Голод в Крыму (1921—1923)

Голод в Крыму
Картина «Голод в Крыму» Николая Самокиша, 1923 год
Причина	советская экономическая политика, последствия гражданской войны, неурожай
Страна	РСФСР  СССР
Место	Крымская АССР
Период	весна 1921 — лето 1923
Умерло от голода	До 100 000 человек
Медиафайлы на Викискладе

Голод в Крыму (1921—1923) — массовый голод на территории Крымской АССР и Северного Причерноморья (территории бывшей Таврической губернии). Причинами голода стали последствия гражданской войны и неудачная большевистская экономическая политика. Первые признаки голода появились во второй половине 1921 года. Был организован специальный орган — Центральная республиканская комиссия помощи голодающим — Крым ЦК Помгол. Борьба с голодом^[⇨] велась с помощью внутреннего перераспределения и введения пайков, с помощью пожертвований, конфискацией ценностей религиозных конфессий, организацией приютов для сирот и пунктов питания. Однако эти меры недостаточно сработали в сельской местности — главном очаге голода. С весны 1922 года к помощи подключились международные организации^[⇨]. Всего за время голода по разным оценкам умерло около 100 тысяч человек, большинство из которых были крестьянами, а по национальному составу наибольшие жертвы пришлись на крымских татар.

В ноябре 1920 года большевики полностью захватили Крым, одержав победу в гражданской войне в европейской России. Установление новой власти на полуострове проходило параллельно проведению политики «красного террора» и «военного коммунизма»^[1]. Главными причинами будущего голода в Крыму стали как последствия гражданской войны, так и проводимая большевиками экономическая политика, включавшая конфискации имущества. Большевик Мирсаид Султан-Галиев в докладной записке указывал, что военные части, прибывавшие на полуостров «питались за счёт Крыма и каждая из частей, покидая Крым, увозила с собой очень большое количество „трофейных продуктов“». В довоенное время в Симферополе проживало 80 тысяч человек, а после прибытия 4-й армии в городе находилось уже около 200 тысяч человек^[2].

Проходящее с экономикой Крыма при большевиках хорошо иллюстрируют записи в дневнике артистки Евфалии Хатаевой. Так в декабре 1920 года она писала о большом выборе на симферопольском базаре, а уже в январе 1921 года отмечала большую дороговизну товаров, исчезновении базара как такового и отсутствия каких-либо пайков. Городской базар Симферополя был закрыт Особым отделом 4-й армии после публикации решений X съезда РКП(б) в местной прессе^[3].

Во время продразвёрстки в 1921 году у населения было изъято 2 миллиона пудов продовольственного хлеба, 2,4 миллиона пудов кормовых культур, 80 тысяч голов скота, 400 тысяч пудов фуража. Весной 1921 года проходила конфискация посевного фонда^[4]. Продразвёрстка, отменённая центральными органами советской власти в марте 1921 года, была заменена продналогом на полуострове только к 1 июня приказом Крымревкома^[5].

Центральное руководство в Москве опиралось на завышенные данные о наличие в Крыму продовольствия^[6]. Изъятие хлеба проходило на основе многократно завышенных цифр, тем самым разоряя крестьянство, что приводило к восстаниям, отмечавшимся на юге полуострова. Беспартийная татарская конференция по докладу председателя Центрального исполнительного комитета Крымской АССР Юрия Гавена впоследствии начнёт искать виновных в подаче завышенных статистических сведений о том, что на полуострове имеется 9 миллионов пудов хлеба, тогда как как на самом деле Крым располагал 2 миллионами"^[5].

Народный комиссариат продовольствия РСФСР на 1922 год определил продналог для Крыма в размере 1,2 миллиона пудов, а также запретил засеивать поля до его внесения. Такой приказ вызвал непонимание со стороны Наркомпрода Крыма. До осени 1921 года действовал запрет на товарообмен и свободное перемещение по полуострову^[5].

Положение усугубляла и конфискация 1134 имений, на месте которых были созданы совхозы. Фактически это привело к лишению земли бывших батраков-арендаторов, составлявших в Крыму к тому 40 % всех крестьян, остававшихся теперь безземельными. Крымревком также реквизировал 40 тысяч вёдер вина и начал вырубку виноградников^[5]. Политика продразвёрстки в целом привела к тому, что значительно сократилась площадь полей с зерновыми культурами^[7].

Газета «Красный Крым» от 14 мая 1921 года писала: «Разумеется, будем надеяться, что крымскому пролетариату не надо будет привыкать к голодовке. Новые мероприятия Советской власти в области продовольствия, безусловно, облегчат положение и необходимо лишь некоторое спокойствие… Мы должны полагать, что худшее время проходит, что мы вступили в самый последний период недоедания и за ним наступит период безусловного улучшения быта рабочих»^[2].

Урожай 1919 года был удачный, однако к лету 1920 года крымские газеты начали писать о засухе в отдельных районах полуострова^[2]. 1921 год также выдался засушливым, а в 1922 году фиксировалось нашествие саранчи и проливные дожди^[3].

Первые признаки голода на полуострове появились в августе 1921 года, а к сентябрю-октябрю он начинает ощущаться всеми жителями Крыма. Проживавший в Алуште писатель Иван Шмелёв отмечал: «День ото дня страшнее — и теперь горсть пшеницы дороже человека»^[2]. Первыми наступление голода почувствовала цыганская беднота. Следующими пострадавшими оказались крестьяне из числа крымских татар, проживавших на Южном берегу. Они специализировались на виноградарстве, садоводстве и табаке, почти не занимались производством зерновых и сильно зависели от свободного товарообмена сельхозпродукции, который практически рухнул. Первые случае голодных смертей начали фиксировать в ноябре. Всего за ноябрь-декабрь погибло около 1500 человек. Власти считали причиной голода изолированный образ жизни горных поселений и не предпринимали должных мер^[6].

Параллельно с этим, осенью 1921 года в Крыму пошла кампания по сбору помощи для голодающих Поволжья. Постановлением Крымревкома от 9 сентября 1921 года был создан Крымский комитет помощи голодающим Поволжья. Для голодающих собиралось продовольствие и отдавалась часть налогов. Руководство в Москве настаивало на организации в Крыму пунктов приёма поволжских голодающих^[6].

4 января 1922 года Севастопольский, Ялтинский и Джанкойский округа были признаны неурожайными. 16 февраля 1922 года на заседании президиума Всероссийского центрального исполнительного комитета территория полуострова была отнесена к числу регионов, признанных голодающими. Решение было принято даже несмотря на то, что к тому моменту уже действовало негласное решение Политбюро ЦК РКП(б) о прекращении приёма любых заявлений о признании территорий голодающими. Уполномоченный КрымЦКПомгола в Москве К. Е. Сорин отмечал: «Я сразу же натолкнулся на целый ряд препятствий со стороны Госплана, ЦСУ, Наркомпрода, Наркомзема, которые каждый в отдельности, имели весьма разноречивые сведения о положении в Крыму»^[6].

Пик голода пришёлся на 1922 год^[8]. Согласно докладной записки от 13 марта 1922 года ежедневная смертность достигала 25 человек^[9]. В январе 1922 года погибло от голода 8 тысяч человек. В феврале 1922 года голодало 302 тысячи и погибло 14 413 (+4,7 %), в марте голодало 397 тысяч и погибло 19 902 человека (+2,8 %), в апреле голодающими считалось 377 тысяч и погибло 12 753 человека (+3,4 %). Таким образом голодало порядка 53 % населения Крыма. В мае голодающими были 360 до 500 тысяч человек^[8].

В марте 1922 года Бахчисарае голодало 1793 ребёнка в возрасте до 3 лет, 3270 детей в возрасте от 3 до 14 лет, а также взрослого население в количестве 38 584. В Евпатории содержалось в детских приютах 2336 ребёнка, а в округе было зарегистрировано 26 тысяч голодающих^[9].

В январе 1922 года крымское руководство известило центр о нахождении в Крыму около 50 тысяч неместного населения из числа русских и украинцев, 10 тысяч подданных Турции, 25 тысяч греков, 3 тысяч армян, автро-венгерских военнопленных, а также представителей других национальностей. Предлагалось вывезти из Крыма 5 тысяч турок и 10 тысяч греков, а также направить от 5 до 10 тысяч детей в Турцию с условием возвращения^[10].

На VI областной конференции РКП(б) в марте 1922 года секретарь Крымского обкома Юрий Гавен так охарактеризовал масштабы голода на полуострове: «Голод здесь проявился в очень резких формах, он не уступает голоду в Поволжье. Но он не так бросается в глаза, как бросается голод в Поволжье. Это происходит в связи с некоторыми специфическими крымскими условиями, главным образом из-за национально-бытовых особенностей. Крымские татары так связаны со своим селом, что даже голод не может выгнать их оттуда. И они умирают в своих селах… голод труднее всего сказался на татарском населении… около 70 % всего числа голодающих татары»^[7].

Ситуация к апрелю 1922 года в ряде крымскотатарских населённых пунктов по данным властей описывалась так: «Население Эльбузлы осенью 1921 года состояло из 760 человек, теперь осталось 400 человек, все остальные умерли от голода. Село Большой Таракташ. В октябре 1921 года население было более 2000 человек. С ноября 1921 года по 1 апреля 1922 года умерли от голода более 800 человек. С января 1922 года смертность доходит до 15 человек в день. Село Малый Таракташ. В октябре 1921 года было 1867 человек, до 1 апреля осталось 1152, умерли от голода 715 человек (из них 299 детей). Село Токлук. Умерли от голода по 1 апреля 1922 года 256 человек — наибольшее количество умерло в марте сего года. В Токлуке был раз случай, когда вырыли труп человека из могилы, чтобы съесть. В Козах осенью 1921 года было 1092 человека, по 1 апреля сего года умерли от голода 346 человек. Смертность особенно возросла в марте, с 12 марта по 1 апреля сего года за 19 суток умерли от голода 1025 человек. Зафиксировано 3 случая людоедства»^[7].

В телеграмме председателя ЦИК Крыма Юрия Гавена и председателя татарской беспартийной конференции Османа Дерен-Айерлы от 12 мая 1922 года к Совету Народных Комиссаров Азербайджанской ССР указывалось, что на полуострове голодает порядка 400 тысяч человек (более 60 % всего населения), а погибшими числятся 75 тысяч человек (из которых 50 тысяч крымских татар). Таким образом погибла 1/5 часть всего крымскотатарского населения на полуострове^[8].

Происходящее с крымскими татарами оценивалось одним из представителей наркомата по делам национальностей как «гибель целой нации»^[11]. Особенно голод ощущался на юге Крыма, где проживало в основном крымскотатарское население. Весной 1921 года крымскотатарские делегатки на Областной конференции женщин Востока говорили о том, что дети в крымскотатарских сёлах «мрут, как мухи»^[2].

К августу 1922 года погибшими считалось уже 86 тысяч человек. Наиболее пострадавшими числились Евпаторийский, Судакский, Карасубазарский, Коккозский, Бахчисарайский и Балаклавский районы, где практически всё население было охвачено голодом^[8].

Осенью 1922 года голод вновь возобновился. В ноябре 1922 года голодало 90 тысяч человек, а в декабре — 150 тысяч человек. К тому моменту Крым оставался единственным голодающим советским регионом. Окончательно голод удалось преодолеть к лету 1923 года^[12]. Количество смертей на 100 человек на полуострове по данным отдела статистики потребления Центрального статистического управления составляло в 1919/20 годах — 1,8 смертей, 1920/21 — 3,9, 1921/22 — 12,25^[13].

На фоне голода фиксировались случаи грабежей, убийств, каннибализма, мошенничества и бандитизма. В следствии плохой санитарно-эпидемиологической обстановки началось вспышка тифа и холеры^[8]. В пищу шла суррогаты из мякины и макухи. Потреблялись изделия из волчьей и овечий кожи, отбросы с кожевенных заводов. Забивали собак и кошек. Употребляли падаль^[9].

Будущий биохимик^[14] Вацлав Кретович так вспоминал происходящее в 1921—1923 годах: «Это были годы страшного голода в Крыму — даже были случаи людоедства. Я помню, что в местной газете было сообщение о том, что в Симферополе был установлен факт торговли пирожками из человеческого мяса. Я своими глазами видел, как женщина ела сырое мясо дельфина. Люди умирали от голода прямо на улицах. Когда я шёл утром в школу, то встречал телегу, в которой везли трупы людей, умерших от голода прямо на улице. Их везли на братское кладбище»^[4].

Больницы были переполнены голодающими, умиравшими от истощения. Участились случае самоубийств^[9]. Отмечалось бездействие милиции, которая отказывалась убирать трупы с севастопольского рынка^[8]. Люди старались выменять продукты на любое имущество и золото^[9]. Помощь своим знакомым оказывал поэт и художник Максимилиан Волошин, сам страдающий от артрита. Его мать Елена Оттобальдовна выменивала в Коктебеле мясо кошек, собак и орлов за присылаемые сыном фасоль, муку и сахар^[11].

Мария Квашнина-Самарина описывала происходящее на полуострове следующим образом: «Вокруг был страшный голод. Татары ели кошек, собак и даже трупы людей. Мы питались лебедой и луком нашего сада… Как-то ко мне подошла маленькая девочка — дочка нашей санитарки — и сказала с восторгом: „Сестрица, какую вкусную человечину я ела!“. Однажды ко мне прибежала наша татарка Айша и спросила, не хочу ли я посмотреть на женщину, которую расстреливали за людоедство, но она спаслась тем, что упала, притворившись мертвой: она была ранена только в руку. Вид этой татарки производил ужасное впечатление: это был скелет с зверским выражением, с горящими злобой глазами»^[4].

В сводках ЧК от 3 марта 1922 года упоминается случай, когда семья цыган зарезала четырёх детей сварила из них суп^[8]. Подобный случай был зафиксирован в Карасубазаре, где мать зарезала своего 6-летнего ребёнка и съела вместе с 12-летней дочкой^[9]. Происходящее в Карасубазаре и окрестностях в докладных записках представители власти представляли так: «на улицах и в домах трупов умерших от голода не убирают по несколько дней, случаи людоедства стали обычным явлением и были факты ловли детей и пропажи их»^[7].

Член секции Помгола И. Крамник приводил следующее описание происходящего в Симферополе: «цыганская слободка, населенная цыганами, почти вся вымерла. Жутко ходить по безлюдным улицам. Масса голодных детей бродит по городу и подбирает отбросы; заунывно-умоляющее „дядя, дай хлебца“ не умолкает ни на минуту. Население привыкло к картинам голода. На базаре в Симферополе умирает молодой татарин, его предсмертный крик теряется в возгласах торговцев и покупателей, безразлично отворачивающихся от умирающего»^[4].

К. Е. Сорин в «Правде» от 18 февраля 1922 года сравнивал происходящее в Крыму с голодом на Поволжье. Цена фунта хлеба в Алупке, по его данным, доходила до 160 тысяч рублей. Жители сёл уходили в города. Вдоль дорог валялись трупы^[15].

Для борьбы с бедствием по инициативе Президиума Крымского центрального исполнительного комитета 1 декабря 1921 года была создана Центральная республиканская комиссия помощи голодающим — Крым ЦК Помгол (с 19 октября 1922 по 16 августа 1923 — комиссия по борьбе с последствиями голода — Последгол). Первым председателем комиссии стал секретарь Областкома РКП(б) А. И. Азраилович. С февраля комиссией руководил Юрий Гавен с заместителями Б. С. Шведовым и М. А. Червоным. В состав комиссии также входили Бекир Чобан-заде, С. М. Меметов и Вели Ибраимов^[6].

Помгол долго не мог справиться с обеспечение существования людей хотя бы полуголодном состоянии^[9]. Помощь голодающим оказывалась лучше в городах, чем сёлах, где жители были «оставлены абсолютно на произвол судьбы»^[8]. Результаты деятельности крымского Помгола стали заметными только к апрелю 1922 года^[11].

Для уменьшения масштабов бедствия были введены дополнительные налоги. Одним из них стал чрезвычайный ежемесячный налог для всех хозрасчётных торговых и промышленных предприятий и развлекательные учреждения, 1 % сбор со всех торговых операций Крымсоюза, 3 % сбор с продажи импортных товаров, налог на стоимость проезда в трамваях, поездах и автомобилях, налог на почтовые отправления^[16].

Занимался Крымский Помгол и восстановлением сельского хозяйства. На общественные работы с февраля 1922 по май 1923 год было выделено его участникам 971 тысячи пудов хлебопродуктов^[10].

К 1 июля 1922 года 145 тысяч взрослых жителей полуострова получали помощь в советских столовых и 95 тысяч — в иностранных^[13]. КрымПомгол развил сеть столовых (питпунктов), организовывал детские приюты и распространял хлеб по низким центам. В июле 1922 года Помгол кормил 51 % голодающих полуострова. За 1922 год было выделено 1,4 млн пайков, включая 408 тысяч взрослых и 107 тысяч детских. За январь-февраль 1923 года было роздано 138 тысяч детских и 22 тысячи взрослых пайков^[10]. В Бахчисарае к марту 1922 года Помгол открыл 17 питательных пунктов и два эвакопукнта^[9]. С января по сентябрь 1922 года в Крым поступило 318 тысяч пудов хлеба. Основную помощь оказывал Азербайджан, Грузия и Московская губерния. Помощь также поступала и из областей РСФСР и Украины^[10].

Увиденное в детском приюте на улице Пушкина в Симферополе в 1922 году так описывала комиссия Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции: «Вход со двора ведёт в сени, покрытые грязными лужами… Отсюда двери ведут в отделение для слабых и больных, где обнаружены на топчане под грязным тряпьем 2 детских трупа, лежавшие рядом с живыми детьми, — умерли они сегодня утром от истощения. Всех детей 402. Расположены они очень тесно, вповалку. Из заболеваний здесь преобладают тиф, скарлатина, корь… Персонал работает в ужасающих условиях, как они говорят, за полфунта хлеба… Все осмотренные учреждения представляют неописуемую, тяжёлую картину одного сплошного ужаса»^[7].

Отдельно верхушка коммунистической партии заботилась о питании государственных и партийных деятелей. Секретным постановлением от 21 декабря 1922 года секретаря ЦК РКП(б) Валериана Куйбышева предписывалось «предложить Крымобкому использовать переводимые кредиты для взаимопомощи в первую очередь для удовлетворения нужд коммунистов голодающих районов. Предложить ЦК Последгола выяснить вопрос о возможности оказания помощи коммунистам голодающих районов Крыма и в случае необходимости перевести для этой цели Последголу Крыма соответствующие средства». До этого на нужды коммунистов отпускался 1 % всего имеющегося фонда. В феврале 1923 года Президиум КрымЦКПомгола оказал коммунистам помощь в размере 300 тысяч рублей и 10 тысяч пудов хлеба^[10].

Одновременно с этим проводилось изъятие религиозного имущества. На эти средства в мае 1922 года была организована детская трудовая колония из 200 человек^[16]. Имущество из дворцов и вилл Южного берега Крыма, включая ценности и произведения искусства, было реализовано Крымским Помголом на внутренних и внешних рынках за 8,9 золотых довоенных рублей и 17 тысяч турецких лир^[16].

Крымский Помгол действовал в координации с военным, морским ведомством, Кырмсоюзом и общественными организациями. Добровольные пожертвования с декабря 1921 по апрель 1922 года составили 3,4 млрд рублей, из которых 2 млрд были направлены центром. Пожертвования в основном шли от профсоюзов. Церковная община Симферополя (церковь Скорбящей матери) сдала в пользу голодающих 4 миллиона рублей, 19 фунтов серебра и 35 золотников^[16].

В сводке ЧК от 17 марта 1922 года отмечалось, что не голодающее население совершенно безразлично к страдающему населению. Отчислений рабочих, служащих и красноармейцев было не достаточным для смягчения последствий голода^[9]. Фиксировались случае кражи детских пайков персоналом больниц, который получал значительно меньшую помощь^[11].

Первая иностранная помощь поступила в Крым начале мае 1922 года. Тогда на полуостров попало 3 тысячи пудов продовольствия от Итальянского и Нидерландского Красных Крестов^[17]. Международная помощь голодающим Крыма оказывалась через Американскую администрацию помощи, Международный комитет рабочей помощи голодающим в Советской России (Межрабпомогол), международное общество «Верельф», еврейский «Джойнт», миссию Фритьофа Нансена, Папу Римского, обществ голландского, итальянского и турецкого Полумесяца, американских квакеров, немецких меннонитов, иностранных крымскотатарских и исламских благотворительных обществ^[10].

Общины крымских татар, караимов и евреев с разрешения КрымЦКПомгола производили закупки и получали продовольствие от благотворительных организаций Константинополя. Крымский филиал «Союза южнорусских колонистов и граждан германской расы» принимал помощь для пострадавших из Германии^[12].

Немецкое население Крыма не дожидаясь помощи от властей начало формировать общественные организации. В Джанкое работало «Общество Взаимопомощи немцам». При этом крымское руководство всячески препятствовало таким организациям. В декабре 1921 года в ЦИК Крымской АССР была направлено заявление с просьбой дать разрешение на предоставление немцам Крыма помощи от «Черноморского общества помощи колонистам» в Берлине, утверждая они готовы «прокормить немецких колонистов и таким образом освободить правительство от этой работы». В итоге активное противодействие советских властей не позволило оказывать подобную помощь^[18]. 1 февраля 1922 года Юрий Гавен обратился в ВЦИК с предложением заключить соглашение с Американской администрацией помощи (АРА) об открытии на территории полуострова её отделений. Тем не менее из-за политических причин советское руководство вначале запрещало открытие таких пунктов. В своём дневнике 2 апреля 1922 года сотрудник АРА Фрэнк Голдер писал, что хотя о наличие голода в Крыму известно, однако к АРА никаких просьб не направлялось^[13]. Ещё 28 февраля 1922 года в Феодосию прибыл американский корабль с продовольствием, но его содержимое было предназначено для голодающих Поволжья^[10].

Деятельность АРА в Крыму началась в мае 1922 года. Директором Крымской АРА стал Трейси Коул, а затем — Эдвард Фокс^[13]. В начале крымский штат организации включал 225 человек, из которых только трое были гражданами США^[17]. Распределение американской помощи началось 1 июня 1922 года. Основным видом продовольствия, которую привозили американцы, была кукуруза^[17]. К 1 сентября 1922 года Американскую администрацию помощи кормила в Крыму 117 тысяч взрослых, 42 тысячи детей и 3 тысячи больных^[12].

Второй по масштабу иностранной помощи была Католическая миссия Ватикана, направленная Папой Римским Пием XI, пожертвовавшем на эти нужны 400 тысяч долларов. Руководили миссией 12 монахов-иезуитов во главе с Эдмундом Уолшем^[17].

Деятельность Комитета Нансена в Крыму стартовала в июне 1922 года и управлялась из Харькова, где её возглавил Видкун Квислинг. Во время первой инспекционной поездке по полуострову Квислинг раздал голодающим 5 тысяч пудов бобов от Красного Креста Нидерландов^[17].

В 1922 году в Анкару для поиска помощи Крыму направились Асан Айвазов и Мамут Недим, встретившиеся там с Мустафой Ататюрком, принявшем участие в помощи голодающим. По решению турецких властей был создан комитет помощи голодающим Крыма. Турецкие губернаторы организовали комитеты по сбору пожертвований на местах^[12]. 2 тысяч татарских детей были вывезены первоначально на Закавказье, а затем нашли приют в турецких городах Самсун и Трабзон, где помощь им оказывало местное общество Красного Полумесяца^[17].

Голод в Крыму длился дольше, чем в других регионах СССР. Общее количество погибших от голода оценивается в 100 тысяч человек, что составляет около 15 % населения полуострова к 1921 году. На XII областной партийной конференции, прошедшей в 1927 году председатель ЦИК Крыма Велли Ибраимов говорил о 76 тысяч крымских татар погибших в ходе голода^[12].

Население Крыма в период с 1921 по 1923 год сократилось с 719 тысяч до 569 тысяч. В Карасубазаре численность населения уменьшилась на 48 %, в Старом Крыму — на 40,8 %, в Феодосии — на 35,7 %, в Судакском районе — на 36 %^[12].

Количество детей сократилось на 35 %. В 1921 году детей до 16 лет было 343 тысячи, а в 1923 году их было уже 224 тысячи^[19]. На иждивении государства к июню 1923 года пребывало 150 тысяч детей и 12 тысяч взрослых. Численность сирот и беспризорных оценивалась в 25 тысяч, инвалидов и нуждающихся — 17 тысяч, безработных — 15 тысяч^[20].

Минимальный норма питания для работающих в размере 3500 калорий в день восстановилась в среднем по полуострову только к февралю 1923 года, при том что за год до этого рабочие получали 1786 калорий^[20].

Голод нанес значительные разрушения сельскому хозяйству региона. Площади под зерновые сократились с 625 тысяч гектар в 1922 году до 224 гектар к следующем году. Виноградники уменьшились с 17,4 тысяч гектар до 15,9 гектар с 1921 по 1923 год. Поголовье скота уменьшилось почти вдвое с 317 тысяч голов в 1921 году до 145 тысяч голов в 1923 году^[12].

Уменьшился и валовый сбор с одной десятины. В 1916 году в садах собирали 3,2 миллиона пудов, в 1921 году — 420 тысяч, а в 1922 году — 300 тысяч пудов^[20].

В Крыму не существует ни одного памятника, посвящённого жертвам крымского голода^[21].

Теме крымского голода посвящена эпопея Ивана Шмелёва «Солнце мёртвых»^[22]. Затрагивается она и в рассказе Сергей Сергеева-Ценского «В грозу»^[23].

Крымский голод 1921—1923 годов описывали крымскотатарские писатели Асан Айвазов (рассказ «Мамочка, где ты?! Приди!»), Умер Ипчи (рассказ «Базар в лужах»), Абляким Ильмий (рассказ «Воспоминания о голоде. Из дневника Сюндюс»)^[7].

Стихотворение о событиях в Крыму под названием «Голод» написал 13 января 1923 года в Коктебеле Максимилиан Волошин^[15].

Художник Николай Самокиш стал автором картины «Голод в Крыму» (1923).

• Массовый террор в Крыму (1917—1918)
• Голод на Украине (1921—1923)
• Голод в Поволжье (1921—1923)

• Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму (рус.). — Симферополь: АнтиквА, 2008. — 728 с. — ISBN 978-966-2930-47-4.
• Кондратюк Г. Н. Крымские татары в условиях голода 1921–1923 годов (рус.) // Крымское историческое обозрение. — 2022. — Вып. 1. — С. 31–39. — ISSN 2313-612X.

• Соколов, Дмитрий Голод в советском Крыму 1921-1923 годах  (рус.). Крымское Эхо (1 ноября 2018). Дата обращения: 9 июня 2024.

Эта страница в последний раз была отредактирована 13 июня 2024 в 10:52.