Река времени

Дядя Коля, сосед по площадке, дружил с Кириллычем с давних времен. Как въехали семьи в финские двухэтажные коттеджи, так и сдружились. К середине восьмидесятых у дяди Коли уже подросли и заневестились дочери. А Кириллыч куковал один. Сын в 17 лет умер от гриппа, жена ушла следом, врачи так и не поняли - отчего. Занимал Кириллыч комнату в коммуналке, а во второй жила семья - Никита, Маша, и их сын Артем. Прикипел к ним старик, как к родным. Нянчил Артемку. Хороший подрастал мальчишка, добрый. Вот от этой доброты и погиб. Кинулся за чужой собакой на дорогу. Не затормозил водитель, скрылся. Похоронили Артёмку, погоревали. Да вдруг стал замечать Кириллыч что то странное за Машей. То все плакала она, а то вдруг плакать перестала. Прибежит с работы, нет, что бы хозяйством заняться, уходит куда-то и улыбается. "Видно двинулась с горя", - решил Кириллыч.
Как то собралась Маша уходить, а Кириллыч хвать ее за руку.
- Ты куда, дочка?
- Я недалеко, хочу Артемку увидеть.
- Очнись Маша, умер Артемка, нет его.
- Это тут нет. Мы ведь думаем, что время течет вперед. Нет у времени ни прошлого, ни будущего. Оно везде и всюду. Сын жив. Я это знаю. Ходила все по местам, где мы с ним часто бывали, и увидела его. Он мне рукой помахал. Опять пойду, поищу, где его можно увидеть. Вдруг раздвинется время.
Отпустил Кириллыч Машину руку. Пусть идет, может ей легче станет. А Маша завела карту и делала на ней отметки.
- Гляди Кириллыч, где я кружками красными места обвела, там я Артемку видела. Есть место в парке, где прудик мелкий, видно в этом самом месте разрывается время. Часто туда приходит Тёма.
- Перестань, дочка, не вернешь Артемку. Не изводи свою душу, - заворчал Кириллыч, а сам краем глаза глянул в Машину карту, много было кружочков в палисаднике, где старые качели, Когда то качал он на этих качелях жену и сыночка Мишеньку.
- Ох девка, горе горькое, не вернутся они уже. Ни твой Артемка, ни мои Лида и Мишенька.
- Не так все, Кириллыч. В этом месте нам кажется, что нет их. А я нашла проход в реке времени, где жив Артемка. Может там и Лида с Мишенькой живы. Сейчас пойду туда.
И пошла. А карту на кухне забыла. Кириллыч карту в карман положил, и следом, втихаря, что бы она его не заметила. Так дошли в парке до прудика. На берегу Маша сняла туфли, красивые лаковые лодочки, взяла их в руки, и стала заходить в воду. "Пусть, - подумал Кириллыч, - прудик меленький, до груди может ей только будет".
Потемнело над прудиком , синь такая, как перед рассветом. А потом развеялось. Глядит Кириллыч - нет Маши. Он кинулся в пруд, и ходил, и нырял. Пропала девка. Вызвал милицию. Приехали, даже воду стали откачивать. Нет Маши и все тут. Только на дне нашли лодочки ее лаковые.
- Видно она просто ушла, - сказал милиционер, - тела нет.
- Да куда же она босиком уйдет? - спросил Кириллыч.
- Ей видней, она ведь Вам не родня, Ваше то какое дело?
А Кириллычу дело было. "Как же я старый, не уберег ее, - подумал он, - что же скажу Никите?"
После рассказа Кириллыча, на удивление, не загоревал Никита, только потребовал карту. Даже хмурится перестал. А сам с работы придет, поест и бежать из дому. "И этот спятил, - решил Кириллыч, - все уходит куда то, да кружочки на карте ставит. Как бы руки на себя не наложил".
Один раз вечером, в субботу, позвал Кириллыча Никита.
- Давай выпьем на прощание. Нашел я проход в реке времени. Если все сложится удачно, пойду к жене и сыну. Заявление в милицию не подавай. С работы я уволился. А что бы не подселили к тебе кого нибудь, плати за нас кварплату. Деньги я на полке в шкафу оставил. Если спросят, скажешь, уехал к родственникам.
- Хорошо, - ответил Кириллыч, а сам подумал: Видно без жены и сына нет жизни Никите.
Не пьющий был человек Кириллыч, а в тот вечер сильно напился. Проспал до пол дня. Ходил, думал, приснилось ли ему то, что сказал Никита. Видно не приснилось. Ключи Никиты висели у входной двери на гвоздике, комната открыта. В шкафу, на полке деньги - целая пачка. А на полированном столе - карта. Неделю Кириллыч ждал. Потом взял карту, посмотрел ее. Было там место, жирно-жирно обведенное красным. Кириллыч пошел туда. Солнышко светило. Он присел на корточки и вспоминал покойных жену и сына. Потемнело вдруг резко, засинело как перед рассветом. Поднял Кириллыч голову, а за кустами идут Никита, Маша и Артемка. Артемка ему помахал рукой: "Привет деда". Вдалеке мелькнул Лидин газовый платочек, голубой, с серебряными ниточками. Нынче не купить такой. Скрылись все они в сумерках. Только вроде как повеяло Лидочкиным кремом, и запах Машиных духов остался, да табачный дым. Больно злые сигареты курил Никита. А потом опять стало солнечно.
Кириллыч пошел домой, налил себе стакан водки. С того времени заметил народ, что не сидится Кириллычу дома, пьяненький все ходит он по округе, рисует что то на карте.
Зимой, сразу после Нового года, зашел Кириллыч к дяде Коле.
- Прости, если чем я тебя обидел, держи конверт. Прочитаешь, если я вдруг пропаду.
- Как скажешь, - ответил дядя Коля, - ты бы Кириллыч пить то бросил. У самой Невы ведь лазаешь, а зима нынче теплая, лед тонкий.
- Не бойся, Коля, все нормально будет.
Ушел Кириллыч и пропал. Через несколько месяцев соседи по площадке подали заявление в милицию. А им ответ - за квартиру уплачено за год вперед, и за свет, и за газ. А где жильцы ночуют - их дело. Чего искать. Родственники то заявлений не пишут.
Зашушукался народ: "Видно утонул Кириллыч в Неве, или сгинул где то с пьяну, а милиция искать не хочет. Ты как думаешь, Николай, вы то дружили сколько лет?"
- Думаю, поехал он к родне, - ответил дядя Коля, и пошел домой. Пришел, вытащил записку, прочитал в сто первый раз: "Я нашел проход в реке времени. Видел Лиду и Мишу. Пошел к ним. Оставляю тебе карту. Мне она больше не нужна". Убрал дядя Коля записку, развернул на коленях карту и обвел красным карандашом одно место. Недавно умерла у дяди Коли жена. Тосковал он.