Мне весна ничего не сказала -
Не могла. Может быть - не нашлась.
Только в мутном пролете вокзала
Мимолетная люстра зажглась.

Только кто-то кому-то с перрона
Поклонился в ночной синеве,
Только слабо блеснула корона
На несчастной моей голове.
Георгий Иванов
1925

время - всему
и место…
время – любить…….и жечь…
время - готовить тесто, время - его испечь…
время - понять, что горы – это не только «вверх»,
если на сноуборде мчишься, глотая снег,
ловишь губами ветер,
небо глазами пьёшь,
бьёшься за каждый метр –
бьёшься – отнюдь не бьёшь
по распалённым лицам: в споре – кто прав – тот прав,
бремя чужих амбиций:
страх проиграться в прах…
время искать опору – но не извне – внутри(!)
если летишь под гору, то заключай пари...
каждой своей ногою
в доску врастай на «раз» - телом……душой…..судьбою,
чтоб сохранить баланс,
и удержаться просто, не улетев в кювет,
сам себе ставь вопросы,
сам же готовь ответ…
время – ослабить гайки и развинтить болты,
время в короткой майке в мае садить цветы,
выйти из общей гонки
и отойти от дел,
не потому что, кроткий, а потому, что смел –
смелость стирает замки и города берёт,
смелость выходит в дамки,
но победит не тот,
кто, сотрясая знамя, рвётся в неравный бой…
смелость -
под небесами
встреча с самим собой...

Оксана Стомина

Тот, кто отведал ее, воскресал иным.
Лучше ли, хуже ли – знает лишь Бог, пожалуй.
Нежность по ней застилала глаза, как дым.
Глупость по ней застревала в груди, как жало.

Каждый, кто был с ней, потом уходил босым
По раскаленной, расплавленной, едкой жиже.
Боль по ней мерно отсчитывала часы.
Страсть по ней зло разрасталась пупочной грыжей.

Каждый, кто был ее, будет ее всегда -
Принцы и нищие, воины и поэты.
В слезных протоках стояла по ней вода.
В каждом безумии были ее приметы.

Каждый, кто не был с ней, жадно о ней мечтал,
Страстно желал ее. В самой высокой ноте
Этих фантазий надсадно скулил металл –
Эхо и камерность разгоряченной плоти.

Ты судьбы чужой не разгадывай,
И души чужой не выведывай,
О своей судьбе не рассказывай,
И чужой наряд не примеривай.
Ты косы чужой не расчесывай,
И к своей косе не прикладывай,
Ты не в зимний день, пуще осенью,
Женихов чужих не приманивай.
Есть бесценный клад. Есть у каждого,
Никому о нем не разбалтывай,
И смертельный враг есть у каждого,
Ты ему в глаза не заглядывай.
Ты одна на всех непохожая,
Лучше в сотни раз, хуже в тысячи.
Для него ты будешь пригожая,
Богом данное, грех за вычетом.
В темный лес ты ночью не хаживай,
К чуду чудному не захаживай,
Сказку страшную не рассказывай,
Диво дивное не приваживай.

СВЕТЛАНА КОВАЛЕВА

Чтоб, никого не замечая,
Кивнуть небрежно всем подряд
И зябко поводить плечами
В ответ на пепелящий взгляд,
Влюбленным графом забавляться,
И письма рвать напополам,
И благодарно улыбаться
Венецианским зеркалам.
То вдруг задумчивой казаться
И молчаливой, то опять
Чему-то весело смеяться,
Над чем-то громко хохотать...
И танцевать
С Людовиком Пятнадцатым
Или Шестнадцатым,
Закрыть глаза,
уснуть,
проснуться -
И остаться там...

Они говорили всю ночь до рассвета
Под шёпот дождя, за бутылкой вина.
Он фыркал небрежно: - Зачем тебе это?
- Любви не прикажешь, - вздыхала она.
.
Он злился: - Как ты безрассудна и вздорна!
Не стыдно влюбляться в твои-то года?
- Все возрасты этому чувству покорны.
К тому же, мой друг, я всегда молода.
.
Он не отставал: - Что подумают люди?
Друзья…Сослуживцы… Отступятся вдруг?
- Но если любимого рядом не будет,
Зачем тогда всё остальное, мой друг?
.
- А что будет дальше? - Любовь быстротечна.
Не станешь жалеть, свою слабость кляня?
Она улыбнулась: - Всё в мире не вечно,
Но жизнь без любви – это смерть для меня.
.
Он сник: - Хоть разочек совет мой послушай...
- Ты мне не советчик, - шутила она...
Так Разум пытался воспитывать Душу
Под шёпот дождя, за бутылкой вина…

Расскажу тебе сказку...

(Фемма)

Расскажу тебе сказку…
Слушай…
Жила я - была на свете…
Девчонкою непослушной,
Как все озорные дети,
Мечтала о белом платье
С фатой до самого пола…
О шумной веселой свадьбе…
О детях разного пола…

А потом наступила юность.
Такая, какой не ждалось.
С размаху в жизнь окунулась,
Но все нипочем казалось.

А потом наступила зрелость,
И наверное, следом – старость…
И все мне – НЕ ТАК – хотелось.
И все мне – НЕ ТО - оказалось…

За окном искала чужого…
Эх, нашла бы – и в путь! (Кокетство…)
Все бы было не так сурово,
Если б были дороги в Детство…

На шее крест, на душе истома,
А за окошком чудесный вид.
И вроде можно остаться дома,
Но что-то мается и болит.

И очень хочется путешествий,
Таких, чтоб дальних и навсегда...
Тоска погладит нас против шерсти
И вновь поставит на толщу льда.

И ты пойдешь, не смотря под ноги,
Колодцы прорубей обходя,
А те, с кем ты на одной дороге,
Однажды вслед тебе поглядят.

Иди, не бойся ночных прохожих,
Пусть не пугает ни дождь, ни мрак.
Поверь, не очень на то похоже,
Что путь тебя заведет в овраг.

Пройдут недели, а, может, годы,
Стоптав три пары своих сапог,
Ты вдруг увидишь за непогодой
Желанный маленький огонек.

И успокоится сердце светом,
И от тепла расцветет душа...
Ну а пока надо верить в это
...и просто этому не мешать.

Когда монета встанет на ребро,
ты пораскинешь лобной долей львиной
и перечтешь "Женитьбу Фигаро",
и пересмотришь "Восемь с половиной",
вдохнешь сквозняк из затемненных ниш,
зимой предвосхитишь дыханье мая,
простишь друзей, врагов благословишь,
при этом их местами не меняя.
Держа судьбу, как сумку, на весу,
ты пыль с нее стряхнешь
и счистишь плесень.
Баланс сойдется с точностью до су,
небесным восхищая равновесьем.
Растает снег, и опадет листва,
дождётся всё законного финала
А от тебя останутся слова -
не так уж много.
И не так уж мало.

*Апрельская прогулка*

Есть тайная печаль в весне первоначальной,
Когда последний снег нам несказанно жаль,
Когда в пустых лесах негромко и случайно
Из дальнего окна доносится рояль.
И ветер там вершит круженье занавески,
Там от движенья нот чуть звякает хрусталь.
Там девочка моя, еще ничья невеста,
Играет, чтоб весну сопровождал рояль.
Ребята! Нам пора, пока мы не сменили
Веселую печаль на черную печаль,
Пока своим богам нигде не изменили, -
В программах наших судьб передают рояль.
И будет счастье нам, пока легко и смело
Та девочка творит над миром пастораль,
Пока по всей земле, во все ее пределы
Из дальнего окна доносится рояль.

Юрий Визбор

Пожалуйста, снимайте сапоги,
когда заходите к другому
в Душу.
Возможно, там не прибрано – с
тоски…
Или ремонт…
Но вам – нельзя. С подошвой.
Поэтому придется босиком.
По углям раскаленным. По
щебенке.
Сперва искать
то правду… то закон…
Затем – навыться. В полной
отщепенке.
Вот так… вот так… среди
фугасных мин
пехотным шагом –
буксовать в болоте!…
Но вы же знали. Здесь особый
мир.
Вы знали, черт возьми, куда
идете!!…
И гонор ваш давно смололся в
снег…
И зубы в тишине танцуют
польку…
Но здесь назад пути-дороги
нет.
Ведь вы в Душе.
И вам идти с ней
к Богу.
Так перед тем,
как в души лезть к другим,
прикиньте –
НУЖЕН ВАМ ПАНДОРИН ЯЩИК?!…
Ну а зашли: снимайте сапоги.
Творец не жалует
в Душе следящих…

Не меняю людей на людей, я меняю на книги.
На чужие, усталые, без половины страниц.
Там, где кто-то годами толкал, получаются сдвиги.
Там, где кто-то смеялся в лицо, знаешь, нет больше лиц.

Я меняю людей на коробки цветных акварелей.
И ищу свою ось там, где небо свернулось комком.
Окосели, стремясь отразить вечный бег карусели,
Окна ближних домов, занесенные синим песком.

Не меняю людей на людей. И сама не меняюсь.
И плевать, чего ждёт подавляющее большинство.
Большинство подавившихся силятся выплюнуть жалость.
Ну а я подавила в себе большинство. Что с того?

Не меняю людей на людей. Лучше шило на мыло.
Лучше шилом – по памяти, мылом – в лицо и глаза.
Мне вчера говорили о том, что всё здорово было.
А о том, как всё будет, вы, люди, забыли сказать...

Проще простого быть сложной, запутанной...
скрученной в узел морской...
Грезить, гордиться и хвастаться путами...
и упиваться тоской.
Шёлковых платьев цветные обители...
рваными сделать на треть,
Чтобы запомнили, чтобы увидели,
чтоб захотели жалеть...
Пред зеркалами молиться и каяться...
вместо икон зеркала,
Чтобы не грешница в них,а красавица...
там, в Зазеркалье жила...
Проще простого рассыпаться искрами
и никого не согреть...
Проще простого быть сложной и выспренной
и беспощадной, как сеть...
Проще простого...жить, чтобы заметили...
всё получить задарма...
Но без любви даже все добродетели
медленно сходят с ума...

Он собирал ее из падающих звезд,
Из бликов солнца, пойманных в ресницы,
Картинок прошлого, решившихся присниться,
Прозрачных, словно крылышки стрекоз...
Он пил тоску, найти пытаясь вкус
Той малости, в которую не верил,
Невосполнимой оказавшейся потерей
Последнего из сокровенных чувств...
Вновь складывал мозаикой слова
И звуки, что рассвет приносит с ветром,
Чтоб в тишине в порыве безответном
Сказать их той, которая ушла...
Ее увидеть в лицах облаков,
Остановить пытаясь наважденье
До слез похожего на истину мгновенья
Бессмысленности поисков и слов...

..Таким отвечают улыбкой на каждое слово,
иначе - никак...
Таких не возводят до мачо и до казановы-
но выше стократ...

Таким позволяют оставить ладони на пульсе,
рыдают о них...
Таких вспоминают до дрожи, порой до конвульсий-
не так,как других...

* * *
Таким забронирован пропуск в партер откровений-
туманную высь...
О них говорят и скучают - с тоской, с сожаленьем,
и любят - всю жизнь....

все важные фразы должны быть тихими,
все фото с родными всегда нерезкие.
самые странные люди всегда великие,
а причины для счастья всегда невеские.
самое честное слышишь на кухне ночью,
ведь если о чувствах - не по телефону,
а если уж плакать, так выть по-волчьи,
чтоб тоскливым эхом на полрайона.
любимые песни - все хриплым голосом,
все стихи любимые - неизвестные.
все наглые люди всегда ничтожества,
а все близкие люди всегда не местные.
все важные встречи всегда случайные.
самые верные подданные - предатели,
весёлые клоуны - все печальные,
а упрямые скептики - все мечтатели.
если дом уютный - не замок точно,
а квартирка старенькая в Одессе.
если с кем связаться - навеки, прочно.
пусть сейчас не так всё, но ты надейся.
да, сейчас иначе, но верь: мы сбудемся,
если уж менять, так всю жизнь по-новому.
то, что самое важное, не забудется,
а гениальные мысли всегда бредовые.
кто ненужных вычеркнул, те свободные,
нужно отпускать, с кем вы слишком разные.
ведь, если настроение не новогоднее,
значит, точно не с теми празднуешь.

Жила-была девочка - взрослая девочка,
Вернее сказать уже зрелая женщина...
И все потихонечку, все помаленечку,
Мила и нежна, и немного застенчива.
Жила ожиданием: вдруг все изменится,
Закончится скоро ее одиночество,
Вот-вот он появится суженый, встретится?..
Хотя одиноких великое множество.
Она даже знала, примерно, как выглядит,
Как пахнет, как ходит и как улыбается,
Такой, как она, просто копия, вылитый,
Который один там по свету скитается...
А где-то жил мальчик, вернее мужчина,
Который, проснувшись, заглядывал в зеркало,
Смотрел надоевшую эту картину,
Что жизнью припудрена, мелом почеркана...
Он свыкся уже со своим одиночеством,
И встретить кого-то уже не надеялся,
А привыкать в этом возрасте к новшествам?!
Миф о любви как-то быстро рассеялся...
Правда, к ночи разгорались желания,
Снились горячие страстные женщины,
Он прогонял их проклятьем и бранью,
Те обвиняли его в бессердечии...
Она ему тоже приснилась, та девочка -
Девочка-женщина, женщина-лапушка -
На шее блестит золоченая цепочка,
В глазах распускается зеленью радужка...
А сколько заботы, вниманья и нежности
Проснулось внутри к этой призрачной женщине!
И дело не в голосе и не во внешности,
Просто забилось внутри что-то бешено.
И потеплело, растаяло, сдвинулось,
То, что лежало в груди заморожено,
И появилось желание к стимулу -
Что-то надежное, что-то хорошее...
Он стал искать свою девочку-женщину,
Зная, что мало отмерено времени,
Чтоб защитить ее сердце от трещины,
Чтобы не стали мечты обесценены...
Так и живут эти два одиночества,
Мальчик-мужчина и девочка-женщина...
Где-то сбылось чье-то злое пророчество -
Так и не найдены, так и не встречены...

Мы теряем перчатки, забыв их в кармане.
Мы теряем свой облик в граненом стакане.
Мы теряем свой завтрак, съедая его.
И не знаем о жизни почти ничего.

Мы теряем купюры, придя в магазины.
Мы теряем грибы из дырявой корзины.
Мы теряем друзей, наживая врагов,
Из-за вовремя невозвращенных долгов.

Мы теряем с годами задор и здоровье.
Мы теряем мечты с уходящей любовью.
Мы теряем рассудок, войдя в казино
И не чувствуя хмель, потребляя вино.

Мы теряем терпенье, бредЯ в караване.
Мы теряем невинность свою на диване.
Мы теряем безгрешность, идя на войну
И стреляем в себя, целясь в сердце ему.

Мы теряем минуты, часы и мгновенья.
Мы, проснувшись, теряем свои сновиденья.
Но ужасней всего вдруг однажды понять.
Что теперь нам нечего больше терять.

Что из всех потерь нет страшнее потери,
Когда смерть барабанит в закрытые двери.
И приходит тогда пониманье того,
Что страшней нет потери себя самого...

Моя самая любимая песня Сургановой- Я Теряю Тебя.

http://www.youtube.com/watch?v=kS6Jq1l0e54&feature=player_detailpage

Две женщины
Ракель Напрочь

И, когда он вконец уставал от чужих тревог,
от бесцветных слов и бессмысленных обязательств -
он скидывал мир, как плащ, и входил в уютный простой мирок,
распахнув окно, где дрожали звёзды в небесной смальте.

Когда он вконец уставал от мирской возни -
он запирал свою дверь, открывал сервант, где стояли вина,
и вспоминал двух женщин, которые были с ним,
двух женщин,
каждая из которых была ему половиной.

***

У одной были тёплые руки и ласковые глаза,
что вечно случались рядом, если от беды он на волосок.
А другая - стройная как лоза и гибкая как гюрза -
ускользала меж пальцев, как тонкий морской песок.

С первой - целую ночь пил чай, говорил взапой,
не касаясь, - люди чем-то же отличаются от зверей:
А другую сразу кидал на лопатки и накрывал собой,
чтобы хоть на час, не навек, - но сделать её своей.

И одна была вся - его боль, его детский страх,
он бы мог убить её, если бы был смелей;
но являлась другая - верная, любящая сестра, -
и он снова дышал, и они подолгу гуляли навеселе.

На одну тратил жизнь и кровь, и столько душевных сил -
только другая и знала, как он после бывает слаб.
Ни одну, ни вторую он ни о чём не просил, -
но одна его погубила, а другая его спасла.

***

Где-то там, вдали от чужих людей, на краю весны,
перед часом Быка, под сверкающей ранней луной,
он вспоминал двух женщин, которые были с ним, -
двух женщин,
которые на самом деле были одной.