«Я свидетель!» Кто помогает полицейским фальсифицировать уголовные дела за наркотики

История этого текста началась с того, что мне позвонил Ваня Голунов. Сейчас идёт суд над оперативниками, подбросившими ему наркотики, и он заметил в деле странного понятого, с которым оперативники общались, как будто они знакомы. Изучая материалы дела, он узнал, что понятые действительно были знакомы с оперативниками, иногда знали друг друга по много лет, и понятым даже выплачивали деньги.

Тогда он решил проверить своё УВД, чтобы понять, уникальна ли его ситуация, начал читать приговоры и заметил, что «штатные понятые» там встречаются постоянно. Он позвонил мне и сказал, что надо проверить, как с этим обстоят дела по всей Москве. И я согласилась, потому что мне показалось важным вывести эту историю на свет. Ведь «штатные понятные» помогают в фальсификации уголовных дел, позволяя сотрудникам обходить прописанные в законе процедуры. По сути дела, это соучастники преступлений.

Я написала скрипт, скачавший с Мосгорсуда все материалы, как-либо касающиеся «наркотических» статей, в основном это 228 и 228.1, но всего их 12. Получилось 56 тысяч документов, из которых мы с помощью другого скрипта извлекли имена, и стали смотреть, какие встречаются чаще, чем в одном деле. У меня получилась табличка, где было имя человека и количество документов, где оно встречается.

Дальше оставалось читать документы и проверять, какую именно роль эти люди играли. Это заняло много времени, но когда все были проверены, оказалось, что «штатных понятых» по Москве – 142 человек. Причём часть из них раньше осуждали или задерживали по «наркотическим» статьям, из-за чего они, по сути, зависимы от оперативников и будут готовы подтверждать всё, что от них потребуется.

Сложнее всего было найти такого понятого, который согласился бы об этом поговорить. Большинство либо не читало сообщения, либо не отвечало на них, либо отказывалось. Но один парень вдруг заинтересовался. Я предложила ему созвониться и поговорить, он согласился, и я рассказала, что именно меня заинтересовало: больно часто вы выступаете понятым в «наркотических» делах. Он испугался, воспринял этот как претензию и сразу начал защищаться, говорить, чтобы его тогда вызвали в суд. Я его успокоила, сказала, что просто хочу понять, как так получилось. Это ведь довольно необычно, мне самой ни разу не доводилось быть понятой.

И тогда он стал говорить интересные вещи, которые свидетельствовали о том, что он бывает понятым очень часто. Когда я спросила, бывает ли он только в «наркотических» делах, он с удивлением сказал, что конечно нет, недавно вот он выступал понятым в ДТП или при задержании пьяного. При этом он утверждал, что сотрудников полиции не знает и не запоминает, хотя даже по документам было видно, что он как минимум шесть раз взаимодействовал с одними и теми же людьми. Но под конец разговора он совсем испугался, начал обороняться, обвинять меня в том, что я лезу в его личную жизнь, так что мы, наконец, попрощались.

Заниматься этой темой не было страшного. Было страшно читать статистику и видеть, как она различается по районам: в одних частях Москвы штатных понятых используют гораздо чаще, чем в других. И я очень боялась увидеть там мой район, потому что очень страшно просто идти из метро и вдруг оказаться в полиции, не потому, что я занимаюсь журналистикой, а потому, что кто-то в УВД не закрыл план. Но, к счастью, мой район не оказался в списке «топовых». Понятно, что суды замарывают данные, и не дают полной картины, но всё равно это меня успокоило.