Кто-то
упрямо и властно
мне смотрит в затылок,
требуя —
обернись,
оглянись!
А я не оглядываюсь —
догадываюсь,
что увижу,
когда обернусь.
Там,
у меня за спиною, —
мосты,
сожженные мною,
взрывов огненные кусты,
крест
у двести второй версты,
свет одинокой звезды.
А дальше,
если дальше еще оглянуться назад, —
сад,
где яблоки до сих пор на ветках висят,
и листья не увядают.
Яблоки моего детства не опадают.
Яблоки моего детства,
там,
у меня за спиною,
упадут только со мною,
однажды,
когда я обернусь туда.
Вот и иду,
стараясь не оборачиваться,
хотя слышу, как яблони мои
шелестят в тишине,
и дорога моя,
удлиняясь,
все укорачивается,
и чем дальше они —
тем ближе они ко мне.
Юрий Левитанский
Осень полна поэзии, но в ней и много честности.
Она в том, что всех "цыплят по осени считают",
про время разбрасывать камни и собирать, в том, что всё проходит,
но движение не прекращается,
только меняет ритм или направленность.
И ещё в том, что умирание - не противоположность жизни,
а всего лишь противоположность рождению.
И даже является непременным вкладом в рождение новое.
Осень гладит по голове опадающими листьями - прикасается бережно.
Словно утешает кто-то по-настоящему взрослый,
кто знает и понимает. Понимает всё про жизнь и про нас.
Я видела, как осенью цветут каштаны.
Так заканчивает свой земной путь усыхающее дерево.
Их собратья плодоносили и готовились к покою,
а те, кому не суждено было встретить весну - цвели сейчас.
Последним аккордом всей красоты, на которую были способны.
Последнее тепло осени - пленительно, а от первого опавшего листка
до первого снега - кажется, что вместится целая жизнь.
Мы проживаем эту маленькую честную жизнь,
мудрую в своей беспощадности и прекрасную в своей неповторимости.
Всё проходит и не проходит ничего.
Всё возвращается и ничто не способно вернуться.
Всё ушедшее - нигде и везде.
Во всём этом правда, правда осени, правда жизни.
Разве не поэзия, разве не красота?
Кто-то
упрямо и властно
мне смотрит в затылок,
требуя —
обернись,
оглянись!
А я не оглядываюсь —
догадываюсь,
что увижу,
когда обернусь.
Там,
у меня за спиною, —
мосты,
сожженные мною,
взрывов огненные кусты,
крест
у двести второй версты,
свет одинокой звезды.
А дальше,
если дальше еще оглянуться назад, —
сад,
где яблоки до сих пор на ветках висят,
и листья не увядают.
Яблоки моего детства не опадают.
Яблоки моего детства,
там,
у меня за спиною,
упадут только со мною,
однажды,
когда я обернусь туда.
Вот и иду,
стараясь не оборачиваться,
хотя слышу, как яблони мои
шелестят в тишине,
и дорога моя,
удлиняясь,
все укорачивается,
и чем дальше они —
тем ближе они ко мне.
Юрий Левитанский
Осень полна поэзии, но в ней и много честности.
Она в том, что всех "цыплят по осени считают",
про время разбрасывать камни и собирать, в том, что всё проходит,
но движение не прекращается,
только меняет ритм или направленность.
И ещё в том, что умирание - не противоположность жизни,
а всего лишь противоположность рождению.
И даже является непременным вкладом в рождение новое.
Осень гладит по голове опадающими листьями - прикасается бережно.
Словно утешает кто-то по-настоящему взрослый,
кто знает и понимает. Понимает всё про жизнь и про нас.
Я видела, как осенью цветут каштаны.
Так заканчивает свой земной путь усыхающее дерево.
Их собратья плодоносили и готовились к покою,
а те, кому не суждено было встретить весну - цвели сейчас.
Последним аккордом всей красоты, на которую были способны.
Последнее тепло осени - пленительно, а от первого опавшего листка
до первого снега - кажется, что вместится целая жизнь.
Мы проживаем эту маленькую честную жизнь,
мудрую в своей беспощадности и прекрасную в своей неповторимости.
Всё проходит и не проходит ничего.
Всё возвращается и ничто не способно вернуться.
Всё ушедшее - нигде и везде.
Во всём этом правда, правда осени, правда жизни.
Разве не поэзия, разве не красота?
Последней силой наливалось солнце, И щекотал ресницами сентябрь, Пожар рябиновый стучал в оконце, И было тихо так. И календарь, Как будто тоже очень медлил, И кто-то отливал златые дни, На этой и последущей неделе, Всем светом первозданной глубины. И не вдохнуть, не выдохнуть, а только Щекой прильнуть к теплеющей коре, И это все. Как звук прозрачный смолкнуть И раствориться в тихом сентябре.
Сентябрь учит отпускать и благословлять отпущенное.
Может поэтому в нем так спокойно. Он словно про ту самую -
чудесную и желанную жизнь, которую мы так ищем.
Когда свет янтарен, последнее тепло благословенно, и нас переполняет благодарность - к ушедшему и нынешнему.
Когда мы полны свежих сил и живой радости , и так открыты всему новому, так зрелы и осознанны. И на свой дом смотрим новыми глазами - смотрим сердцем. Начинаем заново его баловать, наполнять запахами яблочной шарлотки и тыквенного супа, доставать все эти пледы- скатерти- супницы, покупать уютные тапочки и красивые подушки.
Делать детям бутерброды в школу по утрам и вкладывать в это такую любовь, что кажется от нее за окном листья кружатся веселей и трепетней.
И все это - простое человеческое счастье, которое кажется, не уйдет никогда.
Тот, Кто тебя Бережет приходит неслышно, становится за спиной. Обнимает, качает тихо - тихо. Приходит всегда, в самые глухие дни, в самые долгие минуты падения куда-то вниз, где разрежен воздух и разбиваются мечты и сердца.
ОН не говорит: "Ты все сможешь", потому, что это не так. Не говорит: "Все будет хорошо" потому, что не всё, и не всегда. И даже: "Я в тебя верю" не говорит, потому что знает, как устаешь от слов.
Знает, что не все можно исправить, да и не нужно. Знает, что в потерях скрыто приобретение.
И еще, что во все времена очень важно найти в себе одну маленькую точку. Точку самого чистого своего звучания, ту, где сходятся все твои смыслы, и где всегда ясно.
И вот за нее - держаться. Когда отлив и когда прилив. Просто держаться за эту точку. И просто плыть вперед, это очень важно - плыть вперед. Туда, где светят звезды и обязательно обретется земля.
В тенистых двориках поселился Май. Ему там вольготно, как кошке на крыше. Ему мшисто и солнечно, изумрудно и янтарно.
Он заваривает духмяный чай и замешивает запахи — душистые и рассыпчатые, невозможные, упоительные. Он вдыхает жизнь в цветки черемухи — и та кучерявится, словно смеется. Подмигивает озорным одуванчикам — осколкам щедрого солнца и они светят от души — позывными радости.
У Мая есть ключи от всех дверей и сердец, карты от всех городов и все признания в любви.
Он протирает по ночам звезды, а на рассвете будит птиц, заигрывает с локонами и юбками девушек. Те смущаются и заметно хорошеют. И какой-нибудь юноша увидит какую-нибудь девушку словно впервые.
В воздухе разлито майское колдовство. И раздается счастье — всем, без исключения. И делать -то ничего не нужно — только зайти в тенистый дворик, когда там поселился Май.
Пасхальное утро весёлое, радостное. В доме пахнет свежей вербой и куличами – твердобокими, покрытыми белой глазурью и цветной россыпью «муравьиных» палочек, сладко-хрустящих на зубах. Куличи обосновались на блюде, чинно дожидаются своего часа, прикрытые вышитым полотенцем. К ним прильнули крашенки – разноцветным кольцом. Глянешь в их сторону, а на сердце уже тихая радость.
Разговляемся завтраком – поздним и неспешным. По воздуху плывёт колокольный звон, и сам воздух текуч, как вода. Берёзовые ветви подгоняют облака, а те спешат откуда-то и куда-то – лёгкие, беззаботные. Доченька, только открыв глаза, спрашивает: «Ну когда же уже будут накрывать на стол?» – совсем как я в детстве.
И вот уже сама несёт в комнату приборы и салфетки, из стопочки скатертей в шкафу вытягивает белую, льняную. «Мам, какое яичко будем чистить первым?» – «А какое на тебя смотрит?» Хмурит лобик, выбирает серьёзно, обстоятельно. Ей сегодня всё вкусно – и бархатные желтки в белых лодочках, и тающий во рту кулич, и сладкая творожная пасха, и даже обеденный суп – много после. А утро хочется задержать и растянуть, побыть подольше в его светлой мирности – когда чувствуешь своё приобщение к тихой Благодати. Когда всё есть Любовь. Ну вот прямо всё – куда не посмотреть. Сидишь, глядишь и любишь.
дракоша52
Варфоломей_С
