45 лет, уроженец Иркутска. В 1990-е годы переехал в Москву, работал в Лаборатории современного театра во МХАТе, затем был помощником художественного руководителя Геликон-оперы. 1 августа сообщил на своей ФБ-странице, что пять лет - с начала 2012-го по начало 2017-го - был незаконно лишен свободы сначала в Подмосковье, а затем в Чечне.

Мать драматурга долго болела раком, и из-за расходов на ее лечение он наделал долгов. В 2009 году, после смерти всех родственников, холостой Жилкин, чтобы рассчитаться с долгами, продал обе свои однокомнатные квартиры в Москве, а себе купил таунхаус у деревни Тёрновка в черте подмосковного Наро-Фоминска.

Для отделки дома Жилкин обратился в фирму, которой руководил Юрий Кирилко. Как выяснилось позже, сестра Кирилко работает в полиции психологом, ее муж, Сухоруков, - полицейский оперативник, а тесть самого Кирилко - прокурор.

Сославшись на необходимость получить разрешение на провоз стройматериалов на объект, Кирилко на несколько часов попросил у Жилкина документы, подтверждающие право его собственности на дом. Несколько месяцев спустя оказалось, что за это время он успел переписать половину здания в свою собственность, якобы по договору дарения.

Жилкин неоднократно обращался в Наро-Фоминский горсуд с исками к черному риэлтору, добившись в частности, что на постройку в качестве обеспечительной меры был наложен арест, однако Курилко успел переписать украденную им половину дома на свою сестру. Рассмотрение исков затягивалось, документы из суда пропадали. Жилкин подавал жалобы в СКР, службу собственной безопасности МВД и в прокуратуру - бумаги возвращались Сухорукову и тестю Кирилко. "Они мне их показывали и просто смеялись в лицо: "Давай, дурак, пиши дальше", - рассказывал драматург "Медиазоне". - То есть даже никакой проверки не назначалось - просто приходила бумага назад тому же человеку, на которого я жаловался, с подписью: "Разобраться".

Как местные, так и московские адвокаты поначалу уверяли, что решить проблему несложно, однако после первого заседания по иску отказывались далее участвовать в деле.

Последний иск к Кирилко драматург подал в декабре 2011 года. Вскоре у Жилкина случился нервный срыв, и он попал в больницу. После выписки оттуда, в марте 2012-го, когда драматург возвращался на съемную квартиру, его похитили на улице Наро-Фоминска бандиты из осетинской криминальной группировки. Угрозами у Жилкина получили согласие отказаться от иска, заключив в суде мировое соглашение. На ночь бандиты оставили его у себя в квартире, а на другой день отвезли в суд, где он подписал отказ от своих претензий.

После этого бандиты сообщили Жилкину, что им поручено его убить. Один из них поинтересовался, чем драматург зарабатывает на жизнь. "Я рассказал, что работаю через интернет, и это единственное, что меня спасло", - рассказывал Жилкин. На тот момент он был контент-редактором сайта "CD в подарок" и зарабатывал около 30 тысяч рублей в месяц. "Они решили держать меня в плену и забирать деньги - отобрали банковскую карточку и документы, привезли мне мой компьютер", - передает "Медиазона" слова драматурга.

Позже Жилкина перевезли в другую квартиру, где собирался местный криминалитет. Драматурга все время держали под присмотром, не отпуская одного даже в туалет. Питался он остатками он еды бандитов. Несколько раз, когда обнаруживалось, что пленник пытается связаться по интернету со своими знакомыми, преступники его жестоко избивали.

Несмотря на это, Жилкин продолжал писать сообщения знакомым. Однако у одних его история вызывала откровенное недоверие, а у других - равнодушие. Помощи пленнику не предложил никто.

"Я знал адрес дома, но что он мне мог дать? - рассказывал Жилкин "Медиазоне". - В полицию я не мог обратиться, потому что по факту я в заложниках у полицейских и был... В этой квартире от этих бандитов я узнал жуткие вещи - они ведь разговаривали, не обращая на меня внимания, как на мебель. То, что я услышал, - это какой-то ад. Про людей, которые отвозят детей из детских домов к педофилам либо снимают видео с ними на специальных квартирах. Про стариков одиноких с квартирами, которые исчезают, а у них отнимают квартиры. Про специальные квартиры - общежитие бывшее шелкового комбината, где молодые пацаны собираются покурить, уколоться, их потом накрывают полицейские и шантажируют, заставляют распространять наркотики, а деньги с проданного забирают. Это все делает полиция, это все они".

В плену у уголовников Жилкин прожил около года. К концу этого срока оперативник Сухоруков стал часто появляться в квартире и выражать недовольство тем, что пленник до сих пор живой. Наконец бандиты сообщили Жилкину, что скоро его убьют.

Пленник вспомнил, что на премьере в Геликон-опере познакомился с чеченцем Ибрагимом Гуржихановым, разговорился с ним об исламе и обменялся контактами. Он написал Гуржиханову письмо. Тот ответил: "Я понимаю, что с тобой случилось, пиши адрес".

На другой день в квартиру ворвались семь-восемь крепких мужчин. Они избили бандитов, забрали Жилкина и на трех машинах без номеров приехали в Москву.

Драматург поселился у знакомого и прожил там месяц. За это время он принял ислам, которым интересовался уже давно.

Между тем Гуржиханов периодически заходил к Жилкину. В один из визитов он заметил драматургу: "Юридически ты прав никаких не добьешься. А если тебя найдут, то убьют". В этой связи он предложил Жилкину переехать в Грозный. "Решим вопрос с домом - продадим его, - убеждал Гуржиханов. - 50 процентов я заберу себе, а на остальные купишь квартиру и будешь жить в Чечне. Ты мусульманин, мусульманам там хорошо".

Жилкин дал согласие. В Чечню они поехали через Петербург. Сходя с поезда, Жилкин упал и получил тяжелый перелом ноги. В больнице ему вставили штифт; с тех пор драматург ходит с тростью.

Ранее, еще в 2001 году, Жилкин перенес инсульт. По прибытии в Петербург Гуржиханов, работавший в управлении Федерального казначейства по Чечне, оформил для своего знакомого инвалидность II группы, в связи с которой ему стала выплачиваться пенсия. Также чеченец выправил Жилкину новый паспорт.

В Петербург, по свидетельству Жилкина, 28-летний на тот момент Гуржиханов прибыл по "незаконным" делам. У себя в Фейсбуке драматург писал, что чеченец похвалялся участием в криминальных разборках во Пскове и нападениями на курьеров, развозящих мобильники, в Петербурге.

Из Петербурга Гуржиханов привез Жилкина не в Грозный, а в Шали. Там он поселил своего знакомого на неработающей автомойке, а паспорт и банковскую карту, на которую Жилкину поступали зарплата и пенсия, отобрал. "Там не было даже воды, только газовая печка-буржуйка", - рассказывал драматург о жизни на автомойке.

Из-за некачественной интернет-связи заработок Жилкина на сайте упал примерно до 16 тысяч рублей. Гуржиханов постоянно попрекал его и мог по три дня не приносить своему пленнику еды.

После года в Шали Жилкин наконец смог убедить чеченца, что с хорошей связью сможет зарабатывать больше. Гуржиханов перевез пленника в пустующую квартиру своего отца в Грозном. Там Жилкин начал зарабатывать по 50-60 тысяч в месяц, однако Гуржиханов из этих денег выдавал ему лишь 8 тысяч.

В перемещениях пленник ограничен не был - он мог свободно ходить по городу. Жилкин познакомился с соседями по дому и рассказал им свою историю. Они выражали сочувствие, но уверяли, что помочь не могут. В то же время соседи помогали пленнику продуктами и одеждой. В магазине ему тоже некоторые товары давали бесплатно.

Между тем Гуржиханов, узнав, что Жилкину помогают другие, вообще перестал давать ему деньги.

Сообщать о происходящем московским знакомым драматург не стал. "Я сломался, - пояснял он "Медузе". - После того как я не получил никакого отклика, когда был в плену в Наро-Фоминске, я уже не верил, что кто-то сможет мне помочь".

"Медиазона" в публикации от 4 августа отмечала, что на ФБ-странице Жилкина есть фотографии из Грозного, на которых он изображен в непринужденной обстановке (по состоянию на 6-е число этих фото там нет). Так, на снимке, который датирован январем 2016 года, драматург ест шашлык с московским актером Андреем Александриным. На вопрос издания, почему он не рассказал Александрину о своей ситуации, Жилкин ответил так же, как и "Медузе": "А смысл рассказывать? Никто ничего сделать не сможет".

Тем не менее в марте нынешнего года пленник обратился к директору "Театра.doc" Елене Греминой. В эти же дни у Жилина случился очередной конфликт с Гуржихановым. Пленник попросил хоть каких-то денег - в ответ Гуржиханов жестоко его избил, причем намеренно наносил удары по голове, зная, что драматург перенес инсульт.

Гремина дала Жилину контакты председателя совета правозащитного центра "Мемориал" Александра Черкасова. Выслушав сообщение пленника, правозащитник порекомендовал ему "хватать такси и ехать в Ингушетию". Один из грозненских знакомых вывез Жилина в соседний регион. "Мемориал" контролировал передвижение.

В приемном покое республиканской больницы в Назрани Жилин упал без сознания; его положили в нейрохирургию с сотрясением мозга. Там его опросили ингушские полицейские - медики сообщили им о поступлении пациента с травмами, свидетельствующими об избиении.

Через неделю Жилкина выписали. Он вернулся в Москву и стал жить в помещении Театра.doc.

После бегства пленника Гуржиханов, по словам Жилкина, "рвал и метал". Дядя чиновника собрал совет старейшин тейпа. Те осудили поведение Гуржиханова - однако не за то, что он держал Жилкина в плену и отбирал его деньги, а за что, что он ударил пленника, хотя тот старше него.

В начале лета в Театр.doc явились московские родственники Гуржиханова. Они извинились перед Жилкиным и при этом попросили его не предавать случившееся огласке. Угроз, по свидетельству Греминой, визитеры не высказывали.

Между тем Гуржиханов, воспользовавшись связями в отделении Пенсионного фонда по Чечне, добился, что выплата Жилкину пенсии по инвалидности была прекращена.

Некоторое время назад с бывшим пленником связался грозненский знакомый и сообщил, что Гуржиханов рассматривается на пост замминистра в правительстве Чечни. В этой связи он готовит убийство своего бывшего пленника. Посоветовавшись с Греминой, Жилкин решил предать свою историю огласке.

Месяц назад драматург переехал из Театра.doc в комнату, которую для него сняла Гремина. Там он работает над книгой о пережитом им в плену.