Ойво Сююракки, пулеметчик, 3я рота 1ый батальон 2я бригада (бывший полк Карельской Гвардии)
...4 января 1940 года. Нас подняли по тревоге: рюкзаки собрать, палатки свернуть. Мы идем сменять части на передовой. Посерьезневшие ребята пакуют рюкзаки, в голове дурные предчувствия, от страха холодеет живот. Но когда рота выступила маршем, стало полегче. Рота шла маршем вместе какое-то время, после чего пулеметный взвод, включая наш расчет, отстает и остается с другой пехотной ротой в тылу. Ночью мы сменяем 14-й пехотный полк. Перед уходом с передовой солдаты нам показывают позиции, ДОТ (Sn6), места наблюдателей и прочие важные места. Перед позициями стоят семь танков, все подбитые артиллерией или сожженные бутылками. ДОТ, в который мы направляемся, называется "Хильма". Мощная пулеметная точка из железобетона. Крыша примерно два метра толщиной, стены чуть потоньше. Двери герметичные, в крыше бронекупол, в котором все время находится наблюдатель. В таком укреплении чувствуешь себя в безопасности. Внутри есть колодец с насосом для охлаждения пулемета. Трубы из колодца проложены внутри стен и идут в каземат для стрельбы из пулемета. Амбразура очень небольшая. Сектор обстрела хороший, прекрасно простреливается местность перед заграждениями. Там видны убитые, для них и жизнь и война уже кончились.
Устанавливаем пулемет на лафет, где уже сделаны все пометки: куда стрелять ночью и при каком возвышении. Просто здорово. Траншеи противника мы напрямую обстреливать не можем, можем вести перекрестный фланговый огонь с соседним ДОТ. Таким образом противник не увидит наших амбразур, пока не подойдет ближе, а когда подойдет, будет уже поздно. Так все задумано. На следующий день 14-й пехотный полк покидает позиции и выводится в тыл на отдых. Теперь за фронт отвечает гвардия. Рюсся об этом тоже каким-то образом узнали. Из-за поля слышится речь:
- Солдаты Карельской гвардии, мы знаем, что теперь вы здесь на фронте. Убивайте ваших мясников-офицеров, бросайте оружие и расходитесь по домам, пока непобедимая Красная Армия вас не перебила до последнего человека.
С удивлением глядим друг на друга.
- Ну, у нас планы другие, еще посмотрим, кто кого...
Мы на передовой. Рюсся в примерно трехстах метрах, за болотом. На опушке леса у них передовые дозоры. Направо, куда бьет наш пулемет из ДОТ, простирается длинное открытое болото. Оно примерно полкилометра шириной, на нем там и сям видны заграждения из колючей проволоки. Перед колючей проволокой еще противотанковые надолбы из камня, а перед ними - засека. Затем начинается лес, в котором позиции противника. Налево, куда стреляет второй пулемет нашего полувзвода, большое поле. Название того опорного пункта "Вяйсянен". Поле простирается на примерно полкилометра к нам в тыл, и на этом поле стоит еще один ДОТ, в нем находится второе отделение нашего взвода. Говорят, он еще больше, чем наша "Хильма", и вроде бы там еще пушка есть. Сам я там еще не был. Налево от нашего ДОТ в примерно километре озеро Муолаанъярви, где и заканчиваются наши оборонительные рубежи. По другую чторону поля спереди от нас в примерно 200 метрах находятся оборонительные линии противника. Между ними - ничейная земля. На ней видны сгоревшие танки и темные бугорки павших солдат, часть из них уже занесена снегом. Около "Хильмы" между нашими позициями и противником поряка 200 метров. Местность частично лесистая. Через эти небольшие рощи к нам в тыл ходят разведчики противника...
- Тревога! Занять позиции! Когда мы занимаем позиции в траншеях, из-за леса со стороны противника доносится угрожающий грохот, как будто отдаленный гром. Мы уже знаем, что сейчас будет. В тот же момент раздается визг снаряда, взрыв, воздух сотрясается и свистят осколки. Взрывная волна рвет масхалаты, газы от разрыва щиплют горло и нос. На голову сыплются песок, камни, щепки деревьев. Взрывы накрывают все наши позиции. Один снаряд попадает прямо в траншею, и разносит несколько солдат на куски, кровавые части тел, руки, ноги тех людей, с которыми только что перебрасывался шутками и говорил о девушках. Одно мнгновение, и вот их нет. Такое здесь с каждым может случиться, снаряды не выбирают жертв. Обстрел усиливается. По траншее передают приказ: все в ДОТ, оставить только пару наблюдателей. Для наблюдателей построено небольшое бревенчатое укрытие в другом конце траншеи. Мы бежим в ДОТ, там безопасно. Укрепление только вздрагивает, когда в крышу попадает тяжелый снаряд.
Командир нашего опорного пункта, молодой лейтенант, нервно ходит по ДОТу туда-сюда. Иногда он бросает взгляд на нас, сидящих с винтовками между колен, головы в касках, все напряженно слушают звуки артобстрела. Страшный взрыв на крыше, наверное, фугасная граната. Таким образом они пытаются пробить крышу нашего ДОТ. До этого только гасли керосиновые лампы и с крыши сыпались маленькие куски бетона. Лампы сразу зажигаем снова, земля и ДОТ качаются от взрыва. С крыши из бронекупола слышится оглушительный удар и затем крики о помощи. Наблюдатель падает в ДОТ из купола - прямое попадание в бронекупол. Наблюдателя укладывают на нары, в бронекупол посылают нового наблюдателя, санитары суетятся вокруг. Один глаз выбило, второй вроде цел. Артобстрел полностью прекратился. Тишина длится секунду, после чего мы все без приказа выбегаем в траншею. По всему фронту от опушки леса цепями идет пехота противника. Цепи идут одна за другой, в воздухе раздается громкое "УРАА".
Пулеметы открывают огонь, мы бьем из винтовок и пехота противника сразу залегает, ползет по снегу вперед. Наша артиллерия тоже начинает бить, с ужасающим эффектом. Первые цепи уже остановились, за ними с криком и стрельбой идут новые, но они идут не на нас, а на ДОТ, что левее нас, на поле. Там им тоже придется несладко. На поле пехота противника попадает под исключительно сильный перекрестный обстрел из пулеметов и автоматов. Я целюсь в солдата противника, который ползет в примерно ста метрах от меня. Медленно нажимаю на спусковой крючек... Винтовка вздрагивает от выстрела... Больше не ползет...странно у него дергается рука. Надо добить, чтобы не мучался...Выстрел! Все, готов... Еще один пытается отползти. Он там, за пнем, хочет укрыться... еще успею... Выстрел! Он не успел. Хотя я все делаю как надо, как и должен поступать солдат - стрелять и убивать противника, в сердце какое-то странное чувство, какая-то пустота.
Сзади взрыв, уже поздно падать на землю, если убьет, так убьет. На опушке леса у противника стоит орудие на прямой наводке. Скорее всего, это зенитка, потому что она бьет очередями. У ее снарядов такая высокая начальная скорость, что сразу за очередью раздается серия взрывов у нас на позициях. От них не увернешься. Парни из расчета легкого пулемета недалеко от меня тоже не успевают уклониться, и вся серия снарядов взрывается прямо в их пулеметном гнезде. Санитары уже не нужны, убитых уносят, на место бежит новый расчет. Наверное, ужасно им вести огонь из гнезда, где все залито кровью, а на стенах траншей куски предыдущего расчета. Наступление остановилось. Те, кто еще остался в живых из наступающих, бегут обратно к своим. Их немного. Перед нашим опорным пунктом на нейтральной полосе прибавилось темных бугорков. Раненые, оставшиеся на нейтральной, кричат о помощи. Из-за леса опять доносится звук залпа артиллерии противника.
- А теперь, парни, нам получка от русских за хорошо проделанную работу - острит какой-то младший сержант.
Бежим в ДОТ. Хотя и у нас потери, настроение не подавленное. Хоть одну атаку отбили. Так и есть, до сюда они не дошли. И не дойдут, если чего-нибудь умнее не придумают, чем вот так наступать. После этого рюсся много раз атаковали, иногда даже по несколько раз в день, но мы не дрогнули.
... Уже середина января, и противник стал проявлять все большую активность. Днем наши позиции перемалывает артиллерия, а вечером наступает пехота. Вроде ничего особенного, но нам хватает. На сон остается мало времени, нервы из-за недосыпания напряжены до предела...
...Теперь русские подвезли к нашей основной оборонительной линии в Сумма, Ляхде и у нас, крупнокалиберные орудия, поставил их на прямую наводку и начал долбить наши ДОТ. Наконец, они решили "смягчить" наши позиции перед тем, как вести наступление. ДОТ, что слева от нас на поле, они точно добьют, по нему бьют по крайней мере сразу четыре орудия. Землся вокруг того ДОТ почернела, и каземат выглядит как большой серый амбар посреди поля. Такое впечатление, что он день ото дня становится все выше. Бить по нему прямой наводкой теперь легко. По слухам, крышу ему уже пробили. Ночью попытались заделать пробоину камнями и бревнами, но утром первые же снаряды все это вынесли. Следующие снаряды рвались уже внутри ДОТ. Несколько человек было убито и ранено, и ДОТ пришлось оставить. Гарнизон переместился в траншеи...
11.2. Мы слышим и чувствуем, что справа от нас, в Сумма, настоящий ад. У нас тоже артобстрелы, но когда у нас затихает, то кажется, что грохот справа только усиливается, земля дрожит у нас под ногами, а ведь до туда пятнадцать километров! Вани здесь тоже иногда идут в наступление, чтобы сковать наши резервы и чтобы мы не сумели отправить в Сумму помощь. Приходят тревожные и страшные новости - рюсся прорвали оборону в Сумма, часть наших отправляют туда для проведения контратак. Нас здесь остается немного, только для прикрытия. Наш пулемет тоже остается здесь. Здесь нужны солдаты, которые хорошо знают местность, поскольку рюсся так близко. В каждый момент тысячи солдат противника могут пойти на штурм. Раньше тоже атаковали, но... Подумать, если три тысячи солдат сейчас поднимутся из этого болота? Что, один пулемет их остановит? Других не осталось. Конечно, они прорвутся.
Но такими большими силами они не атаковали. Может быть, они потеряли веру в успех, потому что уже много раз безуспешно пытались? Небольшие вылазки были, чтобы держать нас в напряжении. Они сумели закрепиться за противотанковыми надолбами, выкурить их оттуда было невозможно, так как снарядов нет. Все, что было, перебросили в Сумму, к месту прорыва.
14.2 1-й батальон 2-й бригады, сформированный из полка Карельской Гвардии, по-прежнему находится на позициях на Линии Маннергейма. Вяйсяненский укрепрайон выстоял, но в Сумме, Ляхде противник прорвал оборону и пытается мощными ударами пробиться на северо-восток, к озеру Муолаанъярви. Если это удастся, то 2-я и 3-я бригада окажутся в окружении. С посерьезневшими лицами слушаем, как звуки битвы на нашем правом фланге отдаляются на север, бой идет уже почти у нас в тылу! Мы решили, что если попадем в окружение, а на правом фланге уже почти попали, то они нас вытеснят на лед озера Муолаанъярви и все, игра будет сыграна. Там нас всех перебьют.
Прорыв в Ляхде, судя по всему, расширяется. Слева от нас, на восточном берегу Муолаанъярви, рюсся тоже прорвались. Скоро нас окружат. Напряженные лица и притихшие солдаты.
15.2. Гром боев справа и слева продолжается. У нас все тихо. Только небольшие вылазки противника. Нам ничего не остается делать, как сидеть и слушать, как звуки боя удаляются к нам в тыл. Почему мы не отходим? Скоро нас окружат. Но этого не произошло: вечером сказали, что продвижение противника остановлено, и наконец ночью мы получили приказ на отход. Мы тоже отводимся на промежуточную оборонительную линию. Отходить нужно как можно тише.
Мы упаковали рюкзаки. Группе прикрытия приказ: подорвать ДОТ, и все, что не унести, уничтожить. Наш пулеметный расчет тоже в группе прикрытия. Ночь тихая, со стороны противника тоже очень редкий огонь. Затишье перед штормом, промелькнуло у меня в голове. Мы заминировали ДОТ. Взрывчатки было очень много, ДОТ забили тротилом до потолка. Туда же мы уложили ящики с патронами, которые было не забрать. Патронов там было несколько десятков ящиков. В 22.00 мы тихо отступили. Разговоры были запрещены, общались жестами. Противник не заметил нашего отхода.
Отрывки из книги "Taitelijan Talvisota", Oiva Syyrakki. Перевод - Баир Иринчеев © Bair Irincheev 2001 - 2003