Дед со стороны матери был странный. Во всяком случае, я так думал. До самой его смерти. Видел его редко, особенно в последние годы, но одну из странностей запомнил.
– Из зеркал кто-то наблюдает за нами, – закуривая самодельную папиросу с трубочным табаком, говорил он.
– Кто?
– Точно не знаю, но что-то там есть, – косился в сторону ванной комнаты.
Там висело единственное в его квартире зеркало. А квартира была не из дешевых.
– Что там может быть, кроме слоя амальгамы и фанерки?
– Многого ты еще не понимаешь, а споришь. Придет время, поймешь мою правоту, – потирая чисто выбритый подбородок, сказал. Только из-за бритья он зеркало и терпел.
Время пришло гораздо раньше, чем хотелось. Через полгода из Москвы позвонила двоюродная тетка Татьяна и сообщила, что дед погиб. На похороны у меня попасть не получилось, но, по словам матери, хоронили в закрытом гробу. Слишком сильно было посечено лицо осколками лопнувшего зеркала. Официальная версия произошедшего звучала как несчастный случай. Дед брился, по какой-то причине лопнуло зеркало, поранив осколками, и он истек кровью. Мать разговаривала с патологоанатомом, и тот сказал, что шансов у деда не было – осколки рассекли сонные артерии.
Позвонила тетка и сообщила, что кто-то проник в квартиру деда. Пропала большая часть его бумаг.
– Поезжай и поживи там, – решила мать. – Ключи возьмешь у Татьяны. Пока суд да дело присмотришь за квартирой. Вступишь в права наследования, продашь ее и вернешься. А то оставайся там жить, а?
– Не люблю я столицу. Шумный город и суетливый. Лучше продам и дело с концом, –- жизнь в Москве меня не прельщала, но если не продешевить с продажей, то вполне можно прикупить себе домик где-нибудь в нашей глуши и еще останется на жизнь.
– Ты хозяин, тебе и решать.
– Вот только библиотеку его жалко. Что с книгами делать?
– Ничего, на месте разберешься.
***
Я стоял и мрачно думал, глядя на дощечку, оставшуюся от зеркала и свое ломанное отражение в паре осколков, застрявших в оправе. Получается, дед был в чем-то прав? Или случайное совпадение? Или вообще на старости лет решил воплотить в жизнь дикую фантазию и заигрался? Выйдя из ванной комнаты, прошелся по квартире.
«Интересно, кому понадобились бумаги покойного?» – подумал я. В происки иностранных разведок, решивших завладеть архивом советского физика, верилось с трудом. Скорее уж бессовестные мародеры, прознав о постигшем хозяина несчастье, решили чем-нибудь поживиться. Прошел на кухню, не включая свет, открыл холодильник, достал привезенную с собой бутылку водки. Порезал лежавшую на столе буханку хлеба, которую тоже привез с собой. В навесном шкафчике над мойкой отыскал две рюмки. Налил одну себе, а вторую накрыл куском хлеба.
– Земля пухом, – одним махом выпил. По пищеводу ухнул сгусток жидкого огня. Редкая гадость, но что делать? Не поминать же покойного вином? Посидел, прислушиваясь к ощущениям и впитывая запах табака. Задумчиво пожевал корочку и решил повторить. Налил в рюмку и тут раздался звонок в дверь. Интересно, кого нелегкая принесла в квартиру, жилец которой уже почти полгода лежит в земле? Стараясь не шуметь, подошел к входной двери. Заглянул в глазок. За дверью стоял какой-то мужчина. Подробностей было не разглядеть из-за мутного глазка.
– Откройте, полиция! – словно почувствовав меня за толстой дверью, сказал он.
– А документы имеются?
– Вот, – к глазку прижалась какая-то «корочка».
Понятно, что разглядеть ее было невозможно. На всякий случай переложив складной нож из кармана висевшей на вешалке ветровки в карман джинсов, я приоткрыл дверь. А напрасно.
– Что вы хотели? – только и успел спросить, когда мощной толчок втолкнул меня в прихожую.
Я отлетел от двери, в которую тотчас кинулись чьи-то фигуры. Недолго думая, выхватил нож и зарядил ближайшему. Удар у меня поставлен и до того, как что-то с шорохом прилетело мне в голову, я успел увидеть, как он складывается пополам и, прижав руки к животу, падает на пол. Потом я вырубился.
***
Очнулся уже зимой. Пахло приближающейся весной и свежим конским навозом. Навоз был как-то ближе чем весна. Я приподнял покачивающуюся голову от поверхности и понял, что покачивается поверхность, а не голова. Какое-то время бездумно смотрел на пару параллельных прямых, уходящих в снежную даль. Санный след. Повернул голову и наткнулся на внимательный взгляд. Мужик в ушанке, валенках и полушубке не мигая смотрел на меня. После того, как я увидел висящий на его груди ППШ, красной ленте на ушанке я уже не удивился. Вот так и сходят с ума, понял я. Приезжаешь в разгар майской жары в Москву, а приходишь в себя в покрытых лапником санях с партизанами.
– Очухался?
– Приблизительно.
– Слышь, Михась, а клиент-то созрел, – повернулся он к вознице.
– Еще бы не созреть. Плюс два всего. После лета всяко мозги прочистит, – отозвался тот, раскуривая самокрутку. Пахнуло знакомым дымом дедушкиного табака.
– Здоров ты ножом махать, – уважительно продолжал человек в ушанке. – Ежели бы не броник, то я бы прямо там и кони двинул.
– Жалко, что не двинули.
– Злой ты.
– А вы добрый, в чужую квартиру врываться?
– Я же не просто так, а по делу.
– Мародерствовать?
– Нет. Тут такое дело, впрочем, сейчас сам увидишь.
Сани бодро подкатили к заснеженным развалинам деревушки.
– Но, но, пру, – лениво командовал возница.
Стали возле полуразрушенного кирпичного дома с деревянной пристройкой, зияющей пустыми окнами.
– Пошли, – мужик в ушанке легко соскочил и поманил за собой.
Я спрыгнул с саней и пошел следом. Вблизи стало видно, что зияющие окна – это бутафория. Он приподнял маскировочную сетку, приоткрыл покосившуюся дверь и шмыгнул в нее. Я пролез следом. Внутри помещение имело вид обжитый. Ряд набитых чем-то мешков, создающих стены, электрообогреватели. Трое мужчин в наушниках, сидящих возле столов, заставленных какой-то аппаратурой и смотрящих на стену. Там шло представление. Возникали квадраты разного размера, круги с изображением и неспешно, как заставка на экране компьютера плавали по стене. Люди, какие-то комнаты, что-то еще.
– Это что? – ткнул я пальцем. – Новые технологии в действии?
– Это зеркала.
– Зеркала?
– Да, то, что отражается в зеркалах. А мы это фиксируем, – кивнул на столы с аппаратурой, – записываем, а потом пытаемся анализировать.
– А зачем?
– Как зачем? Для безопасности государства. Зеркала-то много где есть. А так никаких жучков не надо. Микроколебания зеркал, преобразуются в микроколебания стены, а мы расшифровываем. Хочешь послушать?
– Нет. И что, так любое зеркало?
– Любое. Вот только мы не знаем, какое зеркало и когда тут проявится. Процесс не управляем.
– А при чем тут я? – спросил, уже начиная соображать.
Он взял с одного из столов папку и достал фотографии. Дед, бреющейся в ванной, и двойное отражение странной формы – я, в осколках зеркала.
– Зеркало твоего деда – это единственное зеркало, которое дважды у нас активизировалось. По смерти деда мы координаты определили, а когда опять в той же комнате возникло отражение, то направили группу захвата.
– Ясно, – что самое удивительное, все и правду было ясно. – Почему дед погиб?
– Мы думаем, что такое место не единственное. В ходе опытов выяснилось, что через возникающее «окно», как мы это называем, можно отправить какой-либо предмет на ту строну, но при этом зеркало разрушается.
– Значит, в деда что-то швырнули?
– Судя по всему, кусок льда разбил зеркало, смертельно поранив осколками, а пока тело обнаружили, растаял. И все, несчастный случай в чистом виде.
– Получается, что вещество на ту строну передать можно, а сюда только информация идет, то есть волны?
– Да.
– Странно…
– Что странного?
– Информация – это материя, организованная определенным образом…
– Я не знаток в этих вопросах, если интересно, пообщайся с физиками – они тебе про корпускулярно-волновой дуализм расскажут.
– Про дуализм я и сам в курсе, а вот как эта система работает?
– С этим до сих пор так и не разобрались. Пошли, – поманил за собой, и мы вышли на улицу.
– А это что такое? – кивнул я на окрестности. – Только не надо втирать про «параллельный мир», не верю во всю эту чушь.
– Нет, не параллельный мир, – усмехнулся, снимая и швыряя на сани ППШ. – Это все для антуража, хотели посмотреть, насколько ты психически устойчив. Это заброшенная деревня. Феномен был случайно обнаружен в 1994 году и с тех пор ведем постоянное наблюдение.
– Зачем я здесь?
– А ты не хочешь попытаться разобраться в том, кто виноват в смерти деда?
– Хочу, – задумался я, – но как быть с квартирой, с родными?
– Документы на продажу квартиры оформят наши юристы, привезут сюда, подпишешь. Деньги переведут в банк. Родным напишешь, что уехал работать вахтовым методом. Ты подумай, не спеши.
–А что тут думать? Согласен я.
– Тогда пошли, покажу наш быт, познакомлю с коллегами.
***
– И что, это по деньгам выходит выгоднее, чем просто отжать квартиру? – поинтересовался длинноволосый человек в дорогом костюме, глядя на широкоформатный телеэкран.
– В двадцать первом веке живем, пора осваивать новые методы, – выпустил в потолок дым его собеседник и, взяв со стола пульт, поставил на паузу. – Просто отжать легко, но чревато. А тут лох сам подписывает документы на продажу.
– И что с ним делать дальше? Он же не будет там все время сидеть?
– Дальше подвезем к нему еще партию таких же лохов. Постепенно заменим актеров на
«терпил».
– А дальше?
– Как прикинули наши аналитики, пару лет они там посидят, питаясь просроченной тушенкой и рассматривая картинки, которые щедро выдает замаскированный проектор. А вот дальше уже их проблемы. Там ближайшее жилье в нескольких сотнях кэ-мэ, дорог нет. Даже если куда-то и доберутся, то что и кому докажут без документов?
– Все-таки, завалить было бы надежнее.
– Не согласен, – потушив сигарету, курильщик ткнул пультом в экран. – Мы вот это реалити-шоу «Зеркала» за очень хорошие деньги продаем для подписчиков. Там деньги на порядок выше, чем за квартиры.
– Вот же до чего народ зажрался на Западе. Реалити-шоу им подавай. А мы тут все по старинке, квартиры отжимаем.
– Да. Только никому не говори об этом.
Они рассмеялись и вновь уставились на экран.
– А что с актерами будет?
– Вот актеров и завалим. Еще одно реалити-шоу сделаем. Как раз есть заказик…
«Непроданное» https://ridero.ru/books/neprodannoe/
