволоки, многие атаки захлебывались при попытках их преодоления.

В-третьих, существенное значение имеет и расположение пулемета относительно цепи атакующих. Для того, чтобы пулеметный огонь мог гарантированно остановить цепь вражеской пехоты, требуется, чтобы он вел так называемый продольный «анфиладный» фланкирующий (или косоприцельный) огонь. Вероятность попадания значительно увеличивается при стрельбе во фланг пехотной цепи. В этом случае длинная ось эллипса рассеивания совпадает с длинной осью цели.

Еще одним существенным моментом является хорошая подготовка пулеметчиков. Стрелять из пулемета на средние и большие дистанции не так просто, как кажется. Правильная наводка требует навыка и знаний.

В Великой войне пулеметчиков еще учили вести огонь с закрытых позиций и на предельных дальностях, как артиллеристов, поэтому уровень подготовки наводчиков пулеметов был высок. Позднее пулеметы стали рассматривать как более простое оружие, ведущее огонь на меньшие дальности и прямой наводкой, соответственно, уровень требований и, как следствие, уровень подготовки снизился.

Уместно привести весьма иллюстративный пример из случившейся позднее Гражданской войны — как уровень подготовки может повлиять на используемую тактику. Известно, что в начале этой войны использовались так называемые «психические атаки», когда в атаку войска шли почти в парадных построениях. Менее известно, что такие атаки нередко удавались Главная причина, почему это происходило, — крайне низкий уровень подготовки и пулеметчиков, и стрелков в целом. На дальней дистанции они почти гарантированно промахивались, а при подходе противника ближе, «убедившись» в неуязвимости последнего, у обороняющихся сдавали нервы, и они бежали с обороняемой позиции. Таким образом, вывод о том, что наличие пулеметов гарантированно сорвет любую атаку пехоты, наступающей в полный рост, справедлив далеко не для всех тактических ситуаций.

Опыт Первой мировой подтверждал выводы о невозможности пехотных атак бегом в полный рост. Каков же был итог развития тактики атак «людскими волнами»? Наиболее значимое изменение было в том, что сами «волны» — то есть цепи солдат, следующие одна за другой, стали не основным инструментом прорыва обороны. Главную роль стали играть небольшие группы солдат с узкоспециализированными задачами, действующие во взаимодействии с «волнами»-цепями. А сами «волны» в момент прорыва обороны противника стали выполнять отвлекающую роль. Их основная задача сводилась к добиванию противника, дезорганизованного действием малых групп. Такая «самобытная тактика боя» основывалась на сочетании ударов крупных и малых отрядов. При этом начинающие атаку штурмовые группы старались осуществить «подкрадывающуюся атаку». Обычно передовым «подползающим» группам до их обнаружения противником удавалось сблизиться на расстояние от 15 до 140 метров.

Если внезапная атака штурмовых групп удавалась, то стрелковые цепи-«волны» действовали как второй эшелон, добивая оставшегося противника. Но даже если атака штурмовых групп удавалась не полностью, то «волны», следующие одна задругой, тоже не отдавались просто так на расстрел. То, что атаки первых «волн» будут захлебываться, могло быть планируемым действием со стороны атакующих.

Причем атакующий мог искусственным образом сокращать дальность эффективного огня обороняющихся, проводя атаку, например, ночью. В некоторых случаях, для создания прикрытия для атак использовались поджоги лесов перед фронтом и в тылу (последнее — чтобы быть застрахованным от перемены направления ветра) атакуемой позиции, создававшие плотную пелену дыма.

Первые «волны» могли сознательно прекратить атаку до захода в зону эффективного огня обороняющихся. Не добежав, например, 250–300 метров до атакуемых позиций, цепь либо начинала откатываться назад, что субъективно воспринимается обороняющимися как срыв атаки и отступление, либо залегала, что воспринимается как гибель атакующей цепи под огнем. В зависимости от ситуации залегшие солдаты либо отползали назад, с тем, чтобы вновь атаковать, создавая иллюзию бесконечных людских резервов у атакующих, либо накапливались на достигнутом рубеже. Иногда атакующие пытались продолжать атаку уже ползком.

Волна за волной изымали боекомплект у обороняющихся, не заходя в зону его эффективного огня. Разумеется, атакующие несли потери, однако весьма далекие от заваливания местности трупами. При этом за счет действий выделенных снайперов или стрелков и штурмовых групп обороняющимся также причинялся существенный вред.

И только тогда, когда огонь обороны существенно ослабевал из-за потерь и исчерпания боекомплекта, только тогда перед очередной, наиболее мощной «волной» ставилась задача достичь атакуемой позиции и захватить ее. Массированная фронтальная атака обычно следовала за несколькими отбитыми атаками, которые производились не в полную силу. Кстати, для снижения потерь первые «волны» могли атаковать в достаточно разреженных построениях.

Противодействовать этой тактике, на первый взгляд, просто. Все, что требуется, — это поддерживать высокую дисциплину при ведении огня. Не стреляя, когда вероятность поражения невелика, открывать огонь с дистанции, на которой возможен эффективный огонь по атакующим, а не тогда, когда они стали видны. Не прекращать наблюдение за полем боя, наблюдая не только за атакующими цепями, но и за возможным «подкрадыванием» противника. Но это проще сказать, чем действовать, когда на тебя несется орущая и стреляющая людская лавина с явным намерением тебя убить.

При правильной организации атаки наступающие несут потери, позволяющие им побеждать в бою. Хорошо спланированная атака «людскими волнами» может быть даже безопасней, чем атака под прикрытием огня своего оружия, если последняя происходит при плохой организации взаимодействия между атакующей пехотой и поддерживающими подразделениями, когда огневая поддержка осуществлялась со значительными «паузами» либо сводилась только к предварительной огневой обработке позиций противника.

Противодействие. Любой тактический прием имеет противоядие. Заваливание местности трупами и полный срыв атаки возможны отнюдь не только при атаках людскими волнами, но и при использовании любой другой тактики, если обороняющийся противник сможет переиграть атакующих.

1 июля 1916 года англо-французские войска атаковали 12 с половиной дивизий германской армии. Начиная с 24 июня здесь грохотала артподготовка из 3 тысяч орудий, затем в наступление пошла первая волна из 17 дивизий, a 11 пехотных и 3 кавалерийские дивизии следовали за ними в резерве. У союзников было 309 боевых самолетов, что делало их хозяевами небес, а германская противовоздушная оборона ограничивалась «рекогносцировкой в непосредственной близости». Немцы имели в своем распоряжении только 104 самолета и 844 орудия.

Клубы дыма, пыль и утренний туман скрывали приготовления сил союзников до тех пор, пока в 8.30 утра они не двинулись вперед. К вечеру первого дня наступления они захватили передовые немецкие окопы на протяжении около 20 км линии фронта и продвинулись в глубину до 2,5 км. К концу следующего дня эти достижения были еще увеличены. Затем натиск несколько ослабел, но потом атаки вновь набрали силу, что вынудило германскую 2-ю армию потребовать подкреплений — пулеметных рот и смешанных пулеметно-снайперских частей.

14 июля с началом нового крупного наступления бои разгорелись с новой силой; однако результаты были весьма невелики, причем часть захваченной территории была потеряна в результате немецкой контратаки. 20 июля последовало очередное наступление союзников, в котором они выставили 16 дивизий против 8 немецких; но оно тоже было отбито. После яростных локальных стычек союзники предприняли мощный бросок севернее Соммы, увенчавшийся незначительным успехом. Сражение продолжало бушевать, союзники предпринимали крупномасштабные атаки до 24 августа, но все было тщетно.

К этому времени союзники потеряли 270 тысяч человек, а немцы — 200 тысяч. Союзники вклинились в германские позиции на площади шириной в 25 км и глубиной до 8 км, но это далеко еще не было настоящим прорывом. В общей сложности в боевых действиях участвовало 106 союзнических дивизий против 57 с половиной немецких.

Штурмовые группы

Обычно при словосочетании «Первая мировая война» в памяти оживает усвоенный еще в школе образ: бесконечные линии окопов, грязь, смерть, безысходность «окопного сидения», артобстрелы и газовые атаки. Бессмысленная бойня за каждый клочок земли, «Верденская мясорубка»…

В общем, не стоит относиться ко всему так уж однозначно. Хотя и спорить с этим, не таким уж неверным, стереотипом глупо. Ведь все это было — «окопное сидение», когда месяцами не видишь врага, но ежедневно подвергаешься артобстрелам, смерть, собирающая планомерно и беспощадно свою ежедневную жатву.

Но за всем этим однообразным и безысходным существованием скрывалась и своя, славная и кровавая, история штурмовых отрядов. Появившись стихийно, как ответ на беспомощность довоенной тактики, как попытка нанести противнику урон, избегая лобовых атак на пулеметы под шрапнельным огнем, тактика «тихой войны» вошла в практику любой армии уже на второй год противостояния.

Там, где наступающий полк не имел шансов уцелеть, не говоря уже о победе, рота или батальон штурмовиков могли создать предпосылки для более или менее успешного наступления дивизии. Нет, штурмовики не были какими-то сказочными, неуязвимыми и непобедимыми богатырями, стоящими сотни вражеских солдат. Ключом к успеху была тактика просачивания, оснащенность необходимым для ближнего боя вооружением, в точном знании и выполнении тактических приемов, четком взаимодействии.

В той войне огромное значение обрели убежища от снарядов, глубокие и прочные бункеры, «лисьи норы», укрывавшие подразделения даже от тяжелых снарядов. Но спасительное убежище могло стать и ловушкой, если даже десяток вражеских солдат овладеют окопом до того, как гарнизон покинет укрытие. Тогда десяток гранат способен уничтожить взвод, а то и роту. Если же, в свою очередь, штурмовики не успевали захватить траншею сразу вслед за переносом огня в глубину, то охотник мгновенно становился жертвой — тягаться с вдесятеро превосходящим врагом не мог даже подготовленный боец.

Враг выставлял наблюдателей, которые даже во время обстрела контролировали обстановку, в случае необходимости давали сигнал тревоги или самостоятельно уничтожали пулеметным огнем мелкие группы пехоты. Потому скрытность стала необходимым условием успешного сближения с противником. Ночные рейды, помимо всего прочего, требовали скрытности еще большей, так как поднятая тревога оставляла слишком мало шансов выполнить задачу и уцелеть.

На Западном фронте траншейная война началась еще в 1914 году. Обе стороны были вынуждены признать, что старая тактика в новых условиях войны стала бесполезной. Командиры германской армии начали вырабатывать новую тактику, основанную на использовании «штурмовых отрядов» (Stosstrupps).

Групповая тактика пехоты. Сила огня обороны была так велика, а преодоление укрепленной полосы и развитие прорыва так сложно, что необходима была специальная подготовка войск, назначаемых для прорыва, — ознакомление с приемами уничтожения искусственных препятствий, с приемами боя по овладению первой линией, т. е. так называемым боем в траншеях. Помимо чисто технической подготовки операция прорыва, требующая высокого подъема духа, отваги и решительности идти вперед, вполне естественно требует моральной подготовки. Опыт войны выдвинул вопрос о формировании особых отдельных штурмующих частей, которые на русском фронте получили название ударных батальонов или частей смерти. Кроме отдельных частей затем стали формироваться в каждом полку ударные роты и даже взводы. Опыт же войны показал необходимость предварительных учений по прорыву укрепленных полос, при этом воспроизводилась в тылу точная копия того участка позиции противника, который был избран для прорыва.

Особенно интересна тактика штурмовых групп, развитая германской армией между 1916 и 1918 годами. Штурмовые группы представляли собой отборные части пехоты. В них набирали наиболее опытных и физически подготовленных солдат с высоким уровнем мотивации, обучали их использовать преимущества быстрой атаки, обходить сильно укрепленные пункты. Сравнительно небольшие штурмовые группы могли просачиваться в глубину обороны противника, прерывать связь и пути снабжения, нападать на командные пункты, производя разрушения и внося сумятицу за передовыми линиями противника. Ключом к такому способу действий была подвижность. Едва штурмовые группы останавливались перед какой-нибудь отдельной позицией противника, они теряли свое преимущество, и атака срывалась. Первое использование таких особых частей во время сражения за Верден показало их эффективность, и вскоре их количество в германской армии стало расти. Кульминацией стало их массовое и успешное применение в ходе германского «наступления во имя мира» весной 1918 года. К этому времени концепция штурмовых групп развилась настолько, что позволяла стремительно окружать целые дивизии противника. Но германское наступление 1918 года настолько быстро истощило германские штурмовые части, что союзники смогли закрыть бреши, проделанные в их фронте. После того как выдохлись последние германские атаки, союзные армии сами перешли в наступление.

Бойцов штурмовых отрядов вооружали облегченными винтовками, ручными гранатами и ножницами-кусачками для проделывания проходов в проволочных заграждениях. Задачей отряда было первыми пересечь «ничейную полосу», войти в первую линию вражеских окопов и очистить ее в рукопашном бою. Позже их задача была сокращена до проделывания проходов в заграждениях противника для собственной наступающей пехоты. Все это означало, что «штурмовики» должны были иметь подготовку не только пехотинца, но и военного инженера. В марте 1915 года было создано такое первое подразделение. Однако первый опыт использования этой специализированной части был неудачным потому, что более высокое командование просто не знало, как ее можно применить, и она была превращена в обычное пехотное подразделение. Ситуация изменилась только в июне 1915 года. В 1916 году были утверждены новые правила. Согласно им только 50 % личного состава должны были находиться на линии фронта, а остальные — вести специальные курсы обучения пехотинцев новой тактике. Курсы разместили в Бевиле (Beuville).

Тактика проникновения

В боях появилась тактика проникновения с привлечением малых, легко оснащенных пехотных подразделений, предназначенных для нападения на противника в его тылу и изоляции первой линии обороны от резервов. Она были впервые применена русским генералом Алексеем Брусиловым в 1916 году, а затем была скопирована с большим успехом немецкой армией. Первое использование немцами тактики проникновения произошло 3 сентября 1917 года при завершении осады Риги. Затем немцы использовали эту же тактику, чтобы пробиться через оборону союзников во время боев в октябре 1917 года.

Идея тактики проникновения была впервые предложена французским капитаном Андре Лафаргом, который опубликовал брошюру «Атака в траншейной войне» в 1915 году, основываясь на своем боевом опыте. Брошюра была издана гражданским издательством, несколько экземпляров ее попали в руки немцев. Его идея заключалась в том, чтобы не пытаться первой волной захватить мощные участки обороны, сделав это последующими волнами. Англичане даже не перевели эту брошюру. Немцы захватили несколько экземпляров брошюры в 1916 году. Но экспериментальное подразделение немецких «пионеров», созданное в 1915 году, которым командовал майор Вилли Pop, уже самостоятельно разработало свою тактику проникновения.

Наступление начиналось с короткой, но ожесточенной бомбардировки передней линии противника, чтобы подавить и деморализовать солдат в ней. Одновременно разрушались тыловые районы — дороги, артиллерийские позиции, резервы — чтобы запутать врага, а также уменьшить возможность начать контратаки от средней линии обороны. Для максимального эффекта точное место атаки скрывалось до последнего возможного момента.

Легкие пехотные подразделения пытались проникнуть через слабые места обороны, чтобы изолировать сильно защищенные позиции на линии фронта. Следующие за ними пехотинцы с тяжелым оружием имели преимущество при атаке изолированных опорных пунктов врага. После ввода других подкреплений всю вражескую линию обороны постигал крах. Нападение рассчитывалось на скорость и неожиданность. Эта тактика изначально работала хорошо и интенсивно использовалась. Однако противник быстро разработал эффективную защиту.

Тактика проникновения привела к созданию формирования команды, то есть небольшой группы солдат, с определенной степенью автономии, способной проникнуть на территорию врага. Аналогичные методы в период Второй мировой стали обычной тактикой пехоты. Нередко самые передовые группы вообще не имели никакого индивидуального оружия, кроме гранат и холодного оружия. Такой отказ от винтовок в пользу большого количества гранат — достаточно характерное явление для конца Первой мировой. Использование передовых цепей метателей гранат, не имевших винтовок, идущих впереди обычной пехоты, было тогда широко распространено. Гранаты оказались гораздо удобнее винтовок для скрытного сближения и для боя в траншеях.

В течение всей войны огнеметы применялись как вспомогательное средство, требующее для своего использования в позиционной войне особо благоприятных условий. Ранцевые огнеметы применялись почти исключительно при наступлении, причем тогда, когда это наступление велось на сравнительно узком участке фронта, имело характер стремительного удара «накоротке» (налета) и разрешало задачу захвата небольшого участка позиций. Если удавалось подвести огнеметчиков на расстояние 30–40 шагов от первой линии окопов, то успех атаки был почти всегда обеспечен. В противном случае огнеметчики расстреливались при своем движении с громоздким аппаратом на спине. Поэтому применение ранцевых огнеметов сделалось возможным исключительно в ночных атаках или на рассвете, если огнеметчикам удавалось подползти к противнику и занять воронки от снарядов для своего укрытия.

Применение ранцевых огнеметов в русской армии при прорыве укрепленной позиции предполагалось для «очистки» от противника окопов и ходов сообщений. Огнеметы должны были использоваться для «прокладывания» дороги русским пехотным группам при их борьбе с противником в его окопах и ходах сообщения.

Борьба в полосе обороны противника состояла из ряда коротких ударов от траверса к траверсу, от блиндажа к блиндажу. Поэтому предполагалось достичь полного сочетания работы огнеметов с действиями гранатометчиков и ударной группы.

Штурмовые отряды германской армии

20 ноября 1917 года в 06.20 утра тысячи союзнических орудий открыли ураганный огонь по немецким траншеям, расположенным на подступах к городу Камбрэ. Под прикрытием этого стального дождя 376 танков пересекли ничейную зону и прорвали немецкую линию обороны. После трех лет позиционной войны англичане, применив новейшие технические средства, все же смогли прорвать Западный фронт. Наконец-то союзники смогли достичь «зеленых полей по ту сторону».

Впервые за всю войну по Англии звонили церковные колокола — шло празднование победы. Однако всего десять дней спустя немцы контратаковали. Очень быстро немецкие войска достигли исходных рубежей, а местами даже овладели позициями союзников. Нет, в распоряжении немцев по-прежнему не было танков. Вместо танков немцы использовали людей: на острие атаки шли отряды элитарной пехоты — штурмовые группы (Stosstruppen). Штурмовики действовали в составе небольших отрядов, обильно оснащенных автоматическим оружием, минометами, гранатометами и ручными гранатами. Темп наступления штурмовиков вызывал изумление — уже к полудню 30 ноября немцы продвинулись почти на 10 км.

Конечно, штурмовые группы сражались во Франции и раньше, но никогда немцы не использовали штурмовиков в таком количестве. В контрнаступлении под Камбрэ участвовало много штурмовиков, они вели бои и в Италии, под Капоретто. Именно благодаря штурмовикам немцам удалось прорвать итальянский фронт и поставить Италию на грань поражения. Англичанам и французам пришлось срочно снимать с фронта драгоценные дивизии и перебрасывать через Альпы. Однако для немецкого военного руководства победа под Камбрэ имела большее значение, чем победа под Капоретто. Под Камбрэ немцы смогли доказать себе и всем остальным, что немецкая армия способна прорвать Западный фронт и нанести поражение не только слабой итальянской армии, но и англичанам. И если Германия не смогла одержать победы летом 1918 года, то это случилось прежде всего потому, что на стороне Антанты в войну вступили Соединенные Штаты, что дало союзникам колоссальное численное и промышленное превосходство.

3 декабря 1917 года правительство большевиков заключило с Германией вынужденное перемирие. Выход России из войны позволил немцам перебросить к весне 1918 года на запад более 400 000 солдат — последнее подкрепление. Немецкие солдаты, прибывшие с востока, попали на совсем другую войну, поэтому им пришлось пройти серьезную переподготовку, прежде чем принять участие в весеннем наступлении 1918 года. Немецкая пехота на Западном фронте к весне 1918 года была кардинальным образом реорганизована. Безвозвратно ушли в прошлое времена единообразно вооруженных и оснащенных стрелковых рот. Тактика пехотных цепей, царившая на полях сражений XIX века, доживала свои последние дни. Больше не существовало монолитных рот — они разделились на взводы, которые, в свою очередь, состояли из более мелких и специализированных в тактическом отношении подразделений. К концу 1916 года немецкий пехотный батальон на Западном фронте по своей структуре уже начинал напоминать пехотный батальон вермахта времен Второй мировой войны.

Штурмовые группы широко использовали новейшую пехотную тактику. Под Камбрэ и на протяжении всего 1918 года штурмовики действовали в составе отделений, оснащенных самым разнообразным вооружением. Магазинная винтовка — единственное оружие пехоты в 1914 году — стала лишь одним элементом из разнообразного арсенала штурмовиков. Англичане и французы тоже совершенствовали свою тактику, но не так быстро и решительно. В 1918 году немецкие штурмовые батальоны действовали в составе пулеметных и стрелковых групп. Траншеи подавлялись пулеметным огнем, а затем забрасывались гранатами. Долговременные огневые точки выводились из строя при помощи тяжелого вооружения.

Штурмовики берегли «честь мундира». Хорошо оснащенные ударные войска заслужили славу (и дополнительный паек) благодаря храбрости на поле боя. При подготовке штурмовиков особенно поощрялась личная инициатива солдат. Унтер-офицеры в штурмовых группах рассматривались не как помощники офицеров, а как самостоятельные командиры на уровне взвода.

Новая пехотная тактика немцев оказалась сюрпризом для союзников. Когда в 1918 году немцы впервые использовали тактику гибкой обороны — это оказалось полной и очень неприятной неожиданностью для англичан. Однако англичане быстро усвоили урок и начали реорганизовывать собственную оборону по немецкому образцу. Но тактику штурмовых групп союзники до конца разгадать так и не смогли. Результаты действий штурмовиков были очевидны, но даже официальная английская историография не смогла предложить лучшего им объяснения, чем предположить, что немцы просто позаимствовали идеи, изложенные во французской брошюре.

Даже после поражения Германии действия штурмовиков продолжали ассоциироваться с победой. В период неразберихи, что последовала за поражением, многие военизированные формирования пытались придать себе имидж штурмовых групп. Дальше всех пошли национал-социалисты. Когда они организовывали собственный боевой отряд, он получил название Sturmabteilung — «штурмовой батальон». Со временем СА превратился в мощную силу, во многом способствовавшую приходу Гитлера к власти.

Рождение элиты

Первая штурмовая группа была официально сформирована на основании приказа ОХЛ (Oberste Heeresleitung — Верховное главнокомандование сухопутных войск. ОХЛ возглавлял сам кайзер, а фактическое руководство осуществлял начальник генштаба) от 2 марта 1915 года. Этот приказ предписывал командованию VIII корпуса сформировать небольшую группу для проверки нового оружия и тактики, предназначенных для прорыва фронта. Естественно, группу укомплектовали саперами — представителями единственного рода войск кайзеровской армии, имевшего опыт обращения с ручными гранатами и знакомого с принципами осадной войны. Многие десятилетия немецкая армия готовилась к удару по соседним странам. Франция, Бельгия и Россия укрепляли свою границу, возводя укрепленные сооружения из стали и бетона. Немцы планировали быстро преодолеть эти заграждения при помощи артиллерийского огня и саперных частей и не предполагали угодить в патовую ситуацию, возникшую к концу 1914 года.

Главную проблему представляли пулеметы. Они оказались даже более эффективными, чем это предполагали до воины. Уничтожить пулемет артиллерийским огнем было не так просто, в то время как несколько пулеметов могли сдерживать атаку практически любого количества пехоты. Все армии занялись разработкой «средства от пулеметов». Первыми выход нашли немцы. На оружейной фирме Круппа решили, что если пулеметы не удается уничтожить огнем тяжелой артиллерии, почему бы не попробовать легкую. Крупп разработал 37-мм штурмовую пушку — 3.7 cm Sturmkannone — достаточно легкую, чтобы ее можно было использовать на передовой. Чтобы испытать новое оружие, был сформирован первый штурмовой батальон — Sturmabteilung. Во главе батальона встал майор Каслов (Kaslow), штурмовой батальон со временем приобрел известность как Sturmabteilung Kaslow. Кроме новой пушки, на оснащение батальона поступили и другие новинки — каска и бронежилет. После трех месяцев подготовки батальон отправили на фронт, разделив на подразделения, которые включили в состав разных саперных батальонов. Опыт показал, что пушка Круппа слишком неудобна и уязвима. В нескольких небольших атаках батальон потерял до 30 % личного состава.

В августе 1915 года место Каслова занял профессиональный военный, 37-летний капитан Вилли Эрнст Pop (Rohr), прежде служивший в престижном Garde-Schuetzen Abteilung (гвардейском стрелковом батальоне). Новый энергичный командир ввел иную тактику захвата вражеских траншей, а место 37-мм штурмовой пушки заняли трофейные русские трехдюймовки с укороченными стволами и винтовочные гранаты.

Солдаты также несколько изменили униформу и экипировку в соответствии с новой тактикой. Осенью 1915 года батальон успешно показал себя в операциях в районе Вогезов, а в начале февраля 1916 года Sturmabteilung Rohr был переброшен под Верден. В мае ОХЛ издало приказ направить всем армиям, действующим на Западном фронте, по два офицера и четыре унтер-офицера в батальон к Рору, для обучения новым методам ведения войны. Таким образом, Sturmabteilung Rohr превратился в учебную часть с высокой ротацией личного состава.

Формирование штурмовых групп

23 октября 1916 года генерал Людендорф (Ludendorff) приказал всем немецким армиям, сражавшимся на Западном фронте, сформировать по штурмовому батальону. К концу 1916 года такие батальоны сформировали все немецкие армии на Западном фронте. Многие из этих Sturmbataillonen представляли собой смесь нескольких штурмовых подразделений, уже существовавших в составе разных дивизий. С середины 1915 года в составе многих немецких пехотных полков возникают собственные ударные отряды. Эти отряды могли быть численностью от отделения до роты и носили самые разные названия. Среди названий преобладали названия типа Sturmtrupp (штурмовые отряды), но встречались и Jagdkommando (охотничьи отрады) и Patrouillentrupp (патрульные отряды). Когда в начале 1915 года появились первые отрады огнеметчиков, капитан Реддеман (Reddemann) называл своих людей Stosstruppen (штурмовые отряды). Это название пользовалось особой популярностью, поэтому все солдаты первых штурмовых частей, независимо от их официального названия, предпочитали именовать себя именно так.

ОХЛ не планировало превращать штурмовые группы в штатную единицу пехотных дивизий. Перед штурмовиками ставилась конкретная задача — прорвать линию фронта, после чего эти отряды предполагалось распустить. Штурмовые группы возникли «на ровном месте», не имели никакой истории — у них даже не было цвета рода войск. К ноябрю 1916 года более чем 30 немецких дивизий располагали штурмовыми группами.

Оружие штурмовиков

Винтовки и карабины. В 1914 году немецкие пехотные полки были единообразно оснащены винтовкой системы «Маузер» образца 1898 года. При массе 4 кг и длине 1250 мм винтовка «маузер 98» была отличным оружием условиях открытой кампании 1914 года, но совершенно не подходила для траншейной войны. Штурмовые батальоны начали использовать карабины 98(a) в 1915 году, и постепенно они стали самым распространенным оружием штурмовиков. Благодаря меньшей длине карабин было удобнее использовать в траншеях, а несколько ограниченная дальнобойность карабина не имела значения в условиях ближнего боя. Но чаще всего штурмовые группы шли в бой, вооруженные лишь пистолетами, гранатами и холодным оружием. При этом солдат штурмовой группы, обвешанный различным оружием и подсумками, часто напоминал новогоднюю елку.

Автоматическое оружие. Штурмовые отряды были первыми в мире армейскими частями, получившими на вооружение пистолеты-пулеметы. Таким пистолетом-пулеметом был MP 18, сконструированный Хуго Шмайссером (Schmeisser). Это было весьма незамысловатое и в то же время чрезвычайно эффективное устройство. В течение 1918 года в немецкую армию направили более 30 000 пистолетов-пулеметов MP 18, однако большинство из них прибыло в части уже после большого мартовского наступления. Генерал Людендорф очень рассчитывал при помощи MP 18 повысить огневую мощь немецкой пехоты во время штурма союзниками линии Гинденбурга.

Унтер-офицеры из пулеметных и минометных расчетов были вооружены, кроме карабина, еще и пистолетом Р08 Luger или Mauser. Эти пистолеты благодаря кобуре, которую можно было использовать в качестве приклада, могли вести прицельный огонь на дистанции более 100 метров. Пистолеты были более удобным оружием самозащиты, чем громоздкая винтовка. Существовала модификация Люгера с 32-зарядным магазином барабанного типа (аналогичным с магазином MP 18). Как говаривал Эрвин Роммель (Rommel): «В бою один на один побеждает тот, у кого в магазине на один патрон больше».

Ручные гранаты. Саперные ручные гранаты, применявшиеся в 1914 году, вскоре уступили место более эффективным образцам. Наибольшую популярность получила граната-колотушка Stielhandgranate 15, ставшая основным оружием штурмовых батальонов. Когда в феврале 1916 года немецкие штурмовики шли в атаку под Верденом в составе первого эшелона, винтовки висели у них за спиной, зато обе руки были свободны для метания гранат. В 1916 году на вооружение немецкой армии поступила новая граната — Eierhandgranate 16. Эта «лимонка» весила 310 г. При известном навыке эту гранату можно было забросить на 50 метров, радиус поражения гранаты был достаточно ограничен. Впервые «лимонки» немцы применили в июле 1916 года. Контратаковав англичан к северу от Типваля (над Соммой), немецкие солдаты, забросав «лимонками» англичан, сумели занять потерянные позиции.

Основным поражающим фактором немецких гранат была ударная волна, а не осколки, поэтому гранаты были особенно эффективны в условиях окопной войны, а не на открытом пространстве. Штурмовики, атаковавшие хорошо укрепленные позиции союзников, часто использовали связки гранат, забрасывая их за бруствер или в бойницу.

Пулеметы. Немецкая армия намного уступала английской и французской армиям в оснащенности пулеметами. Линейные пехотные полки начали получать пулеметы лишь в 1913 году. В 1914 году каждый пехотный полк имел в составе шесть пулеметных рот. Когда в декабре 1916 года в составе пехотных дивизий были сформированы штурмовые батальоны, каждый батальон имел в своем составе одну или две пулеметные роты. Штурмовые батальоны располагали от 12 до 24 пулеметов, а отдельные Sturmkompagnien имели в своем составе пулеметный взвод с двумя пулеметами.

Основным пулеметом немецкой армии был Maschinen-Gewehr 08 — вариант пулемета системы «Максим». Боевая масса пулемета достигала 63,6 кг. Поэтому, несмотря на свою эффективность, MG08 был главным образом оборонительным оружием — таскать под огнем по изрытому воронками полю железку весом более 60 кг было делом непростым. Тем не менее во время наступления под Верденом в июне 1916 года в наступающих порядках немцев шли и пулеметчики. Баварский лейб-гвардейский полк при поддержке штурмового батальона «Рор» занял городок Флери, причем в уличных боях немцы использовали 24 пулемета MG08.

Ручные пулеметы. В 1915 году немцы попытались создать собственный ручной пулемет на базе пулемета MG08, К тому времени большинство армий Антанты уже обзавелись этим видом оружия, поэтому немцы сформировали пулеметные роты, оснащенные трофейным оружием. Первый Musketen-Bataillon был вооружен ручными пулеметами системы «Мадсена», захваченными в России.

Немецкий солдат с траншейной дубиной

Английская армия в то время уже располагала пулеметом Льюиса. Льюис, весивший 15 кг, хотя и был тяжелее Мадсена, но все же значительно превосходил в маневренности тяжелый MG08. Штурмовикам нравились пулеметы Льюиса, и многие из них продолжали использовать английское оружие даже после того, как в части начали поступать ручные пулеметы немецкого производства.

Минометы. После того как минометы впервые с успехом были применены во время осады Порт-Артура, немецкое командование решило оснастить подобным оружием свои саперные части. К 1914 году саперы располагали тремя типами минометов (Minenwerfer): легкий 76-мм (масса мины 4,7 кг, дальнобойность 1050 м), средний 170-мм (49,5 кг, 900 м) и тяжелый 210-мм (100 кг, 550 м). Штурмовые батальоны, как правило, имели в составе минометную роту. Отдельные штурмовые роты обычно располагали четырьмя легкими минометами.

Огнеметы. 18 января 1915 года был сформирован добровольческий саперный отряд для испытания нового оружия — огнемета. 3-й гвардейский саперный батальон переформировали в Flammenwerfer Abteilung. Батальон первоначально состоял из шести рот, но к 1917 году число рот увеличилось до 12. В каждой роте было 20 больших и 18 малых огнеметов. В составе каждого штурмового батальона был огнеметный взвод (Flammenweriertrupp), насчитывавший от четырех до восьми легких огнеметов.

Артиллерия. Испытанная в 1915 году крупповская 3,7 cm Sturmkannone оказалась недостаточно эффективной, но немцы не изменили свое мнение о том, что для борьбы с пулеметными гнездами противника необходимо использовать полевую артиллерию. Вскоре 37-мм пушку заменили на горную гаубицу, которую тоже можно было переносить по полю боя на руках. Наконец, в 1916 году на вооружении штурмовых батальонов начала поступать 7,62 cm Infanterie Geschuetz. Пехотная пушка представляла собой трофейную русскую трехдюймовую полевую пушку, у которой ствол был укорочен с 2,28 м до 1,25 м. В каждом штурмовом батальоне была одна батарея.

Нехватка живой силы

До конца 1917 года штурмовые батальоны комплектовались исключительно добровольцами. Требования к штурмовикам были настолько высоки, что когда четыре егерских батальона переформировывали в штурмовые батальоны, более 500 человек отсеяли как негодных. Хотя офицеров назначали в штурмовые батальоны приказом, обязательным к исполнению, солдаты и унтер-офицеры были, как правило, моложе 25 лет, неженатые и в хорошей спортивной форме. Штурмовые батальоны выполняли и учебную роль. Солдаты и унтер-офицеры проходили краткосрочную подготовку в составе штурмовых батальонов, после чего возвращались в свои части.

Нарастающая нехватка живой силы вынудила Людендорфа отказаться от планов превратить все пехотные дивизии в штурмовые. Людендорф решил провести реорганизацию армии, собрав немногих оставшихся молодых людей в рядах нескольких ударных дивизий (официальное название Angriffsdivision, однако эти дивизии также назывались Stossdivision и Mobilmachtungsdivision). Ударные дивизии получали львиную долю артиллерии, боеприпасов, пищи и времени на подготовку. Таким образом, Людендорф планировал в 1918 году наконец прорвать Западный фронт. Однако на каждую ударную дивизию приходилось примерно три обычные траншейные дивизии (Stellunsdivision), боевая ценность которых ненамного отличалась от нуля. Траншейные дивизии укомплектовывались стариками и юнцами, имели минимум оснащения и отличались очень низким боевым духом.

Переподготовка пехоты

Перед войной немецкая пехота не имела себе равных по уровню подготовки. Конечно, ветераны английского экспедиционного корпуса превосходили обычных немецких пехотинцев, но таких дивизий у англичан было всего шесть, в то время как немецкие пехотные дивизии все имели одинаково высокий уровень. В августе 1914 года немецкая армия насчитывала четыре миллиона солдат. Практически все они были потеряны к 1917 году. Именно этот год большинство немецких офицеров называют годом гибели немецкой довоенной армии. Во французских частях дело обстояло так же, как и в английских — ведь довоенная тренировка французских солдат с построением в тесную цепь в первые месяцы войны значительно облегчала работу немецким пулеметчикам.

Немецкие офицеры переучивались в ходе войны. Осенью 1916 года немцы начали разрабатывать новую оборонительную тактику, главным образом из-за ужасающих потерь, понесенных в результате английского артиллерийского огня. Традиционно немцы держали в передовых траншеях всех солдат и старались не уступить противнику ни клочка контролируемой территории. Такая тактика дорого обходилась пехоте. Все младшие офицеры прошли месячные курсы по принципам новой гибкой оборонительной тактики. Результаты переподготовки офицерского состава не замедлили дать результаты в 1917 году.

Вторая кампания по переподготовке солдат была предпринята зимой 1917/18 года. Пехотинцы обучались меткой стрельбе — искусству, утраченному пехотой всех воюющих на Западном фронте армий. «Мы проводили учебную атаку на оборонительные укрепления со сложной траншейной системой, используя боевые гранаты, учитывая уроки битвы под Камбрэ… при этом наша часть понесла некоторые потери… Пулеметчик из моей роты меткой очередью срезал с лошади офицера из другой роты, наблюдавшего за ходом учений. К счастью, раны оказались несмертельными» (Ernst Juenger, «Storm of Steel», London, 1929).

Наставления, по которым шла подготовка пехоты в 1918 году, были созданы на основе руководства для штурмовых батальонов. Причем в пехотных наставлениях ни слова не говорится о штурмовиках — подразумевалось, что каждый пехотинец теперь рассматривается как штурмовик. Теперь основной тактической пехотной единицей было отделение. Шесть из 18 отделений пехотной роты располагали ручными пулеметами.

Боевой дух

В годы Великой войны психологическая нагрузка на солдат была очень высока, если не сказать непосильна. Один бой длился не несколько дней, а недели и месяцы. Враждующие стороны не видели друг друга: солдаты зарывались в землю, пытаясь избежать града пуль и снарядов. Это была война людей против машин, живой плоти против мертвой стали. Поля сражений представляли собой огромные кладбища, усеянные человеческими останками и кусками тел. Для пехоты не было воинской славы. Пехотинцам не приходилось с триумфом вступать на позиции, оставленные разбитым неприятелем. Проходить через покоренные города тоже приходилось крайне редко — линия фронта почти не двигалась. Все это разрушающе действовало на человеческую психику.

Штурмовики находились в совсем другом положении: они практически не участвовали в обороне и не месили грязь на дне осыпающихся траншей. Их на грузовиках доставляли к линии фронта, после заката они выходили на исходные позиции и с наступлением темноты наносили неожиданный удар по позициям противника. К рассвету штурмовики возвращались на базу, везя с собой трофеи и пленных, а пехота оставалась на месте, тоскливо ожидая неизбежного ответного удара неприятеля. Часто штурмовиков использовали для того, чтобы нарушить договор «живи и давай жить другим», когда солдаты по обе стороны линии фронта договаривались между собой о прекращении огня. Штурмовики носили характерную униформу, у них на плечах висели мешки, полные ручных гранат, а на ремне они обычно носили кинжал. Как летчиков-истребителей и моряков-подводников, штурмовиков окружал романтический ореол, они пользовались вниманием немецкой прессы. Если немецкие пропагандистские плакаты в 1914–1916 годах эксплуатировали образ средневекового рыцаря, то к 1917 году рыцари уступили место героям с узкими лицами, стальными глазами, в каске, с противогазом на шее и мешком ручных гранат на плече. Такой была внешность нового немецкого воина.

Штурмовые батальоны использовались для поднятия боевого духа во всей армии. Многие молодые новобранцы мечтали попасть в ряды штурмовиков. Если ночной рейд штурмовиков на позиции неприятеля приводил к ответному удару на этом участке фронта, сообщения о рейде с большим энтузиазмом встречали на других участках. Солдаты, неделями находящиеся под непрерывным артиллерийским огнем, с большим удовольствием читали об успехах штурмовых батальонов. Действия штурмовиков смаковали немецкие окопные газеты, одна из которых, называвшаяся «Der Stosstrupp», имела постоянную рубрику «Stosstruppgeist» («Штурмовой дух»). Боевой дух в штурмовых батальонах был гораздо выше, чем в среднем по армии.

Боевая тактика

До 1914 года немецкая пехота отрабатывала исключительно действия в наступлении. Среди немецкого командования не существовало общего мнения относительно того, как пехоте следует наступать через открытое пространство в условиях плотного артиллерийского, винтовочного и пулеметного огня. Было ясно, что для того, чтобы уменьшить потери, пехоту следует рассредоточить, но в 80-х годах XIX века многие генералы выступали против этого. Они слишком хорошо помнили тот хаос, что царил на полях сражений 1870 года, когда впервые применили подобную тактику. Например, под Гравелоттом стрелковые цепи были прижаты к земле и не могли двинуться ни вперед ни назад. Тогда целые батальоны превращались в дезорганизованные толпы людей. Многие офицеры полагали, что хотя плотные цепи и понесут большие потери за короткий срок, но такими наступательными порядками легче управлять, поэтому они будут мобильнее, быстрее пересекут открытое пространство и в целом потери окажутся не столь высокими. Эта теория оказалась полностью дискредитированной во время Англо-бурской войны, когда английская пехота часто оказывалась прижатой к земле огнем дальнобойных винтовок Маузера.

В первые годы XX века немцы начали внедрять в войска «бурскую тактику» — построение в редкую цепь, но вскоре от нее отказались, поскольку управлять растянутыми цепями было совершенно невозможно. Когда взвод в 80 человек растягивался по фронту на 300 м, командир взвода был уже не в состоянии управлять своим подразделением. Поскольку вопросами подготовки личного состава занимались командующие военными округами, в рядах немецкой армии возник разнобой: в некоторых округах пехоту учили наступать редкой цепью, в других — плотным строем, словно никаких пулеметов не было и в помине! 1914 год поставил все на свои места. Французские и русские пулеметчики, как известно, не отличавшиеся особой меткостью, безжалостно секли плотные цепи наступающей немецкой пехоты. Применять подобную тактику против англичан было вообще чистым самоубийством — доказательством тому служит гибель прусской пешей гвардии под Ипром.

Ад Вердена. Атакующая немецкая пехота под Верденом наткнулась на два главных препятствия: проволочные заграждения и пулеметные гнезда. Артиллерия союзников открыла по ничейной полосе ураганный огонь, едва лишь немцы успели перейти в атаку. Когда в феврале 1916 года немцы повторили штурм Вердена, в первом эшелоне наступления шли штурмовики и саперы. Как только немецкая артиллерия подавила французские орудийные батареи при помощи химических снарядов, отряды штурмовиков начали проделывать проходы в проволочном заграждении. Бетонные ДОТы, сооруженные вдоль отлогого склона холма на восточном берегу Моза, были атакованы огнеметчиками Реддемана из 3-го гвардейского саперного батальона. Другие штурмовики тем временем забрасывали ручными гранатами французские траншеи. На некоторых участках немцы выдвинули вперед горные пушки, оснащенные большими бронещитками, и подавляли пулеметные гнезда прямым огнем.

Следом за штурмовиками шла пехотная цепь, словно снова вернулся славный 1914 год. Пехотинцы заняли французские траншеи, выбив последние отряды французов. Затем немцы подтянули пулеметы, которые, выпуская ленту за лентой, помогли отбить последующие французские контратаки.

Однако успех сопутствовал наступлению лишь первую неделю. Французы подтянули к месту прорыва свежие пехотные дивизии и артиллерию. Потери наступающей стороны резко увеличились. Немецкие полки продолжали выставлять в первый эшелон штурмовые части, однако с каждым днем становилось все труднее и труднее координировать действия пехоты и артиллерии. Покинув знакомые позиции, немцы оказались на полностью неизведанной территории, для которой не существовало точных карт (местность была приведена просто в неузнаваемое состояние германской же артиллерией). Французы стали действовать более рационально, часто немецкие атаки натыкались на неожиданные проволочные заграждения, за которыми стояли французские пулеметы.

Первую немецкую атаку поддерживало 1600 орудий, две трети из которых приходилось на тяжелые гаубицы. Подобная артиллерийская мощь могла перемолоть сколько угодно пехоты противника, но результат получился прямо противоположный. Французские солдаты быстро поняли, что траншеи мало помогают от навесного гаубично-минометного огня, поэтому стали действовать, опираясь на импровизированные позиции, организованные в воронках и развалинах зданий. Чтобы нанести как можно более глубокий удар по обороне противника, штурмовики двигались вперед с максимальной скоростью, не оглядываясь на фланги и тылы, рассчитывая на следующую во втором эшелоне пехоту. Немецкая артиллерия вела огонь по принципу «огненного вала», перенося огонь вперед по мере продвижения наступающей пехоты. Однако огненный вал слишком часто «забегал далеко вперед». Штурмовые группы, продвигаясь в глубь позиций противника, обходили некоторые неприятельские опорные пункты — таким образом была основана тактика просачивания.

Оборона на Сомме. Наступление под Верденом прекратилось летом 1916 года, когда англичане начали наступление на Сомме. Английская армия так никогда до конца и не смогла оправиться после этого первого опыта ведения войны в Европе в индустриальную эпоху, но и для немцев Сомма также стала трагическим уроком. Для немецкой пехоты, обреченной сидеть в темных блиндажах, дрожащих под разрывами тысяч тонн взрывчатки, Сомма стала кошмаром. Англичане хвалили прочность немецких укреплений, часто отмечая, что подземные убежища удается разрушить лишь прямым попаданием. Но это было слабым утешением для солдат, скрывающихся в блиндажах, — при той плотности огня прямых попаданий англичанам удавалось добиваться очень часто. Целые взводы оказывались погребенными заживо. Контратаки глохли, не успев начаться, поскольку батальоны теряли до половины личного состава еще на исходных позициях.

«Английская артиллерия открывала огонь ежечасно. Даже когда на исковерканную землю опускалась ночь, артиллерийская канонада не прекращалась… В течение трех дней и ночей Эбельхаузер и его товарищи на собственной шкуре испытывали, что такое ад на земле. Огонь был повсюду… воронки теснились одна на другую, каждая из них была открытой и немой могилой. Сколько солдат было похоронено в этих могилах, солдат, чьи останки так никогда и не удалось отыскать? Земля тряслась день и ночь… немногие уцелевшие защитники этого участка Западного фронта превратились в ползающих животных, пытающихся укрыться в свежей воронке. Они переползали от одной воронки к другой, тщетно пытаясь найти еду и укрытие. Но ни того ни другого нигде найти не удавалось». Ни английским, ни немецким командирам сражение на Сомме не прибавило авторитета. Пехотные полки следовали старой прусской традиции: «Halten zu halten ist» («удержать все, что можно удержать»). Передовая линия была наполнена солдатами, что было очень кстати для английских артиллеристов, не испытывавших недостатка в боеприпасах (расход боеприпасов колебался в широких пределах, но в разгар сражения составлял 500 тонн на дивизию на фронте около 2000 м). Покинуть перепаханный вдоль и поперек участок немецкие командиры не имели права, — те, кто решался вывести людей из-под огня, лишались своих должностей. Слова генерала фон Фалькенхайна были одиозны: «Враг может продвигаться вперед только по нашим трупам». Поэтому немецкие пехотинцы держались до конца. К августу 1916 года за два месяца боев на Сомме немецкая армия потеряла столько же людей, сколько за шесть месяцев боев под Верденом. К концу сражения на Сомме на этом участке фронта было собрано до 135 пехотных дивизий (под Верденом сражалось всего 75).

Подобно французам под Верденом, немцы на Сомме оказались не в состоянии удерживать занимаемые позиции. Немцам пришлось воевать среди воронок, организовывая импровизированные огневые точки. Основную часть пехоты отвели на несколько километров назад, откуда проводили контратаки. Контратаки проводились днем и ночью силами батальона или полка. Иногда вместо контратаки проводили настоящий штурм, например, штурмом был взят Дельвильский лес, который перед этим четверо суток перепахивала немецкая артиллерия.

Немецкое Верховное главнокомандование среди причин отступления на Сомме назвало недостаточную глубину обороны, чрезмерную концентрацию пехоты на переднем крае, а также превосходство союзников в артиллерии и авиации. О превосходстве противника в авиации с горечью пишет в своем дневнике один из пехотинцев:

«Французские аэропланы кружат над нашими позициями, пролетая у нас над головами; но нигде не видно немецких самолетов. Мы никогда не любили наших пилотов за их высокомерное поведение, теперь наша ненависть к ним безгранична».

Аэропланы союзников, корректирующие огонь, очень деморализовывали немецкую пехоту. Поэтому когда корректировщик засекал немецкую батарею, ее спешно эвакуировали. Однако подобный прием не проходил в отношении пехоты, убрать которую было невозможно, да и связь с передовой была очень ненадежной.

Гибкая оборона. Зимой 1916/17 года немцы сформулировали основные принципы новой оборонительной тактики. Согласно Führung der Abwehrschaft (инструкция по обороне) 1916 года, передовую линию на глубину 500—1000 м следовало прикрывать силами немногочисленных передовых постов. Передовые посты занимались борьбой с дозорами противника, а также в их задачу входило смешать порядки наступающей вражеской пехоты. Главная линия обороны проходила сзади, обычно вдоль обратного склона холма, и имела три линии траншей. В 2000 м позади траншей возводились хорошо замаскированные бетонные ДОТы, расположенные в шахматном порядке и поддерживающие друг друга. Так немцы организовывали свою оборону на тех участках, где не предполагалось проводить наступательных операций. Пехота, отведенная назад, предназначалась для нанесения контрударов в тот момент, когда продвижение противника начинало приостанавливаться. Едва только союзническая пехота теряла поддержку тяжелой артиллерии и пулеметов, немцы переходили в массированную контратаку и отбивали позиции.

Новая оборонительная тактика немцев целиком строилась на контратаке, особенно на контратаке с флангов. Немцам удавалось ликвидировать целые пехотные бригады союзников, зажав их в глубине своей обороны. Нанося фланговые удары, немцы отбивали свои позиции и отсекали французскую и английскую пехоту, достигшую второй или третьей линии окопов. Отрезанные пехотные части не имели возможности вызвать артиллерийскую поддержку и пополнить боекомплект, поэтому их легко ликвидировали. Подобная тактика, основанная на контрударах, еще выше подняла роль штурмовиков. Стремительные броски пехоты стали главной причиной успешной обороны германской армии в 1917 году и стали репетицией весеннего наступления, начавшегося весной следующего года.

Однако даже оборонительные бои влекли за собой потери: война на истощение (Materialschlacht) складывалась явно не в пользу Германии. Французы отказались от расточительных пехотных атак и стали занимать территорию только после того, как артиллерийским огнем там было уничтожено все живое. Англичане тоже взяли на вооружение подобную тактику. Под Мессинами 2266 английских орудий обрушили на немецкую оборону 144 000 тонн взрывчатки, а саперы подвели под немецкие позиции минные галереи — и все это только для того, чтобы пехота смогла провести наступление с ограниченными целями.

Массированная артподготовка предваряла и наступление англичан во Фландрии. Если название городка Пашендаль отзывается болью в английских сердцах, то немцы, оборонявшие в 1917 году участок фронта у Ипра, вспоминают об этом как о ночном кошмаре. «Ад Вердена» был ничто по сравнению с Фламандской битвой, ставшей «Величайшей мукой мировой войны». Там не было траншей, не было вообще никаких убежищ, за исключением нескольких бетонных блокгаузов. «В заполненных водой воронках барахтались солдаты. Без защиты от непогоды, голодные и промокшие, брошенные под непрерывный артиллерийский налет» (генерал фон Куль (Kuhl), начальник штаба кронпринца Руппрехта).

Люди против танков

Битва под Камбрэ началась столь неудачно для немцев, так как союзники предприняли массированную танковую атаку. Завидев танки, многие немецкие пехотные части в панике бежали с поля боя. Танки мало волновали немецкое командование до тех пор, пока союзники их не применили. Несмотря на отчаянные просьбы генерала сэра Дугласа Хейга (Haig), впервые английские танки в ограниченном количестве были использованы лишь в 1916 году, а французы начали применять танки еще годом позже. 16 апреля 1917 года 82 французских танка типа «Schneider» и «St. Armand» были брошены в атаку, но, застряв на изрытой воронками местности, по очереди стали жертвами немецкой артиллерии.

Но на ровном и прочном грунте под Камбрэ танки смогли полностью показать свои возможности. Массированная танковая атака началась неожиданно. Шум танковых двигателей заглушали английские аэропланы, на бреющем полете кружившие над немецкими траншеями, кроме того, союзники не провели обычной артподготовки. К счастью для немцев, в 1917 году танки еще не отличались большой надежностью и многие боевые машины вышли из строя по техническим причинам. Поэтому, когда немцы начали контрнаступление, у союзников не оказалось достаточного количества танков, чтобы сдержать продвижение противника.

30 ноября над полем боя показались немецкие аэропланы. Впервые за всю войну самолеты использовались для непосредственной поддержки пехоты:

«Выслав вперед дозоры, немцы в 7 часов утра двинулись вперед, построившись в небольшие колонны, усиленные ручными пулеметами и кое-где огнеметами. Пролетавшие на бреющем полете немецкие аэропланы бомбили и расстреливали из пулеметов англичан, внося беспорядок в ряды обороняющихся. Наступающие практически никогда не атаковали укрепленные пункты с фронта, а обходили их с флангов и тыла».

Немцы снова применили тактику просачивания. Удивительно, но в немецких источниках подобный термин нигде не используется. Это выражение придумали союзники, чтобы описать новую тактику противника. Впервые с этой тактикой столкнулись французы после провала наступления, предпринятого в апреле 1917 года генералом Нивелем (Nivelle). Немецкая контратака была неожиданной и ожесточенной.

«Все началось с прицельного артиллерийского обстрела, сконцентрированного по месту контратаки. Участок фронта, который немцы планировали отбить, методично заполнялся дымом и огнем, сыпавшимися из скрежещущих и готовых рухнуть на землю небес. Траншеи тряслись и обрушивались под разрывами снарядов, воздух наполнялся свистом немецких пуль… Внезапно огонь был перенесен дальше, а из дыма последних разрывов вынырнули фигуры немецких солдат, которые стремительно двигались вперед, на ходу метая ручные гранаты» (генерал Эдвард Спирз (Spears). То, что союзники называли тактикой просачивания, немцы называли «координацией», подразумевая под этим словом то, что в рамках одного пехотного батальона согласованно действует несколько типов вооружения. Лучше всего координацию можно продемонстрировать на примере действия одной из частей. 30 ноября 2-й батальон 109-го пехотного полка просочился в глубь английской обороны, но был остановлен пулеметным огнем примерно в 500 м от Гонелье. Несколько английских пулеметов прижали немецкую пехоту к земле, а вызвать артиллерийскую поддержку не было возможности — обычная проблема для Первой мировой войны.

5-я рота 110-го пехотного полка, находившаяся в резерве, была брошена вперед с целью подавить пулеметы неприятеля, мешавшие дальнейшему продвижению. Позиции английской пехоты немцы подавили пулеметным огнем, а в одной из воронок был установлен миномет, из которого открыли огонь по пулеметным гнездам. Наконец удалось вызвать артиллерийскую поддержку, и артиллеристы накрыли огнем позиции англичан непосредственно за пулеметными гнездами. Разделившись на отделения, 5-я рота начала приближаться к английским пулеметам, делая короткие перебежки под прикрытием минометного огня. Отделение капрала Герсбаха (Gersbach) достигло старой траншеи, ведшей к одному из пулеметных гнезд англичан, и, прокладывая себе путь при помощи ручных гранат, двинулось вдоль траншеи. Пулемет был захвачен, и продвижение пехоты возобновилось. Вся операция, с момента, когда командир послал на помощь штурмовиков и миномет, до уничтожения пулеметного гнезда, заняла два часа. Благодаря совместному применению различных вооружений удалось достичь успеха. «Командир отделения при поддержке огня тяжелого вооружения и действуя совместно со стрелками и пулеметчиками, продолжал продвигаться от одного опорного пункта к другому, каждый раз нанося противнику удар во фланг» (Infanterie in Battle, Washington DC, 1939).

Битва кайзера. К моменту начала весеннего наступления 1918 года немецкая пехотная тактика изменилась до неузнаваемости. Минимальным тактическим подразделением немецкой пехоты было отделение, которое, в свою очередь, подразделялось на пулеметную группу, состоящую из двух солдат расчета MG08/15 и двух подносчиков боеприпасов, и стрелковую группу, состоящую из 8—10 стрелков во главе с капралом. Другие армии перешли на такую структуру лишь к середине Второй мировой войны, ценой большой крови убедившись, что только так можно добиться максимальной плотности огня и маневренности в пехотном взводе.

Это наступление было последним немецким наступлением, оно должно было решить дальнейшую судьбу Германии. Поэтому штурмовики получили приказ наступать, не считаясь с потерями. Как и под Верденом, штурмовики неуклонно продвигались вперед к обозначенным целям. Если позицию не удавалось взять с ходу, штурмовики обходили ее и продолжали движение. Подобное стремительное наступление оборачивалось большими потерями, поскольку очень быстро штурмовики лишались поддержки артиллерии, а пехотное тяжелое вооружение также отставало.

С марта по июнь 1918 года штурмовые батальоны много раз поднимались в решительные атаки, многие из которых захлебнулись. Штурмовикам удалось достичь тактических успехов, но эти успехи имели только местное значение. В конце концов, тактическое превосходство не могло компенсировать политической и стратегической слепоты немецкого Верховного командования. Пытаясь выдержать нереальные темпы наступления и ориентируясь на тактику, а не стратегию, ОХЛ обрекало Германию на поражение. И в этом поражении не было вины штурмовых групп. Один из офицеров писал: «Непоколебимый прусский боевой дух оставался в нашей пехоте. Даже спустя сорок четыре месяца войны солдаты сражались с тем же энтузиазмом, что и в августе 1914 года. Неудивительно, что потребовались усилия армий почти всего мира, чтобы остановить этот неукротимый поток». В мире общепризнаны огромные достижения немцев в развитии боя пехоты.

Интересно, что ничего подобного Stosstruppen у союзников не было — были «легкие команды» — все это немцы прошли уже. Пятиротный батальон Рора, действовавший под Верденом, — это уже типичная инженерно-штурмовая бригада с огнеметчиками, гранатометчиками и сильнейшим упором на инициативу унтер-офицеров в бою (что вообще характерно для немцев — а у Stosstrupen возвели в абсолют). Кроме этого, немцы сильно усовершенствовали боевое построение пехотной роты в бою — как роты Stosstruppen, так и обычной пехотной, да так, что кое-что другие страны прививали десятилетиями…

Австро-венгерские штурмовые формирования

Когда австро-венгерская армия вступила в Первую мировую войну, она использовала тактику, основанную на опыте Франко-прусской войны 1870–1871 годов, и была нацелена на проведение наступательной войны. Все руководства по тактике указывали, что нападение — всегда лучший выход из любой ситуации. Это касалось главным образом пехоты, которая должна была уметь действовать самостоятельно, даже без поддержки артиллерии или кавалерии.

Кампании лета — осени 1914 года велись именно таким образом. Для каждого полка или батальона предполагался постоянный натиск на вражеские позиции. После выяснения положения врага — немедленная атака, даже без предварительной подготовки. Эта тактика называлась «recontre». Вначале австро-венгерское командование не понимало, что российские и сербские позиции предварительно усилены аванпостами. В течение начала боевых действий эти аванпосты были быстро опрокинуты и вынуждены к отступлению. Австрийцы восприняли это как победу. Но когда их войска достигли главных вражеских позиций, где были встречены хорошей обороной с сильной артиллерийской поддержкой, они были уже расстроены и приведены в беспорядок. Потребовалась немедленная поддержка собственной артиллерии, но та только начала выдвижение.

В этот период солдат пехоты, в соответствии с уставами, постоянно атаковал неприступные позиции, имея все шансы погибнуть, но не имея возможности продвинуться вперед или назад. Количество жертв стремительно росло. В течение зимы 1914/15 года ситуация изменилась. Хотя и позже, чем на Западном фронте, противоборствующие стороны стали буквально «вгрызаться» в землю, организовывая оборонительные препятствия перед траншеями и артиллерийские позиции позади них. Первоначально это была всего одна линия окопов, которая и была целью любого наступления. Там, где противнику удавалось захватить даже небольшой участок, приходилось оставлять ему целые сектора обороны, чтобы предотвратить крушение всего фронта. Чтобы избежать этой проблемы, австро-венгерское верховное командование (Armeeoberkommando — АОК), главным образом основываясь на немецком опыте на Западном фронте, начало углублять линию обороны. Приблизительно через 100 м позади первой линии окопов начали рыть вторую, а за ней, примерно на таком же расстоянии, третью. Все три линии связывались ходами сообщений. Это полевое инженерное сооружение получило название «первая позиция» (1. Stellung). Еще глубже на 2–3 км устраивалась «вторая позиция», также состоявшая из трех линий окопов. Позади второй позиции развернули артиллерию. Третья позиция, как правило, так и оставшаяся недостроенной, предполагалась уже на расстоянии 4–6 км.

Переход к позиционной войне привел к изменению тактики. Теперь атака имела шансы на успех только при артиллерийской подготовке, которая могла уничтожить заграждения и первую линию обороны врага, что позволило бы собственной пехоте вступить в контакт с противником и захватить его позиции. Но чтобы достигнуть решающих результатов, было необходимо взять вторую линию обороны и, самое главное, позиции вражеской артиллерии. Если этого нельзя было достигнуть, враг мог огнем артиллерии отсечь наступающую пехоту и уничтожить ее. Так практически всегда и получалось. В результате наступающие с большими потерями отбрасывались назад. Очередным выходом из патовой ситуации было наращивание артиллерийской мощи для того, чтобы иметь возможность разрушить и первую, и вторую линию обороны противника. Атака должна была быть тщательно запланированной и подготовленной. В продолжительные периоды «затишья» боевые действия на фронте ограничивались перестрелками, вылазками аванпостов и борьбой за контроль «ничейной земли». В Российской армии еще с 1886 года существовали «охотничьи команды», выполнявшие функцию полковой разведки. Рейды специально подготовленных «боевиков», чей успех часто был обязан слухам, снижали боевой дух австро-венгерской армии. Солдаты опасались, что не смогут защитить себя от внезапных нападений и засад. Естественной реакцией было простое копирование этих специальных подразделений в австрийской армии и создание собственных «охотничьих команд» (Jagdkommandos). Первые подобные отряды появились без какого-либо согласия со стороны АОК. На некоторых участках фронта количество и численность таких отрядов быстро росли. Это была трудная и опасная работа.

Австро-венгерское верховное командование прониклось острой необходимостью в обучении собственной пехоты. Каждая армия должна была организовать специальные курсы, на которых опытные солдаты могли бы обучить новичков особенностям тактики траншейной войны. Эти армейские курсы до весны 1917 года минимум должны были подготовить два штурмовых взвода (Sturmpatrouillen) в составе каждой пехотной роты. Взводы сводились в армейские батальоны. Их состав отличался от немецких — обычно это были 4 пехотные роты, пулеметная рота, инженерная, минометная и огнеметная команды. Низкая интенсивность боевых действий на Северо-Восточном фронте позволила безболезненно снимать большое количество солдат с первой линии обороны и направлять на курсы. В то же время ранее существовавшие Jagdkommandos попросту переименовывались и включались в состав новых батальонов. Другая ситуация сложилась на итальянском фронте, особенно в свете поражений при Изонцо (Isonzo). Полковые командиры часто отказывались снимать с фронта лучших солдат и направлять их в тыл на переподготовку.

Первое боевое использование австро-венгерских штурмовиков прошло в течение десятого сражения при реке Изонцо. Опыт был удачен. Когда штурмовые роты были разделены на отдельные команды, наступавшие во главе пехотных частей, успех достигался всегда. В то же время, если штурмовые подразделения действовали большими группами, они несли тяжелые потери и терпели поражение, особенно если отсутствовала предварительная разведка. Поэтому АОК разработало общие правила использования штурмовых батальонов в будущем. Каждая пехотная дивизия должна была иметь дивизионный штурмовой батальон. Каждая кавалерийская дивизия должна была создать так называемый штурмовой полуполк и отдельные бригады — штурмовые полубатальоны.

Множество проблем было связано с поставками вооружений и экипировки. В дополнение к штурмовым ротам в состав батальона должны были входить пулеметная рота, секция пехотных артиллерийских орудий, минометный и огнеметный взводы, отряд телефонной связи. Из-за нехватки ресурсов эти необходимые боевые элементы приходилось заимствовать во фронтовых частях, а по завершении курса обучения или после выполнения миссии немедленно возвращать обратно. До октября 1917 года большинство штурмовых батальонов не имели собственных подразделений огневой поддержки. Главным фактором в решении этой проблемы стало двенадцатое сражение при Изонцо, в котором соединенные войска Германии и Австро-Венгрии прорвали итальянскую оборону. Множество трофеев было передано штурмовикам. Среди них было большое количество пулеметов и первых пистолетов-пулеметов, которые немедленно были пущены в дело.

В течение упомянутого двенадцатого сражения австро-венгерские штурмовые батальоны полностью доказали свою эффективность в условиях траншейной войны. Их элитный характер был подобен довоенной роли кавалерии. Штурмовые части стали символом наступательного духа и успешных атак. Но это вело и к переоценке их роли на поле боя. До июня 1918 года австро-венгерская армия имела в своем распоряжении достаточно большое количество штурмовых частей.

Но с 1918 года вновь изменились условия ведения траншейной войны. Вместо трех позиций были созданы боевые зоны. 1-я и 2-я позиции были объединены в «главную боевую зону» глубиной приблизительно 4 км. Она была защищена с фронта линией аванпостов. Бункеры, замаскированные пулеметные огневые точки, глубоко эшелонированные заграждения, скрытые позиции пехотных артиллерийских орудий и минометов укрепили пространство между бывшими 1-й и 2-й позициями. Несмотря на большое количество имевшихся штурмовых подразделений, их все же было недостаточно для того, чтобы взять всю зону. Это было одной из причин провала наступления на реке Пиаве (Piave) в июне 1918 года. После этого сражения все штурмовые взводы и подразделения были сняты с фронта и направлены в учебные лагеря. До конца войны на них возлагались только задачи разведки и небольших локальных боевых операций. Было решено, что главная роль в последующих конфликтах будет отведена индивидуальной подготовке каждого солдата к рукопашному бою и траншейной войне, что делало бессмысленным содержание каких-либо специализированных частей. В конце 1918 года вместе с австро-венгерской армией прекратили свое существование и штурмовые батальоны. Но их опыт боевых действий и навыки послужили основой обучения и организации пехоты и армий Европы в период Второй мировой войны.

Штурмовые команды русской армии

Это была схватка двух варваров: нам, цивилизованным европейцам, все было чуждо на этой войне.

Э. Корти, итальянский офицер, о войне на Восточном фронте

В ходе Первой мировой миру были явлены совершенно новые, никогда ранее не применявшиеся виды оружия, что привело к появлению новых тактических приемов и возникновению родов войск, предназначенных для выполнения специфических задач. К их числу следует отнести и подразделения так называемых «штурмовиков» (или «ударников»). Они были сформированы во многих армиях и использовались при прорыве вражеских линий обороны.

В 1915 году в армиях участников войны появилась тенденция к созданию особых подразделений, специализировавшихся на атаке укрепленных позиций и технике траншейного боя. Такие группы создавались во французской армии главным образом из состава наиболее боеспособных «цветных» колониальных войск Они получили распространение и в германской армии в виде так называемых «штурмовых батальонов». Имелись попытки создания их в русской армии под названием «гренадерских взводов», «ударных частей» и т. д.

Вот пример действий немецких штурмовых батальонов зимой 1916 года в Лесистых Карпатах (район западнее Селетин) против русских войск. На одну из рот 148-го пехотного Каспийского полка была произведена атака штурмовой немецкой роты. Окопы были оборудованы плохо, проволочные заграждения — в одну полосу, в 2–3 ряда кольев. Позиции противника располагались в 400–800 м от нашего переднего края; был довольно глубокий снег.

После полудня немцы начали артиллерийский и минометный обстрел участка одного из батальонов полка с целью пристрелки для последующей изоляции намеченного участка атаки и для создания укрытий в виде воронок атакующим немцам. Перед заходом солнца на опушке леса, в 400 м от русских окопов, показались солдаты противника. Артиллерия обрушилась на фланги и тыл одной из рот, и вслед за этим с исключительной быстротой противник буквально свалился в русские окопы. Атакуя по сплошным траншеям в стороны флангов с применением ручных гранат, немцы очистили значительную часть окопа первой линии от русских войск и отошли, захватив один тяжелый пулемет.

Через несколько дней командир русского батальона в виде своего рода приманки на удобном для атаки противника участке выставляет макет станкового пулемета и выдвигает в засаду команду разведчиков перед передним краем. При попытке германской штурмовой роты совершить налет ее командир — лейтенант — был взят в плен. Вскоре после этого эпизода полк получил перевод немецкой инструкции о подготовке и тактике «штурмовых батальонов».

«Штурмовые батальоны» комплектовались опытным, обстрелянным составом. В основу подготовки бойца было положено доведение до совершенства техники движения (броска) в атаку, преодоления искусственных препятствий и техники гранатного боя в траншеях. Инструкция требовала от рядового солдата умения наметить для себя заранее весь путь движения в атаку, с учетом всех мельчайших укрытий (воронок, ложбин и пр.), пунктов передышек, техники самого движения. При такой подготовке атака проводилась стремительно и почти не нуждалась в управлении со стороны командиров. В метании гранат требовалось достигнуть такого искусства, чтобы, находясь в одном из изломов окопа или хода сообщения, точно бросать гранату в следующий излом, обороняемый противником.

Что касается опыта создания штурмовых команд в русской армии, приказ войскам 9-й русской армии за № 646 от 13 декабря 1915 года предлагал в виде опыта создать во всех полках «взводы гренадер» по одному в роте. Состав взвода — 1 офицер, 4 унтер-офицера — командиры отделений — и 48 рядовых солдат. Вооружение гренадера — 7–8 ручных гранат, носимых в двух сумках на поясе, укороченная пика или шашка, тесак или топор на длинном топорище, ножницы для резки проволоки. Кроме того, взвод имел стальные щиты (не менее одного на двух гренадер) и два бомбомета. Гренадерским взводам ставились следующие задачи: обязательное участие во всех атаках и отражениях атак противника; участие в поисках, предпринимаемых для захвата пленных и снятия охранения противника; налеты с целью создать панику у противника и выручка своих частей, атакованных противником.

Инструкция подробно описывает приемы метания гранат в различных условиях (стоя, с ходу, лежа, из-за щита, в окопе) и дает указания о тактике гренадерских взводов. Перед атакой укрепленных позиций гренадеры двигаются за линией стрелковых цепей (первой волной). В момент занятия пехотой основного рубежа для атаки они выдвигаются вперед, пользуясь прикрытием огня стрелков и дымзавесой, выползают вперед на дистанцию броска гранаты и бросают их в искусственные препятствия. Они применяли 5-фунтовые гранаты Новицкого. После этого часть гренадер расчищает образовавшиеся проходы топорами и ножницами, а остальные забрасывают гранатами окопы противника. Если действия гранат окажутся успешными, гренадеры врываются в окопы противника и, прорывая его первую линию, распространяются по окопу вправо и влево. При этом они выбивают гранатами противника, засевшего в изломах траншей и ходах сообщения или за траверсами. Для рукопашного боя гренадеры должны были использовать топоры или подобранные на поле боя винтовки. Инструкция указывала, что если не удастся очистить весь окоп противника, то фланги его должны перекрываться легкими препятствиями, а при действиях в лесу — завалами и наблюдаться группами гренадер.

В 1917 года была разработана более распространенная инструкция, которая предусматривала создание целых «ударных батальонов». Она издана приложением к приказу Особой армии за № 320/48 от 1917 года под названием «Наставление для ударных частей».

Согласно этой инструкции, при каждой пехотной дивизии должен быть сформирован «ударный батальон» в составе трех стрелковых рот по три взвода каждая и технической команды, состоящей из пяти отделений: пулеметного, минометного, бомбометного, подрывного и телефонного. Вооружение батальонов определялось так: в каждой партии (отделении) гренадер у шести человек револьверы и у двух — винтовки. Кроме того, у каждого: кинжал, или тесак, или иностранный штык-нож, малая лопата или топор, 8—10 ручных гранат, противогаз, ножницы, стальная каска. Тяжелое оружие и технические вспомогательные средства на батальон предполагались в следующем количестве: 8 станковых пулеметов, 8 ружей-пулеметов, 4 миномета, 8 бомбометов, подрывного имущества на устройство восьми проходов в проволоке (удлиненными зарядами) плюс резерв, 250 сигнальных ракет, 7 телефонных аппаратов и 24 м кабеля. Телефонное имущество предназначалось не только для связи, но и для подслушивания разговоров противника во время разведки.

Инструкцией возлагались следующие задачи на штурмовые части:

1. При прорыве укрепленных позиций противника: а) штурм особо важных и особо сильно укрепленных участков; б) поддержка атаки пехотой первой линии (переднего края) и развитие успеха ее в траншеях (ликвидация задерживающего продвижение противника).

2. При обороне: а) бой с целью улучшения своего положения (захват отдельных пунктов); б) поиски для захвата пленных и для разрушения оборонительных сооружений; в) контратаки против ворвавшегося в оборонительную полосу противника.

В соответствии с этими задачами инструкция требовала размещения ударных частей в тылу и вывода их на Позиции лишь для выполнения боевых задач. Занимать ударными частями участки позиций для обороны запрещалось. Бой ударных частей должен был вестись исключительно в траншеях, так называемый открытый бой на поверхности земли рассматривался как исключение. Обучение ударных частей должно было производиться по особой программе с практической отработкой ряда тактических тем на специально оборудованной местности.

Боевые действия ударных частей при атаке укрепленных позиций противника должны были начинаться с тщательной разведки. Наряду с изучением материалов требовалась личная разведка самих ударных частей, для чего они должны были, пробыв несколько суток на участке намеченного удара, точно изучить местность и противника, вплоть до обычного уклада его окопной жизни.

Перед атакой рекомендовалось провести учение на специально оборудованной в тылу позиции, точно воспроизводящей намеченный для атаки участок противника. Если атака намечалась в ночное время, то ударные Части должны были провести скрытую ночную разведку Противника в те же часы ночи, которые были избраны Для атаки. Подготовка исходного положения для атаки (плацдарм) должна была вестись с соблюдением строгой Маскировки.

Атака могла быть произведена после артподготовки или внезапно. Во втором случае артиллерия должна была быть готовой поддержать атаку после обнаружения ее противником. При этом право подачи сигналов об открытии артогня принадлежало не первой, а второй волне атакующих, исходя из соображения, что последняя лучше разберется в действительной необходимости подавления противника огнем.

Боевой порядок для атаки мог быть групповым или волнами (линиями стрелковых цепей) в зависимости от обстановки. В первой линии шли бойцы, предназначенные для устройства проходов через препятствия. Вторая линия состояла из гренадер, имеющих задачей захват передовых окопов противника и продвижение по ходам сообщения. Порядок продвижения этой линии должен был отвечать характеру укреплений позиции противника (числу, направлению и типу траншей и ходов сообщения). За второй волной шли телефонисты, сигнальщики, артиллерийские передовые наблюдатели. Третью линию составляли партии гренадер с особыми задачами (закрепление флангов, разрушение отдельных блокгаузов и пр.), а также пулеметные подразделения и резерв. Непосредственно за третьей линией двигался боевой тыл (санитары, подносчики боеприпасов).

Артиллерия должна была подготовить огнем атаку. В момент атаки в ее задачи входило окаймление заградительным огнем атакованного участка противника и в случае надобности прикрытие огнем отхода. Траншейная артиллерия (минометы, бомбометы и малокалиберные пушки) участвовала в артподготовке и, кроме того, выполняла задачу непосредственного сопровождения пехоты и закрепления достигнутого успеха.

Однако эти инструкции не претворялись в жизнь. Командование, подписывая соответствующие приказы, обычно не отпускало никаких средств на формирование ударных частей. Нельзя не отметить, кроме того, что инструкция о создании «ударных батальонов» Особой армии была издана в период почти полного развала бывшей царской армии. Ударные части формировались в тылу они имели специальные знаки (знак смерти), впоследствии заимствованные белогвардейскими корниловскими частями. Были попытки использовать ударные батальоны в июльском наступлении 1917 года, но существенной роли они, в общем, не сыграли.

«Рожденный на заре свободы — за нее умрет…». Части смерти в русской армии 1917 года

В России в 1917 году появились так называемые «части смерти». Во многих изданиях публиковались изображения значка и шеврона этих частей, однако о самих подразделениях известно сравнительно немного. Что представляли собой части смерти, чем, кроме внешних атрибутов, выделялись они из общей массы русской армии той поры? Многие современники — например, генералы А.И. Деникин и А.П. Будберг — склонны были видеть в различных «революционных» воинских формированиях, во множестве возникших после февраля 1917 года, симптомы одноименного разложения армии. Советские мемуаристы, историки, да и литераторы, наоборот, однозначно рассматривали их как «боевые силы контрреволюции», предшественников Белой гвардии. Хотя обе эти точки зрения и не были лишены определенных оснований, порожденные ими стереотипы мешали увидеть всю сложность, а подчас и противоречивость явления. В 1917 году параллельно с частями смерти возникали георгиевские батальоны, революционные батальоны из волонтеров тыла, женские ударные батальоны и различные национальные формирования, «части 18 июня», формирования «Народной свободы», партизанские и многие другие соединения.

Инициатива создания подобных частей преимущественно шла снизу, причем революционная власть таким настроениям, как правило, не препятствовала. Предтечей же ударного движения как такового можно считать возникшие на фронте еще до Февральской революции партизанские и гренадерские формирования, идею создания которых подсказали реалии боевой жизни, вышедшей далеко за рамки устава.

С апреля 1917 года, когда схлынула первая волна опьянения от полученных гражданских и политических свобод, в противовес увеличивающемуся разложению армии на фронтах начали возникать добровольческие части, в названиях большинства которых присутствовали эпитеты «ударный», «революционный» или «смерти».

Единой установленной для всех символики не существовало, и для каждого такого подразделения вопрос о внешних отличиях решался автономно. Так, по данным одного архивного документа от 28 мая 1917 года, на Юго-Западном фронте в каждой армии были организованы из добровольцев «бригады смерти», выполнявшие функции штурмовых батальонов Военнослужащие этих бригад носили особые отличительный знак — нарукавную повязку из красной ленты, с нанесенными белой краской черепом и двумя костями.

В мае 1917 года военные власти в лице верховного главнокомандующего А.А. Брусилова попытались взять под контроль нарастающее ударное движение: развернулась работа по созданию «Армии Народной свободы» (другое название — «Народная армия свободной России») из воинских частей, принимавших участие в февральских событиях, а вскоре начали издаваться приказы, придавшие процессу формирования добровольческих частей законодательную основу.

Начало «движения смерти», достигшего к осени 1917 года общеармейских масштабов, связано с деятельностью небольшой группы солдат и офицеров, собравшихся в мае того года в Могилеве с целью подготовки созыва всеармейского съезда. Политическое кредо создаваемого Всероссийского военного союза выражалось в полной лояльности, как по отношению к Временному правительству, так и к Совету рабочих и солдатских депутатов.

В официальных документах и различных публикациях того смутного времени определение воинских частей как «ударных», «штурмовых», «смерти» и т. д. даются довольно беспорядочно — может сложиться впечатление, что под разными названиями скрывается одно явление. По-видимому, изначально, весной 1917 года понятие «ударная часть» являлось синонимом «штурмовой» и определялось тактическими особенностями их действий — это, в частности, подтверждает текст брошюры «Наставление для ударных частей», изданной в 1917 году штабом Особой армии. Сопряженная с риском, большими потерями и, отсюда, — добровольческим характером формирования, деятельность подобных частей находила отражение и в «смертной» символике, и в соответствующих названиях.

В дальнейшем, когда термин «ударная» стал восприниматься как почетное наименование, его стали возлагать на себя отдельные части, по роду своих действий не являвшиеся штурмовыми (то есть не предназначенные специально для прорыва и занятия укрепрайонов противника). Именно такие части предполагалось сводить в «ударные группы» в составе отдельных армий и фронтов. Соответственно, формированием или хотя бы учетом всех разрозненных «ударников» ни одно учреждение не занималось. И пусть современники зачастую употребляли слова «ударные» и «смерти» как синонимы, а в приказе Верховного Главнокомандующего № 547 эти понятия были прямо приравнены друг к другу, в реальной жизни имело место определенное различие: далеко не все ударные добровольческие и кадровые формирования числились в приказах главковерха «частями смерти» и имели соответствующее название и отличительные знаки; в то же время большинство частей смерти, проходящих по спискам В.B.C., не имели в своем названии слова «ударный» и не входили в «ударные группы». Основой движения должны были стать уже не добровольческие, а кадровые армейские части, принявшие название «смерти».

Воззвания вызвали мощный резонанс. 25 июня Исполнительное бюро могло отрапортовать, что в «части смерти уже вступило 13 отдельных воинских частей». Количество частей смерти и одновременно членов Союза возрастало в геометрической прогрессии. Сначала записывались в основном мелкие подразделения — батареи, дивизионы, ударные батальоны; изредка — полки и артиллерийские бригады. 15 июля этот список пополнили сразу четыре корпуса и несколько дивизий в полном составе. К моменту Октябрьского переворота по спискам В.В.С. насчитывалось 312 кадровых частей смерти, личный состав которых превышал 600 000 человек. Неудивительно, что в военных кругах серьезно обсуждался вопрос о создании «армии смерти».

Спонтанно возникавшие на фронте и в тылу добровольческие формирования — штурмовые, ударные, революционные, смерти и т. д. — разумеется, не могли иметь единой установленной формы одежды, но при самостоятельной разработке своих отличительных знаков опирались на традиции. Отсюда — красные банты и знамена, как дань европейской революционной символике. Другими популярными в русской армии символами, отражавшими жертвенность, бескомпромиссное отношение к врагам и бессмертие в памяти потомков, были красный, черный и белый цвета в различных сочетаниях и «адамова голова» — атрибут православной иконописи. Но в основном вычурные и даже нелепые варианты одежды стали плодом «свободного творчества», желанием выделяться внешним видом не только из серой армейской массы, но и среди своих.

А.А. Столыпин наблюдал подобную картину 27 июня 1917 года в Могилеве, после чего записал в своем дневнике: «В особенности забавны «батальоны смерти». У некоторых не только шевроны на рукавах, но еще нашивки и на погонах, и на груди. Один с целой красной лентой через плечо с надписью: «Драгун смерти» (!), а у одного офицера на рукаве нашита анненская лента (плечевая) в ладонь шириной, обшитая по бокам двумя георгиевскими лентами, и все это небрежно завязано бантиком».

Надписи на знаменах отличались характерной для того смутного времени напыщенностью, а порой и двусмысленным толкованием: например, 23-й стрелковый полк смерти получил от Временного правительства почетное знамя с лозунгом «Рожденный на заре Свободы — за нее умрет».

Конечно, не для всех участие в движении сводилось только к внешней мишуре и возможности пощеголять на публике в красно-траурных аксессуарах с устрашающими эмблемами. Некоторые части смерти буквально оправдали свое название, потеряв в отчаянных боях большинство личного состава. Но брожение умов, а следовательно, и упадок сил в армии и обществе достигли тогда таких масштабов, что самопожертвование немногих верных присяге солдат и офицеров уже не могло спасти положение.

Ударные части в русской армии

«Революционные батальоны волонтеров тыла» были лишь одним из видов новообразований в русской армии, возникших с целью вернуть войскам боеспособность и желание воевать. Другим видом были ударные части, часто также называемые «батальонами смерти». Правда, в первое время не было четкого разграничения между «революционными» и «ударными» батальонами, и современные документы отражают определенную путаницу не только в терминологии, но и фактическом положении вещей. Личная инициатива стала принимать порой весьма причудливые формы. К разряду последних можно, например, причислить проект верховного комиссара Временного правительства при Ставке В.Б. Станкевича, который предлагал «создание новой стратегии и новой армии путем радикального сокращения ее «до 15–20 корпусов, избранного состава, наполовину состоящих из офицеров, прекрасно снабженных и вооруженных» (уж очень это напоминает суперсовременную идею о небольшой, мобильной и мощной профессиональной армии…)

Инициатором ударных фронтовых частей, как официально одобренных и организованных воинских единиц, стал главнокомандующий Юго-Западным фронтом ген. А.А. Брусилов. Ударные батальоны были успешно использованы командованием для усмирения нескольких крупных военных мятежей: например, на Румынском фронте они обезвредили бунтующие войска 163-й пехотной дивизии, создавшие, под руководством прапорщика Филиппова, независимую «социалистическую республику» со столицей в г. Калуге. На Юго-Западном фронте они разгромили мятеж VII Сибирского корпуса.

Наиболее известной и долговечной ударной частью оказался Корниловский ударный полк, после Октябрьского переворота перешедший в белый стан, в котором он провоевал всю Гражданскую войну, вплоть до эвакуации из Крыма в ноябре 1920 года. Приказом от 19 мая 1917 года по 8-й армии ген. Корнилов разрешил формирование «1-го Ударного отряда при 8-й армии». Основной офицерский костяк отряда составили только что окончившие обучение прапорщики. К середине июня отряд состоял из двух батальонов, трех пулеметных команд, команды пеших разведчиков (сформированной из пленных добровольцев — чехов) и сотни донских казаков для конных разведок.

Боевое крещение Корниловский ударный отряд получил 25 июня у деревни Павелечье, во время наступления 8-й армии. В бою отряд показал себя превосходно и взял у неприятеля много трофеев. Его стали посылать на особо угрожаемые участки фронта. Но началось отступление русских частей, быстро перешедшее в паническое бегство. 22 июля Корниловский отряд стал на отдых в г. Проскурове. К этому времени он усилился двумя более мелкими частями: Пермским батальоном чести поручика Канышевского и Легионом смерти поручика Кондратьева. Корнилов подписал 11 августа приказ о переформировании отряда в четырехбатальонный полк. Так родился последний полк Российской армии и первый — армии Добровольческой.

Второе рождение гренадер

Гренадерские части существовали в большинстве европейских армий со 2-й половины XVII века. Их первоначальная функция — метание ручных гранат — уже к середине следующего столетия утратила свое значение, и они превратились просто в отборную пехоту, в каковом качестве с той поры и оставались. Однако давно забытая специальность гранатометчиков неожиданно вновь нашла применение на полях сражений Первой мировой. Позиционная война с ее сплошными линиями фронтов и глубокоэшелонированной обороной, надолго сковавшая враждующие армии, выявила необходимость создания особых ударных (штурмовых) вооруженных групп, в арсенале которых нашли широкое применение ручные гранаты. Такие формирования имелись в германской, итальянской и французской армиях.

В Российской армии обозначилась и другая, вполне характерная, причина — «Дабы использовать безоружных, которых по недостатку винтовок имеется достаточное число в каждой дивизии, приказываю сформировать из них при каждой роте особые команды бомбометателей…» — говорится в приказе командующего войсками 5А № 231 4.Х.1915. Команды должны были быть сформированы при каждой роте и включены в их состав четвертыми взводами. В них следовало: «…избирать людей смелых и энергичных, вооружить каждого десятью гранатами, удобно повешенными на поясе, и топорами произвольного образца, а также снабдить каждого лопатой, по возможности большой, и ручными ножницами для резки проволоки».

Приказами по XXV АК № 2833 и 2838 разъясняется постановление командующего 4А об организации команд гренадер. «Для обучения сформировать при штабах полков команды под начальством офицера, уже имевшего опыт при использовании ручных гранат в бою, в помощь ему назначить одного офицера-заместителя. Инструкторами назначались саперные офицеры и саперы. В команду включалось по 10 человек от каждой роты в т. ч. по 1 унтер-офицеру или ефрейтору. «Команду гренадер вооружить карабинами или револьверами и кинжалами (бебутами)». Среди оружия упоминаются также укороченная пика или шашка, тесак или топор. Кроме того, каждому полагалось 7–8 гранат, носимых в специальных брезентовых мешках, крест-накрест через левое и правое плечо; капсюли этих гранат полагалось носить в поясной сумке или патронташе. Образцы были разработаны в 25-м саперном батальоне. Ножницы для резки проволоки должны были носиться на поясе. По окончании обучения в декабре 1915 года были проведены испытания; подготовка гренадер была признана удовлетворительной и команды были распушены поротно с тем, чтобы при необходимости их можно было быстро собрать.

К концу 1915 года относится распоряжение о формировании при пехотных и стрелковых полках особых «взводов гренадер». Оно было объявлено секретным порядком командующим фронтами, и они были вынуждены — так же секретно — распорядиться о создании таких подразделений при каждой роте. Состав взвода был следующий: 1 офицер, 4 унтер-офицера (командиры отделений), 48 рядовых гренадер. Гренадерские взводы должны были принимать участие в поисках, предпринимаемых для захвата пленных, снятии неприятельского, во всех атаках и отражении нападений противника, а также в налетах на вражеские позиции с целью создания паники.

В непродолжительное время взводы гренадер были созданы повсеместно, активно началась их боевая учеба, что позволило нач. шт. Верх. Главнокомандующего ген. от инф. М.В. Алексееву 16.11.1916 обратиться к Главковерху со следующей докладной запиской: «С соизволения Вашего Императорского Величества при пехотных и стрелковых полках на время настоящей войны сформированы особые взводы гренадер».

При штабе Особой армии в конце марта 1917 года была организована школа для подготовки инструкторов гренадерского дела во всех частях армии. В мае состоялся первый выпуск школы, были также проведены показательные учения в присутствии командующего армией ген. от инф. П.С. Балуева. На основании его приказа № 461/68 11.V.1917 для всех окончивших школу вводились особые знаки в виде пылающей гранаты, носимые на левом рукаве выше локтя.

Об инструкторских школах можно рассказать поподробнее. По «Положению о школе гренадер…» (пр. Ос. А. № 313/47 23 111.1917) туда для обучения командировались: «офицеры — по одному от бригады пехоты и по одному — от стрелковых полков кавалерийских дивизий. Солдаты — по одному от батальонов пехоты и по одному от стрелковых эскадронов кавалерийских полков». Программа обучения складывалась из изучения всех основных видов русских и иностранных гранат, имеющихся на вооружении. Также предусматривалось изучение пулемета, бомбомета и миномета. Практическая часть включала метание гранат в учебном тире с различных позиций — стоя, с колена и лежа.

Ударная тактика чехословацких добровольцев

В феврале 1917 года при Ставке находился будущий президент Чехословацкой Республики Томаш Масарик, занятый формированием Гуситского корпуса, который должен был состоять из пленных чехов и словаков. После Февральской революции 1917 года ситуация вокруг Чехо-Словацкой бригады изменилась. Ее полки при общем развале фронта стали одним из монолитных и боеспособнейших соединений Российской армии. В связи со стремительной национализацией частей чехи снова начали носить бело-красные ленточки. Но они не нашивали их вокруг околыша, а чаще всего подкладывали маленький кусочек бело-красной ленты под российскую кокарду. Встречались и варианты, когда чехословацкие стрелки обшивали лентой всю кокарду. На погонах впервые появилась шифровка по полкам — 1 Ч-С и 2 Ч-С. Несмотря на боеспособность чехословацких частей, Временное правительство, как это ни покажется странным, сначала не было заинтересовано в их дальнейшем развитии. Ряд влиятельных промышленников не хотели терять квалифицированных чешских рабочих из числа пленных. Тем не менее в мае 1917 года было принято решение о развертывании бригады в Чехословацкую дивизию с полагающейся артиллерией и инженерными частями. Правда, издание соответствующего приказа затянулось.

В июньском наступлении Юго-Западного фронта Чехословацкая стрелковая бригада должна была впервые использоваться как обыкновенная пехотная часть. Полки бригады начали сосредотачиваться у города Зборова. Туда же прибыл и вновь сформированный 3-й полк. Его командир полковник Н.П. Мамонтов, проникшись гуситскими традициями, ввел в полку особую форму.

Общая численность Чехословацкой бригады перед наступлением составляла 3580 офицеров и стрелков. Ее полки должны были наносить отвлекающий удар. Но, к удивлению командования, бригада, потеряв 190 человек убитыми и пропавшими без вести, а также около 800 раненых, прорвала фронт противника, заняв все три линии обороны и захватив 3232 пленных, 21 орудие, 40 пулеметов и т. д. Все это совершалось при слабой поддержке артиллерии и почти без пулеметов, гранат и окопных орудий. «Товарищи» из 13-го и 22-го Финляндских стрелковых полков, передавая фронт чехам и словакам, постарались привести пулеметы в негодность, а патроны и гранаты просто закопали. Кроме того, «революционные» солдаты соседних полков, когда бригада двинулась в атаку, обокрали вещевые мешки, оставленные чехами и словаками в окопах.

Чехословацкая атака произвела огромное впечатление на французского военного атташе Табуаза. Как он выразился после боя, ему довелось видеть атаки армий многих стран и народов: англичан, французов, немцев, бельгийцев, сербов, турок, сенегальцев и т. д. Но в чехах и словаках его поразило вдохновение и тактика наступления. В чем заключалась специфика чехословацких частей, видно из мемуаров: «Тактика наших разведок уже давно отказалась от старых правил и использовала правила, которые сами по себе развились и менялись во множестве вариантов. Это была тактика небольших групп и отрядов из слаженных товарищей, каждый из которых знал, где его место, направление и задача; эти маленькие группы, «боевки», из 6—12 человек были непобедимы в своей боевой исполнительности, гибкости, быстроте движения и маневра. Штыки и гранаты были их главным оружием — лопатки не использовались из-за недостатка времени на окапывание. Каждый боец знал свою задачу и был готов ее наверняка исполнить. Эта тактика развивалась с периода Чешской дружины и в полной мере проявила себя впервые в битве объединенной бригады… В одно мгновение появились из окопов фигуры наших добровольцев и исчезли в неровной местности. Используя овраги и борозды, они вихрем добрались к окопам неприятеля. Их же защитники еще были в укрытиях, спасаясь от артиллерийского огня. Темп атаки был сумасшедший, полный энергичной силы. Не успел неприятель вывести своих солдат из укрытий наверх в окопы к пулеметам, как мы уже были там; в первой, второй и третьей линиях кипел рукопашный бой; партии-«боевки» выбивали и добивали дезориентированных защитников».

Часть 7
Эволюция фронтального удара на западном театре войны

Переход к позиционной войне на западном театре

Уже в маневренных операциях 1914 г. внимательный наблюдатель мог бы усмотреть все признаки предстоящей стабилизации фронта на западном театре. Он раньше всего увидел бы бессилие фронтальных атак, попыток прорыва и угроз охвата и обхода. После пограничного сражения германское главное командование решает не только изменить направление своей обходящей группы армий правого крыла, но произвести вместе с обходом и прорыв неприятельского фронта. Однако в сражении на Марне обходящий был сам обойден, а прорыв не удался. В продолжение всего сражения на Марне весь участок от швейцарской границы и до Сен-Миеля оставался неподвижным. Верденский участок держался, невзирая на то, что в период 5—10 сентября он был почти окружен. Во время отхода немцы цепко удержались на р. Эн, отбив все атаки французов. Во время «бега к морю» весь фронт от швейцарской границы и до Суассона также оставался неподвижным. Маневренные конвульсии продолжались лишь на открытом северном фланге, но и здесь фронт быстро уперся в море. Фланги закрылись и вместе с ними закрылись все маневренные возможности. Отныне фланги в расположении противника стало возможным образовывать только насильственным путем, только путем фронтального прорыва.

Еще в ноябре 1914 г. Жоффр в одной из своих директив писал:

«Общее наступление всех армий одновременно при сложившейся обстановке возможно лишь с того момента, когда сильным ударом в одной точке мы прорвем расположение противника и этим заставим его начать постепенное очищение фронта прочими войсками. Действуя иначе, мы рискуем лишь рядом бесполезных усилий, подобных тем, которые имели место за последние недели в разных армиях» (директива от 29 ноября 1914 г.).

Хотя «прорыв» и назван, но он не подкреплен никакими исчерпывающими указаниями о том, как этот прорыв произвести, В довоенных уставах главы «о прорыве» не было. Это был период всеобщей растерянности. Ряд авторов — Люка, Пьерфе и др. — художественно описывает смятение умов во Франции. Старая, военная теория обанкротилась. Новая военная обстановка, созданная всем предшествующим ходом подготовки к войне, стихийно разорвала старую теоретическую оболочку. Косная же, консервативная французская военная мысль, воспитанная в догматических нормах и шаблонах, оказалась неспособной быстро проанализировать и оценить новые условия борьбы и приспособиться к ним. Понадобилась длительная суровая практическая школа, стоившая неслыханных жертв, пока французы постигли «новые секреты» войны.

Это состояние растерянности наблюдалось и в Германии, но в меньшей мере. Решив после неудачи на Ипре перейти к обороне, германская армия все же сразу поняла все преимущества, которые она может получить от полевой фортификации, проволочных заграждений и пулеметов, организованных в систему обороны. Опыт русско-японской войны, во время которой характерные элементы стабилизации фронта и использования фортификационных сооружений получили большое развитие, был в Германии изучен и усвоен лучше и полнее, чем в других странах. Поэтому германцы быстрее смогли создать свою первую сплошную укрепленную линию, прикрытую проволочными заграждениями.

Школу активной позиционной войны германская армия прошла главным образом под давлением французов в навязанных ей оборонительных сражениях. Мы не будем здесь говорить о ном, что переход Германии к обороне означал провал ее плана войны и уже предвещал ее будущее поражение. Поскольку Германия перенесла центр тяжести войны на восточный театр, где она достигла огромных успехов, германское главное командование могло питаться иллюзиями, что все обстоит благополучно. Стабилизации фронтов на западном театре способствовало и то обстоятельство, что обе стороны «вдруг» обнаружили недостаток огнеприпасов и артиллерии. Большие потери первых месяцев исчерпали ресурсы запасных депо. Обнаружилась нехватка шанцевого инструмента и проволоки, необходимых для укрепления позиций. Обе стороны начали искать внутри страны возможностей для развертывания военных производств. Решение было найдено в начавшемся процессе приспособления гражданской промышленности к производству предметов боевого снабжения.

Перед промышленными кругами встала естественная альтернатива — или закрыть свои фабрики и заводы в связи с кризисом потребления, вызванным войной, или же мобилизоваться для нужд войны. Конечно, был выбран второй путь. Период ноябрь 1914 г. — февраль 1915 г, характерен «патриотической» активностью промышленной буржуазии обеих враждующих коалиций. Промышленники собираются на конференции и совещания, предлагая правительству и главному командованию свои услуги в деле обороны страны. То, к чему не могли прийти тяжелодумные мозги руководителей капиталистических армий, быстро открыли пронырливые и жадные к наживе буржуа. Они сумели доказать, что производить снаряды могут не только старые, кадровые военные заводы, но и любой металлический завод, имеющий штамповальные станки; что производить индивидуальные пакеты, парашюты и детонаторные трубки могут не только «чисто военные» заводы, но и любая шляпная и корсетная фабрика. Услуги гражданских промышленников значительно превзошли все ожидания. Они несли на «алтарь» войны все большее количество боевых машин, все новые и новые изобретения, углубляя и расширяя результатами своей деятельности позиционный фронт. Германский профессор Габер спасает Германию открытием добычи связанного азота из воздуха. Гражданские профессора первые предлагают применить газы для целей войны. Английская металлургическая промышленность быстро приспосабливается к производству орудий, пулеметов и самолетных моторов. В военное производство втягивается могущественная американская промышленность. Америке пока нет нужды активно вступать в войну. Но она уже обогащается, мирным путем вытягивая из Европы все золотые запасы. На фронт бросаются десятки тысяч тони проволоки, бетона, лопат и мотыг и все возрастающее количество огневых средств. Фронт укрепляется и постепенно превращается в сплошную крепостную зону.

Главное командование Франции не дремлет. Недавние успехи на Марне кружат ему голову. Оно видит, что Германия снимает с западного театра дивизию за дивизией и бросает их на восток против России. Нужно использовать благоприятную обстановку и попытаться прорвать неприятельский фронт и выйти вновь в открытое поле. Нужно срезать выступ СенМиель, чтобы окончательно устранить опасность, нависшую над Верденом. Путем прорыва в Шампани нужно попытаться вернуть северные области Франции, потеря которых так остро чувствуется всей страной.

Понимая, что на старых уставах «далеко не уедешь», французское главное командование издает свою первую «инструкцию». Но опыта борьбы еще нет, и главное командование вынуждено лишь отделаться некоторыми общими указаниями, которые оно и излагает на двух с половиной страницах инструкции Жоффра от 2 января 1915 г. Указывая, что «операции должны как во времени, так и в пространстве развиваться более медленно и более методично», чем прежде, инструкция дает следующую программу для атаки:

«а) Предварительная п о д г о т о в к а   а т а к и должна быть выполнена командованием до мельчайших подробностей.

б) Успех каждой атаки обусловливается м о г у ч е й  а р т и л л е р и й с к о й  п о д г о т о в к о й, которая прокладывает дорогу пехоте.

в) В избранной для наступательных действий полосе нужно вести целый ряд атак на возможно

большем числе участков, в соответствии с наличными силами пехоты и средствами артиллерии; эти атаки должны быть, вообще говоря, одновременны, чтобы помешать противнику сосредоточивать свои средства к одному пункту; каждая из них производится на в о з м о ж н о  б о л е е  ш и р о к о м  ф р о н т е, распространяясь вправо и влево при помощи огня, с целью парализовать возможный фланкирующий огонь противника.

г) Артиллерия может подготовить атаку только первых линий окопов и подступов к ним. Поэтому наступление поневоле должно разбиться на несколько последовательных атак, следующих одна за другой с возможно короткими промежутками, но все же достаточными для организации необходимой новой подготовки.

д) Пехота должна избегать атак с естественных опорных пунктов вроде деревень и лесов, которые не могут быть уничтожены нашим артиллерийским огнем; она должна преимущественно направляться для овладения окопами, построенными в открытом поле. Пехотная атака должна следовать непосредственно за артподготовкой и сейчас же закреплять захваченное, чтобы быть в состоянии отбить всякую контратаку.

е) Необходима, наконец, не только во время подготовки атаки, но также и во время ее выполнения и даже по достижении успеха».

Основными этапами, в которых французы нащупывали новые оперативные и тактические методы борьбы, являются: 1) первое сражение в Шампани 16 февраля — 10 марта 1915 г., 2) наступление в Вевре 30 марта — 6 апреля 1915 г., 3) наступление в Артуа 9 мая — 16 июня 1916 г.

Основной формой во всех этих операциях был фронтальный прорыв на узком фронте.

Был еще ряд других мелких попыток, имеющих лишь тактическое значение. С германской стороны следует отметить первую газовую атаку на Ипре 22–26 апреля 1915 г. Это сражение представляет собой лишь тот интерес, что оно открыло новую эру в истории военного искусства в связи с введением нового могущественного технического средства, каковым являются отравляющие вещества. Как продукт возросших производительных сил передовых капиталистических государств, отравляющие вещества демонстрировали влияние экономики на военное дело.

Таблица показывает те силы и средства, с которыми французы пытались прорвать фронт противника в первых сражениях.

Вo всех этих операциях французы не добились никаких оперативных результатов и только понесли огромные потеря. Систематические неудачи, по мнению французов, явились результатом: а) несоответствия артиллерийской подготовки из-за недостатка тяжелой артиллерии и снарядов, б) недостаточной ширины фронта прорыва и в) несвоевременного использования успеха вследствие запаздывания резервов.

Но о главнейших причинах французская главная квартира не упоминает. Она еще не признается в том, что пехота буквально скашивалась пулеметами немцев. Хотя в директивах главной квартиры и упоминается о необходимости более редких построений цепей, но фактически пехота продолжала осуществлять густые уставные порядки. Низшие командиры и войска еще не были переобучены. Достаточно упомянуть, что во всех поименованных операциях французы понесли такие потери: в Шампани — 80 000 чел., в Вевре — 50 000 чел., в Артуа — 100 000 чел.

Французы еще не в достаточной мере разобрались также в тех фактах, что во всех операциях они не осуществили внезапности и не подготовили плацдармов для построения всего боевого порядка. Они не обнаружили, что уже эти сражения выявили две резких тенденции: 1) превращение общего сражения в тягучие бои за местные предметы, 2) все возрастающую роль железнодорожного маневра резервами, позволявшую противнику быстро подтягивать к полю сражения новые силы.

Это втягивание свежих сил уже в 1915 г. предопределило новый характер операций на западном театре.

В отношении тактических приемов там, где выступает творчество масс, где бойцы и непосредственные войсковые командиры, приспосабливаясь и приспосабливая новые средства борьбы, создают в разгаре боя новую тактику, — там сразу были накоплены богатейшие данные в отношении методов обороны и наступления. Такие новые тактические приемы и формы, как продвижение сапами по склонам гор (Вими, Нотр-Дам, де Лоррет), новый вид боя ручными гранатами в траншеях и ходах сообщений (знаменитый «лабиринт» в Артуа), атаки и контратаки мелких частей пехоты, убийственная роль отдельных сохранившихся пулеметов обороны, роль позиций на обратных скатах, минная борьба, роль наблюдательных пунктов и системы связи и т. д. — все это было быстро найдено и осознано войсками.

Но выразителями этой новой тактики часто бывали наиболее реакционные, шовинистически настроенные командиры, которые к боевым выводам прибавляли большую долю отсебятины. Для примера возьмем брошюру капитана Лафарга «Пехотная атака в настоящем периоде войны», изданную в августе 1915 г. и разосланную по распоряжению Жоффра в войска. Брошюра наделала большой шум и по существу превратилась в первоисточник для разработки инструкции, по которой была проведена операция в ШампаниАртуа в сентябре 1915 г.

Лафарг исходит из основного предположения, что немцы имеют всего лишь одну укрепленную линию, глубиной не более трёх километров Он пишет:

«Атака — это грандиозный, безграничный штурм, начатый мгновенно на всем фронте наступления, ведомый с бешеной настойчивостью прямо перед собой, могущий остановиться лишь тогда, когда последняя неприятельская линия будет сокрушена. Атака отнюдь не должна быть методичной. Нельзя понемногу грызть одну за другой мешающие оборонительные линии — надо решиться и проглотить их сразу».

Лафарг отдает должное тщательной подготовке операции. У него имеется и ряд ценных указаний. Он по опыту знает, как трудно 75-мм орудиями уничтожить пулеметы, какое гибельное влияние оказывают пулеметы противника; он знает, что пехоту перед началом атаки нужно подводить возможно ближе к противнику. Поэтому Лафарг требует мощной артиллерийской подготовки.

Лафарг требует и наличия крупных подвижных резервов, в составе которых он считает необходимым иметь:

«Кавалерию, автобатареи, автопулеметы, пехотные батальоны, посаженные на автомобили, с приданными им для очистки дорог саперами, и кроме того крупные свежие силы, готовые начать новые бои и могущие вступить в дело через 2–3 часа».

Но реакционно настроенный боевой командир видит, что условия позиционной борьбы быстро уничтожают у бойцов остатки муштры мирного времени. Поэтому больше половины своей брошюры Лафарг уделяет вопросам сохранения дисциплины, порядка и обучения войск. Он требует не только густых цепей, но и их равнения.

Все эти выводы войсковых командиров изучались в высших штабах, сводились и издавались в новых инструкциях, которые носили главным образом тактический характер.

Но с задачами оперативного характера высшие штабы в комфорте тыловой жизни, вдали от фронта справлялись гораздо хуже. Здесь опыт накапливался гораздо медленнее, прогноза на будущее в большинстве случаев не было, оперативные формы носили в себе черты маневренной войны (обход и охват несуществующих флангов и т. д.).

В той части работы высших штабов, которая была обращена к тылу страны, так же наблюдались крупнейшие недочеты. Потребности в технических средствах борьбы, в пополнениях, в новых формированиях исчислялись неправильно. Сегодня одна заявка, завтра — другая, послезавтра — третья. Высшему командному составу казалось почему-то, что война должна скоро окончиться. Но война расширялась и углублялась, втягивая все новые ресурсы и приобретая все больший размах.

Первой крупной операцией позиционного периода является операция в Шампани — Артуа в сентябре 1915 г. На ней мы остановимся подробнее.

Но уже в первых операциях 1915 г. резко выступают две тенденции, задававшие тон стратегии и тактике всей мировой войны. М ет о ди зм и бы ст ро т а д ей ст вий превратились в некие непримиримые полярности, к которым попеременно склонялось внимание стратегии и тактики Антанты.

Строгий методизм проповедывали те представители генералитета Антанты, которые олицетворяли стратегию истощения (Фош, Петен, Хэг и др.). Более полно соответствуя политике союзников, методизм определял генеральную линию стратегии и тактики Антанты. Быстрота же действий проповедывалась теми генералами (Манжен, Нивель, Дебене и др.), которые под этим знаменем критиковали методизм главного командования. Принцип быстроты действий отражал влияние тех капиталистических и политических кругов, для которых затяжная война была невыгодна (например, для рантье, терявших свои капиталы при падении франка).

Французский солдат в бронежилете той эпохи

Характерно, что почти до конца войны соединить, разрешить противоречия методизма и быстроты действий Антанта не сумела. До известной степени эту задачу разрешили немцы и то только в 1918 г.

Операция в Шампани — Артуа (25 сентября — 6 октября 1915 г.)

Нужно раньше всего констатировать, что французы согласились провести эту операцию с большой неохотой. Систематический провал предшествующих попыток прорыва неприятельского фронта должен был навести на мысль, что для достижения успеха нужно применить гораздо большие силы и средства, чем прежде. Но выделение нужных сил и средств в подавляющей части должно было пасть на долю Франции. К концу лета 1915 г. Англия успела перебросить на материк только 23–30 дивизий. Развертывание английской артиллерии и других технических средств борьбы еще не достигло больших размеров. Кроме того, английское главное командование считало, что английская армия ни по своей численности, ни по подготовке еще не приспособлена к проведению крупных наступательных операций. Систематический отказ английской главной квартиры принять участие в совместном ударе вызывал раздражение французской Ставки, правительственных сфер и общественного мнения. Но с фактом нужно было считаться. Поэтому естественно, что Жоффр предпочитал выжидать того времени, когда можно будет переложить на плечи английской армии большую часть бремени войны.

В то время и французское главное командование не могло считать, что оно располагает достаточными ресурсами, чтобы начать решительную операцию только своими силами, не опираясь на силы союзников. Начатая мобилизация французской промышленности еще не дала нужного эффекта. В день выпускалось только 80000 артиллерийских снарядов, а тяжелой артиллерии были выпущены только единичные опытные образцы.

Но решающее влияние оказали события на восточном театре войны. Победоносное продвижение немцев, казалось, не будет иметь пределов. В течение всего лета 1915 г. из русской Ставки и от царского правительства в Париж и Лондон сыпались телеграммы о помощи. Но вместо реальной помощи Китченер и Жоффр отделывались ответными восторженными телеграммами по адресу «героической» русской армии. Горькое разочарование и озлобление в русской Ставке не имело пределов. К концу лета наступил такой момент, когда решался основной вопрос о дальнейшем удержании России в войне. Во Франции были осведомлены о том, что германская дипломатия делала недвусмысленные попытки завязать с Россией переговоры о сепаратном мире. Небезызвестные миссии графини Васильчиковой, переговоры директора «Немецкого банка» Монкевица с банковскими представителями России в Стокгольме в июле 1915 г., свидание Протопопова (будущего русского председателя совета министров) с Варбургом и др. не оставляли сомнения в возможности сепаратного мира со стороны России. Эта опасность была еще более реальной в связи с тем, что Николая II окружала влиятельная группировка, считавшая, что Россия должна немедленно выйти из войны с целью развязать себе руки для борьбы с надвигающейся революцией внутри страны. Во главе этой группировки стояла Александра Федоровна, инспирируемая Распутиным.

Стратегическое положение и на других театрах было неблагоприятным. Выступление Италии не дало ожидаемых положительных результатов. Болгария примкнула к Серединному союзу, Румыния всемй средствами оттягивала свое выступление на стороне Антанты.

Поэтому Франция была вынуждена начать операцию такого масштаба, которая действительно могла бы приостановить победоносное движение германских армий вглубь России и восстановить коалиционное равновесие. Еще 7 июля 1915 г. на межсоюзном военном совете в Шантальи Жоффр декларировал готовность Франции начать операцию с решительной целью. В своем торжественном выступлении Жоффр раньше всего перечислил прошлые оперативные заслуги русской армии, которая неоднократно выручала союзников в тяжелую минуту. Затем, оценив неблагоприятную обстановку, сложившуюся на востоке, Жоффр отметил, что и союзники обязаны подать России самоотверженную помощь. Однако переход в наступление на всех фронтах оказался невозможным вследствие неготовности Италии и Сербии. Удар может быть нанесен только на западном театре соединенными франко-англо-бельгийскими силами. Но подготовка операции требует длительного времени и может быть закончена только к концу августа. Таким образом, операция была решена и назначена на первые числа сентября.

Николай II поспешил воспользоваться благоприятными обстоятельствами для того, чтобы сменить Николая Николаевича, в котором он видел, во-первых, решительного сторонника «войны до победного конца» и, во-вторых, опасного конкурента на престол. Зная прекрасно, что операция французов не может не отразиться решающим образом на победоносном продвижении германцев вплоть до того, что последние вынуждены будут остановиться, Николай II выбрал именно этот момент для того, чтобы встать во главе русской армии, надеясь связать co своим именем приостановку германского вторжения. Но французы и здесь предали. Операция в Шампани началась позднее, и вступление русского царя в верховное командование ознаменовалось не стратегическими успехами, а Свенцянским прорывом.

Только потом с большим треском в актив нового русского верховного командования была записана ликвидация Свенцянского прорыва. Но этому треску никто не поверил. Осведомленные круги знали, что германцы были вынуждены в решающий момент снять с Свенцянского направления 6 дивизий, а широкие массы вообще давно уже перестали верить официальным сводкам, которые систематически нагло врали, скрывая от народа действительное положение дел.

Анализируя соображения стратегического порядка, следует остановиться на том, что хотя Жоффр в своих сношениях с русской Ставкой отрицал факт переброски крупных германских сил с западного театра на восток, тем не менее он был прекрасно осведомлен о движении германских сил на западном фронте. Он знал, что до августа 1915 г. с западного фронта были сняты 22 лучших германских дивизии. Общая численность германских дивизий на фронте, поднявшаяся в апреле до 102, понизилась в июне до 90. К 1 июля германская армия на западе имела в резерве всего лишь одну дивизию. Эта цифра в сентябре поднялась только до 5. Соотношение сил в количественном выражении было, безусловно, на стороне французов. В начале сентября Антанта имела на западном театре превосходство почти в 30 дивизий.

План операции: удар по сходящимся направлениям как оперативный маневр в позиционной войне

Нельзя отрицать, что операция была задумана в большом масштабе.

Этот план имел в виду ни больше не меньше как путем двойного прорыва окружить большую часть германских сил, расположенных в вогнутой дуге (с вершиной у Суассона) от Шампани до Соммы. Во внешней форме операции ярко выступают классические маневренные мотивы действий на сообщения. Эта форма операции после войны была французами «канонизирована» под термином «маневр по сходящимся направлениям».

Но в 1915 г. союзное главное командование исходило не только из оперативных принципов, а из конкретной обстановки, которая сложилась так, что главный узел всех операций на западном театре войны завязался на обширной дуге между Верденом и морем.

Вполне понятные причины предопределили решающее значение этого участка общего фронта:

Французы все время стремились освободить северные промышленные департаменты, захваченные немцами.

На этом участке фронт проходил примерно в 100 км от Парижа и Амьена. Близость фронта от столицы и от главнейших железнодорожных узлов в расположении французов и англичан естественно навязывала мысль о необходимости завоевать у противника территорию, чтобы обезопасить главнейшие коммуникации.

Англичане вообще не могли считать свой фронт обеспеченным, ибо он был обращен тылом к морю, поэтому им всегда казалось, что в их тылу нет достаточного пространства для контрманевра в случае успешного прорыва немцев в направлении на Кайе и Булонь.

Сеть железных и грунтовых дорог театра войны также наталкивала на мысль о целесообразности подобного маневра. Дю-Фур в своем труде «Ведение операций» пишет:

«1. Всякое продвижение союзников между Мозелем и Рейном втянуло бы их в систему сходящихся путей, благоприятствующих германскому контрнаступлению.

2. Глубокое продвижение союзников между линией Уаза, Самбра, Маас и линией Люксембург — Кобленц, наоборот, разъединило бы боевой фронт противника на две части, которые могли бы сообщаться только при помощи рокадных линий, расположенных к востоку от Арденнского массива. 3. Район Гирсон, Мобеж, Валансьен, Дуе, Камбре, Бюзиньи представляет собой крупный центр разветвлений больших путей, обслуживающих часть германского фронта между Маасом и Северным морем; следовательно, исходные базы союзнических наступлений логично должны быть предприняты к западу от Мааса: с одной стороны к югу между плато де-Краем и Маасом с целью отбросить противника к Арденнскому массиву и прорвать рокадный путь Гирсон — Мезьер — Лоигви; с другой стороны между Уазой и Аррас — с целью достигнуть зоны, где сходятся железнодорожные узлы, на которых основывается передвижение резервов».

Все эти соображения, определившие характер операции с оперативной точки зрения, правильны. Здесь все есть — и важные политические цели, и благоприятная конфигурация фронта, и важные объекты, и хорошие сообщения, и крупное превосходство в силах. Но всех этих благоприятных условий оказалось уже недостаточным для того, чтобы преодолеть систему германской обороны, которая тогда еще вовсе не отличалась законченностью и мощью.

Но помимо вышеизложенных соображений, решающую роль в выборе формы операции играла коалиционная стратегия. Английская армия, как известно, занимала самостоятельный участок фронта и ни в коем случае не желала маневрировать своими силами на всем западном театре. Отсюда естественно вытекало, что во всех случаях, когда английское главное командование соглашалось принять участие в какой-либо операций, участок для английской армии выбирался на «ее» фронте. Французскому главному командованию представлялась «свобода» группировать свои силы к флангу английской армии, как например на Сомме, или же действовать самостоятельно, вне непосредственной связи с английской армией. В последнем случае неизбежно получался удар по сходящимся направлениям вследствие дугообразной конфигурации всего фронта.

Не последнее место в выборе форм операции играл результат летнего наступления германской и австро-венгерской армий в России. Там также конфигурация фронта создала условия для обширного маневра по сходящимся направлениям, который наряду с другими причинами привел к огромному успеху. В нашем распоряжении нет документов, подтверждающих, в какой мере удар немцев на востоке армиями Макензена и Гальвица имел влияние на выбор, формы маневра в операции Шампань — Артуа. Мы можем лишь констатировать внешнее сходство и указать, что, поскольку оперативные формы на сплошных, стабилизованных фронтах в мировой войне появились впервые, постольку моменты подражания и учета имели место.

В данном вопросе нас интересует другое: почему операция немцев привела к решительному стратегическому успеху, в то время как операция англо-французов не дала почти никаких результатов? Ответ на этот вопрос нужно искать в сумме специфических условий, которые создали разницу, в характере операций на западном и восточном театрах войны.

Для проведения операции англо-французов были назначены: в Шампани (главный удар) — участок 30 км: 30 пехотных и 7 кавалерийских дивизий, 1300 легких и 850 тяжелых орудий; в Артуа (совместный удар с 1-й английской армией) — участок 22 км: 22 пехотных и 6 кавалерийских дивизий, 1300 легких и 650 тяжелых орудий.

Так как операции в Шампани — Артуа вылились в две самостоятельных операции, то для дальнейшего исследования характера фронтального прорыва на западном театре достаточно будет подробно остановиться на операции в Шампани.

Французская оперативно-тактическая система в 1915 г

В основе французской оперативно-тактической системы, на основании которой подготовлялось сражение в Шампани — Артуа, все еще лежат идеи ударности. Штурм укрепленной полосы противника должен носить характер единовременного могучего скачка вперед всех штурмующих сил для овладения с налета всей полосой обороны противника и выхода в открытое поле. В приказе Жоффра от 14 сентября 1915 г. значится:

«Задача всех частей, принимающих участие в наступлении, сводится не только к тому, чтобы отнять передовые неприятельские окопы, но чтобы без остановки день и ночь пробиваться вперед, через вторую и третью линии на открытое поле».

Французское главное командование не считает даже нужным пересмотреть свои инструкции от 16 августа и 8 июля 1915 г., полагая, что они себя полностью оправдали в прошлых операциях. В основном эти инструкции дали следующие указания:

Атака должна вестись на возможно более широком фронте. Ширина фронта атаки определяется наличием сил из расчета 1 ⅓ км на дивизию.

В ту пору французы, как и все прочие воевавшие страны, не имели еще достаточных предпосылок для определения ширины фронта атаки, В последующий период войны на западе установилось определенное мнение, что ширина фронта атаки вытекает из наличия артиллерийских средств, достаточных для полного разрушения неприятельской системы обороны. Только после мировой войны было установлено, что ширина фронта атаки зависит от многих причин, которые могут быть нормированы лишь в самых общих чертах. Боеспособность противника, мощь его укрепленной обороны, наличие огневых средств, наличие резервов у. противника, система сообщений, ведущих к участку атаки, и пр. — все это должно быть учтено в каждом отдельном конкретном случае. Ширина фронта атаки — это понятие относительное. Можно лишь констатировать, что этот фронт должен быть возможно шире, ибо тем самым затрудняется для противника затыкание образуемых брешей.

Резервы наступающего должны быть подведены возможно ближе для того, чтобы они могли беспрерывно питать передовые ударные части и незамедлительно развить успех в случае удачного прорыва. 3. Для стремительного броска в глубокий тыл противника должны быть сосредоточены крупные конные массы. В Шампани было сосредоточено 2 кавалерийских корпуса (7 кавале рийских дивизий), которые имели целью прервать железнодорожную линию в Узье — Ретоль, проходившую в 24 км от линии неприятельского фронта.

Наступающие части должны быть подведены возможно ближе к расположению противника — не дальше 100–230 м, чтобы они имели возможность с одного броска ворваться в окопы противника.

Боевой порядок должен быть построен в виде последовательного ряда штурмующих (набегающих) волн-цепей с целью поддержания непрерывности штурма. Такой порядок необходим в связи с тем, что передние волны неизбежно растают от потерь. За атакующими волнами с целью беспрерывного питания и смены передовых ударных волн движутся поддержки и резервы.

Местность в районе атаки должна быть подготовлена в виде мощного, заранее оборудованного инженерного плацдарма для укрытия и безопасного расположения всех атакующих частей. Плацдарм состоит из ряда траншей и укрытий, соединенных ходами сообщений, мостами и лестницами для беспрерывного продвижения по окопам и по верху.

Такие исходные траншеи создаются для 3–4 волн, а за ними блиндажи и другие укрытия для резервов.

В плацдарм включаются склады оружия и боевых припасов, передовые перевозочные пункты, создается мощная сеть связи и наблюдения и т. д.

Атака подготовляется достаточно мощной артиллерией, которая должна полностью разрушить укрепленную полосу противника в пределах досягаемости огня. Затем должен действовать ударный шок наступающих цепей.

Перед началом атаки вся штурмующая масса занимает свои места в окопах и по сигналу единовременно всей массой быстро движется вперед по проходам и мостам, прямо перед собой, волна за волной, а за ними — поддержки и резервы.

Французская пехота пойдет в атаку с музыкой и развернутыми знаменами, чтобы доказать «проклятым бошам», что не угас еще старый героический французский дух.

Подготовка плацдарма началась в начале августа. Эти работы не укрылись от неприятельского наблюдения, и в начале сентября оно уже было в достаточной мере осведомлено о готовящемся наступлении. Элемента «внезапности» французы не учли. Вернее, надо считать, что они просто пренебрегли внезапностью, надеясь ка колоссальное превосходство своих сил.

В операции в Шампани приняли участие следующие силы и средства:

а) Французы.

Группа армий центра — ген. Кастельно. 2-я армия — ген. Петен. Участок Массиж — Суэн (15 км).

В первой линии — XIV, XI, XX и 1 колониальный корпуса. Во второй линии — XVI корпус, 153-я и 53-я дивизии,

В третьей линии — III кав. корпус (6-я, 8-я и 9-я кав. дивизии).

4 — я армия — ген. Лангль-де-Кари, Участок Суэн — р. Сепп (16 км). В первой линии — II, VII, XXXII, VI корпуса.

Во второй линии — VI корпус, 8-я и 56-я дивизии.

В третьей линии — II кав. корпус (4-я, 5-я и 7-я кав. дивизии),

б) Немцы.

2-я армия — ген. фон Эйнем. Участок Массиж — Реймс (50 км).

На участке французского удара были расположены: XII резервный корпус (23-я, 24-я и 15-я резервная дивизии) и VIII резервный корпус (50-я и 16-я резервные дивизии).

В резерве — две-три отдельных пехотных бригады и X корпус, перевозка которого из России в это время заканчивалась.

Таким образом, французы имели не менее, чем пятикратное превосходство в живых силах.

Построение французского боевого порядка ярко вскрывает оперативно-тактические взгляды французов осенью 1916 г. Восемь корпусов (21 дивизия) стоят в первой линии, имея в глубину не более 0,5 км. Вместе со всеми резервами глубина была не более 5–6 км. Такое построение полностью отображает тактику XIX столетия. Французское главное командование, учитывая высокие моральные качества своей пехоты и недостаток технической базы, делает Ставку на удар живой силой. Оценивая это построение, Балк пишет:

«На пространстве в 1200 м ширины и 170 м глубины могло находиться одновременно 3600 чел. Атака первоначально производилась только одного бригадою: вторая находилась на своем месте в полной готовности. Построение полков одного за другим должно было привести к полной запутанности связи и исключить всякую возможность командования. Прорыв вперед отдельных наступательных волн неосуществим, потому что этому мешают устойчивые массы передних. Легко было усмотреть опасность, заключавшуюся в том, что подкрепления запутаются в узких петлях первой группы прорыва. Метод Жоффра превращал дивизию в одну единственную неуклюжую фалангу, которая, раз приведенная в движение, может или продвигаться вперед или отхлынуть в полном беспорядке назад. Бездушность схемы грозила убить живую деятельность начальства» (Балк, Развитие тактики, изд. Петр. воен. окр., П., 1923 г., стр. 79).

Для подготовки атаки была сосредоточена могущественная артиллерия, а именно:

полевой легкой артиллерии 1 063 орудий

тяжелых пушек (разн. калибров) 580 орудий

тяжелых гаубиц (разн. калибров) 292 орудия

траншейной артиллерии 339 орудий

Всего 2 271 орудие

Это давало среднюю артиллерийскую плотность 70–75 орудий на 1 км.

При беглом взгляде обращает на себя внимание большое количество тяжелой артиллерии. Откуда же она взялась, если Франция вступила в войну, имея в полевой армии всего лишь 300 тяжелых орудий?

Появление многочисленной тяжелой артиллерии объясняется тем, что Франция имела большое количество артиллерии старых образцов в крепостях и арсеналах, которое хранилось «на всякий случай». Таких орудий всего имелось:

90-мм пушек обр. Банж 4 000

95-мм пушек обр. Банж 1 500

120-мм пушек длинных 2 400

155-мм пушек длинных 140

120-мм гаубиц коротких 200

155-мм гаубиц коротких 500

220—270-мм гаубиц коротких 300

Из этих орудий в 1915 г. начали спешно формировать новые артиллерийские соединения. Но отрицательным качеством всей эсой артиллерии была, в о-п ерв ы х, малая подвижность. Бóльшая часть крепостной артиллерии была на неподвижных установках; маневрировать этой артиллерией даже в условиях позиционной войны оказалось делом чрезвычайно трудным. Во- вт о ры х, для этой старой артиллерии имелось мало снарядов. В- т ре т ьи х, она не обладала достаточной дальнобойностью. Тем не менее, эта артиллерия оказала Франции неоценимую услугу, ибо, даже поставленная на неподвижные позиции, хотя и не годилась для наступательных действий, но все же увеличивала мощь обороны.

Из этой артиллерии в Шампани было сосредоточено помимо войсковой (дивизионной и корпусной) артиллерии по два полка орудий — 90, 95, 100, 105, 120, 155 длинных, 155 коротких, 220 и 270 мм. Подавляющая часть этой армейской артиллерии двигаться за пехотой очевидно не могла. Пройдя 3–4 км, пехота оказалась без артиллерийского прикрытия и вынуждена была остановиться. Перенесение же позиций вперед требовало столь длительного времени, что эффект первого удара совершенно терялся. Авиация в конце 1915 г. также еще не получила достаточного развития. Помимо корпусной авиации, 2-я и 4-я армии получили по одной эскадрилье самолетов систем Фарман, Кодрон, Ньюпор и Вуазен. Типы самолетов говорят сами за себя. Это были хрупкие аппараты со скоростью не больше 100 км, с потолком до 2000 м и ничтожной грузоподъемностью, весьма чувствительные ко всякой перемене погоды. Эта авиация должна была выполнить огромную работу по разведке и корректированию огня артиллерии. Но перед началом и в ходе операции ни одна из этих задач не была выполнена вследствие плохой погоды. Большой перевес авиации наступающего (200 французских самолетов против 60 немецких) не мог оказать существенного влияния на ход операции.

Краткий очерк развития операции и причины неуспеха

Операцию в Шампани можно разбить на 5 периодов: 1) 22–25 сентября — подготовка атаки первой неприятельской линии, 2) 25–27 сентября — атака первой линии, 3) 28 сентября — неудачная атака второй линии, 4) 1–5 октября — подготовка атаки второй линии, 5) 6 октября — вторичная неудачная атака второй линии.

Артиллерийская подготовка началась 22 сентября и продолжалась три дня.

Невзирая на обилие снарядов, позволившее выпустить в период 22–27 сентября 1 387 370 75-мм снарядов, 235 483 155-мм и 30 317 220—270-мм, а всего 1 683 160 снарядов, артиллерийская подготовка не дала достаточно полных результатов. Укрепления первой лииии противника были лишь частично разрушены. Вторая линия почти полностью уцелела. Французские артиллеристы объяснили неудачу артиллерийской подготовки дождливой погодой, мешавшей артиллерийскому наблюдению как с земли, так и с воздуха. Дождь действительно сыграл большую роль. Однако, кроме этого, следует указать, что артиллерийская подготовка не дала нужного эффекта и по причинам внутреннего организационного порядка. Позиции противника не были в достаточной мере изучены, четкой централизации артиллерии также не было. Не было осуществлено и взаимодействие с пехотой.

В конечном итоге атака 25–27 сентября удалась лишь частично. Французы продвинулись на 1–3 км.

Уже в эти дни выявились все отрицательные стороны осуществленной системы атаки. Густая «фаланга» неизбежно несла огромные потери. За всю операцию в Шампани у французов выбыло из строя свыше 150 000 чел., т. е. до 45 % численного состава войск. Такие потери вызвали быструю приостановку наступления по требованию правительства. Здесь сказалось обратное воздействие стратегии на политику. В атаке 6 октября пехота почти уже утеряла все черты недавнего героизма и больше делала вид, что наступает, чем действительно наступала. Плац-парадный маневр нарушился в первый же день 25 сентября. Вышедшая всей массой из плацдарма пехота сразу потеряла порядок и взаимодействие.

Резервы задерживались. Управление почти было утеряно. Движение по лабиринту неприятельских окопов, разрушенных артиллерией и размытых дождем, уже нельзя было осуществить так, как предполагалось, церемониальным маршем. Попав в неприятельские окопы, французская пехота уже не могла легко вылезать наверх, ибо достаточно выходов для нее немцы не подготовили.

На позициях противника, особенно на обратных скатах, осталось много неразрушенных пулеметных огневых оазисов, которые опустошали французские цепи. Наступающие части перемешались. Связь с артиллерией нарушилась, и пехота невольно останавливалась перед каждым препятствием.

Однако неуспех французского наступления не может быть объяснен только недочетами организации и несовершенством технических средств. Решающую роль сыграла обороноспособность германских войск. Хотя 23 сентября и был момент, когда командование 3-й германской армии выдвигало мысль о необходимости отхода в связи с недостатком сил, но эта мысль была Фалькенгайном отвергнута. Фалькенгайн в полдень 25 сентября лично явился в штаб 3-й армии и дал нужные указания об организаций обороны. К полю сражения начинают подтягиваться резервы. К 6 октября 3-я армия уже имела 5 корпусов (VIII, X, XII резервные, ХIII и XIV), состоявшие из 12 дивизий, 5 отдельных дивизий (5-я, 50-я, 53-я резервная, 56 и 113-я) и 8—10 отдельных бригад из сводных отрядов. Кроме того, продолжали прибывать свежие части с востока, где немцы под влиянием напряжения в Шампани и Артуа были вынуждены прекратить Свенцянскую операцию.

Немецкая оборона в сражении в Шампани строилась еще на основах борьбы на первой линии огня. Такая оборона в данных условиях была целесообразна, но части, естественно, несли большие потери.

Но решающую роль сыграла заранее оборудованная вторая позиция немцев, расположенная в 3–5 км позади первой. Вот как Петен в своей реляции главнокомандующему оценил роль этой второй позиции:

«Вторая позиция немцев была расположена с расстоянии от 5 до 6 км позади первой, по северному берегу р. Дормуаз (Шампань), следовательно, вне пределов досягаемости нашей полевой артиллерии. К ней было едва приступлено в конце июля месяца, но как только с нашей стороны начались работы по оборудованию подступов, неприятель тотчас же принялся лихорадочно работать. Наши тяжелые орудия пытались ему помешать; эти орудия к несчастью были слишком малочисленны и слишком плохо обеспечены снарядами, чтобы быть в состоянии достигнуть серьезных результатов. Несмотря на это, ко времени атаки окопы не были еще вполне закончены, зато фланкирующие постройки были все на местах так же, как и проволочные заграждения, которые отличались даже необычной силой и густотой. Эта позиция была хорошо применена к местности, а сила ее удваивалась там, что она была расположена на обратном скате, что делало ее абсолютно невидимой для наших земных наблюдателей».

Таким образом. мы должны констатировать, что с наличными силами и средствами и с принятой оперативно-тактической системой осуществить прорыв не удалось, да и невозможно было его осуществить по объективным причинам.

Для позиционной войны нужны были какие-то другие оперативные формы, и они были найдены в системе сражений на истощение.

Верден и Сомма 1916 г. Поворот от фронтальных операций с решительной целью к сражению на истощение

Провал операций 1915 г., когда еще стремились добиться победы в войне старыми средствами «генерального сражения», должен был наконец привести к мысли, что не все благополучно «в царстве датском». Постепенно накопленный опыт дал обильный материал для ряда важных заключений:

Войну нельзя закончить одним лишь поражением армий. Даже после огромных потерь армии могут быстро восстановить свои силы. Восстановление русской армии осенью 1915 г., после того как немцы нанесли ей чудовищное поражение, было фактом, который заставлял призадуматься.

В народном хозяйстве открывались все новые и новые ресурсы, позволявшие разворачивать новые формирования, питать пока еще любые потери, восстанавливать материальную часть, вводить в дело новые массовые технические средства борьбы и т. д.

Становилось ясным, что пока еще обе стороны полны соков для длительной войны. Германия путем завоеваний на востоке значительно улучшила свои сырьевые источники (галицийская нефть, домбровский уголь) и продовольственное положение. Антанта сумела в основном перестроить свою мирную промышленность для военных нужд.

В войну втягивались новые противники. Появлялись новые фронты. Недавно вступила в войну Италия, — образовался итальянский фронт. С вступлением в войну Болгарии образовался македонский фронт. Не сегодня-завтра должна выступить Румыния. Военные действия перебросились в Африку и т. д.

В то же время обнаружилось, что старой «доброй» армии больше нет. Она полегла на полях сражений. Пришел новый массовый боец, которого не так легко уже гнать на убой. Этот новый боец требует мощной артиллерийской подготовки, хотя бы минимальных сносных условий в окопах. Он требует даже, чтобы ему доставляли в окопы пищу, и т. д.

Внедрилась в сознание мысль, что нельзя прорвать фронт противника до тех пор, пока он сохраняет организационную и техническую мощь армии, имеет большие резервы, нетронутую систему сообщений, укрепленные и эшелонированные в глубину позиции и т. д. и т. д.

Все эти новые факты должны были привести к мысли, что нужно применить какуюто новую стратегию, которая позволила бы распространить влияние войны не только на армию, но и на тыл, на экономическую и политическую мощь государств, на общественное мнение, на нейтральные страны и т. д. Нужно изменить соотношение всех сил, образующих сложный переплет войны. Чтобы добиться победы, нужно раньше истощить живые и материальные ресурсы противника. Отсюда — стратегия истощения.

Но во Франции и в Германии эта новая стратегия имела свои особенности главным образом в отношении ее предпосылок. Тактика же сражения на истощение совпадала у обоих противников. Поэтому для иллюстрации этого типа сражения мы остановимся подробнее на операции на р. Сомме, лишь кратко изложив стратегические предпосылки наступления немцев на Верден.

Политические и стратегические предпосылки операции

В своем докладе Вильгельму в конце декабря 1916 г. Фалькенгайн следующим образом анализирует обстановку.

Главным врагом Германии является Англия. До тех пор, пока Англии не будет нанесен решительный удар, добиться общей победы невозможно. Этот удар вследствие слабости германского флота не может быть нанесен на море. Решения нужно искать на суше. Удар может быть нанесен или непосредственно английской армии или одному из ее союзников.

Чтобы нанести поражение английской армии на ее фронте во Франции между Соммой и морем, нужны слишком большие силы (не менее 30 дивизий для главного удара). Такими силами Германия не располагает. Удар меньшими силами не сулит решительных успехов. Хотя путем оголения всех фронтов и можно собрать нужные силы, но идти на такой риск не рекомендуется. Наступления на второстепенных театрах (на Салоники, решительные действия в Ираке, поход на Египет, на Суэцкий канал) хотя и могут рассчитывать на успех, но подготовка таких операций требует длительного времени, преодоления многих крупных затруднений и все же не дает достаточно оснований полагать, что этим путем можно добиться решительного исхода войны. Англия сумела бы «переварить» поражения на второстепенных театрах. Остаются следовательно силы главных союзников Англии — России, Италии, Франции.

Удар по России вновь может принести только ординарный успех. Чтобы вывести Россию из строя, нужно двинуться в большой поход на Петербург, Москву или на Украину. Но огромная территория этой страны требует таких сил, которыми Германия также не располагает.

Удар по Италии выгоден только для Австро-Венгрии. Даже вывод этой страны из войны не окажет существенного влияния на Англию.

Остается, следовательно, Франция. Франция — это главный меч в руках Англии.

«Если удастся ясно доказать ее народу (французскому народу— А.Б.), что ему в военном отношении не на что более рассчитывать, тогда предел будет перейден, лучший меч будет выбит из рук Англии. Для этого не нужно сомнительное и превосходящее наши силы средство массового прорыва. И с ограниченными силами, по-видимому, может быть достаточно сделано для этой цели. Позади французского участка на западном фронте имеются в пределах нашего достижения цели, для защиты которых французское командование будет вынуждено пожертвовать последним человеком. Но если оно это сделает, то Франция истечет кровью, так как иного исхода нет, и притом одинаково, достигнем ли мы самой цели или нет. Если же оно не сделает этого, и цель попадет в наши руки, тогда моральное впечатление во Франции будет чудовищным» (Ф алькенгайн, Верховное командование, изд. ВВРС, 1923 г., стр. 200).

Таким пунктом является Верден. Удар не следует наносить в форме прорыва.

«Уроки, вытекающие из неудачных массовых наступлений наших врагов, решительно говорят против применения подобных боевых методов. Попытки массовых прорывов против морально нетронутого, хорошо вооруженного и численно не особенно уступающего врага, даже при величайших накоплениях людьми и средствами, могут считаться только безнадежными. Обороняющемуся в большинстве случаев удается заполнить прорванные места фронта. Это удается ему легко, если он решится на добровольный отход, а помешать ему в этом едва ли можно. Полученные тогда выступы, в высокой степени подверженные действию фланкирующего огня, угрожают стать общей могилой» (Фалькенгайн, Верховное командование, изд. ВВРС, стр. 196).

Удар по французской армии на суше следует дополнить беспощадной подводной войной на море, не считаясь с опасностью возможного военного выступления Америки против Германии, ибо Америка не имеет для этого достаточных сил.

План Фалькенгайна был принят, но решительная подводная война была отсрочена. Германским подводным лодкам разрешалась нападать лишь на те неприятельские суда, о которых было определенно известно, что они вооружены.

Выбор Вердена и направление главного удара к северо-западу от него имеют большое принципиальное значение. Германская главная квартира не задается почти никакими оперативными целями. Верден расположен в вершине изогнутого фронта. Им предполагают овладеть не фланговой атакой, не охватом, не ударом в тыл, например со стороны выступа С.-Миель или с западного берега р. Маас, а фронтальной атакой. По отношению до всему фронту Верден не играл большой стратегической роли. То, что Верден, по мнению Фалькенгайна, являлся наиболее мощной опорой для всякой попытки контрнаступления французов во фланг всей германской армии, расположенной во Франции и Бельгии, являлось все же второстепенным соображением. Не являются решающими моментами и благоприятные тактические условия участка атаки на Верден, при которых германская армия имела большое превосходство в коммуникациях благодаря железным дорогам, идущим густой сетью от Метца к Вердену, а также то обстоятельство, что лесной массив в районе германского расположения позволил скрытно подготовить атаку. Все это — побочные соображения.

Характерно, что в атаке на Верден было отдано предпочтение невзирая на то, что самого Фалькенгайна тянуло на фланг неприятельского фронта — к Бельфору.

Верден был выбран только из-за политических предпосылок. Верден был выбран как пункт, ради которого Франция пойдет на самые большие жертвы.

В чем заключаются основные дефекты концепции Фалькенгайна? В том, что Фалькенгайн не учел следующих обстоятельств:

1. Политически наступление на Верден означала собою отчаяние германского главного командования, которое поняло, что Германия не может добиться победы в войне. Если Фалькенгайн предполагал добиться путем сражения на истощение условий для компромиссного мира, то безусловно необходимо было добиться хотя бы минимального результата в виде взятия Вердена. Для этого были все возможности. Нужно было лишь расширить атаку сразу и на западный берег р. Маас и предоставить войскам бóльшую инициативу. 23 марта на путях к Вердену не было защитников. Расчет Фалькенгайна на поражение французской армии не оправдался. С февраля по июль французы стянули к Вердену 71 дивизию, а немцы — только 43 и немецкие дивизии были в гораздо большей степени истощены.

В материальном отношении Фалькенгайн основывал операцию на превосходстве германской артиллерии. Под Верденом было сосредоточено свыше 2000 орудий на узком фронте, из них 2/3 тяжелых. Было сосредоточено 175 орудий калибром 21–42 см. Но операция под Верденом обнаружила крупную особенность позиционной войны. От увеличения количества технических средств далеко не в прямой пропорции увеличивались потери живых сил противника. Этот феномен легко поддается объяснению:

а) Оружие перестало быть средством поражения только живых целей. Борьба с материальной частью противника потребовала в абсолютных цифрах гораздо больше огня, чем борьба с живой силой. Было установлено, что для нейтрализации одной батареи противника нужно использовать не менее двух батарей с большим числом снарядов. Чтобы поразить один танк или самолет, нужно было потратить большое количество огнеприпасов, между тем в каждом отдельном случае поражались лишь один-два человека.

б) Потребовалось огромное количество огня для разрушения искусственных сооружений, препятствий и фортификационных построек противника. Бетон и проволока стали для артиллерии такой же целью, как и живые силы.

в) Невидимость полей сражения достигла предельной степени. Открыть все цели в период подготовки атаки было невозможно. Для устранения этого недочета применялся подвижный огневой вал. Но огневой вал, в сущности говоря, являлся прыжком в неизвестность.

В конечном результате потери немцев под Верденом были, по-видимому, немногим меньше потерь французов.

2. Фалькенгайн не учел до конца возможностей обороны в позиционной войне.

Шоссейная дорога Бар-ле-Дюк— Верден стала во Франции «священной» дорогой. Благодаря автомобильному транспорту французы сумели подвести к Вердену огромное количество огнеприпасов. С 21 февраля по 15 июня под Верденом было израсходовано снарядов: полевой легкой — 10 642 800 шт., полевой средней — 2 077 225, полевой тяжелой — 1 618 592, крупнейших калибров — 11 500. Показала свою мощь и французская промышленность, которая сумела восстановить 1 119 потерянных орудий (из них 853 было расстреляно).

Сомма (Июль — ноябрь 1916 г.). Французский опыт сражения на истощение. Поворот в системе оперативно-тактических взглядов

Тот факт, что французы пришли к форме сражения на истощение одновременно с немцами и независимо от последних, свидетельствует о том, что эта форма оперативного маневра явилась следствием не только творчества главного командования обеих сторон, но объективной формой сражения, вытекавшей из условий позиционной войны. Люка в своей «Эволюции тактических идей» называет 1916 г. периодом уточнения выводов. Но по существу, со стороны французов имело место не уточнение выводов, а резкий поворот в системе оперативных и тактических взглядов. Французы вынуждены согласиться с фактом невозможности осуществить прорыв неприятельского фронта. Задачу уничтожения живых сил противника они отныне будут решать крайне методически, организованным и планомерным использованием мощных средств подавления, в первую очередь — артиллерии.

Только в результате длительного опыта, крупных неудач, тщательного изучения накопленного материала французы могли создать свою новую «доктрину», являющуюся крайним выражением оперативно-тактического искусства позиционной войны.

Операция на Сомме была задумана еще в конце 1915 г.

Для подготовки операции перед французским главным командованием стояли нижеследующие задачи:

выработать новую доктрину для активного наступательного сражения в условиях западного театра войны;

переобучить армию в соответствии с новыми тактическими и оперативными положениями;

выбрать объект и направление удара для решительного разгрома германских армий;

произвести перегруппировку на фронте и усилить новые формирования с целью образовать достаточные силы для решительного удара и резервы для его развития;

подготовить в тылу страны достаточные материальные средства и снабдить ими армию в районе удара.

Наступательная доктрина французов

Стремление выработать «новую наступательную доктрину» явилось естественной реакцией на неудачи 1915 г. Результатом явилась известная инструкция ген. Жоффра от 16 января 1916 г. В противовес «молниеносной ударности» всеми силами и непрерывности движения, этим основным руководящим началам наступательной доктрины 1915 г., новая инструкция кладет в основу крайний методизм. Производится переоценка всех ценностей, и в первую очередь возможностей пехоты. В основу наступательного боевого порядка ставится артиллерия, которая своим массированным огнем должна подготовить продвижение пехоты. «Артиллерия разрушает; пехота наводняет», — гласит инструкция. Учитывая оперативную глубину обороны противника, инструкция не задается целью прорыва всей глубины обороны с налета. Без перемены артиллерийских позиций можно овладеть только первой полосой, т. е. продвинуться на 3–5 км, затем — остановка и новая методическая подготовка атаки следующего рубежа. Массирование артиллерии доводится до больших пределов: 300 и более орудий различных калибров на 1 км атакуемого фронта. Продвижение пехоты сопровождается заградительным подвижным огнем (огневым валом). Основные пункты инструкции Жоффра гласят:

«Цель общей наступательной операции заключается в у н и ч т о ж е н и и всей пехоты и артиллерии, которые противник в состоянии нам противопоставить на всех своих последовательных позициях в районе атаки.

Операция обыкновенно будет состоять из:

Тщательно подготовленного штурм траншей первой линии противника.

Непосредственно следующего за ним б о я, настойчиво руководимого начальниками. Этот бой имет целью:

а) захват всех позиций противника, которые могут быть обстреляны действительным артиллерийским огнем или до атаки, или во время ее развития, и

б) рекогносцировку позиций; которые не могли быть обстреляны действительным артиллерийским огнем, и занятие наблюдательных пунктов, необходимых для новой полной артиллерийской подготовки.

Новой подготовки новой атаки, для которых командным составом предусмотрены и организованы все средства.

Общий характер такого наступления будет состоять, таким образом, из ряда последовательных действий, заранее предусмотренных командным составом, причем каждая атака должна производиться с полным напряжением сил той войсковой части, на которую она была возложена.

Все участники наступления должны твердо усвоить, что атака укрепленной позиции может и должна увенчаться победой, если она предпринята при превосходстве как материальных, так и моральных сил, и проведена решительно, методично и упорно.

Атака начинается со штурма первых неприятельских траншей. В этот момент артиллерия прикрывает пехоту от контратак своим заградительным огнем и стремится подавить неприятельские батареи.

В дальнейшем атака постепенно распространяется вглубь неприятельских линий, подкрепляемая влитием в боевую часть войск второй линии и резервов и поддерживаемая артиллерией, работающей в тесной связи с пехотой. Энергичное общее руководство должно вдохновлять и подбадривать частный почин, следить возможно ближе за ходом боя, быть в точном курсе обстановки и этим обеспечивать планомерность действий и связь между, родами войск.

Атака укрепленной позиции не должна сливаться в беспрерывный ряд штурмов. Частная атака где-либо может натолкнуться на позиции, еще держащиеся и хорошо защищенные, и в таком случае придется вновь приступить к подготовке атаки, для чего потребуется вновь созд авать в руках высшего начальства все средства, обеспечивающие успех: новую разведку противника и его позиций, новую группировку сил (пехоту, и артиллерию), новый план, выраженный в приказаниях, внушение войскам новой в себе уверенности и разъяснение им, что встречаемые препятствия будут сломлены сосредоточиваемыми для того превосходными средствами».

Еще более резко выявил новый характер сражения Фош (главнокомандующий северной группой армий), проводивший операцию на Сомме. В его инструкции от 20 апреля 1916 г. уже учтен верденский опыт:

В этой инструкции мы читаем:

«Опыт показал: где разрушение артиллерией было действительным, там наступление пехоты было осуществлено; где разрушение было лишь частичным, наступление замедлялось, а последующие ее усилия, несмотря на количество сил, не представляют собой ничего кроме неуспеха и сильных потерь. Другими словами, атака неразрушенных позиций недоступна.

Мера подготовки артиллерией в общем определяет собой меру возможностей для пехоты. Эта подготовка должна тотчас же снова начинаться, лишь только пехота остановлена в своем движении.

Глубина обстреливаемого артиллерией пространства определяет рубеж, который может быть назначен пехоте для захвата. Он отнюдь не велик: 2, 3, 4 км.

Наступательные операции должны быть, следовательно, понимаемы как ряд последовательных действий, имеющих целью последовательный захват части пространства, занимаемого неприятелем, на котором наша артиллерия могла уничтожить препятствия; протяжение этого пространства обыкновенно соответствует расстоянию, разделяющему две организованные неприятельские позиции. Поэтому в принципе при наступлении каждый маневр должен иметь целью захват одной линии неприятельских позиций.

Техническая сторона каждого такого маневра состоит в том, чтобы добиться с небольшими артиллерийскими средствами возможно полного разрушения неприятельских средств защиты, применяя при этом лишь строго необходимое количество пехоты.

Последовательность этих действий заключается в нижеследующем:

Первое: разрушить первую неприятельскую позицию при помощи соответствующей артиллерии и затем бросить пехоту в количестве, необходимом для захвата ее; продолжать продвижение до новой линии нетронутого сопротивления неприятеля, и там приступить к подготовке нового наступления.

Второе: разрушить вторую неприятельскую позицию при помощи новой артиллерийской подготовки, причем часть артиллерии будет продвинута вперед, и затем вновь двинуть необходимое количество пехоты, чтобы занять указанную позицию, продолжая затем движение до третьей позиции, где готовиться к новому наступлению.

Третье: разрушить третью неприятельскую позицию, и т. д.

Каждый из этих моментов требует методического развития целой серии операций, требующих заблаговременной подготовки, соответствующей силе позиций и средствам неприятеля, которые он может применить для их защиты.

Атака не должна быть простым штурмом, веденным без передышки до конечных обозначенных рубежей. Такой штурм всегда имеет следствием беспорядок, т. е. смешение единиц, толпу, потерю управления и т. д. Он лишает возможности сочетать действия артиллерии с действиями пехоты, и этим самым пехота лишается поддержки своих орудий.

Для правильного ведения атаки следует:

чтобы маневрирование во время атаки было заранее подготовлено и изучено в

зависимости от местности, неприятельских укреплений, действий соседних войск и т. д.;

чтобы боевые единицы были удобоуправляемы как в ширину, так и в глубину на случай маневрирования; каждое движение должно иметь строго обозначенную цель; каждый начальник должен занимать соответствующее место;

чтобы бой велся таким темпом, при котором старший командный персонал мог бы постоянно за ним следить как в отношении порядка, так и в отношении сохранения постоянной связи между пехотой и артиллерией.

Атака второй позиции должна вестись свежими дивизиями, а не теми, которые атаковали первую позицию. Не следует расходовать полностью большие боевые единицы в самом начале боя, который будет продолжителен. Атаки первой позиции и организация захваченного района являются достаточным усилием для дивизий, выполняющих их, каковыми бы ни были их потери».

Внимательное изучение этих инструкций позволяет вскрыть зародыш новых противоречий, лежащих в основе сражения на истощение.

Во-первых, сражение на истощение являлось в основе материальным сражением. Тем самым, проведение подобных операций неизбежно ставилось в исключительную зависимость от состояния живых и материальных ресурсов страны и действующей армии. Накопление материальных средств даже в условиях широко развитой и мобилизованной промышленности требовало длительного времени.

Во-вторых, подобного типа сражением нельзя было добиться не только нарушения организационной системы армии противника, но даже и овладения его укрепленной полосой. Подготовка атаки последующих укрепленных линий противника после захвата первой требовала столь длительного времени, что противник успевал создавать в своем тылу новые укрепленные зоны. Противник успевал также подвести достаточные резервы для уравнения сил. Сражение неизбежно затягивалось на весьма длительный срок.

В-третьих, массирование артиллерии потребовало длительного времени для подготовки ее действия: подготовка позиций, особенно трудная для тяжелой артиллерии, подготовка данных для стрельбы, система наблюдения, связь, пристрелка, подвоз боеприпасов, подготовка погребов для снарядов и т. д. Артиллерийская подготовка длилась днями (методов точной и уточненной стрельбы французы в 1916 г. еще не знали), противник своевременно узнавал о готовящейся атаке и успевал принимать контрмеры.

В-четвертых, массовая артиллерия, поскольку ей отвели решающую роль в подготовке штурма неприятельских позиций, ограничила размах удара пехоты досягаемостью своего огня. На пределе этой досягаемости пехота неизбежно должна была останавливаться, ожидая перехода артиллерии на более близкие позиции. Но этот переход вновь требовал длительного времени, приостанавливавшего активные действия.

Тот, кто хотел бы видеть в этих инструкциях документы только военно-технического порядка, безусловно ошибся бы. Это раньше всего глубоко продуманная политическая программа воздействия на моральные факторы армии с целью увеличения ее моральной устойчивости и воли к борьбе. Эти беспрерывные указания о необходимости поддержания железного порядка в наступающих войсках свидетельствуют в том, что до сих пор достаточного порядка не было. Ради порядка в жертву приносятся быстрота действий и инициатива младших начальников. Войсковая часть, достигшая указанного ей рубежа, не может по собственной инициативе двигаться вперед. Все приурочено к тому, чтобы дать командному составу возможность держать свои части в руках. 7 июля был такой момент, когда на французском участке атаки в расположении немцев образовалась открытая брешь, которую немцы не могли закрыть, не имея больше резервов. Но лишенная инициативы пехота французов не пошла в прорыв, и на другой день брешь была закрыта.

Французские генералы так оценивали качества всей армии.

Мнение ген. Фоша:

«Не будем искать успеха ценой жертв пехоты. У нас ее мало, обновление ее происходит главным образом за счет выздоравливающих, война же предстоит еще долгая, а поэтому будем пользоваться тем оружием, которое не рискует притупиться, — будем очищать путь нашим армиям артиллерией».

Мнение ген. Мишле:

«Большие массы артиллерии на атакующих фронтах необходимы, так как без решительной подготовки атаки предварительной бомбардировкой наша пехота вперед не пойдет. Этим я не хочу сказать, что наша пехота морально опустилась, хотя конечно в начале войны наша пехота была лучше. Я хочу сказать, что за два года войны наша пехота настолько утомилась бесплодными атаками укрепленных позиций, настолько устала от траншейной войны, прятанья в убежищах, бомбардировок, огня, заграждения и пр., что более чем когда-либо для того, чтобы поднять ее на штурм, необходимо давать ей уверенность в возможности к исполнимости поручаемого ей задания».

Французские генералы жалуются на свою пехоту. Пехота потрясена колоссальными потерями, которыми сопровождались систематические неудачи, и кошмарными условиями окопной войны и окопной жизни. Нужен какой-то новый импульс, чтобы двинуть эту пехоту вперед, и этот импульс был найден в охарактеризованной нами артиллерийской доктрине. Но по сути дела, она представляет собой грандиозный обман. Хотя инструкция говорит о прорыве, но никакого прорыва и не предполагалось.

Хотя во французских армейских приказах мы находим такие яркие пункты, как например: «атака будет выполняться лишь там, где объект ее окажется подвергнутым предварительному артиллерийскому разрушению, контролируемому, полному, несомненному», или «пехота будет направляться на рубеж лишь тогда, когда этот последний уже окажется в полной власти артиллерии и в состоянии разрушения, допускающем занятие его пехотой» (приказы 10-й французской армии), — но фактически эти требования не могли быть выполнены. Артиллерия того времени по своим техническим данным (малая подвижность в условиях тяжелого для продвижения артиллерии позиционного поля сражения и недостаточная дальнобойность) не могла поспевать за пехотой и прикрывать ее огнем при всех положениях. Пехота быстро отрывалась от артиллерии и оказывалась с глазу на глаз с контратакующими свежими частями противника. В этом-то положении она обычно и несла свои огромные потери.

Переобучение армии

Одновременно с изданием инструкции началось и переобучение французской армии в 7 специально созданных учебных лагерях в тылу, куда поочередно перевозились французские дивизии. Срок обучения был установлен в две недели.

Это переобучение было поставлено на широкую практическую ногу. В. лагерях были воссозданы целые участки укрепленного фронта, оплетенные проволкой, лабиринтом траншей, ходами сообщений, подземными казематами, пулеметными установками и позициями полевой, тяжелой и траншейной артиллерии. Обучающаяся часть попадала в действительную «боевую» обстановку. Пехота занимала учебный участок позиционного фронта и практически обучалась детальными приемами продвижения в атаку по разрушенным неприятельским линиям, бою ручными гранатами в окопах, искусству очищать окопы и убежища длинными ручными ножами и гранатами, искусству минной борьбы с захватом переднего края воронок после взрыва горнов, искусству приспосабливать захваченные неприятельские окопы к обороне, тесному взаимодействию с артиллерией и авиацией, умению двигаться за заградительным огнем, приемам установления и поддержания связи — проволочной, радио, собаками, голубями и различного рода сигнализацией. Войсковые соединения обучались производить смену в течение нескольких часов и быстро возводить полевые укрепления.

Что и говорить, — учитывая общий культурный уровень массы бойцов, следует признать, что такой лабораторный метод обучения должен был давать прекрасные результата в самый короткий срок. Только благодаря ему армии могли переобучиваться ежегодно в соответствии с ежегодно устанавливаемой «новой доктриной».

Эти учебные поля были одновременно и полями опытными. Иногда воспроизводились отдельные действительные участки неприятельского фронта и на них войска обучались приемам атаки, которые потом повторялись на поле сражения. Этот метод подготовки войск получил особенно большое развитие у англичан, которые часто подготовляли таким образом даже незначительные набеги разведывательного характера на неприятельское расположение.

Одновременно с обучением была пущена в ход и система воспитания. В первую очередь были приведены в действие суровые военные законы, посредством которых быстро расправлялись с их нарушителями. Заподозренных в дезертирстве и пойманных в тылу тут же на месте расстреливали после короткой процедуры полковых судов. Трупы бросались без погребения с наколотой на груди бумажкой с надписью «дезертир». Ежедневно утром, где бы войсковая часть ни находилась, командир отделения и взвода были обязаны проверять личный состав своего подразделения. Отсутствовавшие тут же предавались беспощадному полковому суду. Впоследствии в боях под Верденом применялись расстрелы даже тех, кто уходил во вторую линию под предлогом выноса раненых.

Все бойцы, о которых имелось основание предполагать, что они дезертировали или сдались в плен, присуждались к смертной казни заочно, приговоры отсылались на места жительства, и если дезертира там ловили, то приговор немедленно приводился в исполнение через повешение. Эти приговоры публиковались в печати для всеобщего сведения.

Система политобработки конечно не ограничивалась только террором. В арсенале французских средств воздействия на массы оставалось еще достаточно много возможностей для того, чтобы затуманивать народные мозги. Печать, посылки, письма, отпуска, награды, пастыри, парламентарии, учителя, полиция, контрразведка делали свою работу не менее успешно, чем виселицы и расстрелы.

План операции

Первоначально французская главная квартира предполагала собрать для удара 75 дивизий (50 французских и 25 английских). Это был бы действительно по масштабам 1916 г. огромный кулак. Удар предполагался на фронте в 70 км по обеим сторонам р. Соммы с целью прорыва в общем направлении на Валансьен — Мобеж, в обход всего неприятельского восточного фронта; тем самым должны были быть отрезаны все германские силы, расположенные тылом к голландской границе. В отношении формы оперативного маневра французы вынуждены отказаться от повторений удара по сходящимся направлениям, и в инструкции Жоффра от 16 января указывается, что «наступательная операция должна выполняться на широком непрерывном фронте».

Но верденское наступление германцев расстроило этот план. Выделенные к середине февраля 27 дивизий резерва были быстро втянуты в сражение под Верденом, и свободных сил для немедленного осуществления удара на Сомме уже не было. Был период, когда французская главная квартира была готова отказаться от проведения задуманной операции. Решили в конце концов нижеследующие политические и стратегические соображения:

1. Обязательства по отношению к союзникам о совместном ударе. Россия рядом операций демонстрировала «возрождение» своей армии. У Дрисвяты и у оз. Нарочь царизм хотел доказать, что в России хватает еще пушечного мяса. В мае должно было начаться колоссальное по средствам наступление на всех русских фронтах. Отказаться от участий в общем ударе казалось неблагоразумным, тем более, что Россия должна была выступить раньше на две недели, отвлекая германские силы. В течение всей мировой войны Жоффр упорно стремился осуществить в коалиции стратегическую гегемонию французского главного командования. Но его усилия организовать одновременный, совместный удар всех сил коалиции на всех фронтах всегда выявляли прямые тенденции использовать силы союзников в эгоистических интересах Франции. Против подобной политики Франции союзники, естественно, протестовали, и переговоры о совместном ударе неизбежно затягивались и проходили с большими трениями. Только в 1916 г. Жоффру наконец удалось добиться согласия союзников на совместный удар. На конференции в Шантильи 12 марта 1916 г, было принято следующее решение:

французская армия должна незыблемо обеспечивать ось междусоюзного маневра, не истощая при этом однако чрезмерно своих сил;

британская армия должна дополнительно сосредоточить во Франции все возможные силы и средства, чтобы в подготавливаемом на Сомме франко-британском наступления заменить французские войска, отвлеченные борьбой под Верденом;

подготовка к общему наступлению должна проводиться с таким расчетом, чтобы оно могло быть произведено в самом непродолжительном времени, причем должны учитываться климатические условия и тот факт, что России необходим значительный срок для окончания своей далеко еще не полной подготовки.

Удар был намечен в следующем порядке: 15 мая атакует русская армия, 1 июня — англо-французы, а затем итальянцы. Но обстоятельства сложились иначе. Русская армия только частично (Юго-западный фронт) успела годготовиться к 1 июня. Итальянцы 14 мая сами были атакованы в Трентино, англо-французская подготовка на Сомме также затягивалась. Тем не менее нужно констатировать, что летом 1916 г. Антанте удалось, хотя и в разное время, нанести удар на всех фронтах и привести Серединный союз в состояние большого напряжения.

Англичане не хотели сами наступать. По отношению к английской армии на западе французы играли примерно такую же роль, какую германцы играли по отношению к австровенгерской армии на востоке. Они являлись подпорками для своих слабых в боевом отношении союзников. Англичане еще не забыли Артуа прошлого года и предпочитали укреплять свой фронт, усиливать мощь своей армии и выжидательно смотреть на чудовищную бойню под Верденом и на русском фронте. Нужно было вновь пустить в ход все средства дипломатии, чтобы заставить английскую армию драться. И кроме «дипломатии»; — еще и несколько десятков французских дивизий. Поскольку англичане наносили главный удар, а французы к этому удару лишь пристраивались, постольку и участок для атаки и форма, удара вытекали не из оперативных соображений, а из коалиционной политики.

Не последнюю роль играло и стремление отвлечь германские силы от Вердена. Для этого нужно было показать немцам, что «Верденская мельница» своей задачи не решила. Нужно было пустить в ход другую «Соммскую мельницу». И действительно, начало сражения на Сомме было концом сражения у Вердена, где продолжались еще некоторое время лишь боевые конвульсии. Обе стороны знали, что вести одновременно две операции на истощение они не в состоянии. Как бы ни были малы оперативные результаты сражения на Сомме, необходимо признать, что политически французы добились своей цели. Они доказали, что замысел Фалькенгайна провалился и что инициатива в руках Антанты.

В совокупности все эти обстоятельства все же привели к значительному сокращению размаха операции иа Сомме. Она свелась в конце-концов к подготовке атаки на фронте около 40 км по обеим сторонам р. Соммы. Для атаки на участке Суаекур — Марикур (15 км) французы назначили 12 дивизий; на участке Марикур — район севернее Гебютерн (25 км) англичане назначили 25 дивизий.

Подготовка материальной части и плацдарма

«Инструкция» Жоффра от 16 января была и военно-экономической программой. Это было тактическое выражение «заявки», которую французская главная квартира предъявила народному хозяйству страны. По этой программе промышленность должна была изготовить: 900 105-мм пушек, 2 160 155-мм гаубиц, 1 440 155-мм пушек, 320 220-мм мортир и 80 280мм мортир, не считая английской программы, цифр которой у нас к сожалению нет. Перед сражением на Сомме эта программа еще не была закончена, но тем не менее французы все же сумели доставить на атакуемый участок свыше 100 орудий большой мощности (от 220 до 380 мм). Вновь вводимая тяжелая артиллерия была организована в группе артиллерийского резерва главного командования.

В отношении огнеприпасов программа требовала доведения ежедневного изготовления до 200 000 легких и 30 000 тяжелых снарядов. Промышленность с этой задачей справилась. Такая производительность позволила не только пополнить запасы снарядов, расстрелянных под Верденом, но и накопить достаточные запасы для операции на Сомме. Точных цифр этих запасов у нас нет. Но по данным Эрра можно указать, что с 24 июня по 50 июля было выпущено 2 013 484 легких и 519 165 тяжелых снарядов.

В огнеприпасах не чувствовалось недостатка. Материальной части также было достаточно. Это позволило в одной 6-й армии в период с 1 июля по 1 октября заменить 746 разорванных и износившихся орудий.

Кроме того, французы успели произвести оснащение своей армии новыми средствами борьбы. В частности, каждый пехотный полк получил одну 4-орудийную батарею 37-мм орудий сопровождения.

Подготовка плацдарма для наступления началась еще в январе 1916 г. Опыт Вердена был полностью перенесен сюда. Невзирая на богатую сеть дорог, ведущих к участку, выбранному для атаки, было решено большую часть запасов сосредоточить заблаговременно на построенных складах-станциях, непосредственной за боевой линией. Таких мощных распорядительных станций-складов было построено 3.

В отношении войскового рубежа мы не находим принципальных различий по сравнению с Шампанью. Идея «плацдарма» продолжает господствовать. Здесь была лишь бóльшая детализация, большая оборудованность всей исходной позиции.

Чтобы иметь представление о размахе произведенных работ, укажем некоторые моменты материальной подготовки плацдарма: возведено 125 бетонированных батарейных позиций для тяжелой артиллерии; построено 125 км железных дорог нормальной колеи для подвоза снабжения и маневрирования тяжелой артиллерии на железнодорожных установках; сооружено до 2 000 колодцев для питания водой людей и лошадей; сооружено на позициях 150 погребов для снарядов, не считая работ на станциях-складах; устроена система убежищ, углубленных до 9 м для 5 дивизий второй линии; сооружено 5 аэродромных парков на 200 самолетов; сооружено 3 госпитальных городка, способных принять одновременно 15000 чел. каждый.

Занятие исходного положения

К 24 июня с началом артиллерийской подготовки войска, предназначенные для атаки, заняли исходное положение в нижеследующем порядке:

К северу от Соммы на участке от Гебютерн до р. Соммы — 2-я гвардейская резервная, 52-я, 26-я резервная, 28-я резервная и 12-я дивизии.

К югу от Соммы — 11-я и 121-я дивизии.

В резерве армии — 1-я гвардейская резервная дивизия.

Против этих сил 1 июля на позиции стояло лишь 8 германских дивизий и около 500 орудий, т. е. англо-французы имели пятикратное превосходство в числе дивизий и почти восьмикратное превосходство в артиллерии. Авиация англо-французов абсолютно господствовала в воздухе.

Бросается в глаза слабая артиллерийская плотность у англичан. Это тем более странно, что англичане к тому времени всего имели на фронте 56 пехотных дивизий и 4768 орудий, стало быть для атаки они предназначали почти половину живых сил и меньше четверти артиллерии. Объяснения нужно искать в том, что англичане еще не понимали в достаточной мере взаимоотношения между живой силой и количеством артиллерии.

За это они горько поплатились, понеся чудовищные потери и достигнув минимальных успехов.

Но «обжегшись на молоке», англичане начали «дуть на воду». После этого опыта англичане стали давать в своих наступательных операциях такую артиллерийскую плотность, которая значительно превзошла все бывшие доселе цифры.

В то же время характерно напряжение французов, которые в артиллерийском отношении почти оголили весь фронт, оставив лишь два очага — под Верденом и на Сомме.

Краткий очерк операции на Сомме. Оперативный и тактический характер сражения на истощение

Операцию на Сомме можно разделить на 4 периода: 1) 1—10 июля — исходная атака и бой за овладение первой укрепленной полосой; 2) от 10 июля до конца августа — затяжное сражение за удержание захваченной местности; 3) 3—28 сентября — новая общая атака союзников с небольшим успехом; 4) затяжное сражение до конца октября.

Артиллерийская подготовка началась 22 июня. К 1 июля она дала следующие результаты:

Искусственные препятствия, состоявшие местами из двух и даже трех рядов проволочных заграждений до 30 м шириной, были уничтожены почти полностью. Сохранились- лишь те заграждения, которые были невидимы англо-французам — низкие тонкие заграждения и заграждения на обратных скатах.

Бόльшая часть окопов первой полосы потеряла свой первоначальный профиль. На отдельных больших участках вся оборонительная полоса представляла лишь поле, изрытое воронками. Окопы были сравнены с землей.

Бόльшая часть наблюдательных пунктов передовой полосы была уничтожена. Сохранились лишь мощные бетонированные наблюдательные пункты. 4. Убежища на глубине 5–6 м от прямых попаданий тяжелых снарядов разрушались. Бóльшая часть бетонированных убежищ на глубине 7–8 м сохранилась. В некоторых убежищах выходы были засыпаны и они превратились в «мышеловки». Вывод: убежища должны иметь не менее трех выходов, при этом полезно соединять убежища подземными галереями.

5. Пулеметные и минометные гнезда (капониры) и блокгаузы были разрушены далеко не все. Главным образом, сохранились те пулеметы, которые были скрытно расположены внутри оборонительной полосы. 6. Линия связи, закопанная на глубине больше 2 м, была почти полностью разрушена. Действовали лишь отдельные посты оптической сигнализации и отдельные радиостанции.

Артиллерия немцев в общем пострадала незначительно. Но недостаточная по количеству, она не могла создать для наступающей пехоты противника достаточно мощную преграду. Ее заградительный огонь в общем был легко преодолен.

Пути сообщения по тылу обороны находились все время под серьезным воздействием дальнобойной артиллерии. Станция снабжения 2-й армии была парализована. Тем не менее подвоз и подход резервов был только затруднен, но не прекращен.

Вследствие ряда ложных тревог пехота

немцев неоднократно преждевременно выходила из убежищ и занимала места в боевой линии, неся при этом большие потери.

В конечном результате, французы и англичане уже в первый день атаки сумели преодолеть первую полосу немцев. Но удержались на ней только французы. Англичане же большей частью контратаками были отброшены назад. В частности, и участок 55-го резервного полка к вечеру 1 июля остался за немцами.

Подготовка атаки не ускользнула от внимания немцев. Все работы по оборудованию плацдарма были взяты под беспрерывное воздушное наблюдение с фотографированием еще с марта месяца. Немцы своевременно выяснили сосредоточение английских сил и появление к северу от Соммы XX французского корпуса, считавшегося одним из лучших ударных корпусов французской армии. Было обнаружено также значительное скопление английских войск. К концу июня немцы определили и вероятный фронт атаки от Марикур до римской дороги (8 км к югу от Соммы), т. е., как мы видим, вполне точно.

Но достаточных мер обороны принято не было. К участку атаки было дополнительно переброшено лишь около 30 батарей. К тому времени немцы имели в резерве 12 дивизий, расположенных тремя группами:

Но дополнительных живых сил к участку атаки своевременно подано не было. Этим в основном и определяется первоначальный успех англо-французов.

Но лишь только выяснилась серьезность положения на Сомме, как немедленно начинается быстрое подтягивание на поле сражения дополнительных сил. На чашу весов бросается основной боевой фактор — железные дороги. С 2 июля новые силы вводятся в следующем порядке:

К северу от Соммы

2 июля 10-я Баварская дивизия

июля 12-я резервная дивизия

июля 11-я резервная дивизия

июля 3-я гвардейская дивизия

июля 1-й полк IX рез. корпуса

7 июля 183-я дивизия

9 июля 123-я дивизия

14 июля IV корпус

18 июля 24-я резервная дивизия

18 июля 5-я резервная дивизия

20 июля 12-я резервная дивизия

20 июля 8-я рез. баварская дивизия

22 июля 117-я дивизия

июля 23-я резервная дивизия

июля 17-я резервная дивизия

30 июля 12-я резервная дивизия

К югу от Соммы

5 июля 44-я рез. дивизия 9 июля IХ корпус (2 дивизии)

июля дивизия Либерта

июля 11-я дивизия (вторично)

14 июля 69-й полк 15-я рез. дивизия

20 июля 28-я дивизия

22 июля 5-й гренадерский полк XVIII корпуса

25 июля 4-я гвардейская дивизия

Движение резервов с 1 августа

августа XI корпус

августа 2-й гвардейская дивизия

4 августа XIII корпус

августа 1-я гвардейская рез. дивизия

августа 16-я дивизия

августа 5-я Баварская рез. дивизия 13 августа 1-я Баварская рез. дивизия

3 июля 2-я армия вследствие значительного увеличения числа боевых соединений была разделена на две армии (1-ю и 2-ю).

К 14 сентября немцы имели уже втянутыми в бой: к северу от Соммы 35 дивизий, к югу от Соммы 14 дивизий, а всего 49 дивизий.

Одновременно и количество французских сил быстро росло. Имея вначале в боевой линии лишь три корпуса, французы к середине августа успели дополнительно подвести: VII корпус (3 дивизии), II (3 дивизии), X (2 дивизии), XXX (3 дивизии) и II колониальный (2 дивизии), итого 5 корпусов — 13 дивизий.

Англичане в период с 1 июля по ноябре втянули в дело 54 дивизии, т. е. в сражении приняла участие вся английская армия. Этим путем английское главное командование обучало свою армию методам борьбы за укрепленные полосы. Хороший, но несколько дороговатый метод обучения, ибо англичане уложили на Сомме свыше 250 000 чел.

Сражение на истощение вылилось во фронтальное встречное сражение подвозимых резервов. Такое сражение не могло иметь решительных маневренных результатов. Взаимное уничтожение живой силы достигалось организованным действием боевых машин.

Понятие о последовательных операциях в позиционной войне

С понятием «последовательные операции» в маневренной войне связано представление о значительных территориальных сдвигах на фронте, о далеких продвижениях наступающих армий, удерживающих в течение длительного времени напряжение главного удара в одном и том же направлении. Совершенно иной характер имели последовательные операции в период позиционной войны. Оперативный характер сражения на истощение, как мы видели, быстро вырождался в длительное тактическое и материальное соревнование.

Основная причина, почему операции на истощение превращались в тактические сражения, кроется в том, что обороняющаяся сторона имела полную возможность использовать мощь своих сообщений для быстрого уравнения сил и средств на поле боя. Наступающий же не мог преодолеть укреплнной полосы противника раньше, чем подоспеют резервы последнего. В определнный момент сражение приобретало характер взаимного истребления на основе полного использования методизма и плановости.

В сражении на истощение не было ни победителей, ни побежденных. Результаты сражения в большинстве случаев имели не оперативный, а политический характер. На Сомме англо-французы не имели решительной победы, потому что они её не могли иметь и не ставили себе подобной цели. В то же время с точки зрения коалиционной стратегии Антанты в целом, Сомма привела к успеху, ибо убедительно доказала немцам их бессилие на западном театре. Сомма способствовала успеху Брусилова на восточном театре и в конечном итоге вызвала выступление Румынии.

Немцы, в свою очередь, могли заявить общественному мнению страны, что они сумели успешно удержать свой фронт, но в то же время они должны были признать, что страна сделала до сих пор недостаточное напряжение и что война требует больших дополнительных ресурсов.

В тех случаях, когда наступающая сторона все же хотела извлечь из сражения на истощение оперативные результаты, она была вынуждена переносить удар на соседние или на другие участки фронта. Так зародилась идея последовательных операций в позиционной войне. Такими переносами центра тяжести операции истощались резервы противника, нащупывались его слабые места и сохранялся оперативный характер сражения. В 1916 г. не было еще всех условий (превосходство сил и средств одной из сторон, количественное и качественное истощение противника и т. д.), чтобы таким методом достичь крупных целей. Но в 1918 г. и немцы и французы стремились полностью использовать последовательные операции.

Еще в конце июля французское главное командование решает расширить фронт атаки к югу от Соммы; привлекая для этой цели соседнюю 10-ю армию. Подготовка удара заняла больше месяца и была закончена к 3 сентября.

10-я армия развернула свои силы на участке Шилли-Варне (20 км), имея в первой линии три корпуса (X, XXXV и II) и во второй линии также три корпуса (XXX, II колониальный и XXI). Для развития успеха был подтянут II кавалерийский корпус.

Из удара 10-й армии можно сделать следующие выводы:

Подготовка удара требовала свыше месяца времени. Такой все же сравнительно небольшой срок объясняется тем, что в инженерном отношении участок 10-й армии был оборудован гораздо раньше. Обычно подготовка операции в армейском масштабе требовала до двух месяцев.

3 сентября, когда состоялся удар 10-й армии, сражение нз всем Соммском участке продолжалось с неослабевающим напряжением. Преимущества 10-й армии заключались лишь во внезапности и в сравнительной незначительности противостоящих германских сил.

Длительность усилий 10-й армии обеспечивалась расположением корпусов в две линии (дивизии располагались даже в три-четыре линии).

Атака 10-й армии привела к обычному тактическому успеху, т. е. к продвижению в глубину на 3–5 км. На этом рубеже пехота атакующего остановилась, закрепляя за собой местность и отражая контратаки противника. Немедленно двигаться дальше пехота не могла, так как артиллерия, особенно тяжелая, не могла двигаться за ней с одинаковой быстротой. Вся французская артиллерия калибром больше 155 мм не обладала еще достаточной подвижностью. Полевая же артиллерия 75—120 мм, хотя и могла бы поспеть за пехотой, но вследствие слабой своей мощности не могла в достаточной мере обеспечить последующую немедленную атаку пехоты.

Чтобы получить достаточные силы и особенно артиллерию для 10-й армии, французы были вынуждены произвести большие перегруппировки на всем фронте. Напряженное маневрирование на тыловых путях сообщения является характерным признаком сражения на истощение.

В ходе операции одновременно уточняются старые и делаются новые выводы тактического и оперативного порядка. Но большинство этих выводов касается не столько способов действия при наступлении, сколько главным образом обороны. Обе стороны приходят к основному выводу, что для успеха обороны необходимо иметь возможно более глубокую укрепленную полосу с организованной системой пулеметного и артиллерийского огня, с одной стороны, и глубоко эшелонированный гарнизон обороны для питания контратак, — с другой.

Операция на р. Эн (апрель 1917 г.). Поворот от операций на истощение к операциям на сокрушение. Фронтальный удар на широком фронте. Политические и стратегические предпосылки операции

В течение 1916 г. оперативное и тактическое искусство на западном театре войны развивается по линии углубления и расширения позиционной системы. Французское главное командование, попав в тон основной стратегической линии поведения Антанты, имевшей целью истощение германцев, с момента издания инструкции от 16 января 1916 г. довольно успешно фиксирует новые тактические и оперативные формы, которые выявились на полях сражения в связи с быстрым ростом численности армии и техники и последовательным падением моральной устойчивости бойцов.

Но в начале 1917 г. французская политика и глабное командование вдруг делают «дикий» скачок в сторону и вновь выдвигают задачу покончить с Германией одним ударом. Правительство Бриана ставит стратегии эту цель, а в лице Нивеля она находит свое оперативное и тактическое оформление. В сражении на р. Эн эта новая «доктрина» держала экзамен и жутким образом провалилась.

Чтобы понять причины, приведшие французское правительство и главное командование к решению нанести Германии полное поражение весной 1917 г., нужно несколько разобраться в обстановке, которая сложилась к концу 1916 г.

Результаты кампании 1916 г. были в общем благоприятны для Антанты. Серединный союз лишь с большим трудом отражал многочисленные атаки армий Антанты, проводившиеся почти на всех фронтах. Казалось, что если Антанте удастся добиться единовременного удара всех армий на всех фронтах, то противник не будет в состоянии отразить это соединенное наступление. К этой цели и были направлены, как и прежде, все усилия Жоффра. На конференции в Шантильи 16 ноября 1916 г. было достигнуто следующее соглашение:

«I. Члены конференции одобряют план коалиции, представленный им в форме меморандума и имеющий целью придать кампании 1917 г. решительный характер.

Вследствие этого они принимают следующие решения:

а) предпринятые в настоящее время наступательные операции должны быть продолжены зимою 1916/17 г. во всем объеме, допускаемом климатическими условиями каждого фронта;

б) чтобы иметь возможность противостоять всякому новому обороту событий и, главным образом, чтобы воспрепятствовать неприятелю захватить инициативу операций, армии коалиции должны быть готовы начать общее наступление в первой половине февраля 1917, г. со всеми имеющимися в их распоряжении средствами;

в) с того времени, как армии будут готовы к атаке, главнокомандующие должны установить взаимно согласованный образ их действий сообразно обстановке;

г) если обстоятельства позволят, общее наступление при условии ввода в действие максимума средств, которыми каждая армия будет располагать, начнется на всех фронтах сейчас же по согласовании отдельных наступательных операций, причем сроки их будут установлены по общему соглашению главнокомандующих;

д) чтобы вполне осуществить необходимую общую согласованность в этих различных для каждой армии положениях, главнокомандующие должны сохранять тесный контакт между собой.

II. На балканском фронте:

а) коалиция должна стремиться возможно скорее вывести Болгарию из строя. Русское верховное командование намерено в этих видах продолжать и усиливать начатые операции;

б) русско-румынские силы предназначаются для действий против болгар с севера, а союзная салоникская армия — для действий с юга. Действия обеих этих групп должны быть тесно связаны между собой с тем, чтобы добиться решения на том или другом фронте соответственно развитию операдий;

в) союзная армия на Востоке возможно скорее должна быть доведена до 23 дивизий; этот состав соответствует с одной стороны численности войск, которые смогут маневрировать и которые можно будет питать и снабжать на восточном театре военных действий, с другой стороны — количеству войсковых единиц, которое сможет быть выделено с западных театров военных действий. С целью такого усиления союзных армий на Востоке британское правительство без промедления должно довести свои силы до 7 дивизий, французское правительство — до 6, а итальянскому правительству, информированному о твердо выраженных намерениях русского верховного командования, будет предложено довести итальянские силы в Салониках до 3 дивизий;

г) численный состав союзной армии на Востоке должен тщательно поддерживаться в полном комплекте».

Эти решения полностью соответствовали стратегии Франции, которая стремилась переложить возможно большие задачи на союзников. В соответствии с принятыми решениями, Жоффр сносился с Хэгом, предлагая последнему проект совместного удара на западном театре. Английская армия должна атаковать между Бапомом и Ними, в то время когда французская армия примет на себя участок между Соммой и Уазой. Таким образом, Жоффр по существу предлагал продолжать заглохнувшую в ноябре 1916 г. операцию на Сомме.

Но не успели представители держав разъехаться из Шантильи, как начался распад принятого грандиозного плана совместного удара.

В первую очередь был отставлен удар на македонском фронте, имевший целью вывести из строя Болгарию. Преодолеть трения между Францией и Англией оказалось невозможным, и вместо активных действий было решено сохранить на этом фронте пассивность.

Во-вторых, в те дни, когда происходила конференция, в ход переговоров вмешался противник, который 11 ноября вторгся в Валахию (Румыния), и к середине декабря занял почти всю румынскую территорию, разбив наголову румынскую армию.

В-третьих, вследствие разгрома Румынии пришлось отказаться от совместного удара русских и румынских сил на восточном театре.

В-четвертых итальянцы, готовя удар на Изонцо, все время предполагали, что они сами будут атакованы в Трентино. Естественно, что при таких условиях они не проявляли большой активности.

Таким образом, от плана остался клочок бумаги. Жоффру оставалось лишь разработать план действий французских армий на западном театре, согласуя свои предположения с планом англичан. К счастью, намерения английской главной квартиры были в достаточной мере агрессивны, и она на сей раз не сильно торговалась с Жоффром о пределах размаха английского удара. Хэг согласился атаковать на участке в 40 км, назначив для удара две армии (1-ю и 3-ю) в составе 28–30 дивизий. Если учесть, что Жоффр предполагал атаковать на участке также в 40 км, то всего получаем ширину фронтального удара в 80 км. Такой размах операции на западном театре не имел еще места.

Тем не менее, нужно констатировать, что Жоффр лично и его основные сотрудники, в особенности Фош и Петен, не верили в возможность покончить с германской армией одним ударом. Их взгляды вошли в противоречие с намерениями французского правительства и привели к отставке Жоффра.

Причины, побудившие французское правительство искать весной 1917 г. немедленного сокрушения Германии, вытекали из ряда сложных внутренних и внешних обстоятельств.

До Франции доносился подземный гул великих событий, назревавших в России. Палеолог и Бьюкенен (послы Франции и Англии в Петрограде), не жалея красок, доносили о назревающей революции и возможном выходе России из войны. Нужно спешить, иначе Германия начнет перебрасывать с восточного театра корпуса и дивизии, и благоприятное соотношение сил может измениться. Превосходство же в силах действительно было на стороне Антанты. Она имела на западном театре 170 дивизий против 134 германских при значительном превосходстве технических средств борьбы (24000 орудий Антанты против 18000 орудий германцев). Антанта знала о «программе Гинденбурга», которая должна была значительно увеличить численность и техническую помощь германской армии. Нужно нанести Германии удар раньше, чем она осуществит эту программу.

Внутри Франции также выявились крупные затруднения. Резкое падение посевных площадей, недород в главнейших странах — поставщиках хлеба (Америка, Аргентина) и неожиданно суровая зима грозили голодом. Одновременно обнаружилось и резкое ухудшение финансового положения страны. Французский мелкий буржуа, на котором только и держалась мощь армии, начал сдавать. Французские лавочники начали увлекаться пацифизмом. В рабочем классе быстро нарастали революционные настроения. В промышленных областях Парижа, Лиона и Луары росло забастовочное движение.

Под влиянием всех этих причин французское правительство и выдвинуло идею необходимости решительного наступления. Но методы Жоффра и его ближайших сподвижников не могли импонировать правительству. Их стратегия ограниченных целей не встречала сочувствия у французских банкиров, которые требовали более серьезных успехов. Не соглашалась с этой стратегией и армия, которая не хотела понимать, почему она должна нести такие огромные потери в борьбе за «метры» неприятельских позиций. Под давлением двух сил, действовавших в разных направлениях, — реакционного правительства и возбужденных масс, — Жоффр ушел в отставку. Был отстранен также и Фош, который был направлен в Италию. Главнокомандующим был назначен Нивель (командовавший до этого 2-й армией под Верденом). Одновременно разгорелась острая парламентская борьба, которая в конце концов привела к падению министерства Бриана. Власть перешла в руки радикального кабинета Рибо (военный министр Пенлеве), который высказался против решительного наступления. Но это правительство не могло удержать инерции готовящегося удара и шовинистического ажиотажа французских банкиров.

План Нивеля

План Жоффра Нивелю не понравился. По его мнению, фронтальное сражение на широком фронте от Вими до Суассона даже в случае успеха не может дать решительных результатов. Необходимо фронтальный удар дополнить фланговым, чтобы при прорыве сразу иметь возможность выбросить крупные силы в тыл охваченного с фланга противника. Поэтому Нивель к фронтальному участку Жоффра добавляет еще один фронт между Суассоном и Реймсом, превращая этот участок в главный. Таким образом, Нивель вновь выдвигает идею удара по сходящимся направлениям, отвергнутую осенью 1915.г.

Чтобы получить достаточные силы и средства для дополнительного удара, Нивель добивается у Хэга удлинения английского фронта. Англичане протягивают свой фронт до Руа, сменив части 6-й и 10-й французских армий.

По плану Нивеля англичане в первых числах апреля атакуют на фронте Вими — Руа. Через 3–5 дней атакует Северная группа французских армий на фронте Руа-Лассиньи. Через несколько дней после этого удара производится главная атака на р. Эн в общем направлении на Гирсон.

В случае успеха Нивель предполагает создать угрозу всем силам немцев, действующим в северной Франции и Бельгии, которые будут сжаты между Арденнами и южной оконечностью Голландии.

Новая оперативная и тактическая доктрина французов

Совершенно очевидно, что для такого грандиозного стратегического плана, какой был задуман Нивелем, не годилась тактическая доктрина 1916 г., в основе которой лежал крайний методизм. Нужно была эту доктрину переработать.

Нивель на основании опыта своей боевой деятельности мог уверовать, что он нашел новый секрет победы. Нивель начал войну в чине полковника. Во время войны он быстро прославился как командир III армейского корпуса, а затем в качестве командующего 2-й армией. Под Верденом 24 октября и 15 декабря 1916 г. он своими решительными, энергичными и короткими ударами отбил у немцев почти всю территорию, которую они завоевывали почти полгода. Успех этих атак мог вскружить ему голову, которая и без того была пропитана сокрушительными наступательными идеями. В своих докладах он пишет:

«Из вечных принципов войны наиболее существенным и никогда не оспаривавшимся является положение, что уничтожение главной массы вооруженных сил врага ведет к решению войны».

Доказывая необходимость не откладывать наступления на р. Эн, он говорит:

«Значительные германские силы, которые в настоящий момент связываются на востоке, смогут освободиться и возвратиться на наш фронт; но в течение ближайших недель это еще не будет иметь места».

Как «настоящий военный», воспитанный суровыми условиями позиционной войны, Нивель не хочет считаться с политикой. Он — поклонник грубой силы. Союзники имеют большое превосходство в людях, пушках, снарядах, танках и авиации. Германия не может противопоставить равных средств. Путем единовременного, решительного и стремительного удара фронт противника должен быть прорван на широком участке. Тактика Нивеля очень проста. Он возвращается к тактическим приемам наступления в Шампани осенью 1915 г. Путем беспрерывного движения пехоты, сопровождаемой могущественным артиллерийским огневым валом, позиция противника должна быть прорвана в течение 24–48 часов. Не нужно останавливаться для ликвидации второстепенных объектов, мешающих продвижению пехоты. Артиллерия как легкая, так и тяжелая должна научиться следовать за пехотой. Нивель не хочет признавать, что тяжелая артиллерия того периода физически не могла поспевать за пехотой. Хотя к операции на р. Эн было привлечено 84 дивизона тракторной артиллерии, все же выяснилось, что эта артиллерия может успешно маневрировать на тыловых оборудованных дорогах, а не на поле сражения. Нивель не хочет также считаться ни с мощью укреплений противника, достигших глубины до 15 км, ни с его резервами. Словом, Нивель высказал систему взглядов, вытекающих не из обстановки, а из его головы. Такая доктрина неизбежно должна была рухнуть при первом соприкосновении с действительностью. Однако уверенность в победе была столь велика, что предстоящее наступление стало предметом открытого обсуждения в прессе и в обществе. Элемент внезапности был отброшен в сгорну как ненужный в данных условиях.

Целая серия руководящих документов (инструкций), изданных в конце 1916 г., резко изменяет установившиеся взгляды на способы действий при атаке укрепленных полос.

Остановимся подробнее на инструкции от 16 декабря 1916 г., по указаниям которой было произведено переобучение войск, предназначенных для операции весной 1917, г. Хотя эта инструкция подписана Жоффром в день его отставки, но по существу она является инструкцией Нивеля. В общих указаниях, инструкция критикует крайний методизм, не оправдавший себя в операциях 1916 г.

«Опыт доказал, что этот способ действий, обеспечивая определенные результаты, не приводил к использованию в полной мере всех сил, пущенных в дело, и часто ограничивал возможность использования уже достигнутых успехов. Он всегда давал противнику время оправляться и организовывать по мере нашего продвижения новые оборонительные линии».

Чтобы преодолеть отрицательные стороны методизма, нужно стремиться соединить методизм с быстротой.

Полный методизм должен быть достигнут при подготовке атаки, но во время атаки нужно отказаться от назначения конечных пунктов, дальше которых пехота не могла бы двигаться. Пехоте должно быть возвращено право инициативы и смелости. В борьбе внутри укрепленной полосы противника пехота своими средствами должна овладеть теми пунктами, которые еще остались в руках противника. Должно стать обязательным правилом механически поддерживать тесное соприкосновение с противником при его отходе.

Подготовка новой атаки должна ограничиваться временем, нужным для установки артиллерии на новые позиции.

«Тяжелая артиллерия стала орудием полевой войны. Необходимо научиться пользоваться ею как 75-мм пушкой, добиваясь столь же быстрых выездов на позицию и открытия огня».

В отношении характера атаки в целом инструкция дает такие указания:

«Безостановочное, производимое в полном порядке, последовательное и быстрое движение вперед совершенно естественным путем приводит снова к полевому бою, к которому и надлежит стремиться в итоге прорыва. Перед общим наступлением необходимо стряхнуть с себя окончательно неподвижность и медлительность, въевшиеся в наши приемы боя благодаря излишне затянувшейся окопной войне».

Подготавливается и кавалерия, которая реорганизуется. Значительно усиливаются ее огневые средства. Кавалерия обучается пешему бою. Кавалерия должна «приспособить свои приемы действий к условиям современного боя и современного огня»

Задачи кавалерии: 1) немедленное использование успеха в связи с атакующими войсками (это — задача дивизионной и корпусной кавалерии); 2) дальнейшее развитие успеха конными массами, которые должны рассчитывать только на свои силы.

«Крупные кавалерийские соединения должны начать действовать после того, как будет проделана брешь в неприятельской оборонительной системе или когда неприятель начнет отступление широким фронтом».

Действия кавалерии слагаются из трех этапов: а) выход в прорыв, б) параллельное преследование противника с целью не дать ему возможности закрепиться на тыловых рубежах и в) самостоятельный бой кавалерии в тылу противника до подхода главных сил наступающего.

Прорыв фронта также слагается из трех основных этапов:

а) Мощный сокрушительный, тщательно подготовленный удар на широком фронте. Быстрое непрерывное движение пехоты прямо перед собой с минимальными остановками, необходимыми для приведения себя в порядок и для подтягивания артиллерии, должно образовать брешь в расположении противника.

б) Успех атакующих частей развивается главным образом на флангах с целью расширения бреши и отражения фланговых контратак.

в) Использование успела возлагается на свежие войска и кавалерию, расположенные вблизи фронта атаки.

Но какие основания имел Нивель считать, что весной 1917 г. такой прорыв может иметь успех? Кроме сознания количественного превосходства — никаких. Превосходства в качестве технических средств (кроме незначительного количества танков) и в искусстве использования этих средств у англо-французов еще не было. Хотя в инструкции от 16 декабря и указывается на необходимость короткой артиллерийской подготовки, но этот «короткий» срок исчисляется в 3–5 дней. Хотя инструкция декларирует о необходимости ряда быстро следующих одна за другой атак, но как конкретно осуществить эту быстроту — не указывается. Боеспособность германской армии все еще была на высоте. Правильная идея единовременного подавления всей укрепленной полосы противника еще не могла быть материально обеспечена.

Контрмероприятие германцев

В то время, когда во Франции развивался наступательный ажиотаж, во главе германских армий встали Гинденбург и Людендорф. Их приход ознаменовался целым рядом перемен в германской политике и стратегии.

Установление фактической военной диктатуры. Популярность этих двух лиц в стране была столь велика, что им не стоило больших трудов отбросить на задний план парламентскую говорильню (рейхстаг) и поставить в подчиненное положение и самого Вильгельма. С конца 1916 г. ни один важный вопрос внутренней и внешней политики Германии не решался без влияния этих двух лиц. Неоднократно выдвигался проект назначения Людендорфа канцлером.

Решение продолжать войну до полной победы. В Германии и в особенности в Австро-Венгрии появилось много трезвых буржуазных государственных деятелей, которые понимали безнадежность дальнейшей борьбы и готовы были идти на компромиссный мир, не отказываясь даже и от некоторых уступок. Но Гинденбург и Людендорф, отражавшие взгляды наиболее реакционных кругов, смотревшие на политику только сквозь «чисто военные», солдатские очки, не могли понять, что временный стратегический успех не решает участи войны. Успехи германского оружия, особенно на востоке, были велики. На западе немцы упорно удерживали свой фронт. Германскому главному командованию казалось, что можно добиться победы вооруженной силой.

Из решения продолжать войну до конца в свою очередь вытекал ряд следствий:

а) Переход к беспощадной подводной войне, невзирая на опасность выступления Америки на стороне Антанты. Чтобы как-нибудь оправдать подводную войну перед всемирным общественным мнением, Германия в декабре 1916 г. обратилась с предложением о мире. Но это предложение по своей форме и по-существу носило чисто провокационный характер и, естественно, было Антантой отвергнут

б) Принятие закона о всеобщей обязательной трудовой повинности для всех лиц в возрасте от 16 до 60 лет. Этот закон своим острием был явно направлен против рабочего класса, который все более отходил от разлагающего влияния социал-демократической, шовинистической пропаганды и становился на классовую революционную точку зрения.

в) Разработка плана расширения военных производств и новых формирований, известного под названием «программы Гинденбурга». Под руководством Людендорфа был произведен коренной перерасчет потребностей технических средств борьбы. Промышленности была предъявлена новая заявка, выполнение которой потребовало огромного напряжения германского народного хозяйства. Но выполнение военных заказов было для германских промышленников столь прибыльным делом, что они успешно справились с новой программой. Фактическое производство значительно превзошло потребность (см. таблицу на стр. 118).

По сравнению с потребностью середины 1916 г., программа Гинденбурга исходила из расчета утроенного количества орудий и пулеметов и удвоенного количества огнеприпасов. Кроме того, эта программа предусматривала формирование новых 40 дивизий.

3. Переходом на всех фронтах к обороне впредь до осуществления этой программы на основе опыта последних операций была издана новая инструкция — «Оборонительный бой».

Эта инструкция вводит ряд новых приемов и методов в систему обороны. В основу обороны кладутся глубоко эшелонированные бетонированные укрепленные позиции (до 15 км в глубину) и активность гарнизонов, осуществляющих оборону путем маневра. Основная задача обороны заключается в том, чтобы нанести противнику возможно больше потерь при всемерной экономии своих живых сил. Эта цель должна быть достигнута путем полного использования мощи всех огневых средств. Инструкция отказывается от требования удерживать переднюю линию во что бы то ни стало. В инструкции указывается:

«При устройстве позиций и распределении сил эшелонирование в глубину должно составлять руководящую мысль.

Наименьший гарнизон в первой линии и эшелонирование в глубину. Упорное сопротивление и возобновление гарнизона первой линии являются уже мерами недостаточными для удержания позиции.

Бороться надо не в первой линии, а за первую линию и около нее».

Понятно, что выдвижение лозунга «всемерная экономия живых сил и усиление технических средств борьбы» должно было вызвать благожелательное отношение со стороны армии и служить подъему моральной устойчивости бойцов.

В соответствии с этой инструкцией была выстроена новая мощная укрепленная полоса на линии Аррас — Камбре— С. Кантен — Ля-Фер — Вальи под названием позиции Зигфрида (или Гинденбурга). Позиция состояла из трех систем укрепленных линий глубиной до 12–15 км. От моря до Арраса была построена такая же позиция под названием позиции Вотана.

В середине февраля 1917 г. частями 3-й германской армии в Шампани был захвачен приказ, раскрывающий план операции Нивеля. Догадки о готовящемся наступлении получили документальное подтверждение. Не имея достаточных сил для подготовки отражения двух одновременных атак на Сомме и на Эне, германское главное командование решило: а) расстроить наступление на Сомме путем преднамеренного отхода на позицию Зигфрида и б) произвести перегруппировку сил на фронте с целью уплотнения позиций на р. Эн и образования резервов.

Идея отхода (отскока) на позицию Зигфрида возникла у ген. Куля еще осенью 1916 г.

Но тогда она была отвергнута Людендорфом по политическим соображениям.

Огромную роль, которую сыграл этот отход, нарушивший весь план англофранцузского наступления, быстрота, четкость и планомерность его осуществления свидетельствуют о высоких качествах германской армии. Отныне преднамеренный отход с широким использованием службы заграждения займет надлежащей место в перечне оперативных приемов обороны не только в маневренной, но и в позиционной войне.

Операция по отходу требовала выполнения огромных работ. Нужно было самым детальным образом подготовить позиции и тыл для трех армий. Эта часть работы была выполнена путем создания особых штабов, ведавших строительством. Позиции были оборудованы по последнему слову техники. Они действительно могли считаться неприступными. Тыл — железнодорожная сеть, склады огнестрельных припасов, продовольственные склады, бараки для ближайших резервов, мастерские и лазареты — был оборудован во всех отношениях. В основном эти работы были произведены в период с 9 февраля по 15 марта 1917 г. Одновременно выполнялась эвакуация материальных средств оставляемой позиции. 15 марта начался всеобщий отход, и 20 марта немцы заняли новые позиции.

Одновременно с отходом было организовано полное разрушение оставляемого пространства. Были взорваны все мосты, даже самые маленькие как на железнодорожных, так и на грунтовых путях. Железнодорожная колея почти всюду была снята. Верхний слой на шоссейных путях был разрушен, а на главных участках были образованы воронки путем взрыва мощных горнов. Были разрушены все станционные сооружения по управлению и водоснабжению. Было засыпано и разрушено огромное количество колодцев и родников. Большинство селений было сожжено и разрушено. Большая часть здорового населения эвакуирована. Людендорф с прямолинейным цинизмом указывает, что было сделано все для того, чтобы оставить французам возможно больше бесполезных едоков — детей, женщин и стариков, которые были согнаны в определенные места и оставлены в «подарок французам». Там, где было возможно, были образованы наводнения путем уничтожения запруд в одних местах и постройки новых запруд в других. В пунктах особенно важных были оставлены скрытые мины замедленного действия, которые взрывались через некоторое время после прихода французов. Все бывшие позиции были сравнены с землей. Норман, оценивая результаты произведенных разрушений, пишет:

«В результате наши дивизии не только оказались задержанными, но они отделялись от своих обозов, часто даже и от обозов первого разряда и артиллерии. Не тревожимые неприятелем, они в течение 5 дней делают путь всего в 2 перехода до новой линии фронта. И после этого нужно больше месяца, чтобы придать хотя бы временную проходимость дорожной сети завоеванного пространства» (Норман, Разрушение и восстановление путей сообщения, перевод с франц., Л. 1928 г. стр. 60).

Отход в корне расстроил план Нивеля. На всем фронте от Арраса до Суассона англофранцузские войска оказались перед разрушенной пустотой до 25 км глубины. Думать об ударе на избранном фронте при таких условиях больше не приходилось.

Отход позволил немцам вывести из боевой линии до 15 дивизий. Кроме того, освободился в районе Соммы и штаб 1-й армии. С целью уплотнения сил на р. Эн 1-я армия была поставлена по обеим сторонам Реймса между 7-й и 3-й германскими армиями. Одновременно было приступлено к образованию резервов. Были переброшены части из Румынии и с восточного театра. Слабые дивизии были отосланы на восток и заменены свежими частями. Таким путем в марте немцам удалось собрать в резерве главного командования 31 дивизию. Резервы были подтянуты поближе к фронту. Войска были переобучены на основе новой инструкции.

Но как каждый отход, так и этот имел и свои отрицательные стороны. Главнейшая из них заключалась в том, что немцы передали французам железнодорожный рокадный участок Суасон — Нойон — Руа, который позволил французам через короткое время создать в своем ближайшем тылу еще одну (четвертую) рокадную сквозную железнодорожную магистраль.

Подготовка немцев к отходу не ускользнула от бдительности французов. Еще 4 марта ген. Франше д’Эсперэ (командующий 5-й армией) доносит Нивелю:

«Все вместе взятые полученные за последнее время сведения показывают, что неприятель подготовил отход на новые позиции, расположенные приблизительно в 20 км от теперешнего фронта.

Нельзя сомневаться в том, что этот план отхода существует: совпадающие сведения, полученные от пленных, эвакуация тылов, систематическое уничтожение всего, проводимое противником в зоне, которая будет им очищена, уже состоявшийся отход некоторого количества учреждений (штабов, авиационных парков, этапных частей) ясно указывают на намерения противника».

Но Нивель, увлеченный своим замыслом, не придает серьезного значения этим донесениям. В своих письмах Петену и Хэгу он указывает, что нельзя основывать решения на предположениях, что нет никаких вещественных доказательств, позволяющих думать, что немцы решили оставить свои позиции добровольно.

Изменение плана Нивеля

Отход немцев все же поставил Нивеля перед необходимостью пересмотреть свой план операции. Одновременно произошли крупные политические события, которые заставили французское правительство серьезно призадуматься.

Во-первых, вспыхнула русская революция.

Во-вторых, Америка прервала с Германией дипломатические отношения и вслед за тем объявила ей войну.

В-третьих, начали сказываться результаты подводной войны.

Русская революция, помимо прочих последствий мирового значения, непосредственным результатом имела сообщение Алексеева Нивелю, что русская армия до восстановления своей боеспособности не может принять участия в общем весеннем наступлении. Это было последнее звено в развале плана Жоффра. Нивель не может согласиться с этим фактом. Он телеграфирует Алексееву:

«Для наступления на западном фронте я пущу в ход все силы французских армий, так как я буду искать решительных результатов, получение которых в настоящий период войны не может быть отложено», и настаивает, чтобы русская армия своего наступления не откладывала. Но когда все же последовал категорический отказ Алексеева, Нивель не изменяет своего решения. Наоборот, выпадение России логически должно было вызвать требование об ускорении операции.

В своей решимости Нивель встречал полную поддержку Хэйга. Агрессивность Англии была совершенно понятна. Успехи беспощадной подводной войны, начатой Германией, давали себя остро чувствовать.

При таком положении неизбежно должен был наступить момент, когда даже могущественный тоннаж Англии не сможет справиться с задачами по подвозу всего необходимого для армии и подвозу продовольствия в метрополию. В тот период Англия еще не научилась бороться с неприятельскими подводными лодками.

Во внутреннем положении Англии также образовалась серьезная политическая прореха. В конце 1916 г. в Ирландии вспыхнуло революционное восстание под лозунгами отделения и образования самостоятельной Ирландской республики. Хотя восстание было подавлено, но положение оставалось тревожным и весной 1917 г. Естественно, что английское правительство в тот момент должно было желать быстрейшего окончания войны.

Если при этом учесть, что главный удар должна была наносить французская армия, которая должна была выставить не менее 75–80 дивизий, в то время когда роль английской армии ограничивалась пределами 30 дивизий, то решительность Хэга можно считать вполне обоснованной. Этот полководец, который до этого считал, что его главнейшей задачей является оборонительный образ действий, в своем напоре дошел до того, что 19 апреля, когда уже выяснился полный провал операции французов на р. Эн, телеграфировал Нивелю:

«Я полагаю, что шансы на успех в этом году замечательно хороши, если мы не ослабим наших усилий; и было бы неумно и бессмысленно, и в конце концов стоило бы и больше людей, если в ближайшее время мы приостановили бы наступательные операции».

Последствия вступления Америки в войну в ту пору еще не могли быть в полной мере учтены. Политически присоединение Америки к Антанте не могло вызвать больших восторгов. Большой сухопутной армии Америка не имела. Формирование многомиллионной армии должно было потребовать длительного срока — не менее 1½ лет. Выступление Америки непосредственно давало лишь огромные возможности воздействия на массы для подъема их настроения. Для Антанты, безусловно, было желательнее покончить с Германией раньше, чем Америка появится у стола, где будет делиться добыча войны, на равных основаниях с другими крупными членами коалиции.

Все вышеизложенные противоречивые обстоятельства в общем должны были положительным образом влиять на решение Нивеля осуществить свой план.

Но отход немцев на позицию Зигфрида был фактом, с которым пришлось поневоле считаться. Этот отход был для Нивеля большим разочарованием. В основе плана Нивеля лежала одна правильная мысль: он понял, что особенностью нового характера операций является не только прорыв укрепленной полосы противника, но и истощение его стратегических резервов. Нивель предполагал, что атака англичан и северной группы французских армий должна втянуть и сковать большую часть германские резервов. Таким образом, у германцев не хватит сил для отражения главного удара на р. Эн.

Но отход немцев лишил Нивеля возможности проверить свою идею на практике. Нивель был поставлен перед альтернативой — или отложить удар на неопределенное время или же ограничиться одной атакой на р. Эн.

Чтобы окончательно принять решение, Нивель должен был оценить еще следующие данные обстановки:

Войска, расположенные на р. Эн, начали доносить о значительном уплотнении германских сил на фронте. 5-я армия констатировала, что количество германских дивизий на ее участке с середины марта по начало апреля возросло с 4 до 9, т. е. увеличилось больше чем вдвое. В то же время количество обнаруженных неприятельских батарей изо дня в день так же возрастало: 53 батареи — 15 февраля, 162—30 марта, 210—8 апреля, 392—12 апреля. На фронте 6-й армии количество обнаруженных германских батарей утроилось.

В конце марта при неожиданном набеге немцев на расположение VII французского корпуса в руки немцев попал приказ, точно фиксирующий расположение большей части 5-й армии. 5 апреля этот факт стал известен Нивелю.

В интересах скрытности французским истребителям было запрещено вылетать массами. В результате немецкие разведчики могли беспрепятственно работать над французским расположением, последовательно вскрывая всю обстановку.

Французская главная квартира знала о значительных перебросках германских сил с восточного театра и новых формирований из центра страны. Агентура отметила до восьми перебросок войсковых частей дивизионного масштаба.

В связи с отходом немцев освободились крупные силы 3-й и 1-й французских армий, в частности освободилось свыше 100 батарей тяжелой артиллерии.

Английская главная квартира сообщила, что отход немцев вынуждает ее отнести удар английских сил к северу, а именно на участок Невиль — Суше (по обеим сторонам Арраса), и что английская армия готова атаковать со всей решимостью.

Оценка всех этих обстоятельств привела Нивеля к решению атаковать на р. Эн 12 апреля с тем, чтобы английская армия атаковала не позже 8 апреля.

Но предположения Нивеля встретили самое серьезное противодействие не только со стороны отдельных членов правительства и парламентских деятелей, но и со стороны большей части высших начальников французской армии.

Резкие возражения Петена еще задолго до наступления привели к тому, что 5-я армия была изъята из его ведения. Чтобы создать себе послушный аппарат управления, Нивель для операции на р. Эн организовал специальную фронтовую группу под названием группы армий резерв а в составе 5-й, 6-й и 10-й армий. Во главе группы поставлен ген. Мишле.

Отрицательное отношение к наступлению со стороны командующего 5-й армией ген. Франше д’Эспере привело к его перемещению, хотя и на высшую должность, но на пассивный участок. Командующим 5-й армией назначен ген. Мазель — верный сподвижник Нивеля.

Командующий 6-й армией ген. Манжен, который выдвинулся одновременно с

Нивелем, против наступления не только не возражал, но был агрессивнее самого Нивеля.

Манжен настаивал на продолжении атак и после 16 апреля, когда его армия утонула в крови и когда сам Нивель уже был охвачен ядом разочарования. Но доблесть Манжена никого не увлекала, ибо по единодушному мнению храбрость Манжена превышала его умственные способности.

С противниками наступления Нивель расправлялся самым беспощадным образом. Ген. Фонклар (командир I армейского корпуса) при первой же попытке высказать сомнение в успехе атаки сменяется с должности и переводится на спокойный участок. Генерала Кларет де-ля-Туш по аналогичному, поводу отправляют в тыл.

Но этот административный нажим не успокаивает возбуждения французских генералов. К военному министру Пенлеве сыпятся письменные и устные протесты против наступления. Сам Пенлеве также настроен отрицательно, но его Нивель сместить не может. 2 апреля Пенлеве созывает совещание в военном министерстве. Присутствуют Рибо, Тома, Мажино, Нивель и адмирал Лаказ. Нивелю удается убедить совещание в необходимости наступления.

Но 5 апреля к президенту республики Пуанкаре является бывший военный министр Мессими (командующий егерской бригадой) и подает ему записку, излагающую все сомнения высшего начальствующего состава. Мессими указывает, что все исполнители высказываются против наступления, что главная квартира делает ошибку, которая может иметь для Франции непоправимые последствия. Мессими пишет:

«Со своей стороны я глубоко потрясен, что даже при совершенно новой обстановке главная квартира не нашла другого решения, как только поставить заплаты на проекте, выработанном без достаточных оснований. Я считаю своим долгом обратиться к правительству со следующим спешным и вполне определенным заявлением: как депутат, как бывший военный министр и наконец как командир, ответственный за жизнь 10000 человек, я прошу правительство, прежде чем начнется эта операция, созвать, посоветоваться и выслушать всех командующих группами армий — вместе или порознь, начиная с того, который завтра поведет французские армии в наступление».

Неожиданное выступление Мессими вызвало большой шум. Пуанкаре был вынужден созвать военный совет, который состоялся 6 апреля в Компьене. На совет были вызваны: премьер Рибо, все три министра национальной обороны, ген. Нивель и все главнокомандующие группами армий — Эспере, Петен, Кастельно и Мишле.

Председательствовал Пуанкаре. На совете Нивель горячо защищал свой план. Президент спросил мнения главнокомандующих. Кастельно отделался общими фразами. Мишле пытался возражать, но в присутствии Нивеля растерялся и не смог защитить свою точку зрения. Петен категорически высказался против, заявив, между прочим: «Это чистая фантазия — прорваться за вторую неприятельскую линию». Решительно высказался против и военный министр. Тогда Нивель заявил:

«Так как я расхожусь во мнениях как с правительством, так и со своими подчиненными, мне остается только передать президенту республики мое прошение об отставке».

Но Пуанкаре (Пуанкаре-война), этот махровый реакционнейший представитель крупнейшей французской буржуазии, не мог следовать по стопам колебаний, которыми были охвачены члены радикального правительства. Пуанкаре — за безусловное наступление, тем более что сменить в это время главнокомандующего по политическим соображениям было невозможно.

Таким образом, наступление было решено с той лишь оговоркой, что в случае, если прорыв не удастся в течение 48 часов после начала наступления, оно будет прервано.

Построение боевого порядка французов

Для дальнейшего исследования вопроса о новом характере фронтального сражения достаточно ограничиться изложением операции на р. Эн, оставив в стороне удар англичан. И на сей раз, как и в прошлых операциях, по существу имела место не одна, а две совершенно самостоятельных операции. В ударе по сходящимся направлениям взаимодействие атакующих крыльев достигается, если удар имеет успех, или же когда между крыльями небольшое расстояние. В данном случае этих условий не было, и хотя 9 апреля англичане имели крупный успех, все же их действия не отвлекли германских резервов и ни в какой степени не отразились на успешности германской обороны на р. Эн.

Перед началом наступления противники занимали следующее положение:

а) Французы.

Группа армий резерва — ген. Мишле

5-я армия ген. Мазель, участок Реймс — Гартебиз (22 км)

Задача армии — атака в северо-восточном направлении. Левофланговый I корпус атакует прямо перед собой с целью овладеть высотами Краон, считавшимися основным опорным пунктом немецкой позиции.

6-я армия — ген. Манжен, участрок Гартебиз — форт Конде (20 км)

Задача армии — наступление прямо на север с целью захвата высот Шмен-де-Дам. В результате расходящихся атак 5-й и 6-й армий в их стыке должен был образоваться прорыв, развить который должна была на рассвете второго дня наступления расположенная в третьей линии 10-я армия ген. Дюшена.

Всего — 50 пехотных и 7 кавалерийских дивизий. Кроме того, в период с 16 по 22 апреля к участку атаки были подвезены еще 9 дивизий.

В операции на р. Эн со стороны французов впервые были использованы танки в следующем составе: первый отряд — в составе 5 групп — 80 танков, второй отряд — в составе 3 групп — 48 танков, а всего 128 танков.

Танки действовали на участке XXXII корпуса, как на наиболее благоприятной местности.

Авиация. Каждый корпус имел по разведывательной эскадрилье самолетов типа Фарман и по одному воздухоплавательному отряду (2 привязных шара). Корпусная авиация имела 3 отряда и распределялась по дивизиям и корпусной артиллерии. Кроме того, было придано 5-й армии по одной эскадрилье самолетов типа Фарман, Ньюпор, Кодрон, Кодрон «R»; 6-й армии по одной эскадрилье типа Фарман, Вуазен, Кодрон, Ньюпор, Моран-Солнье; 10-й армии — по одной эскадрилье типа Фарман, Кодрон, Ньюпор. Всего войсковой авиации — 140 самолетов, армейской авиации — 12 эскадрилий — 360 самолетов.

Оборудование тыла группы армий резерва выразилось в постройке системы подъездных железнодорожных путей, мощных распорядительных станций, складов, госпитальных городков по типу известной уже организации на Сомме. В данном случае оборудование тыла в соответствии с сосредоточением колоссальных сил получило гораздо большее развитие. Достаточно указать, что на подготовке тыла работало около 100 000 человек.

Чтобы в какой-нибудь мере возместить отпавший удар северной группы армий, Нивель решил привлечь к атаке и 3-ю французскую армию на участке Оберви — Реймс. Но атака этой армии, не усиленная никакими крупными техническими средствами, не могла оказать существенного влияния на исход операции на р. Эн.

б) Немцы.

Группа армий германского кронпринца.

1-я армия — ген. Белов, участок по обеим сторонам Реймса.

В первой линии: 13-я, 43-я и 10-я резервные, 47-я ландверная, 9-я Баварская резервная и 6-я запасная дивизии. В резерве армии — 4–5 дивизий.

7-я армия — ген. фон Бойен, участок от высот Краон до форта Конде.

В первой линии: 5-я гвардейская, 16-я, 183-я, 25-я ландверная, 21-я, 13-я ландверная дивизии. В резерве армии — 5–6 дивизий.

Таким образом, немцы расположили в первой линии 12 дивизии с тактической плотностью 3½ км на дивизию. Уже эта плотность свидетельствовала о том, что немцы были готовы отразить натиск противника на занимаемых позициях.

Провал операции на р. Эн

Краткое описание немецких позиций

Участок германских позиций на р. Эн (Суассон — Реймс), особенно на правом фланге (участок Шмен-де-Дам), представлял собой один из наиболее мощных естественных рубежей всего германского западного фронта. Естественная мощь позиции была значительно усилена фортификационными сооружениями. На этой позиции немцы удержались после отхода с р. Марны в 1914 г. и с тех пор беспрерывно ее совершенствовали. Мощь позиции послужила главнейшей причиной решения германского главного командования отразить атаку французов на месте, не прибегая к преднамеренному отходу.

Участок от форта Бримон до Краон, который должна была атаковать 5-я армия, представлял собой равнину с рядом отдельных возвышенностей. На этих возвышенностях еще в мирное время французы построили ряд фортов (Ножан-л’Абесс, Витри-ле-Реймс, Френ, Бримон и др.), являвшихся как бы укрепленным тет-де-поном у Реймса. В 1914 г. линия этих фортов попала в руки немцев неразрушенной и послужила основанием для создания мощного бетонированного барьера крепостного типа. На всем участке за исключением левого фланга 5-й армии (направление на Краон) германские позиции были прикрыты р. Миет.

От Краон до форта Конде германские позиции были расположены на гребне высот, составлявших водораздел между р. Эн и рр. Уаза и Эйлет. Немецкие позиции командовали над всей местностью, давали прекрасный обзор и обстрел и, будучи покрыты лесом, хорошо укрывали тыл немецкого расположения.

Артиллерийская подготовка

Артиллерийская подготовка должна была начаться 7 апреля и продолжаться до 12 апреля. Согласно полученным распоряжениям артиллерия должна была вести огонь до полного разрушения сразу по всем неприятельским позициям на всю глубину. Предполагалось, что столь многочисленная сосредоточенная артиллерия сможет справиться с этой задачей. Но отвратительная ненастная погода, недостаточная видимость с воздуха и недостаток наблюдательных пунктов (особенно в 6-й армии) привели к тому, что к 12 апреля подготовка была признана незаконченной, и атаку пришлось отложить до 16 апреля. В период с 11 по 15 апреля напряжение артиллерийской работы достигло величайших пределов. За эти 5 дней артиллерия выпустила 3 214 937 снарядов, т. е. больше 600000 снарядов в сутки. Но 15 апреля стало не хватать снарядов, особенно тяжелых калибров. Произошла некоторая путаница в подвозе. Артиллерия начала получать снаряды не своего типа. Дело в том, что, желая сосредоточить возможно большее количество артиллерии, французы стянули к р. Эн все возможные ресурсы. Артиллерия состояла из гаубиц и пушек следующих калибров (в мм): 75, 90, 95, 100, 105, 120, 138, 6, 145, 155, 220, 240, 270, 280, 305, 320, 340, 370, 400, а также из морских орудий 14-, 16- и 19 см. Такое обилие калибров привело к путанице в подвозе.

К вечеру 15 апреля войска доносили, что артиллерийскую подготовку нельзя считать законченной. Тем не менее, атака не была отменена.

То, что произошло 16–17 апреля 1917. г. на р. Эн, удивительным образом напоминает события в Шампани 25–27 сентября 1915 г. Но кровавое побоище на р. Эн было еще грандиознее вследствие бóльшего масштаба операции. Атака состоялась в 6 часов 16 апреля. 5-я армия была отражена почти на всем фронте перед первой неприятельской позицией. В официальной реляции о бое значится, что немецкий заградительный огонь был открыт незамедлительно в момент перехода в атаку. На горе Сапиньоль атакующие части натолкнулись на серию блиндированных и бетонированных пулеметных капониров, которые соединялись туннелями с подземными убежищами. Пулеметы эти не были разрушены и открыли убийственный огонь. I армейский корпус на высотах Краон ворвался в неприятельское расположение, овладел даже участком второй позиции, но был с большими потерями отброшен назад.

Примерно такую же неудачу потерпела и 6-я армия. Атака этой армии ярко обнаружила противоречие реальных достижений приказу армейского командования. Приказ Манжена гласил:

«Командующий армией намерен прорвать неприятельские линии между Гартебиз и каналом ЭнУаза. Для этого прорыва необходимо одним ударом взять все оборонительные сооружения противника и весь район, занятый его артиллерией. В тот же день атакующие войска должны продвинуться до гребня высот, которые окружают долину Лаон. Заря следующего дня должна видеть развертывание кавалерии в долине Лаон и занятие пехотой линии Лаон — Ланикур».

Приказ предусматривает движение пехоты за подвижным огневым валом со скоростью 100 м в 3 минуты. На деле случилось иное. II колониальный корпус атакует неудачно. Сенегальская дивизия, непривычная к холоду и снегу, имея много обмороженных и попав к тому же под нерасстроенный пулеметный огонь противника, в панике бросается назад. В поисках теплого пристанища обезумевший «цветной цвет» французской армии бросается в госпитали и даже в поезда. Атаки не прекращаются и в последующие дни. Части несут огромные потери. Взаимодействие с артиллерией и порядок давно уже утеряны. К 19 апреля весь успех ограничивается занятием неприятельских позиций на Шмен-де-Дам и захватом форта Конде. В тот же день Нивель решает ввести в дело 10-ю армию. Но вместо преследования противника корпуса этой армии должны сменить обессиленные части I армейского, II колониального и XX корпусов.

Неудача атаки стала быстро известна в Париже, и правительство потребовало прекращения операции. Но Нивель не сдается. Он соглашается лишь, что операция будет продолжаться с ограниченной целью. На это решение повлиял доклад Мишле, который писал:

«Независимо от понесенных чувствительных потерь, утомление войск, увеличенное неблагоприятными атмосферными условиями, заставило сменить большую часть крупных соединений. Благодаря этим заменам в распоряжении группы армий резерва осталось только четыре свежих пехотных дивизии. Запас огнеприпасов, которые в настоящее время находятся в распоряжении группы армий резерва, а также те огнеприпасы, ежедневное прибытие которых ожидается, не позволяют вести намеченных операций».

По существу, переход к ограниченным целям означал конец операции. Французы потеряли свыше 150 тыс человек.

Оглавление

Предисловие «Самая последняя» из войн — чтобы наступил вечный мир!

Часть 1 Последняя битва империй. Сила против силы

  Против кого дружить будем?

  Крах империй

  Краткая предыстория

  «О, что за чудесная война!»

  «Война до победного конца!»

Часть 2 Великие армии. «Веет ветром от шага полков»

  Состояние мобилизованных вооруженных сил противоборствующих сторон на начало войны

Часть 3 «Свежая и веселая» война. Кровавый тупик

  Продолжительность войны

    «Русский паровой каток»

    «Война заводов» и «война ресурсов»

  «Винтовочный голод»

    «Снарядный голод»

    «Патронный голод»

    «Гранатный голод»

    Оценки современников

  Кошмар позиционного тупика

Часть 4 Траншея победила крепость

  Крепостная война

    Количество крепостей и укрепленных пунктов в Германии, Австрии, Франции и России по состоянию на август 1914 г

    Банкротство крепости

  Полевая фортификация «Пот сохраняет кровь»

    Вначале

    Великая война

    Восточный фронт

    Западный фронт

    Подземные города под Западным фронтом

Часть 5 Инженерные заграждения

  Армии за колючей проволокой

  История создания

  Колючая проволока и проволочные заграждения

  Противопехотные шипы и капканы

  Тихо ждущая смерть

    Минное оружие

    Противотанковые мины

Часть 6 Поиск новых средств и способов прорыва позиционной обороны. Новые формы борьбы

  Ужас траншейной войны

  Окопная стратегия и траншейная тактика

  Позиционный тупик

  Переход к позиционной форме войны

    Кампания 1915 года: позиционная война

    Приемы окопной войны

    Огненный вал

    Звездный час пехоты

    Атака «волнами»

    Штурмовые группы

    Тактика проникновения

    Штурмовые отряды германской армии

    Рождение элиты

    Формирование штурмовых групп

    Оружие штурмовиков

    Нехватка живой силы

    Переподготовка пехоты

    Боевой дух

    Боевая тактика

    Люди против танков

    Австро-венгерские штурмовые формирования

    Штурмовые команды русской армии

    «Рожденный на заре свободы — за нее умрет…». Части смерти в русской армии 1917 года

    Ударные части в русской армии

    Второе рождение гренадер

    Ударная тактика чехословацких добровольцев

Часть 7 Эволюция фронтального удара на западном театре войны

  Переход к позиционной войне на западном театре

  Операция в Шампани — Артуа (25 сентября — 6 октября 1915 г.)

  План операции: удар по сходящимся направлениям как оперативный маневр в позиционной войне

  Французская оперативно-тактическая система в 1915 г

  Краткий очерк развития операции и причины неуспеха

  Верден и Сомма 1916 г. Поворот от фронтальных операций с решительной целью к сражению на истощение

  Политические и стратегические предпосылки операции

  Сомма (Июль — ноябрь 1916 г.). Французский опыт сражения на истощение. Поворот в системе оперативно-тактических взглядов

  Наступательная доктрина французов

  Переобучение армии

  План операции

  Подготовка материальной части и плацдарма

  Занятие исходного положения

  Краткий очерк операции на Сомме. Оперативный и тактический характер сражения на истощение

  Понятие о последовательных операциях в позиционной войне

  Операция на р. Эн (апрель 1917 г.). Поворот от операций на истощение к операциям на сокрушение. Фронтальный удар на широком фронте. Политические и стратегические предпосылки операции

  План Нивеля

  Новая оперативная и тактическая доктрина французов

  Контрмероприятие германцев

  Изменение плана Нивеля

  Построение боевого порядка французов

  Провал операции на р. Эн