Этюд номер два

Нiч яка мiсячна…

© Саади. Рубайат.


Кроваво-красная заря зависла над дельтой Мургаба. Красно-жёлтый диск солнца вот-вот готов уж нырнуть за такой же красно-жёлтый бархан.
Учкудукнул гнусаво за далёким барханом усталый тепловоз.

Маметкул безнадёжно вглядывался в мутно-коричневые воды Мургаба. Ни разу не дрогнул невозмутимый поплавок.
В родном кишлаке вздыхала сейчас ненаглядная черноокая Айсолтан. Працею зморена, уже клонилась её прекрасная многокосая головка на белоснежную наволочку персидской выделки.

По обычаю предков, при сватовстве жених должен был преподнести любимой целую пайману знаменитого мургабского пескаря. Тщетно менял Маметкул наживки, леску и крючки. Мерзавец-пескарь мудрил. Тосковала на целомудренной подушке темнокосая Айсолтан.

Между тем, скрылось за далёкими саксаулами беспощадное солнце. Выплыл незаметно, невесть откуда, на смену ему, лукавый месяц.

Маметкул оторвал взгляд от неумолимой волны, от навеки приклеившегося к мургабской волне поплавка, оглянулся удивлённо окрест. Надо же, мелькнула быстрая мысль, нiч, а ясно, хоч голки збирай. Тепло – ні вітру, ні хмар…

Пронзила нежданно Маметкула мысль, такая же ясная, как эта удивительная ночь. Жди, ненаглядная Айсолтан! Отдыхай на своей, персидского кроя, подушке. Скоро, скоро уж  будет твой Маметкул. Не сомневайся, Айсолтан! Я пригорну тебе до свого серденька.

Не напрасно гнусавил за далёким барханом тепловоз. Вот дойдёт Маметкул за далёкий бархан, сядет в зелёный поезд, что домчит его до самой Москвы. В самой Москве заработает Маметкул много денег, купит много пайман знаменитого мургабского пескаря.

И сыграют, наконец, свадьбу упорный Маметкул и прекрасная черноокая Айсолтан.