Через целую жизнь я пронес
Безответный еврейский вопрос.
В. Вишневский

Недавно я инвентаризировал свои стихи и подумал об итогах столетия двадцатого. Оно еще живет. Думаю, у вас с ним тоже что-то связано, в том числе и хорошее.

Я был тогда еще подростком
И то и дело грудь просил,
Когда Гусинский с Березовским
Ввели христианство на Руси.

Равноапостольные наши,
Они и Г-спода спонси…
И много раз еще хасиды
Кричали с места: «Любо! Любо!»,
И обрыв…

Невольно вспоминается строка, которая имеет большой успех в Израиле:

Исход семитов не всегда летален…

А вот юношеские стихи на ту же тему:

Поскольку я от времени старею,
Я становлюсь похожим на еврея.

Может быть, не с этого надо было начинать. Начало моего выступления должно было быть мужским. Такое мужское начало, мужское, как ни у кого:

Щека, надбровье, мочки, вновь щека…
Начать тебя, позволь, издалека.
А все же хорошо, что я мужчина,
А то меня колола бы щетина.

Мужское начало не совсем кошерное. Вот деловое:

Как в одном из недальних лесов
Между делом с недальним прицелом
Юридическое лицо
Повстречалось с физическим телом

А при нашей российской готовности ко всему, даже к хорошему, у меня есть такие стихи:

Люблю, когда я выбрит, собран,
Надушен, холодок в глазу,
И только жду сигнала СОБРа:
«Спускайся, мы уже внизу»

Слоган мирового оптимизма

Мы славны своим оптимизмом. Исторический ответ на вопрос о здоровье «Не дождетесь» – слоган мирового оптимизма. Поэтому я хочу взять оптимистическую ноту, прочитать оптимистические стихи. Они родились в августе 1998 года, когда в нашу жизнь вошло еще одно противное слово. Чтобы вы не утруждали себя воспоминаниями, я напомню его с помощью эпиграфа:

Блефуя, как на курортном фото,
Но симулируя успех,
Не делай вид, что от дефолта
Ты пострадал сильнее всех.
Дефолта я не признаю,
Наш фаллос должен быть в строю…

Но это эпиграф. Стихотворение начинается словами «Но нет!». Оптимистическое начало, не так ли? «Но нет!» Каждому человеку хочется крикнуть: «Но нет!», отметая то, что мешает жить. Актриса Лия Ахеджакова на вопрос корреспондента «Что вы делаете, когда вам плохо?» сказала: «Прихожу в отчаяние». Такой оптимистический ответ. Поэтому, если кто-то из уважаемых разнополых готов сказать «Но нет!», это будет наша общая кантата.

Но нет, не все еще запущено
В стране облома и бедлама!
Еще читают люди Пушкина,
Вишневского и Мандельштама

Еще хоть что-то людям дорого,
Не только то, что дорожает.
И люди празднуют День города,
И мэр людей не обижает.

Еще гордимся мы запросами,
Нигде ума не занимая.
А небо уж не дышит осенью,
Зато зима в начале мая…

Но нет, не все тут отморожены
На государственную голову.
Еще возможно по-хорошему,
Не по-любому, не за доллары.

Не Б-г, не царь, а мы свидетели
Всего, что с нами совершили,
И за козла мы все ответили,
И НЭП зачем-то пережили.

Но все же верю я, уверен я,
Что парашют и наш раскроется,
И перспектив у нас немерено,
И все само тут обустроится.

И будет все! Куда мы денемся?
И на доллар найдут управу.
И мы живем, и мы надеемся
На чудо, то есть… на халяву.

Кстати, о корнях еврейской музыки. Они практически везде, даже в экономике. Я помню лето 2002 года, когда взошла молодая агрессивная валюта. В дневнике записались такие вдохновенные и горькие строки:

Само звучанье слова «евро»
Сомнений наших не умножит.
Да, у еще одной напасти
Происхождение все то же.

В позапрошлом году я выступал на Празднике украинского вареника в Москве. Очень добрый праздник. Его долго переносили, ждали первых лиц, но не все первые лица приехали – мы с Аркановым были. Я вдруг понял, что у меня есть стихи о дружбе не двух, а, как показала жизнь, трех братских народов.

Такая русская равнина,
Что в пору вызывать раввина.
Дивлюсь я на тэбэ
И радуюсь: «Ребе…»

Без мыла в XXI век

Вернемся к теме стыка веков, который мы пережили и переживаем. В 2000 году я пытался зарегистрировать движение «Без мыла в XXI век». Когда на полях писали «Отказ в регистрации», мне в голову пришли такие горькие стихи. Процитирую их вполголоса и вы вспомните одно слово, лет через 95 оно опять нам может понадобиться.

Обращаюсь к структурам и фондам,
Предприятиям и заводам,
Частным лицам, ко всем поколеньям:
«Не сорвите мне, суки, Миллениум!»

Как в XXI веке можно представить себе классиков, на которых мы росли?

Пушкин, к примеру:

Мороз и солнце, креатив,
Не песнь о Родине, но басня,
Крестьяне, вилы навострив,
С утра идут валить Чубайса…

Маяковский, очень актуально:
Раз дитё к отцу пришло и спросило лоха:
«Что такое «западло»? Это очень плохо?»

Продолжение уже из другого фильма: «Видишь ли, Юра…». Это когда вас приглашают в гости по делу, а арестовывают совсем по другому делу. И тут же Фет:

Я пришел к тебе по «Делу»
Рассказать, что солнце село…

В перекличку времен и имен включается Лермонтов – и про невольника-поэта, и про падение элит:

Восстал он против мнений света
Один, как этот, и сидит.

Грустно, да…

И тут же Андрей Андреевич Вознесенский. Я горжусь тем, что этот любимый мною с детства поэт дарит меня дружбой. Я выступал у него на вечере и, посылая легкий привет, напугал высокопоставленную аудиторию такими стихами:

Чтоб не лгать себе ежеутренне,
Откровенность, как свет, пролью,
И при всем уважении к Путину,
И при всем уважении к Путину,
Я его еще и люблю…

Вы понимаете, на каком месте аудитория напугалась. На самом деле, все очень по-доброму, все хорошо, цитируем друг друга… В ноябре 2002 года в городе Брюсселе Владимир Владимирович, отвечая на вопросы агрессивно настроенных западных корреспондентов (раньше бы их назвали «злопыхателей»), довольно экспрессивно сказал: «Если хотите сделать обрезание, то я вас приглашаю в Москву, у нас есть специалисты». Знаете, откуда я это цитирую? Слова президента в качестве рекламы взял «Центр Брис Йосеф-Ицхок»: «… Всемирные специалисты, врачи-хирурги, прошедшие подготовку в Израиле, приглашают мужчин и т. д… Возможен выезд специалиста на дом».

Вообще, любые события можно пропустить сквозь призму определенной этнической жизни. В Думе позапрошлого созыва был такой эпизод: депутат Лысенко, который, как мне кажется, сейчас «сидит», сорвал со священника Якунина крест, а Жириновский побил женщину, которой тоже уже в Думе нет. Тогда же были написаны стихи:

Давненько, сдается мне, стенка на стенку
В Госдуме российской не ходит.
Пусть я не Якунин, пусть ты не Лысенко,
Но все же верни магендовид.

А Шекспира, я заранее извиняюсь перед дамами и эстетами, в XXI веке можно представить одной строкой:

«Говно вопрос», – был Гамлету ответ.

Но классики есть и среди нас! Потупив скромно все, что только можно, я хочу процитировать замечательного поэта, моего друга Игоря Иртеньева, который одно стихотворение закончил так:

Я еврей и ты еврей,
Оба мы цыгане.

Вспоминается другой певчий человек и мой приятель Олег Митяев. Как-то исполняет он свою культовую песню «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» и вдруг чувствует: нет от зала привычного ответного энергетического посыла. В следующий момент он понимает, что выступает в женской колонии… У нас с вами, слава Б-гу, не тот случай, поэтому выражаю свою радость и, как говорится:

Живущий должен летом жить на даче,
И лучше не на даче показаний.
Удача – жить в России
И при этом
Быть на свободе,
Особливо летом,
Как и в другие времена года.

О главном я не умолчу!

Напоследок я хотел бы почитать стихи из цикла «Избранное для избранных». Когда я выступал в Израиле, на местный язык это было переведено «Все лучшее евреям». В этой наиболее братской для России стране, я однажды получил пример комплимента по-израильски. После концерта я подписывал книжки, и одна женщина, ее зовут Белла, отшатываясь от меня, сказала: «Шо-то вы мне со сцены больше понравились, чем вблизи…» Прошу всех читателей не расстраивать меня таким образом. Поэтому «Избранное для избранных».

В прошлом веке я писал в основном о любви. Примерно так:

Иду с прекрасной дамою
В лучах большого дня,
И грабли те же самые
Приветствуют меня.

Или вот так:

О главном я не умолчу,
Мне на это хватит смелости.
Да, я хочу тебя, хочу,
Но, знаешь, меньше,
Чем хотелось бы…

А вот стихи о профориентации, давние:

Палач не знает роздыха,
Но все же, черт возьми,
Работа-то на воздухе
Работа-то с людьми.

Но лучше, конечно, о любви, совсем о любви.

Всегда бываю не в себе,
Когда бываю не в тебе,
Я просто невменяемый,
Когда я невтебяемый!

Я эти стихи пишу на нервной почве. Почва у нас одна. Если бы здесь была реклама, она звучала бы так: «Кащенко. Сумасшедшие скидки!..»

Российский лирик на нервной почве может писать стихи в традиционной номинации «Времена года». Это программное. Представляете, «Времена года», за кадром звучит Чайковский…

О, как морозно в декабре,
Когда удобства во дворе!..

А если с муниципальным, городским прищуром, это же можно прочитать так:

Снег пошел, но в процессе иссяк,
Потому что вот все у нас так!..

Вот чисто российское объяснение, мистическое:

Как ни улучшится погода,
У нас своя природа-мать,
У нас в любое время года
Задача – перезимовать.

А про весну, мне кажется, я оптимистическое одностишие написал. Вслушайтесь в многоточие:

Печален вид отброшенных коньков…

Можно «отброшенных сандалий», но это будет лето. А про лето я написал грустно:

Мудрость в том, чтоб не слишком мудрить,
В благодарности лету смекая,
В белых брюках надо ходить,
Пока есть возможность такая.

А про осень совсем оптимистическое двустишие. Сколько оптимизма у автора! Видимо, в силу его наивности…

Прости за то, что дождь стучит по крыше,
Но согласись, он мог бы и по крышке…

Вот грустные стихи девяносто седьмого года:

О как все до оскомины знакомо,
Когда в подъезде собственного дома
Из ящика раздробленного, взмыв,
Рекламка «Уничтожим насекомых»
Звучит как политический призыв.

А в 2004 году написались такие стихи:

Любимая, две тыщи, блин, четыре,
В сегодняшнем давно уже не мире,
Где нас не залечили бы в сартире,
Ты как партнер одна мне дорога…
Ну, я пошел на поиски врага.

Гимн великому и могучему

C помощью моих одностиший можно изящно отразить любое хамство. «Я? В душу вам? Да я же не доплюну!..» А кому-то можно сказать: «А я вас не узнал без санитара», или «Без галифе вам можно не храбриться», или «Нет, ты не дура, далеко не дура, губа моя…»

Судите сами, попал я в женскую психологию с таким одностишием? «Все, уходи, а то сейчас привыкну…» Мужчины всегда смеются.

«О как внезапно кончился диван», – обычно говорят люди. «Любимая, да ты и собеседник!..» Я всегда опасаюсь, что скажут: «Тебя сейчас послать или по факсу?» Реже подсказывают: «Ты мне роди, а я перезвоню…»

Вот грустное: «Любви моей не опошляй согласьем…» А есть грубые, которые и читать не хочется. «Кишка тонка, зато она прямая» Всем вам хочется посвятить такое: «Все больше людей нашу тайну хранили…» Или такое: «Не так я вас любил, как вы стонали». Нет…

Одностишия – это гимн русскому языку, великому и могучему. Вот вслушайтесь: «Тут я заснул, но было уже поздно…» Или такое любовное одностишие: «Желанная моя, скорей бы утро!»

Женщины мне ответили пародиями. Первый конкурс пародистов был, конечно, в Израиле. Там победило такое страшное одностишие: «Скажу отцу, чтоб впредь предохранялся». Я даже пародию на пародиста написал ко Дню медработника: «Анализы он сдал, но их вернули». Российские женщины провели свой замечательный конкурс. Все пародии очень антимужские, очень жесткие и очень почему-то утренние. Например, «Уже светает, но хотя бы спой…» Другая написала: «Нет, дорогой мой, так целуют знамя» А вот и третья подоспела: «А что же вам в тюрьме-то не сиделось?» Кстати, еще одно утреннее: «А ты не говорил, что ты еврей». Но первое место я дал одностишию: «Наверное, скорее солнце встанет…»

Сам я уже почти не пишу одностишия – занимаюсь своими последователями. Правда, недавно написал музыкальное, любимое одностишие Варгафтика: «Давно не выпивали мы с Сальери». Вам, дорогие друзья, хочу посвятить одно грустное одностишие. «Жить надо так, чтоб не сказали: «Помер».

В качестве финальной оптимистической ноты прочитаю стихотворение.

Как патриот одной страны,
Который пережил и дожил,
Чьи помыслы уже видны,
Хотя чисты, но все о том же,

Как гражданин, прошедший путь,
Как россиянин, а с недавних
И государственник-державник,
Не где-то там какой-нибудь,

Здесь и сейчас, как патриот
И не по должности госмужа,
Во что-то веруя, так вот
Я верю, что могло быть хуже.

И, почти уходя и виднеясь, четыре строчки:
Нет, я не вижу в этом смысла,
Чтоб не смеяться и не мыться,
И тот, кто на ночь глядя бреется,
На что-то все-таки надеется.