Дмитрий Кратов
Дмитрий Кратов - единственный обвиняемый по уголовному делу о смерти Сергея Магнитского.
13 сентября в Тверском суде Москвы начались слушания по делу Кратова. Он не признал вины по статье "халатность". Кратову грозит до пяти лет лишения свободы.
Согласно обвинительному заключению, Кратов, заведуя в Бутырке лечебно-профилактической частью, не организовал необходимые мероприятия по лечению Магнитского. Юрист фонда Hermitage Capital в течение 11 месяцев находился в "Бутырке", а вскоре был переведен в "Матросскую Тишину", где 16 ноября 2009 года скончался.
Мать Магнитского в суд не пришла и просила допросить ее в другой день в связи с плохим самочувствием. Ее представитель заявил, что гибель Магнитского стала результатом преступной деятельности группы лиц, а в действиях Кратова имеются признаки не халатности, а более тяжелого преднамеренного преступления – применения истязаний. Целью преступников было заставить Магнитского отказаться от показаний в отношении сотрудников МВД, причастных к бюджетным хищениям.
К уголовной ответственности была также привлечена подчиненная Кратова Лариса Литвинова, которая была лечащим врачом Магнитского. В ее действиях усматривались признаки причинения смерти по неосторожности. Затем СКР прекратил дело в отношении Литвиновой в связи с изменениями УК, согласно которым срок давности по инкриминируемой врачу статье был сокращен.
Дело в отношении Кратова было выделено из основного уголовного дела, возбужденного по факту смерти юриста. В рамках основного дела следствие теоретически может привлечь к ответственности сотрудников ФСИН и МВД.
Адвокат Николай Горохов, представитель матери Магнитского: "В рамках данного уголовного дела в отношении Кратова Д.Б. следствием легализована заведомо ложная версия о гибели Магнитского в СИЗО по медицинским причинам, в основе которой лежат смерть от якобы сердечной недостаточности и придуманные заболевания сахарным диабетом и вирусным гепатитом. Этой «медицинской» версией искусно маскируется жестокая расправа с Сергеем Магнитским за то, что он, отстаивая интересы своего клиента фонда Hermitage, предал огласке тайно действовавшую в течение нескольких лет преступную схему вывода из российского бюджета миллиардов рублей".
Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы: "Это уловка тех людей, которые без всякой вины устроили арест Магнитского, а потом его убили. Когда началась международная кампания, они решили спихнуть это на двух врачей. Но у меня даже по этому поводу нет возмущения, потому что и Литвинова, и Кратов очень косвенно виновны в его гибели, просто потому что вся тюремная медицина находится на таком уровне, что люди погибают".
Зоя Светова, журналист и правозащитник: "Мы вместе с Валерием Борщевым и другими членами общественной наблюдательной комиссии проводили свое собственное общественное расследование гибели Магнитского. И как только мы узнали о том, что он погиб, мы сразу же пошли в Бутырку, и там встречались и с Кратовым. Больше всего меня потрясло то, что Кратов, когда я несколько раз спрашивала его: "Почему же вы не повезли Магнитского на УЗИ в СИЗО "Матросская Тишина"?" (поскольку ему по плану должны были делать второе УЗИ, чтобы поставить диагноз) – отвечал: "Мы не могли его повезти туда, потому что у нас конвоя не было. Это очень сложно организовать". Я считаю, что он лукавил. Что он специально не возил Магнитского на УЗИ, потому что, как я предполагаю, следствие, которое оказывало давление на Сергея Магнитского, работало с тем же Кратовым, оперативники приходили в СИЗО "Бутырка" и говорили о том, что нужно создать для Магнитского невыносимые условия, для того чтобы он давал нужные показания.
Кратов – просто стрелочник в этой истории. Следствие не хочет привлекать к ответственности врача СИЗО "Матросская Тишина" Гаусс, которая прекрасно знает, как проходили последние часы и минуты Сергея Магнитского. Ее поэтому и вывели из-под удара, и она, по-моему, будет только свидетелем на суде, потому что если ее сделать обвиняемой, она, может быть, откроет рот и расскажет о том, что там было на самом деле. Не привлекли к ответственности и следователя Сильченко, который тоже наверняка знает, что было с Магнитским в "Матросской Тишине", и который виновен в том, что его не лечили ни в одной, ни в другой тюрьме. Если бы посадили этих людей, взяли под стражу, то они, может быть, заговорили бы и рассказали, чем мешал Магнитский, кому он мешал, и почему нужно было создавать ему там пыточные условия и, в конце концов, нужно было сделать так, чтобы он умер в тюрьме".
Обвинительное заключение по делу Кратова (.PDF)
Интервью Кратова журналу The New Times
Дословно
На процессе по делу о смерти Магнитского
В обвинении не указываются другие изоляторы, где он находился (помимо Бутырки. - ред.). А те условия, в которых я работал, не позволяли мне выполнять обязанности. Обвинение мне предъявлено необоснованно.
РАПСИ, 13.09.2012
Я сразу хотел бы обратиться через газету к родным и близким погибшего Сергея Магнитского и выразить им глубокие соболезнования. Сделать это раньше у меня не было возможности.
...Нас вообще было двое (на вскрытии. - Ред.) - я и гражданский патологоанатом. И я точно знаю, что у Магнитского не было даже панкреатита (а ведь через час после его смерти все СМИ написали, что он умер от панкреонекроза). Был холецистит. А скончался Магнитский не от него, а от дилатационной кардиомиопатии - острой сердечной недостаточности с отеком легкого и головного мозга. Спровоцировать ее, в свою очередь, мог сильнейший стресс. И это подтвердили потом серьезные специалисты.
...О действиях сотрудников режимной службы я промолчу. Да и не могу я говорить о том, свидетелем чему не был. Я просто медик. Все, что я знаю, повторю: человек был в жутком стрессе, который привел к смерти.
...Были свежие следы от наручников, ссадины на фалангах пальцев и кровоподтек на левой голени (ушибленные раны). И это было внесено в протокол вскрытия. Никто не пытался эти факты укрыть.
...Хочу сказать, что само заключение в стенах СИЗО - это стресс. В последние дни Магнитский много работал, в том числе по ночам, - он был очень принципиальный и грамотный. Так он готовился к судам. В эти дни его часто вывозили на заседания (а каждая такая поездка - это сильные переживания и огромная физическая нагрузка). Медработники рассказывали, что, когда он отправлялся на суд рано утром 12 ноября, был абсолютно уверен, что его освободят. Этого не произошло, и он вернулся совершенно подавленным. Выглядел сильно уставшим и физически, и морально. Говорил, что какие-то документы, представленные на суде, подменили. Все это, конечно же, отразилось на здоровье.
"Московский комсомолец", 26.07.2012