ГРУ –200
Отряд
специального назначения расстреливал
свидетелей собственных преступлений
Напомним, о
чем речь и о чем мы неоднократно писали. Что
представляют собой, во-первых, «эскадроны
смерти» в Чечне? И от каких преступлений сейчас
пытаются откреститься на суде в Ростове три их
бойца, представляющие элитный отряд
спецназначения ГРУ Генштаба, — капитан Ульман,
лейтенант Калаганский и прапорщик Воеводин,
во-вторых?
11 января 2002 года на
заваленной непролазным снегом горной дороге у
восточной окраины селения Дай Шатойского района
Чечни десять бойцов отряда специального
назначения Главного разведывательного
управления Генштаба (разведгруппа № 513 в/ч 87341 под
командованием капитана Эдуарда Ульмана),
незадолго до этого десантировавшиеся с воздуха,
согласно приказу штаба Объединенной
группировки, на поиски «раненого Хаттаба», —
никакого Хаттаба не нашли, но зато убили, а потом
еще и сожгли шесть человек, попавшихся им на пути.
Пятерых мужчин, никоим
образом не похожих на широко известного саудита,
и беременную женщину. Причем видя, что она
беременная: то есть сознательно расстреливали и
предавали огню этих двоих в одном лице. И мать, и
ее дитя.
Казненными оказались
пассажиры и водитель рейсового «уазика», каждый
день курсировавшего по горной дороге от
райцентра Шатой по селам в сторону дагестанской
границы. 11 января ими были: Зайнап Джаватханова,
41-летняя мать семерых детей и ожидавшая восьмого,
инвалид второй группы из селения Нохчи-Келой;
директор Нохчи-Келойской же сельской школы
68-летний Саид-Магомед Аласханов и завуч
Абдул-Вахаб Сатабаев, ехавшие домой с районного
учительского совещания, посвященного началу
третьей четверти; местный лесник Шахбан Бахаев,
также возвращавшийся в село из Шатоя, с
еженедельного совещания в конторе райлесхоза. И
собственно водитель Хамзат Тубуров — житель Дая.
От этих пятерых остались только по нескольку
обугленных косточек, которые завернули в белые
простыни и хоронили, будто бы мертвых младенцев…
Так все выглядело.
Шестым стал 22-летний
племянник беременной Зайнап, вызвавшийся ее
проводить до дома, — Магомед Мусаев из селения
Старые Атаги. Магомед — единственный, чье тело
уцелело в этой казни. Когда начался расстрел,
парень ринулся с обрыва к реке, там его настигла
пуля, гээрушники поленились идти по высокому
снегу за трупом, и поэтому семье осталось, что
похоронить.
На круг: 11 января 2002 года в
Чечне стало на 28 сирот больше…
Впрочем, случившееся у
заброшенной фермы на окраине Дая не стало шоком
для Чечни (а остальная Россия и вовсе не
поперхнулась). Казнь поразила, но слегка. Причина
проста: потому что это была типичная казнь времен
второй чеченской войны силами одного из
«эскадронов смерти». Последними тут называют
летучие отряды ГРУ (в том же качестве еще
выступают спецотряды, ведомственно
принадлежащие Внутренним войскам и ФСБ) — они
выполняют самую грязную палаческую работу
«санитаров леса», как сами они себя часто
величают. Когда «санитарить» на их языке
означает вершить самосуд, убивать людей по
приговору, вынесенному прямо на месте, по
собственному разумению и единолично
сформулированным подозрениям. Бывает, и вовсе
без всяких подозрений… И это — быт
«антитеррористической операции». В каждом
селении Чечни тебе расскажут свою собственную
«дайскую трагедию». Вот и не было шока…
Нетипичным же стало
следующее — казнь удалось раскрыть по горячим
следам и даже расследовать. Благодаря
свидетелям, главным из которых оказался «свой»,
федерал, что почти никогда не случается. Первым
кровавые следы на дайском снегу увидел тогдашний
заместитель военного коменданта Шатойского
района, начальник военной разведки майор Виталий
Невмержицкий — в тот день его также подняли по
тревоге на поиски «раненого Хаттаба», и майор со
своим подразделением двигался по горной дороге
мимо Дая… Майор спросил гээрушников: «Что,
проблемы?» — и проехал дальше, но, когда
возвращался, наткнулся уже на самостийный
крематорий и, сказав: «Прости, брат», вызвал по
рации прокуроров из Шатоя. Те — военных коллег из
ближайшего полка, дислоцированного в нескольких
километрах, у селения. Исполнители казни были
взяты под стражу. Место трагедии тщательно
обследовали по свежим следам. Вещдоки не пропали.
Уголовное дело принял к производству
решительный полковник юстиции — военный
прокурор Андрей Вершинин и сделал на этом первом
этапе расследования все, чтобы дайское дело
впоследствии не развалилось, а обвиняемые бы не
разлетелись по гарнизонам по России, как это
обычно тут случается в похожих случаях.
Единственное, что
оказалось не по силам военной прокуратуре, — это
переломить Генштаб, который в Москве. Там
показали зубы, и из-под удара был выведен
заказчик убийства — майор Анатолий Перелевский.
Этим отбеливанием занималась уже следственная
группа по особо важным делам следственного
управления Главной военной прокуратуры, а не
полковник Вершинин в гарнизонной прокуратуре в
Шатойском районе. Именно ГВП довела дайскую
трагедию до суда. Правда, в кастрированном виде,
когда на скамье подсудимых — только трое. Эдуард
Ульман — 30 лет, уроженец Новосибирска, он
единственный провел время до суда в тюрьме. Зато
два других — Александр Калаганский, 26-летний
лейтенант, и прапорщик Владимир Воеводин, 24 лет,
— те, что собственноручно расстреливали в спину,
— отсидев в СИЗО по девять месяцев, с 22 ноября 2002
года на свободе, потому что следствие (ГВП) даже
не ходатайствовало о продлении срока пребывания
их под стражей! И теперь у них — подписка о
невыезде. Причем с одновременным переводом из
далеких сибирских гарнизонов в подмосковное
Щелково, где располагается одна из баз ГРУ, что на
военном языке означает поощрение данного
военнослужащего. Подобные переводы,
рассказывают, происходят лишь с личного
распоряжения начальника Генштаба Анатолия
Квашнина, и, более того, таких его «подарков»
годами ждут многие офицеры.
Остается добавить
немногое: кто же эти люди, которые провели
дайскую казнь? Когда мы первыми опубликовали
подробности случившегося, военные власти, а
вслед за ними и многие другие в Москве
зашебуршились — опять позорят армию! Мол,
неправда, ГРУ не для того у нас создано,
существует и тренируется, чтобы жечь наших
граждан, — его дело жечь граждан других стран и
выполнять самые трудные задачи на территории
иных государств…
И это правда. ГРУ — не для
Чечни, то есть не для гражданских войн на
собственной земле. Однако, несмотря ни на что, ГРУ
— в Чечне, как на вражеской территории. До сих пор
дайская трагедия ничему не научила. «Эскадроны
смерти» все «санитарят», а генералитет и Генштаб
все не скупятся на достаточное боевое пополнение
— людей, действительно натасканных государством
убивать, об этом не задумываясь. На новых Ульмана,
Калаганского, Воеводина, которые лишь
«творчески» воплотили в жизнь преступление,
организованное сверху.
Анна ПОЛИТКОВСКАЯ,
обозреватель «Новой газеты»
20.11.2003
|
