Проект "Украина, гудбай", в рамках которого предполагалось создать цикл короткометражных лент, посвященных эмиграции и ее причинам, стал своеобразной лабораторией для молодых украинских кинематографистов — они сняли 25 фильмов, прошедших бесчисленные обсуждения и переделки. Большинство из них уже были показаны на отечественных и зарубежных фестивалях. В альманах, предназначенный для широкого проката, продюсеры отобрали шесть разных по жанру и авторской интонации картин, кажется, намереваясь отвесить обществу пощечину и хотя бы на мгновение разбудить аудиторию, убаюканную коммерческими хитами и телесериалами.

Собственно эмиграция в лентах киносборника либо маячит на периферии сюжета, либо отсутствует вовсе — заявленная тема трактуется авторами весьма широко. Например, фильм Юрия Ковалева "Пирог" можно воспринимать как побег от действительности: коррумпированность милиции и повальная наркомания среди молодежи становятся отправными точками для достаточно беззубой комедии о банде милиционеров из маленького городка, отбирающих у подростков травку, только что купленную ими у бабушки главного мента. Контрастом этой веселой, но глуповатой картины выступает "Борода" Дмитрия Сухолиткого-Собчука, в которой беспристрастно изображено бедственное положение провинции. Центральный персонаж ленты — старик из прикарпатского села — мается в ожидании приезда дочери, вышедшей замуж за итальянца, но ее визит оборачивается для тоскующего отца разочарованием. Как, впрочем, и для зрителей. Героиня, появившись в сопровождении карикатурного супруга, объявляет, что может задержаться в отчем доме лишь на несколько минут, прибегая при этом к такой отчаянной жестикуляции и патетическим возгласам, что тщательно выстраиваемая режиссером на протяжении фильма достоверность повествования вмиг разрушается.

Наиболее убедительно констатируется социальное бесправие и отчаяние рядового гражданина в двух включенных в альманах фильмах Евгения Матвиенко. "Свидание" рассказывает о матери-одиночке, актрисе, вынужденной хвататься за любую работу — от озвучки компьютерных игр до оказания сексуальных услуг по телефону. Правда, выясняется, что и при таком суррогатном общении можно установить эмоциональный контакт и понять, что на другом конце телефонного провода — страдающий и одинокий человек. Жаль, что в финале автор скатывается к чрезмерной сентиментальности. Но в другой своей ленте — "Как казаки в космос полетели" — режиссеру удается удержаться в рамках хорошего вкуса. Речь в ней идет о типичном обывателе, готовом пренебречь любыми моральными запретами ради обустройства своего мирка. Пойманный начальником на воровстве, он без колебаний предает своих коллег, у которых тоже рыльце в пушку. Примечательно, однако, что сочувствие аудитории вызывает именно затравленный воришка с его униженной улыбкой. Видимо, зритель узнает себя в этой пассивной жертве искаженной системы ценностей, а не в торжествующем шефе, который в угоду своему властолюбию и алчности сознательно унижает подчиненного.

Лента Владимира Тихого "Ангел смерти" представляет собой жесткую, выразительную метафору разрушительных свойств ненависти, которую мы лелеем в наших душах. Герой фильма — немолодой мужчина, дети которого эмигрировали, а жена недавно покончила жизнь самоубийством. Раздавленный, озлобленный несчастьями, он начинает призывать на головы ближних божьи кары, и в конце концов, вообразив себя орудием возмездия, принимается истреблять всех, кто попадется под руку,— от дворовых сплетниц до соседской девочки.

Если апокалипсис в "Ангеле смерти" разворачивается в декорациях киевских хрущевок, то "Ядерные отходы" Мирослава Слабошпицкого, уже имеющие призы фестиваля в Локарно и российского "Киношока", претендуют, кажется, на обобщенную картину конца света. Лента завершает альманах и воспринимается как мрачный эпилог, свидетельство необратимой катастрофы. Фильм представляет собой тягучее, лишенное диалогов повествование о нескольких мужчинах и женщинах, занимающихся утилизацией радиоактивных отходов в окрестностях Чернобыля. Их действия исполнены бездушного автоматизма, даже когда они переходят от исполнения профессиональных обязанностей к более интимным занятиям. Эту невозмутимость, отсутствие всяких следов эмоциональной жизни можно трактовать и как тупую покорность, и как мужественный стоицизм, но в любом случае происходящее кажется окончательным поражением человека. Такой способ выживания пристал скорее тараканам. Увы, о том, как жить достойно, авторы "Украина, гудбай" помалкивают.