За эфиром: Мир
А знаете — журналистам закон не писан: хотя лето и время отпусков, я осталась в Риге, работать среди статей и книг на разных языках. И хотя мои латыши, мои тукумские друзья, называют меня mājas sēne («домашним грибом») за то, что часто сижу дома — я всё же задалась вопросом: а куда же, собственно, все уехали? Неужели в далекие экзотические края? Поговорив со своими земляками, я выяснила: а ведь очень многим местным белорусам нравится путешествовать по Латвии и открывать ее для себя.
В прошлом месяце мы узнали, что Weber Shandwick будет рекламировать Ригу в Польше. В июне 2024 года это варшавское PR-агентство начало сотрудничество с Рижским агентством инвестиций и туризма (RITA). Деятельность направлена на продвижение столицы Латвии как привлекательного туристического направления для поляков. Weber Shandwick провел социологический опрос. Оказалось, 14% поляков когда-то уже посещали Ригу, 88% поляков слышали о Риге, и 83% из тех, кто там «уже был», хотят посетить ее снова. В этом году в столице Латвии «было зафиксировано» на 33% больше гостей из Польши, чем за тот же период прошлого года, а число поляков, посещающих «фирменный» городской сайт Liveriga.com, увеличилось в пять раз.
Лето приближается к концу, совсем скоро начнется новый учебный год, в том числе и для детей украинских беженцев в Латвии. Пока что для них ничего не изменится: тысячи ребят вместе с родителями по-прежнему смогут выбрать, какая форма обучения для них предпочтительнее.
В эту субботу журнал литовских поляков Kurier Wileński («Виленский курьер») опубликовал интервью о Курляндском восстании с проф. Дариушем Навротом (Dariusz Nawrot). Мало кто вспоминает о Курляндии в Польше, поэтому никто даже не подумал, что стоит отметить 230-летие восстания, вспыхнувшего в этом регионе.
Моим латвийским знакомым нравится читать украинские фейсбучные группы, в которых люди делятся своими проблемами, задают вопросы, спрашивают советы. Иногда они удивляются горячим обсуждениям и так понятных или незначительных, на их взгляд, проблем, но они всегда подключаются, если могут дать дельную консультацию. Я тоже постоянно читаю эти группы. И больше всего меня неприятно поражает, когда в ленту врывается «некто», чаще всего даже не бот, а вполне себе личность с истерическим комментарием по теме помощи украинским беженцам. Самое мягкое — «вас сюда не звали» или «сколько можно кормить украинцев, из-за вас у нас все дорого и плохо».
В нашем до скучного реальном мире с прямыми углами, скидками в магазинах, умными смартфонами, всезнающими блогерами совсем рядом живут поразительные создания. Мы их не видим, потому что потеряли детский — незамутненный и удивленный — взгляд на обычные вещи.
С сайта Московской мэрии пришло приглашение, которое, пожалуй, стоит процитировать хотя бы частично. Городские власти предлагают: «отправиться в увлекательное гастрономическое путешествие по центру города с фестивалем в ближайшие выходные».
В конце мая интернет облетела новость от режиссера Ядвиги Новаковской (Jadwiga Nowakowska): после восьми лет собирания пыли на полке (у поляков для этого есть специальное название półkownik, которое не получится перевести на другие языки) Польское телевидение приняло решение показать снятый в 2015 году фильм Szafa dwóch narodów («Шкаф двух народов») о семье Коморовских (Komorowscy), владельцах усадьбы Курмене, потомок которых (и один из героев фильма) занимал пост президента Польши в 2010-2015 годах.
У каждого знакового города в любой части света есть свой витринный фасад. В моей родной Одессе — это Дерибасовская улица, в Киеве — Крещатик и Подол. В Риге — Cтарый город, Домская площадь. Часто бывает, что туристическая популярность и раскрученность этих мест, вперемежку с мифологичностью из путеводителей, не совпадает с мнением самих жителей городов.
Лето в Риге имеет свой особый шарм. Те, кто в выходные дни — жаркие и солнечные — ездят из столицы на море поездом, меня поймут. Множество отдыхающих: семьями, с детьми, собаками, велосипедами, пляжными сумками — все вместе, громко разговаривая о своем на самых разных языках, едут электричкой несколько остановок. И потом, как по команде, почти весь вагон разом выходит на одной станции — например, Вецаки. И, знаете, дорогие читатели, каждый раз, пока и я еду на море, я пытаюсь расслышать в многоголосом хоре вагона родной язык.
Жила-была себе семья, детей растила, мама с папой работали, на квартиру и машину накопили. Папа бизнес свой небольшой имел, мама учителем была, на отдых к морю путешествовали. Были у них еще бабушка и дедушка, а у них хата, садочек, огород, корова, свинки и курочки. Ездили они к внукам в гости и гостинцы привозили — все своё, как говорится: сало, огурцы, картопелька. Подумывала семья, куда дети поступать будут: сын вроде бы на юриста собирался, а дочке младшенькой хотелось быть звездой Инстаграма.
В конце мая в малом актовом зале Латвийского университета произошло особенное событие: снова прозвучали слова на польском языке. И я сейчас не говорю о мини-конференции, завершающей проект «Варшава и Рига в песне на уроках польского языка как иностранного», инициированный осенью 2023 года. Я, прежде всего, имею в виду кульминацию этого проекта — замечательный концерт песен о Варшаве и Риге в исполнении пары артистов из Кракова: вокалистки Каролины Лешко (Karolina Leszko) и пианиста Давида Макоша (Dawid Makosz).
Подавляющее большинство украинцев ответили, что окончательно запутались в том, что им делать в новом учебном году. Таковы первые выводы из небольшого опроса, который мы с коллегами проводим.
Этот Лиго будет уже третьим, который я праздную в Тукумском крае с моими латышами — большой дружной семьей, приютившей меня, как только я убежала из Беларуси в Латвию. В первый раз меня сильнее всего впечатлило, что буквально все в хороводе — от маленькой правнучки до старшей прабабушки — знали тексты многочисленных народных песен наизусть и исполняли их несколько часов подряд. Это и есть преемственность поколений и историческая память.
Я, впервые ненадолго приехав в Латвию (а было это в середине 90-х), с любопытством гулял по Риге, восхищался старым городом, вслушивался в латышскую речь и понимал, почему даже во времена СССР к ней относились как к «загранице». По первому впечатлению, всё другое, всё иначе, чем у нас в Украине.
«Михаил Таль, кажется, трижды гостил в Польше», — рассказывает мне знакомый польский эксперт по истории шахмат. В Dziennik Bałtycki («Балтийский дневник») периода Польской Народной Республики я нахожу подтверждение одного визита, в 1966 году. Таль, бесспорно, великое имя, в его честь даже возведен памятник в Риге. А совсем недавно скончался другой известный латвийский шахматист — двукратный чемпион Латвийской ССР Юзеф Пьеткевич (Józef Pietkiewicz), по национальности поляк. В довоенной Латвии на слуху был Станислав Петкевич (Stanisław Petkiewicz), занимавшийся бегом. Сходство их фамилий совершенно случайно, к тому же фамилия довоенного спортсмена пишется без мягкого знака, но было и три общих черты: они оба родом из Риги, принадлежали к польской общине в Латвии и в какой-то момент оба переехали, чтобы строить карьеру в Польше.
Два года назад к латвийским сениорам прибавились их украинские ровесники. Они — как бы самая неприметная часть беженцев, прямо по пословице — «у чужому домі будь привітний, а не примітливий».
Недавно посетил очередной бизнес-семинар в Риге в рамках поддержки и интеграции гражданского населения Украины. Основная цель — знакомство с особенностями ведения дела в Латвии. Было полезно: хороший профессиональный модератор, интересный материал и взыскательные слушатели. Собрались преимущественно женщины, несколько мужчин, судя по их репликам, практически все — далеко не новички в предпринимательстве. Главное для них на этих занятиях было определиться, какое дело можно запустить в Латвии.
Июнь — особенный месяц для белорусов. 19 июня исполнится сто лет со дня рождения человека, которого белорусы считают совестью своей нации, а 22 июня — день его смерти. Василь Быков. Когда его называют Народным писателем Беларуси, то имеют в виду не официальное звание, а реальный факт. Я сама была свидетелем того, насколько белорусский народ уважает и любит своего творца.
Беженцам с оккупированных территорий особенно трудно: разрушены дома, имущество разграблено, зачастую возвращаться попросту некуда, не к кому и, пока там оккупанты — нет никакого желания. Но если даже кто-то и остался из близких, то нередко от них исходит постоянное давление. Российскому телевизору они верят больше, чем собственным глазам. И собственным детям, «бедствующим в этой Европе». Или все-таки не верят?
Самое важное
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.