Высшие психические функции

Высшие психические функции — это специфические психические функции человека. К ним относят: осознание, память, внимание, мышление, восприятие, воображение и речь. Тогда как «высшие психологические функции», (ВПФ) — исторически неверное наименование одного из центральных понятий теоретической концепции Л. С. Выготского^[1], который напрасно полемизировал с защитниками идеи «психических функций» и настаивал на использовании выражения «высшие психологические функции», (ВПФ)^[2]. Высшие психологические функции — наиболее сложноорганизованные психофизиологические процессы. Согласно Выготскому и его последователям периода «инструментальной психологии» 1920-х годов, «высшие психологические функции» возникают на основе «натуральных психологических функций», за счёт опосредствования их «психологическими орудиями», например, знаками^[3][4]. К началу 1930-х годов Выготский отказался от «функции» как центрального понятия своей теории. Благодаря массированной и систематической фальсификации и искажения научного наследия Выготского, подмене понятий, а также цензуре и систематической правке его текстов в посмертных публикациях его работ, в массовую русскоязычную пост-выготскианскую психологию было введено в обиход выражение «высшие психические функции» и ошибочно представлено как центральное понятие незавершенной психологической теории Выготского^[5].

Понятие высших психических функций было введёно в научный дискурс Вундтом в середине XIX века, а в русскоязычной психологической традиции оно ассоциируется в первую очередь с именем Л. С. Выготского. Тем не менее, у самого Выготского в его прижизненно опубликованных работах выражение «высшие психические функции» для обозначения объекта его исследования не встречается никогда. Вместо этого Выготский в своих текстах использовал фразу «высшие психологические функции» и сходные с ней выражения «высшие психологические процессы», «высшиe процессы поведения», «высшие формы поведения», «высшие интеллектуальные функции», «высшие характерологические образования» и т. п. Выготский подчеркивал важность понимания этих явлений именно как «высших психологических»: «Сознание определяет жизнь (образ), но оно само возникает из жизни и образует ее момент: ergo жизнь определяет жизнь через сознание. Как только мы оторвали мышление от жизни (от динамики) — взяли его как понятие психического, а не психологического, — мы закрыли себе всякий путь к выяснению и объяснению его главнейшего свойства: определять образ жизни и поведения, действовать, влиять»^[6]. При этом Выготский подчеркивал принципиальную важность различения психологических и психических явлений с точки зрения диалектической психологии и, в частности, его психологической теории:

Диалектическая психология … не смешивает психические и физиологические процессы, она признает несводимое качественное своеобразие психики, она утверждает только, что п с и х о л о г и ч е с к и е процессы едины. Мы приходим, таким образом, к признанию своеобразных психофизиологических единых процессов, представляющих высшие формы поведения человека, которые мы предлагаем называть психологическими процессами, в отличие от психических и по аналогии с тем, что называется физиологическими процессами^[7].

Более того, в своих текстах, опубликованных при жизни их автора, Выготский никогда не использовал выражения «высшие психические» для описания явлений, которые описывала и изучала его психологическая теория^[8][9]. Понятие «высших психологических» функций также активно разрабатывалось в работах сотрудников Выготского и Лурии 1920-х годов, а наиболее ярким примером экспериментальной разработки этой темы (в частности, проблем произвольного запоминания и активного внимания) является монография А. Н. Леонтьева, опубликованная в 1931 году под названием «Развитие памяти: Экспериментальное исследование высших психологических функций»^[3][4]. Основным результатом этих исследований стала разработка так называемого параллелограмма развития.

Тем не менее, сразу после его смерти тексты Выготского стали подвергаться систематической редакторской правке при подготовке к публикации начиная уже с середины 1930-х годов, что в конечном счете привело к системным искажениям и фальсификациям его научного наследия в послевоенных публикациях работ Выготского на протяжении всего советского периода 1950-х-1980-х годов, включая шеститомное собрание сочинений Выготского, вышедшее в начале 1980-х годов под редакцией М. Г. Ярошевского и других^[10][11][12].

По оценке современников, разделение на «высшие» и «низшие» функции и процессы устарело уже к началу 1930-х годов^[13], а критику такого резкого разделения можно найти как в психологической литературе того времени^[14], так и в работах самого Выготского, в начале 1930-х осознавшего методологическую ошибочность своего подхода периода 1920-х годов^[15].

Тем не менее, в послевоенный период выражение «высшие психические функции» было введено в оборот и стало активно использоваться в работах группы советских исследователей «круга Выготского-Лурии». Этими исследователями содержание понятия было несколько расширено и формализовано, в результате чего был выделен ряд основных признаков «высших психических функций». В разных источниках упоминается от трех до пяти таких основных характеристик, таких как: социальность (интериоризация), опосредственность, произвольность по способу саморегуляции и системность.

Обычно к высшим психическим функциям относят опосредованные (то есть, не природные, «натуральные», а возникшие в ходе культурного развития) восприятие, воображение, память, мышление и речь. Однако, считается, что высшие психические функции не являются специфически человеческим приобретением. Их наличие показано у высших приматов, китообразных, некоторых птиц (например, у попугаев и врановых) и даже головоногих моллюсков. Они могут быть механистически разложены на составляющие их естественные процессы:

А --> Б

Здесь при натуральном запоминании образуется простая ассоциативная связь между двумя точками. Такова память большинства животных. Это своеобразное запечатление, отпечаток информации.

А --> X --> Б

Однако, Выготский говорил о процессах, которые имеют произвольность, то есть могут управляться и направляться самим индивидом. То есть не просто внимание на биологически значимый стимул является высшей психической функцией, а направляемое усилием воли внимание есть высшая психическая функция. Не просто запоминание биологически важного стимула, а намеренное запоминание неважного для индивида стимула является высшей психической функцией. С этой точки зрения у высших животных есть только зачатки.

Высокоорганизованная память имеет принципиально иное строение. Как видно из схемы, между элементами А и Б вместо одной простой ассоциативной или рефлекторной связи возникают две другие: АХ и БХ. В конечном итоге это приводит к тому же результату, но другим путём. При этом Выготский указывал на то, что не существует таких культурных приёмов поведения, которые было бы невозможно полностью разложить на составляющие его естественные процессы:

Всякий культурный прием поведения, даже самый сложный, может быть всегда полностью и без всякого остатка разложен на составляющие его естественные нервно-психические процессы, как работа всякой машины может быть в конечном счете сведена к известной системе физико-химических процессов. Поэтому первой задачей научного исследования, когда оно подходит к какому-нибудь культурному приему поведения, является анализ этого приема, т.е. вскрытие его составных частей, естественных психологических процессов, образующих его. Этот анализ, проведенный последовательно и до конца, всегда приводит к одному и тому же результату, именно он показывает, что нет такого сложного и высокого приема культурного мышления, который бы не состоял в конечном счете из некоторых элементарных процессов поведения... В наших экспериментальных исследованиях мы ставим ребенка в такую ситуацию, в которой перед ним возникает задача запомнить известное количество цифр, слов или другой какой-либо материал. Если эта задача не превышает естественных сил ребенка, ребенок справляется с ней естественным или примитивным способом. Он запоминает, образуя ассоциативные или условно-рефлекторные связи между стимулами и реакциями.

— Выготский Л.С Проблема культурного развития ребенка // Педология. 1928. № 1. С. 58-77

В такой формулировке учение о высших психологических функциях предстаёт как классический пример физиологического редукционизма и механицизма в науках о человеке.

Идеи о системной организации поведения, психологических процессов и деятельности человеческого мозга появились в научном творчестве Выготского и некоторых его сотрудников не ранее начала 1930-х годов, благодаря чему понятие изолированных «высших психологических функций» стало постепенно отходить на второй план. Именно тогда зародились, — а позднее были существенно развиты, — представления о том, что психофизиологическим коррелятом формирования высших психологических функций выступают сложные функциональные системы, имеющие вертикальную (корково-подкорковую) и горизонтальную (корково-корковую) организацию. Но каждая высшая психологическая функция жестко не привязана к какому-либо одному мозговому центру, а является результатом системной деятельности мозга, в которой различные мозговые структуры делают более или менее специфический вклад в построение данной функции^[16][17].

• Высшая нервная деятельность
• Центральная нервная система
• Мозг человека
• Сознание
• Кора головного мозга
• Психические процессы

Эта страница в последний раз была отредактирована 24 июня 2024 в 06:53.