Записки военного контрразведчика. Часть 13

В связи с тем, что свою деятельность мы осуществляли в Латвии, требовались вербовки агентуры из числа местного  населения. Это называлась вербовка из окружения военных объектов. Впрочем, латыши и  литовцы работали в числе вольнонаемных и в воинских частях. Вербовка их была показателем зрелости оперработника. Иногда было целесообразно приобрести агента из числа военнослужащих  срочной службы из числа латышей, чтобы затем продолжить с ним работу  после увольнения в запас. Правда, наблюдалась интересная тенденция. Наши агенты из числа прибалтов, завербованные во время срочной службы, территориалами-прибалтами  на связь не брались. Объяснялось это низким уровнем подготовки таких  агентов, чаще нам на посланную ориентировку отвечали- из-за отсутствия оперативной необходимости.. Территориалы приобретали 1-2 агентов в год. Это считалось успехом. Мы же буквально штамповали агентуру, по 12-20 вербовок за год. Конечно, работа на потоке несла в себе изъяны. Но так требовала оперативная обстановка. Однако, сегодня можно предположить, что непринятие на связь агентуры , уволенной в запас из армии и флота, скрывало за собой более хитрую, тщательно скрываемую цель. Догадайся, почему!
          При подготовке латыша на вербовку одного советского патриотизма в качестве вербовочной базы  было мало.  Приходилось искать его слабые места, интересы.  Можно было оказать ему незначительную услугу. Можно было нащупать их родственные связи за рубежом, с тем, чтобы дать ему понять, что такие связи в воинских частях не приветствуются. Офицеров и мичманов из латышей были единицы. Им и так не доверяли в своих кругах, как военнослужащим чужой армии. Делать из  них источников было бессмысленно. Помню агента Даукшаса, мичмана, начальника склада, который был передан мне на связь. Оказалось, что он не только расшифрован перед командованием, но еще и приворовывает. Выяснилось, что он дает только ту информацию, которая при реализации дает ему преимущества перед другими военнослужащими. Хорошо запомнил реакцию командира части, когда мы рекомендовали ему уволить отступника. Но он же ваш, заявил командир. Он уже не наш, надо было ответить вместо каких-то оправданий. Даукшас был исключен из агентурного аппарата и через командование уволен из армии.
          Среди местного населения встречались очень порядочные люди. Надо было уважать латыша, чтобы  вызвать его доверие.  Старший брат здесь не проходил. У латышей была своя история и культура. Они сумели сохранить ее в неблагоприятном для них окружении. Это вызывало уважение. И его не  грех было продемонстрировать.
          У меня были способности к изучению  иностранных языков. Латышский чем- то напоминал немецкий. И при  желании нетрудно было выучить несколько фраз. Особенно, они нужны были  при установлении  контакта. Разве трудно сказать при встрече  Лаб диен- Добрый день! Надо было читать произведения латышских писателей, знать историю народа. Надо было ловко лавировать между борцами за освобождение Латвии вообще и борцами с царским режимом. В Латвии всегда была высокая культура поведения в общественных местах. И ее надо было придерживаться. Трепетно латыши  относились  к своим киноартистам. Да вы же помните их имена: Гунар Цилинский,  Вия Артмане, Артур Лиепиньш.   Бывая в обществе с латышами, надо было придерживаться культуры употребления пищи и спиртных напитков. Есть только ножом и вилкой. Употреблять три разных набора  фраже для мяса, рыбы и фруктов. Нельзя было громко разговаривать. Пить разные напитки из разных рюмок. Все это мной легко было воспринято, может, из  начальной интеллигентности.
             Работа среди латышей шла  у меня всегда успешно . Мы  доверяли друг другу. Про латышей  говорили, если он твой, то это навсегда. Были некоторые тонкости по негласной  работе с различными категориями прибалтов. Литовцы давали информацию  на латышей, латыши на литовцев. Принуждать   их к работе в отношении соплеменников надо было очень осторожно. В этом отношении  хороши были полукровки. Кто- то из родителей или членов семьи был русским, давно жил  в Латвии, как говорится, олатышился. Но русские начала  оставались.
             Помню агента “Трофимов”. Он виртуозно работал  в деле  по изучению и разложению националистической группы, названной в интересах конспирации “Вороны” ( ударение на первом слоге). Члены этой группы пытались распространить свое влияние на латышскую молодежь, проходившую срочную службу в Советской армии. Мы совершили с ним маршрутную поездку с Крайнего Севера в Латвию, где он вошел в доверие к националистически настроенной молодежи. Он был на  сборищах   “Воронов”, выявил их планы, получил приглашение  на вступление в их боевую организацию ( от которого отказался до “окончания службы” ). Уже тогда , в далекие 80, они планировали отрыв Латвии от СССР. Уже тогда было  заметно американское  присутствие. Но тяжело было верить в  то, что неизбежно случится через 10 лет. “Трофимов” работал с звукозаписывающей аппаратурой. Ни один мускул не дрогнул на  его лице, голос не выдавал волнения. А мы, сидевшие на объективном контроле, слушали его переговоры на националистическом сборище. “Трофимов”  вслух, чтобы зафиксировать, читал националистическую программу группы  “Воронов”. Она звучала зловеще. Избиение  ветеранов войны, срывание с их груди наград, вывешивание националистических флагов на праздники. Поджоги  официальных представительств. Вытеснение русского языка. Раздельное обучение. 
           Слушая о последних событиях в Латвии сегодня, понимаю, что Вороны пришли к ней к власти. Их идеи, ранее казавшиеся бредовыми, сегодня стали официальной политикой латышских властей.          
               За успехи в разработке опасной группы тогдашний Председатель КГБ Латвии Пуго наградил “Трофимова “ памятным подарком. Хотелось бы его рекомендовать  на работу в органах КГБ   Латвии, но в связи с переводом не успел это сделать. Очень хотелось бы, чтобы  архивы КГБ Латвии были вывезены  в Россию и наши помощники остались там целыми.
             И снова непрошенные выводы приходят на  ум. Почему –то КО очень мало работали с местным населением. Тогда я, увлеченный работой, не обращал на это особого внимания. Ну не  работает КО с латышами, и все. Может, их нет на его объекте или в его окружении. Нет, не получалась у них эта работа. Сейчас я вижу в этом несколько причин. Первая, это недостаток общей культуры. Получить ее в детстве  могли  немногие гречкосеи. Село так и лезло из них. Вторая причина- это большая разница в менталитете народа. Северные народы выдержаны и неторопливы. Их решения выверены. Их слово-постоянно. А наши КО меняли  свое мнение в зависимости от направления балтийского ветра. Потомки Викингов не могли понять скифов. И третья причина. Это подсознание. Что-то общее было в их отношении к русским. Одни считали себя высококультурной нацией, это латыши. Другие искали свое превосходство над русскими и под руководством интернациональной партии пытались это осуществлять. Это КО. Разные подходы и причины. Но результат один. Они могли быть единомышленниками  уже тогда, но вот  оформить это единомыслие организационно еще не получалось. Вернее было рано. Не хватало Беловежской пущи.

               Где глубоки лога,                И от страха трясясь,
               Там, где заросли гуще,                Заключили  союз,
               Три собрались врага,                Словно  дьяволу в пасть
               Беловежская пуща.                Пал Советский Союз.

           Мои особые  пожелания безопасности относятся к единичным латышам, служившим в особых отделах КГБ. Они были уволены из органов сразу же после развала СССР. Может быть, поторопились наши.  Может быть, надо было использовать их опыт, связи, знание языка. Ведь оставаться им в отколовшейся республике было смертельно опасно. До сих пор  помню добродушного увальня Пашу И. Умный, отзывчивый человек. Он рассказывал мне о своей биографии. Его отец работал в СМЕРШ и истреблял лесных братьев-бандитов. А брат его отца до 53 года скрывался в латвийских лесах и воевал с советской властью.  У Паши И. были удивительные способности. Мы в то время нередко отмечали наши небольшие праздники. Присвоение очередного звания, награды, переводы. Для этого надо было выехать за город, и, как бы сейчас сказали, накрыть поляну. Поляну мы накрывали из расчета  3 бутылок водки на человека. Один раз Паша был в командировке, но не мог пропустить радостное событие. Приехав в город и не застав нас в отделе, он совершенно не знал, где нас искать. Мобильных телефонов в то время, конечно, не было. И он, руководствуясь только ему известным чутьем, на стареньком мотоцикле, который тогда выдавался в оперативных целях, нашел нас в окружавших лесах. Один раз в году у латышей  отмечается народный праздник Лиго. Русских в этот день не приглашали. Может потому, что в этот  день  латыши  отступали от своей воспитанности и становились детьми природы. Что они делали в эту ночь на лугах можно было судить  только по остаткам костров. Прыжки через огонь было самой невинной забавой. Ехидный начальник пытался загнать Пашу на дежурство, но  тот находил тысячу причин, чтобы все- таки побывать среди своих и выпить традиционное латвийское пиво с сыром.  Молодые Янисы и Яны ходили по городу босые, в дубовых венках на голове. А остальные кружили вокруг них, пели протяжные песни Лиго-Лиго, и видимо всю ночь искали цветы папортника. Веселые ребята!
          Очень жаль, что Латвия уже чужая, а латыши из братьев стали пасынками.
Они уже забывали о своем суверенитете, они любили нас. Но подлая политика вернула к жизни политических мертвецов и фашистских пособников типа Ульманиса. Как варягов, привезли они своих президентов из заморских стран. В угоду мировому жандарму,  проводят политику вытеснения  русских. Забыли о массовых казнях немецкими оккупантами латышских патриотов. Конечно, Латвия, это не Россия. Но Латвия-это Латвия. Умная, дальновидная политика рассчитанная не  на  ассимиляцию, а на развитие  латышской культуры и самобытности,  нужна была в то время. Так называемый пролетарский интернационализм выхолащивал, простите за банальное слово национальную самобытность.  Такой интернационализм  существует только в зоопарке.  Животные  разных  видов живут под одной крышей, но в разных  клетках. А вы видели глаза этих животных?
        **   Латвия подобрала свой суверенитет, как перезревшее яблоко. Но какое   она нашла ему применение. Первым признаком определения национальности является национальная культура. То есть то, что разделяет народы, а не объединяет их. Единая территория в наше время не признак. Латыши оставались латышами и в ссылках. А примеры пролетарского  интернацинализма отдельные их представители демонстрировали в латышскимх полках, сколоченных большевиками  из таких же люмпен- пролетариев, не имеющих родства. Они пытали и убивали русских не из ненависти, их толкало большевистское учение.
             Человек, это индивидуум. Группа людей может объединиться по общим интересам, но не надолго, сиюминутно. А вот этнос, народ, сохраняет свое единение  с другими ему подобными только на почве общей культуры. Предводители пытаются объединить народ страхом, обещаниями зажиточной жизни, чужими богатыми территориями. А индивидуум  ищет себе подобных и внешними признаками, поведением, культурой и языком обращает на себя внимание своего соплеменника. Опасность объединяет отдельные виды в этнос, народ. Тонкая ткань, эфир, полевая структура, способ связи, назовите это как угодно. Но это культура.
              Там, где культура властвует, не может быть ни войны, ни междуусобиц. Там нет насилия над себе подобными. Там нет революций, нет концлагерей и расстрелов. Там нет латышских стрелков. Там  нет пролетарского интернационализма. Латышские стрелки, это неосознанная реакция этноса на насильственную ассимиляцию под знаком  пролетарского интернационализма.
               Вы когда -нибудь читали что-то про  историю латышей и куршев. Вы знаете, почему половина населения Латвии, вопреки нашим представлениям, черноволосые. Вы видите в них  потомков тевтонов. А может, это единая нация-славяне. Кто учил нас этому. Мы фактически жили оккупантами в маленькой стране и лишь единицы интересовались этими проблемами. Сейчас, под видом финансовой и военной помощи, завлекая единым экономическим пространством,  этой стране готовится новая оккупация. Но латыши быстро разберутся, что к чему. Америка-это не Россия.!
               Я никогда не  чувствовал себя оккупантом и никогда не отзывался о простых белобрысых, тяжеловатых парнях пренебрежительно. В Латвии я научился культуре поведения и всю жизнь потом меня принимали за прибалта. Пожалуй, это высокая награда. Надеюсь, что и люди, с которыми  мне приходилось работать, попав теперь в опасную и противоречивую обстановку, которую создали предатели  и перевертни, вспоминают меня добрым словом.
Когда-нибудь я снова увижу их!  Я смогу им помочь. Но что думают они, встречая на улицах Риги полковника Невельского.

                ***