Чернов С.З. Двор  смонетными весами в д.Власьевской близ Звенигорода: &quot;другой&quot; XV век // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 13. М., 2017

Sergey Chernov

The article is devoted to the phenomenon of doubles sites - two or more archaeological sites located in 50 – 100 m or more from each other, different in Dating and identified with one hamlet by written sources. Through archeological excavations it was determined that the hamlet of Kukarki arose around 1250 – 1300 and after desolation was restored about 1360 – 1440 100 metres to the East. After a new desolation, about 1504, it was delivered 400 m from the place of the former. The author suggests that the early village reflects the community of free peasants-beekeepers («volost») of the Moscow princes ' in the village of Mikulsky. After the occurrence in 1360-ies manor of Byakontovy in the village Dushenoe the part of peasants-beekeepers were under the power of the new owner. They were marked by Metropolitan Alexei (+1378) in his Testament ("villages and borts").

Linguistic relativity is often defined by its detractors in ways that make it seem a radical and implausible idea. Here, it is taken simply as the claim that linguistic diversity (the different forms of human language) has a nontrivial impact on cognitive diversity (the various ways or styles of thinking in humans). Although I believe that some versions of it are plausible, the aim is not to defend or attack the hypothesis, but to clarify it and to present some philosophical consequences of its acceptance.

В статье публикуются данные о курганной группе (5 насыпей) и селище Лешково-11. (площадь 0,6 га, раскопано 36 кв. м), которые были обнаружены в 2012-2015 гг. к востоку от с.Радонеж (Сергиево-Посадский район Московской области). Дата закрытых комплексов, раскопанных на селище - вторая – третья четверть XIII в. Это первый древнерусский археологический памятник в районе Радонежа и наиболее раннее поселение Радонежской волости, упоминаемой в духовной грамоте Ивана Калиты (1336). Погребальный обряд сохраняет черты языческих обычаев. Среди находок выделяется амулет, но нет нательных крестов. Получены данные о материальной и духовной культуре жителей Радонежской волости за 50 лет до появления в Радонеже семьи Сергия Радонежского (начало 1330-х гг.). The article contains data on the group of burial mounds (5 mounds) and site Leshkovo-11. (area of 0.6 hectares, excavated 36 sq. m), which were discovered in 2012-2015 eastern of the village of Radonezh (Sergiev Posad district, Moscow region). Date of the complexes excavated on the site - the second-third quarter of the XIII century. This is the first ancient archaeological monument in the area of Radonezh and the earliest settlement of Radonezh community, mentioned in the Testament of Ivan Kalita (1336). The funeral rite retains features of pagan customs. Among the findings highlighted the amulet, but no crucifix. The obtained data about the material and spiritual culture of the inhabitants of the Radonezh community for 50 years before the appearance of the family of Sergius of Radonezh (the beginning of the 1330-ies.).

RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES INSTITUTE OF ARCHAEOLOGY The Archaeology of the Moscow region Proceedings of scientiic seminar Issue 13 Moscow 2017 РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ Археология Подмосковья Материалы научного семинара Выпуск 13 Москва 2017 УДК 902/904 ББК 63.4 А87 Утверждено к печати Ученым советом Института археологии Российской академии наук РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ: А. В. Энговатова (отв. редактор), В. Ю. Коваль (составитель), И. Н. Кузина РЕЦЕНЗЕНТЫ: д. и. н. Л. А. Беляев, д. и. н. А. Н. Сорокин А87 Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Выпуск 13. – М.: Институт археологии РАН, 2017. 432 с., цв. вкл. ISBN 978-5-94375-211-7 Тринадцатый выпуск «Археологии Подмосковья» продолжает публикацию материалов ежегодных научных семинаров, проводимых Институтом археологии РАН. На этот раз статьи участников семинара 2016 года составили три раздела, два из которых посвящены исследованиям широкого временного интервала – от раннего железного века до Нового времени. Продолжены публикации результатов исследований на территории Троице-Сергиевой лавры, селища Вёжи в Костромской области, раскопок в Переяславле Рязанском, на Ростиславльском городище и других памятниках. Авторы развивают начатые ранее вещеведческие темы, а также темы, раскрывающие обрядность древнего населения Подмосковья и прилегающих к нему территорий. Впервые в материалах семинара рассказывается о работах отряда спелестологов. Третий раздел посвящен важнейшему археологическому источнику – керамике, изучение которой в отечественной и зарубежной науке определилось в самостоятельное научное направление – археологическую керамологию. УДК 902/904 ББК 63.4 ISBN 978-5-94375-211-7 © Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт археологии РАН, 2017 © Авторы статей (фамилии выделены в содержании курсивом), 2017 Содержание Древности эпохи раннего железного века и Средневековья Столяров Е. В. Поселение 1 у д. Жабынь на правобережье Верхней Оки: к вопросу культурно-хронологической атрибуции материалов раннего железного века ..........................9 Новоселова Т. Н., Вишневский В. И. Ратьковский раннесредневековый финно-угорский могильник (результаты раскопок 2015 года) ...................................................................19 Прошкин О. Л. Кочевнические древности IX–X веков в северо-западной части бассейна Верхней Оки .......... 32 Сыроватко А. С., Клещенко Е. А. Грунтовые погребения-кремации XII века: новые исследования курганного могильника Кременье .............................................................................45 Зоц Е. П. Древнерусский погребальный костюм по материалам грунтового могильника Ксизово 17 на Верхнем Дону ............................................................................................................................................57 Завьялов В. И., Судаков В. В. Стратиграфия и хронология Житного раскопа в кремле Переяславля Рязанского .................................................................................................................69 Иванов Д. А. Воздуходувные сопла с древнерусского производственного поселения Истье 2 ....................88 Коваль В. Ю. Новые данные по планировке и застройке «малого» города Ростиславля Рязанского................... 99 Кузина И. Н., Зейфер В. А., Янишевский Б. Е. Из новых находок стеклянных сосудов в Переславле-Залесском............................................................................................................................................ 110 Меньшиков М. Ю. Секира Перуна или топор святого Олафа. Исторический контекст миниатюрных топориков (амулетов-топориков) в XI–XVII веках .......................................................... 117 Тропин Н. А. Хозяйственные постройки с каменными печами второй половины XIV – первой половины XV века из округи Ельца (к вопросу об овинах) ........................................................132 Археология Московского государства и Нового времени Жилина Н. В. Рясна в головном уборе Московской Руси ...............................................................................141 Лазукин А. В. Поселенческие памятники XII–XVI веков округи Звенигорода ............................................157 Баранов Н. А., Фатьков А. М. Кумган редкой разновидности из раскопок селища Большое Саврасово 2 ...................................................................................................................................169 Гиппиус А. А., Кабатов С. А., Кабатова Е. А. Каменное изделие с надписью с селища Вёжи .................179 Кабатов С. А., Курочкина С. А., Алибеков С. Я. Использование естественно-научных методов для анализа керамического материала селища Вёжи Костромской области (по археологическим материалам 2015 года) .............................................................................................188 Осипов Д. О. Коллекция изделий из кожи из раскопок в Зарядье (предварительные итоги) .....................199 Горохова А. В., Лазарев А. С., Бушуев И. А. Предварительные итоги археологических исследований 2013–2015 годов на территории Красных рядов в г. Костроме (по материалам раскопа «Мелочные ряды I») ...........................................................................................227 Лазарев А. С., Волков И. В. Нумизматические материалы из раскопок 2013–2015 годов на территории Красных рядов в Костроме (раскоп «Мелочные ряды I») ...............................................243 Энговатова А. В., Васильева Е. Е., Бездудный В. Г., Марчук В. Н. Геофизические методы локализации археологических объектов: уточнение местонахождения Писаревского пруда в Троице-Сергиевой лавре (работы 2015 года) .......................................................256 Энговатова А. В., Яганов А. В., Высоцкий А. Л., Курицын М. А. Архитектурно-археологические исследования на территории Московской духовной академии в 2016 году ...........................................261 Окулов А. В., Воронин К. В., Лебедев В. И., Меньшиков М. Ю. Альмандины в слое XVII века в Москве: ювелирное сырье или отходы камнерезного производства? ..................................................272 Гиршевич М. А. Конструктивные особенности некоторых печей XVII – начала XVIII века......................280 Лихтер Ю. А. Стеклянные сосуды из раскопок в Черниговском переулке (Москва). Работы 2015 года ..........................................................................................................................................284 Тютюнов В. Ю., Парфенов А. А., Сергеев С. Е., Погодина Е. А. Средневековые горные выработки по добыче белого камня в низовьях реки Лубянки в бассейне реки Мочи (по материалам работ спелестологов) ........................................................................................................299 Керамологические исследования Чернов С. З. Двор с монетными весами в д. Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век ................... 309 Полюлях А. А. Археологические исследования в селе Гжель. Белоглиняная керамика: кувшины, корчаги, миски и сковороды ......................................................................................................346 Малышева Н. Н., Полюлях А. А., Сарачева Т. Г. Новые сведения о голосниках собора Покрова на Рву в Москве ................................................................................................................372 Векслер А. Г. , Патрик Г. К., Гусаков М. Г. Некоторые аспекты истории изразцового дела Московской Руси в XV–XVII веках по данным археологии ....................................................................387 Глазунова О. Н. Белорусские и литовские мотивы в изразцовом убранстве печей Ново-Иерусалимского монастыря по материалам раскопок 2009–2015 годов .......................................406 Федорова Л. И., Ткаченко В. А., Федоров В. В. Калужские свистульки «всадник»: эволюция формы и бытования (на примере датированных свистулек)...................................................419 Список сокращений ...........................................................................................................................................426 Сведения об авторах ..........................................................................................................................................428 Contents The era of the Iron Age and the Middle Ages Stolyarov E. V. The settlement of Zhabyn-1 on the right-hand bank of the Upper Oka River. Issues of cultural and chronological attribution for inds from the early Iron Age ............................................9 Novoselova Т. N. & Vishnevskij V. I. An Early Medieval Finno-Ugric Ratkovo graveyard (results of excavations of 2015) .......................................................................................................................19 Proshkin O. L. Nomad antiquities from the 9th – 10th centuries in the north-west reaches of the Upper Oka River Basin ..........................................................................................................................32 Syrovatko A. S. & Kleschenko E. A. Earthwork cremation burials of the 12th century. New research into the earthwork burial mounds of Kremenyie .......................................................................45 Zots E. P. An Old-Russian burial costume, from materials excavated at the Ksizovo-17 earthwork graveyard on the Upper Don ...........................................................................................................57 Zavyalov V. I., & Sudakov V. V. The stratigraphy and chronology of the Zhitny excavations in the Pereslavl-under-Ryazansk Kremlin ........................................................................................................69 Ivanov D. A. Nozzles from Rusian production settlement Iste 2 ...........................................................................88 Koval V. Yu. Fresh details about the ground-plan and construction of the «small» town of Rostislavl .......................... 99 Kuzina I. N., Zeifer V. A., Yanishevsky B. E. Glass vessels of Pereslavl: new indings.................................................. 110 Menshikov M. Y. Axes of Perun, or hatchets of St. Olaf? The historical context of miniature axes («axe amulets») in the 11th – 17th centuries AD .............................................................................................. 117 Tropin N. A. Workshop buildings with stone-built oven stoves from the latter 14th century to the early 15th century, in the vicinity of Elets .............................................................................................132 Archaeology of Muscovian Rus and the Modern Times Zhilina N. V. Ryasna headwear pendants during the Muscovian Rus period .......................................................141 Lazukin A. V. Monuments of settlers of the 12th to 16th centuries in the vicinity of Zvenigorod .........................157 Baranov N. A. & Fatkov A. M. A rare kind of kumgan jug, from excavations at the village of Bolshoye Savrasovo-2 ................................................................................................................................169 Gippius A. A., Kabatov S. A. & Kabatova E. A. A stoneware item attributable to the settlement of Vezha.................. 179 Kabatov S. A., Kurochkina S. A. & Alibekov S. Ya. The use of natural scientiic methods in the analysis of ceramic artefacts from the village of Vezha, in Kostroma Region (based on archaeological inds of 2015) .........................................................................................................188 Osipov D. O. A collection of leather-made items from excavations in Zaryade (Moscow) (preliminary report) ........................................................................................................................................199 Gorokhova A. V., Lazarev A. S., Bushuev I. A. Preliminary results of archaeological research over 2013–2015 in the Red Arcades in Kostroma (according to the materials from the excavation «The Trade (Melochnye) Arcades I»).............................................................................................................227 Lazarev A. S. & Volkov I. V. Numismatic inds from excavations over 2013–2015 in the area of the Red Arcades in Kostroma (the «Trade Arcades I» excavation) ...........................................................243 Engovatova A. V., Vasilieva E. E., Bezdudny V. G. & Marchuk V. N. Geophysial methods for pinpointing archaeological sites – conirming the location of the Pisarevsky Pond at the Trinity St Sergius Lavra Monastery (during works in 2015) ....................................................................................................................... 256 Engovatova A. V., Yaganov A. V., Vysotsky A. L., Kuritsyn M. A. Architectural and Archaeological Investigations within the Grounds of Moscow Academy of Divinity, during 2016 .......................................261 Okulov A. V., Voronin K. V., Lebedev V. I. & Menshikov M. Y. 17th centuryAlmandine from excavations in Moscow – jewelry raw materials, or waste from stone-cutting production? .............................................272 Girshevich M. A. The construction aspects of a number of stoves from the 17th century to the beginning of the 18th century. ...............................................................................................................280 Likhter Yu. A. Glass vessels from excavations on Chernigovsky pereulok (Moscow). Excavations during 2015 ................................................................................................................................284 Tiutiunov V. Yu., Parfenov A. A., Sergeyev S. E. & Pogodina E. A. Medieval stone-quarrying residues from white-stone works in the lower reaches of the Lubyanka River in the basin of the Mocha River (based on speliological research)....................................................................................................................299 Archaeological ceramology Chernov S. Z. A courtyard with money weights at the village of Vlasievskaya, near to Zvenigorod – a «different» 15th century ...................................................................................................................................... 309 Poliulakh A. A. Archaeological research at the village of Gzhel. Whit-clay ceramic wares – jugs, pots, bowls and cooking pans ................................................................................................................346 Malysheva N. N., Polyulyakh A. A. & Saracheva T. G. New Information about golosniki clay vessels from «The Intercession Cathedral on The Moat» (St Basil’s Cathedral) in Moscow ....................................372 Veksler A. G. , Patrik G. K. & Gusakov M. G. Some aspects of the history of the tiling industry in Muscovian Rus during the 15th–17th centuries, based on archaeological evidence ....................................387 Glazunova O. N. Belarussian and Lithuanian motifs in the decoration of the stoves at the New Jerusalem Monastery, based on archaeological excavations over 2009–2015.............................406 Fedorova L. I., Tkachenko V. A. & Fedorov V. V. Kaluga «Horseman» whistles – the evolution of their shape and development (based on dated examples of whistles) ........................................................419 List of abbreviations ............................................................................................................................................426 About authors .......................................................................................................................................................428 Керамологические исследования С. З. Чернов Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век Введение в научный оборот закрытых комплексов керамики и вещей сельских поселений Московской Руси, которые содержат монеты (или с ними сопряжены) и имеют радиоуглеродные даты, открывает новые возможности для уточнения датировок керамики и других находок. В то же время эти материалы ставят перед исследователями вопросы, которые показывают, насколько сложным для интерпретации археологическим источником являются подземные части жилых построек. Если обратиться к данным, на которых базируются наши представления об этапах бытования керамики, изготавливавшейся на территории Московской земли в XV в., то оказывается, что уверенно выделяются лишь закрытые комплексы первой и последней четвертей этого столетия. Первая группа комплексов отражает этап, наступивший после выхода из употребления серой (постдревнерусской) посуды 1. Они включают красноглиняную грубую керамику, которая абсолютно преобладает и сочетается с небольшим количеством столовой краснолощеной посуды. Таковы комплексы из ямы 1 селища Михайловское-2 в волости Воря, идентифицируемого с деревней села Муромцева, которая к 1447–1455 гг. обратилась в пустошь (Чернов, 1991а. С. 30. Табл. 132–134), и сруба 7 Исторического проезда в Москве, в котором была найдена московская берестяная грамота № 1, датированная по палеографическим признакам 1410–1430-ми гг. (Чернов, 1997б. С. 140). Иной набор керамических типов отражают комплексы второго типа. Они были обнаружены в ходе раскопок на Историческом проезде в Мос- кве (1988 г.) в подземных частях построек, сгоревших во время пожара 1493 г. Замощение Красной площади, произведенное вскоре после 1493 г., надежно отделяло эти сооружения от позднейших напластований (Чернов, 1991а. С. 50). Основу комплексов образует красноглиняная гладкая керамика (72–81%), среди которой значительный процент составляла красноглиняная гладкая ранняя, выделенная как переходный тип (Бойцов, 1991). Кроме того, присутствуют белоглиняная грубая (18–14%), краснолощеная (3–4%), ангобированная (1,5–4%) и чернолощеная (0,7–2%) керамика. Долгое время комплексы, которые отражали бы промежуточные стадии бытования керамики, не удавалось выделить. В Зарядье сооружения, залегавшие под прослойкой 1468 г., располагались в культурном слое, и в их составе имелись находки из более ранних отложений (Чернов, 1991б. С. 20). В постройке 1 селища у Воскресенского погоста вместе с краснолощеным кувшином была обнаружена красноглиняная гладкая ранняя посуда, технологически более развитая, чем красная керамика Михайловского-2 (МК, 1991. Табл. 137), однако датировать это сооружение не представлялось возможным. Наконец, на селище Котово (Истринский р-н) были обнаружены закрытые комплексы керамики (ямы 1, 2, 6, давшие сочетание красноглиняной грубой керамики с красноглиняной гладкой, белоглиняной грубой и мореной в соотношении 71/2/21/4, 56/22/5/17, 67/1/6/1. Встречены своеобразные формы завершения красноглиняных сосудов: с нависающим валиком снаружи, с краем, резко отогнутым наружу под 45 градусов, срезанные (Гоняный, Шебанин, Шеков, 2005. Рис. 6, 3; 8, 5; 11, 8). Наиболее поздним комплексом (его нельзя признать в полной мере закрытым), содержащим серую керамику, остается строительный горизонт Тушкова городка, содержащий монету Василия I или Дмитрия Донского с арабской легендой с именем Тохтамыша на обороте, чеканенную между 1383 и 1398 гг. (Рабинович, 1959. С. 281). 1 310 Авторы исследования датировали эти сооружения последней четвертью XV в., следуя в русле существующих представлений о распространении мореной и белой грубой керамики в этот период. Между тем в яме был найден криновидный крест-тельник (Гоняный, Шебанин, Шеков, 2005. С. 107. Рис. 3, 4), а подобные вышли из употребления после первой трети XV в. Материалы раскопок Шестого Дунинского селища позволили вернуться к вопросу о датировке комплексов котовского типа. Работы на Шестом Дунинском селище являлись частью программы раскопок волостных деревень Московского княжества (Chernov, Erschova. 2013; Чернов, 2015). Это небольшое селище, расположенное в 5,5 км к В от г. Звенигорода, представляло значительный интерес для изучения этой темы. Селище идентифицировано с волостной д. Власьевской, которая входила около 1404 г. в домениальное владение звенигородских князей, а позднее принадлежало Саввино-Сторожевскому монастырю. По данным археологического обследования, оно возникло в XIII в. и имело преемственную связь с крупными вятичскими поселениями XI – XII вв. в долине р. Москвы. При Дунино-6 был выявлен – впервые в Московской области – деревенский грунтовый могильник середины XIV–XV в. Его исследование позволило проследить особенности православного погребального обряда того времени (Чернов, 2016), сделать ряд наблюдений о состоянии здоровья населения и установить антропологический тип этой группы (Чернов, Гончарова, 2015). В 2012 г. на селище на месте намеченной к строительству деревянной церкви Ксении Блаженной2 проведены раскопки (161 кв. м), открывшие сельскую усадьбу, давшую яркий комплекс находок XV в. (рис. 1). Эти материалы позволяют во многом по-новому увидеть материальную культуру, занятия жителей и экономику крестьянского хозяйства. Однако, как часто бывает в подобных случаях, историческая информация, потенциально заложенная в материале, может быть прочитана лишь после решения ряда источниковедческих задач, связанных с пониманием археологических комплексов данного типа. С. З. Чернов Шестое Дунинское селище расположено в 5,5 км к В от Звенигорода, в 0,8 км от д. Дунино и занимает покрытую сосновым бором возвышенность («гриву»), ограниченную на Ю Артельским оврагом, а на С – равниной, распространяющейся до Москвы-реки. С З селище ограничено кладбищем, возникшим в 1941 г., и артелью «Металлист», созданной в 1919 г. У подножия возвышенности до XVIII в. пролегала Старая Можайская дорога. Она показана на плане земельной дачи с. Козино 1760-х гг. (РГАДА. Ф. 1354. Оп. 256. К-9к), а к 1844 г. обратилась в проселочную дорогу «из сельца Поречье в село Иславское» (РГАДА. Ф. 1354. Оп. 256. Д. К-49с). Селище обнаружено на поляне в западной части возвышенности (Чернов, 1997а. С. 11) (рис. 1). В 2011 г. для изучения поселения были заложены четыре линии шурфов общим числом 22 (размерами 1×0,5 м). Они охватили всю возвышенность и позволили очертить границы селища (Чернов, 2011). Анализ полученного керамического материала показал, что во второй половине XIII – первой половине XIV в. поселение занимало вершину возвышенности и часть северного склона, во второй половине XIV – XV в. охватило западную часть возвышенности и весь склон, а в XVI в. достигло площади 8000 кв. м. Со второй половины XIV и по начало XVI в. жители селения хоронили усопших на его восточной окраине (Чернов, 2016) (рис. 1). В 2012 г. в западной части возвышенности был заложен раскоп площадью 161 кв. м (Чернов, 2012). К моменту начала работ старинная полянапокос была освобождена от кустарника, который сформировался после прекращения ее обработки под огороды в начале 2000-х гг. Раскоп I был ориентирован по странам света и имел крестовидную форму (рис. 2), повторяя пятно застройки будущей церкви. Два пересекающихся трансепта образовывали западный, центральный, восточный, северный и южный участки. Перекрестие трансептов, под которым была позднее открыта яма 1, лежало на отметках +55/+45 см3. К З от него поверхность культурного слоя повышалась на 10 см, по остальным направлениям наблюдались понижения: к С – на 30 см, к В – на 70–80 см, а к Ю – на 50–65 см4. Передача земли приходу для возведения кладбищенской часовни во имя Ксении Блаженной стала основанием для согласия администрации на признание границ памятника археологии и недопущения застройки на его территории. 3 Нивелировка на всех участках производилась от нулевого репера, за который был принят верх бетонного столбика, расположенного к ЮВ от раскопа (163,14 м в Балтийской системе высот) (рис. 1). 4 Восточный и южный участки были накрыты балластным песком (10–30 см), который отсыпан в 1980-е годы при строительстве асфальтированной дороги. Уровень поверхности культурного слоя дается без учета балласта. 2 Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 311 Рис. 1. План селища Дунино-6 и раскоп 2012 г. а – шурф и его номер; б – границы селища; в – грунтовый могильник; г – траншеи 1941 г., затронувшие погребения Дунинского грунтового могильника; д – раскоп 2012 г. и выявленные в нем ямы от построек XV в. 312 С. З. Чернов Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 313 Рис. 2. Дунино-6. Раскоп 2012 г. Яма 1 в зачистке материка. План I – современная поверхность и дерновый слой; II – серо-бурая супесь (горизонт верхнего культурного слоя, переработанный в ходе процессов лугового почвообразования); III – темно-серая супесь (верхний культурный слой, не переработанный в ходе процессов лугового почвообразования); IV – бурый слабо гумусированный песок (смесь материкового песка с фрагментами гумусового горизонта палеопочвы); V – светлая супесь (подзолистый горизонт погребенной почвы); VI – бурая супесь и желтый песок (бурый горизонт погребенной почвы) – материк; VII – темносерая и серо-бурая гумусированная супесь – заполнение ям в материке средневекового времени; VIII – обожженная глина; IX – уголь; X – песок грязный; XI – нивелировочные отметки; XII – индивидуальные находки и их номера Разборка верхнего культурного слоя велась под наблюдением научного сотрудника отдела нумизматики ГИМ И. В. Волкова5. При этом особое внимание уделялось предварительному исследованию культурного слоя с помощью металлодетектора с выставлением маркеров, чтобы при разборке слоя надежно выявлять находки из металла6. На втором этапе работ исследовались сооружения в материке. Фиксация их велась автором при участии сотрудников ИА РАН О. Н. Глазуновой и Е. Ю. Лебедевой 7. Верхний слой селища: выделение материалов, связанных с усадьбой Дерновый, активно гумусированный слой черного цвета имел мощность не более 5–8 см. Под ним на всем пространстве раскопа залегал верхний слой, представлявший собой темно-серую супесь с включениями желтого материкового песка, вскрывавшийся пластами 1–2. Его мощность колебалась от 20 см в западной и северной частях раскопа до 30–37 в его центре и до 15–20 см в его южной и восточной частях (рис. 1, профили). Этот слой, переотложенный и турбированный в результате распашки, эпизодически производившейся на поляне в XX в., залегал непосредственно на материке. Слой был богат керамикой и находками. Материк представлял собой желтый крупнозернистый речной песок и был нарушен корнями растений, ходами землеройных животных и следами распашки, прослеживавшимися в западной и южной частях раскопа в виде параллельных борозд (до 10 см), заполненных серой супесью, фиксировавшихся в 40–60 см друг от друга в направлении СВ – ЮЗ (рис. 3). В верхнем слое найдено 1608 фрагментов керамики, из которых после статистической обработки в коллекцию было взято 303 фрагмента (венчики, донца, ручки, крышки, орнаментированные фрагменты). Анализ типологического состава керамики из верхнего слоя показал, что активная хозяйственная деятельность велась здесь довольно 5 6 7 долгое время, которое совпадает с тремя этапами бытования керамики. Первый этап представлен курганной (древнерусской) (2,3%) и серой (постдревнерусской) (7,5%) керамикой, которые сосуществовали в первой половине XIV в. Ко второму этапу относятся типы, бытовавшие на протяжении первой – третьей четвертей XV в.: красноглиняная грубая (40,5% коллекции), краснолощеная (2,8%) и красноглиняная гладкая ранняя керамика (20,8%) – всего 72,3% материала. Третьему этапу соответствуют типы, которые по существующим представлениям о керамическом производстве Московской Руси получили распространение в последней четверти XV в. и продолжали бытовать до конца XVI в.: белоглиняная грубая (14,2%), белоглиняная гладкая (1%), мореная и чернолощеная (1,5%), ангобированная (4,7%) керамика – всего 21,4% материалов верхнего слоя. Незначительный процент белоглиняной гладкой керамики свидетельствует, что после кризиса 1570-х годов жилья на месте раскопа уже не было. Керамический материал второго этапа надежно связан с функционированием усадьбы XV в., следами которой являются ямы 1, 2, 3 и 4, обнаруженные в материке. Материалы первого периода не находят соответствия в комплексах из ям и, по всей видимости, по большей части отражают хозяйственную периферию поселения второй половины XIII – первой половины XIV в., ранее зафиксированного к СВ от места раскопа (Чернов, 2016. С. 72. Рис. 2А). Сложнее всего интерпретировать третью группу типов. До изучения закрытых комплексов из ям в материке остается неясным, в какой части она отложилась в ходе жизни усадьбы, а в какой степени отражает периферию жилых дворов XVI в., которые располагались где-то поблизости от раскопа. Незначительный процент керамики более позднего времени (поливная – 0,2%, гладкостенная – 2,2%) отражает разовые посещения этого места в XVIII–XIX вв. При участии Т. С. Дьячкова, Д. В. Овчинникова, М. С. Захарова, С. Д. Мельникова, А. И. Орлова. Эту работу вели Е. Ю. Гончаров (ИВ РАН), Д. Е. Гончаров, С. Б. Дашков и Э. В. Угрик. Работа с металлодетектором велась С. С. и А. С. Черновыми. 314 С. З. Чернов Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век Рис. 3. Дунино-6. План раскопа 2012 г. и профили стенок раскопа. Условные обозначения см. на рис. 7 315 316 За вычетом предметов XVIII–XX вв.8 в верхнем слое обнаружены 54 находки. Вначале отмечу те из них, которые хронологически предшествуют формированию культурного слоя. Венчик лепного сосуда баночной формы диаметром 24 см с орнаментом в виде круглых вдавлений, нанесенных через 4 см (рис. 4, 53, кв. 34), аналогичен сосудам из нижнего слоя Дьякова городища (Кренке, 2011. С. 476–480. Рис. 178–182) и отражает хозяйственную деятельность небольшого поселения дьяковского времени, которое существовало в 60 м к В от раскопа (Чернов, 2016. С. 74, 77. Рис. 7, А, Б). Для понимания предыстории древнерусского поселения важна находка центральной части семилопастного височного кольца типа «Сельцо», выполненного из низкопробного серебра (рис. 5, 38, кв. 4, гл. +14 см) и датируемого XI – первой половиной XII в. (Недошивина, 1980. С. 109, 110; Равдина, 1968. С. 140). Эта находка связана с ранним этапом жизни поселения, который маркируется культурным слоем с курганной керамикой, зафиксированным в центральной части возвышенности. Поскольку на селище не обнаружено слоев столь раннего времени, можно предположить, что височное кольцо сохранялось в быту населения, пришедшего сюда в XIII в. Остальные 52 находки представляют определенное единство, которое проявляется в их топографии и хронологии. Находки распределяются довольно компактно: над ямой 1 и в радиусе 8 м от ее центра (рис. 3). В западной части раскопа они отсутствуют (исключение – псалий и полоса у ямы 4 – рис. 4, 59, 60). В хронологическом плане находки укладываются в период XIV – начало XVII в. Terminus ante quem этого комплекса задают две серебряные копейки царя Михаила Федоровича (1613–1645 гг.), изготовленные в технике проволочной чеканки. Первая из них, найденная в центре раскопа (рис. 5, 17, кв. 38, гл. +40 см), имела вес 0,47 г, отчеканена на Псковском монетном дворе в 1617–1627 гг. (Мельникова, 1989. Табл. 10, 1–1; Гришин, Клещинов, 2001. № 659) 9. Вторая, найденная близ восточной стенки раскопа (рис. 5, 34, кв. 12, гл. +17 см), имела вес 0,44 г. и отчеканена на Московском монетном дворе около 1619–1620 гг. (Мельникова, С. З. Чернов 1989. Табл. 8, 10–14; Гришин, Клещинов, 2001. № 415). Нижняя хронологическая грань комплекса, как будет видно из дальнейшего изложения, размыта. Из бытовых предметов, выполненных из железа, наиболее многочисленны черешковые ножи, три из которых найдены над ямой 1, два – у ямы 3 и один – к СЗ от ямы 1 (рис. 6, 12 (кв. 35), 22 (кв. 9), 26 (кв. 33), 36 (кв. 29), 45 (кв. 5). Интересна массивная торцевая обоймица или тыльник ножа миндалевидной формы (рис. 6, 42, кв. 12). К С от ямы 1 (в 3 и 6 м) найдены пружины от навесных цилиндрических замков (рис. 6, 1, кв. 30; 6, кв. 25), а в 1 м к СВ от нее – ключ от цилиндрического замка типа В (рис. 6, 40, кв. 4). Следует обратить внимание на то, что этот ранний тип замков бытовал со второй половины XII до начала XV в. (Колчин, 1982. С. 162. Рис. 3). Имеются поясные пряжки – округлая (рис. 6, 11, кв. 37) и трапециевидная (рис. 6, 44, кв. 6), два поясных кольца (рис. 6, 32, кв. 14; рис. 4, 55, кв. 10), серия накладок (видимо, на кожу), две из которых имели отверстия для крепления (рис. 6, 23, кв. 14; 3, кв. 29), одна сохранила крепежные штифты (рис. 6, 14, кв. 39), а другая имела стреловидную форму (рис. 6, 4, кв. 26). О занятиях жителей усадьбы говорит ряд предметов из железа. Для обработки дерева использовалось массивное долото (длиной 18 см) с заостренным лезвием (рис. 4, 51, кв. 7). Присутствуют гвозди (рис. 4, 56, 57, кв. 10; 58, кв. 45). Об обработке полотна, кожи или меха свидетельствуют швейные иглы (рис. 5, 8, кв. 1; 9, кв. 1; 24, кв. 15), найденные над ямой 1 и в метре к СЗ от нее, и сапожные гвоздики (рис. 5, 21, кв. 8; 43, кв. 6), зафиксированные над ямами 1 и 3. О наличии в хозяйстве лошади говорит псалий (рис. 4, 59, кв. 46). Ощущается близость Москвы-реки. Встречена заготовка для рыболовного грузила – камень округой формы диаметром 4 см, в котором начали просверливать дырку для веревки (рис. 4, 52, кв. 29). Еще одно грузило выполнено из глины и имеет форму цилиндра (рис. 4, 27, кв. 21), оно обнаружено над ямой 2 и, судя по всему, происходит из верхней части ее заполнения. Третье грузило изготовлено из обломка сосуда (рис. 4, 46, кв. 11). Имеется и полуфабрикат изделия из кости (полевой номер 49, кв. 24). 8 К XVIII–XIX вв. относятся ружейный кремень (рис. 5, 2) и пуговица из медного сплава (рис. 3, 28), к XX в. – биллоновая монета 50 грошей Польской Республики 1923 г. (рис. 5, 7), советские 15 копеек 1931 г. (№ 29) и 20 копеек 1932 г. (№ 30), румпа изразца (№ 54) и обрезок листа бронзы (№ 61). 9 Здесь и далее все определения монет выполнены научным сотрудником Государственного исторического музея И. В. Волковым. Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 317 Рис. 4. Дунино-6. Раскоп 2012 г. Верхний слой. Индивидуальные находки (здесь и далее на рис. цифры означают номер в описи) 2 – ружейный кремень; 7 – биллоновая монета 50 грошей Польской Республики 1923 г.; 27 – цилиндрическое грузило; 46 – грузило из стенки сосуда; 46, 47 – фрагменты стенок поливных сосудов; 50 – дно сосуда с поддоном; 51 – долото; 52 – заготовка грузила; 53 – венчик баночного сосуда дьяковской культуры; 56, 57 – гвозди; 59 – псалий; 60 – полоса. 7, 51, 56, 57, 59, 60 – железо; 27, 46, 47, 50, 53 – керамика; 2, 52 – камень 318 С. З. Чернов Рис. 5. Дунино-6. Раскоп 2012 г. Верхний слой. Индивидуальные находки из металла 8, 9, 24 – иглы; 10 – миниатюрная обкладка кожаного пояса с круглым проемом; 13 – втулка, переходящая в округлую пластину с круглым отверстием; 16, 37 – квадратноконечные кресты-тельники; 17 – серебряная копейка Михаила Федоровича. Псковский монетный двор, 1617–1627 гг.; 21, 43 – сапожные гвоздики; 25 – венчик сосуда; 28 – пуговица XIX в.; 31 – миниатюрное крепление; 33 – криноконечный крест-тельник; 34 – серебряная копейка Михаила Федоровича. Московский монетный двор, 1619–1620 гг.; 35 – круглощитковый перстень; 38 – семилопастное височное кольцо типа «Сельцо»; 39 – обломок фигурной накладки с двумя железными штифтами для крепления к основе; 41 – предмет, напоминающий книжные застежки. 10, 13, 16, 25, 28, 31, 33, 35, 37–39, 41 – бронза; 8, 9, 21, 24, 43 – железо Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век Новые данные о жителях усадьбы мы получаем благодаря разнообразным находкам из цветных металлов. Эти находки дают определенную пищу и для размышлений о степени хронологической «монолитности» находок, происходящих из верхнего слоя. Из медных сплавов изготовлены венчик сосуда (чашечки или котелка), край которого загнут (рис. 5, 25, кв. 20), миниатюрная обкладка кожаного пояса с круглым проемом (рис. 5, 10, кв. 36), втулка, переходящая в округлую пластину с круглым отверстием (рис. 5, 13, кв. 38), обломок фигурной накладки с двумя железными штифтами для крепления к основе (рис. 5, 39, кв. 9), миниатюрное крепление (рис. 5, 31, кв. 15) и предмет, напоминающий так называемые книжные застежки (рис. 5, 41, кв. 10). Некоторые находки не совсем вписываются в быт рядового крестьянского двора. Это найденный между ямами 1 и 3 круглощитковый перстень из медного сплава без изображения, характер отливки которого указывает на XIV–XVI вв. (рис. 5, 35, кв. 11), и два фрагмента поливных сосудов из красножгущейся глины с поливой желтого цвета, найденные над ямами 1 и 2 (рис. 5, 47, кв. 15; 48, кв. 23). Над ямой 1 и в 1,4 м к З от нее обнаружены три бронзовых креста-тельника. Наиболее ранний из них – криноконечный тельник (рис. 5, 33, кв. 10). Лицевая сторона его украшена орнаментом, оборотная – гладкая. Стороны креста имеют криновидные завершения, в центре его изображен маленький крест в ромбе. Криноконечные кресты зафиксированы в Новгороде в ярусе 10 Неревского раскопа, датируемом 1313–1340 гг., в 5–6-м ярусах Суворовского раскопа, относящихся к 1369–1407 гг. (Седова, 1981. С. 54. Рис. 16, 13), и на мостовой 1409 г. (Седова, 1981. С. 51. Рис. 16, 8). Аналогичные дунинским крестики найдены в Суздале (Седова, 1997. С. 203. Рис. 72, 3, 5), на подоле Старой Рязани (Даркевич, Борисевич, 1995. С. 197. Рис. 71, 3), на Махринском городище Тульской обл. (Клянин 1997. С. 142. Рис. 1, 4), на Водянском городище (г. Бельджамен) XIV в. (Полубояринова, 1978. С. 81. Рис. 17, 4, 6) и в погребениях г. Старицы с монетами тверских князей конца XIV – первой половины XV в. (Романченко, 1928. С. 29. Табл. XXIV, 3). Серия из восьми криноконечных крестов обнаружена в верхнем слое городища Настасьино (Коломенский р-н), который 319 исследователи памятника датируют второй половиной XIII – XV в. (Сарачева, Сапрыкина. 2004. С. 57, 58. Рис. 93, 5–12). На селище Лешково-9 (на поле Ржавец) близ Радонежа криноконечный тельник (22×>17 мм) найден на поселении, которое по керамике датируется концом XIII – второй половиной XIV в. (Чернов, 2004. С. 265. Рис. 25, 1). Исходя из этих аналогий, кресты такого типа датируют периодом от рубежа XIII–XIV вв. до первой трети XV в. Относится ли этот крест, как и ключ от замка типа В, к комплексу усадьбы, которую отражают ямы 1, 2 и 3, или отложился в XIV в.? Для ответа необходимо коснуться вопроса о верхней границе бытования криноконечных тельников. В этом плане небезынтересны их находки на Романовом дворе в Москве. Два из трех крестов такого типа найдены в постройках XIV–XV вв., в том числе крест № 54 – в раскопе IX (Кренке, 2009. С. 110–111. Рис. 76, 1, 2, 3). В яме 5 этого раскопа доминировала красноглиняная гладкая ранняя керамика, которая закономерно сочеталась с краснолощеной корчагой и кувшином. На дне присутствовала более ранняя красноглиняная грубая 10, а в верхних горизонтах – более поздняя белоглиняная грубая посуда. Автор исследования датирует яму 5 первой половиной XV в., а присутствие белоглиняной посуды убедительно объясняет заполнением заброшенного котлована в XVI в., когда рядом с ним функционировала постройка 2. Что касается ранней керамики, по мнению исследователя, она «попала на дно ямы в результате разрушения более раннего культурного слоя» (Кренке, 2009. С. 65). Обычно материал из более ранних слоев распределяется равномерно по заполнению ям. Поэтому нельзя исключить, что мы имеем дело с закрытым комплексом, включающим красную грубую, краснолощеную и доминирующую красную гладкую раннюю посуду и сложившимся до исчезновения криноконечных крестов из обихода. Два креста-тельника относятся к типу прямоугольноконечных. На одном из них (рис. 5, 37, кв. 8) на лицевой стороне помещено изображение креста на Голгофе; оборотная сторона – гладкая. Кресты такого типа наиболее характерны для XV–XVI вв. Аналогичный найден на посаде Радонежа близ места храма Афанасия и Кирилла Александрийских (Чернов, 2000. С. 66. Рис. 2, 2). Н. А. Кренке относит ее к серой. Публикуемый венчик скорее может быть отнесен к формам, переходным от серой к красноглиняной грубой керамике, и имеет аналогии в комплексе из Шавыкина монастыря 1380–1390-х гг. (Чернов, 1995. С. 141. Рис. 8, 5-й сверху). 10 320 С. З. Чернов Рис. 6. Дунино-6. Раскоп 2012 г. Верхний слой. Индивидуальные находки из железа 1, 6 – пружины от навесных цилиндрических замков; 3, 23 – накладки с отверстиями для крепления; 4 – накладка стреловидной формы; 11 – округлая поясная пряжка; 12, 22, 26, 36, 45 – ножи черешковые; 14 – накладка с крепежными штифтами; 32, 55 – поясные кольца; 40 – ключ от цилиндрического замка типа В; 42 – обоймица или тыльник ножа; 44 – трапециевидная поясная пряжка Другой тельник (рис. 5, 16, кв. 39) на лицевой стороне несет изображение креста на Голгофе и орудий страстей Христовых с ромбами по сторонам креста и в верхней лопасти; а на оборотной – надписи. Подобные кресты тяготеют к XVI в. Обращает на себя внимание обилие предметов личного благочестия и то, что все кресты-тельники терялись уже после того, как у них была отломана нижняя лопасть. Раскопки на Афанасьевском погосте в Радонеже показали, что в период 1570–1610-х гг., когда функционировало это кладбище, существовал обычай ломать кресты и полагать их на могилы или бросать в могильные ямы (Чернов, 2000. С. 78–80). Поскольку при раскопках Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 321 могильника у Шестого Дунинского селища такой обычай не зафиксирован, скорее можно говорить о непреднамеренном разрушении крестов. В 6 м к З от ямы 1 сделана неординарная находка – округлый уплощенный свинцовый слиток (1×1,7 см), возникший в ходе неудачной попытки произвести отливку (рис. 5, 15, кв. 34). На поверхности слитка угадываются изображения серафима или херувима в круге и ромба в квадрате – отпечаток с резного изображения, выполненного на поверхности отливочной формы. Скорее всего, перед нами изображение ангельских чинов Дионисия Ареопагита, которые помещались на обороте креста. Монеты 1390–1410-х гг. Как уже отмечалось, разборка верхнего слоя велась после его исследования металлоискателем. Это дало свои результаты. Над центральной частью ямы 1 (рис. 3, 18, 19, 20, кв. 9), на участке длиной 1,5 м, были найдены три серебряные монеты – две денги Василия I и полуденга Владимира Андреевича Храброго (рис. 7, 18, 19, 20). Четвертая монета – Нижегородского княжества – обнаружена в 1,9 м к З, в 0,4 м от края ямы (рис. 3, кв. 2, 5; рис. 7, 5). Три монеты зафиксированы на 12–14 см выше уровня зачистки материка, в средней части однородного слоя темно-серой супеси, который достигал над центром ямы 35 см. Нижегородская монета залегала еще выше. Таким образом, стратиграфически группа монет не входит в комплекс керамики и находок, собранный в заполнении ямы 1. Однако возможность подобной связи исключить нельзя. Исследованию этого открытого нумизматического комплекса посвящена специальная работа, в которой возможная датировка попадания монет в землю – с точки зрения существующих представлений о бытовании монет – была сопоставлена с радиоуглеродной и предварительной археологической датировками закрытого комплекса ямы 1 (Чернов, Волков, 2015). Сегодня, возвращаясь к этой теме в рамках полной археологической публикации материалов раскопа, необходимо вновь рассмотреть этот нумизматический материал. 1. Великое княжество Нижегородско-Суздальское. Князь –? Денга (рис. 7, 5, кв. 2). Л. с. Изображение фантастического четвероногого животного, вправо, с изогнутым над спиной хвостом, заканчивающимся трилистником. В линейном ободке, за которым прослеживаются остатки круговой надписи. О. с. Подражание лицевой стороне данга Золотой Орды хана Джанибека. Вес – 0,94 г. По типу: Федоров-Давыдов, 1989. № 467, 468; Гулецкий, Петрунин, 2013. С. 206. № 1635А. Рис. 7. Монеты из раскопа I на селище Дунино 6 5 – Великое княжество Нижегородско-Суздальское. Денга; 18, 19 – Великое княжество Московское. Василий Дмитриевич. Денги; 20 – Серпуховско-Боровское княжество. Владимир Андреевич Храбрый. Полуденга 2. Великое княжество Московское. Василий Дмитриевич. Денга (рис. 7, 19, кв. 9). Л. с. Сокольник, вправо. Ободки отсутствуют; остатки круговой надписи. О. с. Подражание трехстрочной арабской надписи с именем Токтамыша. Над второй строкой – три орнаментальные решетки. В точечном ободке. Вес – 0,92 г. По типу: Толстой, 1913. № 54; Гайдуков, 2006. С. 50. Рис. 30, 13. 3. Великое княжество Московское. Василий Дмитриевич. Денга (рис. 7, 18, кв. 9). Л. с. Изображение петуха, вправо. Над ним – орнаментальная решетка. В двух линейных ободках, между 322 которыми – остатки круговой надписи: êí#züâå... [ë]è (первая и последняя буквы объединены в лигатуру). О. с. Трехстрочная арабская надпись с именем Токтамыша. В линейном ободке. Вес – 0,76 г. По типу: Толстой, 1913. № 11; Гайдуков, 2006. С. 50. Рис. 30, 2. По паре штемпелей: Гулецкий, Петрунин, 2013. С. 55. № 163Е. 4. Серпуховско-Боровское удельное княжество. Владимир Андреевич Храбрый. Полуденга (рис. 7, 20, кв. 22). Л. с. Изображение кентавра с мечом, влево; под ногами коня – орнаментальная решетка. В двух линейных ободках; между ними – остатки круговой надписи. О. с. Трехстрочная арабская надпись с именем Токтамыша. В линейном ободке. Вес – 0,22 г (обл.). По паре штемпелей: Волков, Зайцев, Лейбов, 2010. С. 38. № 88. Нижегородская и две московские денги в целом не являются редкими. Аналогичные монеты присутствуют как в кладовых комплексах рубежа XIV–XV вв., так и среди единичных находок в большом количестве. Но вот полуденга серпуховско-боровского князя Владимира Андреевича Храброго относится к категории редчайших. До конца прошлого века о существовании полуденег этого князя не было известно вовсе. Лишь в 2006 г. П. Г. Гайдуков в своей монографии, посвященной мелким серебряным номиналам русской денежной системы, впервые издал такую монету (Гайдуков, 2006. С. 261. № 64), относящуюся, однако, к иному типу (с изображением четвероногого животного), нежели обнаруженная нами на селище Дунино-6. Год спустя была опубликована еще одна полуденга Владимира Андреевича, несущая на этот раз на лицевой стороне изображение кентавра (Волков, Лейбов, 2007. С. 52. № 1). Наконец, к 2010 г. было зарегистрировано шесть экземпляров ранних серпуховских полуденег, из которых три несли изображение кентавра (Волков, Зайцев, Лейбов, 2010. С. 38, 39. № 87–91). Все они хранятся в различных частных коллекциях. С тех пор новых находок зафиксировать не удалось, следовательно, полуденга из Дунино представляет собой седьмую известную монету Владимира Андреевича данного номинала и первую найденную в ходе археологических исследований. Время чеканки всех четырех экземпляров укладывается в достаточно узкий хронологический отрезок: со второй половины 1390-х до середины 1400-х гг. В обращении они могли оставаться до начала второго десятилетия XV в., то есть до денежной реформы, проведенной в правление Василия Дмитриевича (Волков, 2003а), в результате которой С. З. Чернов старые монеты полностью исчезли из обращения. По мнению автора определения монет (Волков, 2015. С. 151, 152), материал кладов очень четко фиксирует момент проведения реформы. Из зарегистрированных в настоящее время не менее четырех десятков кладовых комплексов, датирующихся вторым – четвертым десятилетиями XV в., лишь в двух дореформенные монеты присутствуют в сколь-нибудь значительном количестве. Первый – клад 1412–1415 гг., в котором «старые» деньги еще не успели полностью вытесниться «новыми» (Волков, Титов, 2013. № I). Второй – известный Рузский клад, который, вероятно, представляет собой комплекс длительного накопления, то есть вряд ли отражает состав реального денежного обращения на момент сокрытия (третье десятилетие XV в.) (Толстой, 1889). Во всех остальных комплексах этого времени присутствуют либо только ранние, либо только пореформенные денги. Интересно, что на памятнике полностью отсутствуют более поздние монеты XV–XVI вв., чеканка которых была гораздо более обильной. На первый взгляд это дает основание предполагать, что со второй четверти XV в. деловая активность на поселении пошла на спад. Ямы в материке находки, отражающие материальную культуру усадьбы После выборки верхнего слоя на месте обнаружения монет в зачистке материка открылась яма 1. Она имела округлую форму и размер 5,7×5,6 м (рис. 2; 8, А). Границы пятна культурного слоя четко читались на фоне желтого речного материкового песка. Заполнение состояло из черной гумусированной супеси (с пятнами угля и обожженной глины – 60×20 см и 65×30 см), которую обрамляли полоски бурого песка (вдоль северного контура ямы) и темно-серой супеси (вдоль западного контура), расширяющейся к ЮЗ до размеров 2×2 м (рис. 8, А – в центре снимка). Забегая вперед, следует сказать, что яма имела глубину 2 м. Ее заполнение состояло из трех частей (рис. 9). Верхняя часть ямы была заполнена черной супесью вверху и тесно-серыми супесями ниже. Размеры этой части заполнения в верхних пластах составляют 3×3 м, а в нижних – 2×2 м. На уровне -160 см эта часть заполнения выклинивалась. Данные слои отложились в результате разрушения наземной части деревянного сооружения, остатки которого смещались в погреб по мере разрушения полов. Сохранились следы деревянной конструкции, располагавшейся на полу наземного сооружения и провалившейся в погреб. Ниже, Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век Рис. 8. Дунино-6. Раскоп 2012 г. А – яма 1 в зачистке материка; вид с запада; Б – профиль разреза ямы 1 по линии север – юг. Вид с запада; В – яма 1 в материке; вид с юго-востока; Г – яма 4 после выборки части заполнения; вид с северо-запада 323 С. З. Чернов 324 Рис. 9. Разрез по линии север – юг (А–Г). Профиль, вид с запада. Расположение литер см. на планах пластов (рис. 7, 9–11) вплоть до дна ямы, залегал бурый слабо гумусированный песок, который сформировался с участием материкового песка, поступавшего в яму ранее, в результате осыпания стенок котлована. Эти же отложения присутствуют в верхних пластах на периферии ямы. Верхняя часть заполнения (пласты 2, 3). Практически всю толщу заполнения пласта 2 образовывала гумусированная черная супесь, включавшая мелкие фрагменты угля и печины с большим количеством керамики и находок11. По мере разборки этот слой постепенно выклинивался на периферии ямы и на уровне зачистки 2-го пласта сократился до пятна размером 3,4×2,9 м (рис. 10, А). По мере выборки под ним открывался слой серой супеси с мелкими угольками, который в зачистке на -20 см имел вид широкой полосы (4,6×3,6 м). Периферия заполнения была сложена бурым слабо гумусированным песком, который подстилал серую супесь и состоял из песка, смешанного с гумусовым горизонтом погребенной почвы. Сравнение зачисток материка и пласта 2 показало, что северо-западный край ямы в зачистке пласта 2 расширился на 20–40 см (рис. 2; 10, А): видимо, материковый песок сполз в яму. В слое черной супеси в пласте 2 было обнаружено 748 фрагментов керамики (64% от всего материала, найденного в заполнении), 29 находок и 15 камней, некоторые из них расколоты под действием огня, что заставляет видеть в них очажные камни. Большая часть находок концентрировалась в центре ямы (рис. 10, А). Наиболее распространенный вид находок – сапожные гвоздики (рис. 11, В, 110, 123, 124, 125, 144, 148, 149, 150). Следующую группу составляют шилья (рис. 11, Б, 109, 117; еще одно шило, а также гвоздь обнаружены в песке – рис. 11, Б, 112, 113; Г, 120). О работе с кожей или мехом говорят также иглы, которые являются второй по распространенности категорией находок (рис. 11, А, 102, 116, 143, 152). Обращают на себя внимание инструменты: плоский пробой длиной 4,5 см (рис. 11, 140) и маленький (длина 4,3 см) чекан (рис. 12, 118), выполненный из квадратного в сечении стержня (4×4 мм) со слегка расплющенным краем вверху, прямоугольной в сечении (5,0–2,5 мм) рабочей частью и острием шириной 2,5 мм. Спицы (рис. 12, 113, 114) изготовлены из пластин (4–6×2–2,5 мм), согнутых на конце, чтобы не проваливались. Что 11 Яма исследовалась по пластам (20 см), а внутри пластов – с учетом слоев. Вначале была разобрана западная половина сооружения. А затем, после фиксации профиля разреза север – юг (рис. 8, Б, 12), восточная. Заполнение ямы разбиралось пластами параллельно поверхности материка, поэтому поверхности зачисток имели небольшой (10 см) уклон с севера на юг. В тех случаях, где в ходе разборки слоев фиксировались конструкции или их следы, зачистка выполнялась на несколько сантиметров выше или ниже стандартного уровня (см. обозначение уровня зачисток на разрезе ямы 1 на рис. 9). Перед началом разборки пласта слой сканировался детектором металлов. В местах, где прибор указывал на наличие находки, выставлялась вешка. На этих участках культурный слой разбирался совком с проверкой каждого комка земли прибором. Лишь после точной фиксации находки культурный слой поступал для ручной переборки на борта раскопа. Данная методика полностью позволила обнаружить и зафиксировать с плановыми и высотными отметками все предметы из металла, в том числе многочисленные иглы и сапожные гвоздики. Пробные промывки не дали зерен и не практиковались. Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век Рис. 10. Дунино-6. Раскоп 2012 г. Яма 1. План зачистки 2-го (-20 см) (слева) и 3-го (-40 см) (справа) пластов 325 326 С. З. Чернов Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 327 Рис. 11. Дунино-6. Раскоп 1. Следы скорняжного и кожевенного ремесел и другие предметы из железа (иглы и проколки увеличены) А – железные иглы из ямы 1; Б – железные проколки из ямы 1 (109, 112, 117); В – сапожные гвоздики из ямы 1 (110, 123–125, 134, 144, 148, 149, 171, 175), ямы 3 (138) и ямы 4 (142). Г – пробои (клинья) из ямы 1 (140, 163), гвозди из ямы 1 (104, 151) и ямы 2 (106, 120); Д – железные полосы из ямы 1 (111, 115, 132, 145, 147, 153, 155) и ямы 2 (105); поковки (103, 170), стержень (122) из ямы 1 закрепляли эти спицы, неясно (ткацкий стан или приспособление для растяжки кожи?). Обломок, составлявший рабочую часть железного орудия (рис. 12, 119), имеет вид пластины (шириной 3,5 см и толщиной 3 мм) в форме языка, одна сторона которого прямая, а другая – полукруглая. По форме он напоминает отломившийся край полицы, которая крепилась на двузубую соху и служила для того, чтобы отваливать поднятую почву на борт борозды. Из бытовых предметов из железа выполнены: овальная (2,5×1,5 см) и прямоугольная (4×3 см) поясные пряжки с язычком, обломок ножа (рис. 12, 121, 103, 146), полосы (рис. 11, 115, 145, 147, 153). Кроме того, найден фрагмент гончарного столового сосуда с желтой поливой с обеих сторон (рис. 13, 161) – показатель достатка жителей усадьбы. По мере выклинивания черной супеси под ней открывался слой темно-серой супеси, в которой найден стерженек для крепления накладки (рис. 11, 122), а в нижележащем слое бурой супеси обнаружены полоса и шило (рис. 11, 111, 112). При разборке нижнего горизонта черной супеси (3-й пласт) пополнилась коллекция игл (рис. 11, А, 130, 131), сапожных гвоздиков (рис. 11, В, 134), пластин (рис. 11, Д, 132), пробоев (рис. 11, Г, 163). Наряду с этими типовыми для данного комплекса находками обнаружены два предмета, несущие информацию о характере деятельности его жителей. Это тщательно выкованный штырь (18,5 см в длину и 6×6 мм в сечении) с выступом на одном конце и с заострением на другом (рис. 12, 133) и кремневое орудие на пластине (рис. 12, 126) (7,6×2,8 см), оформленное нерегулярной краевой ретушью боковых граней со стороны спинки, характерное для памятников мезолита – неолита 12. Учитывая отсутствие среди находок другого кремневого инвентаря и неолитической керамики, а также обнаружение данного орудия в контексте предметов, связанных с обработкой кожи и (или) меха, можно предположить, что древнее орудие могли использовать для предварительной очистки шкур, которая в настоящее время выполняется тупым ножом. 12 В серой супеси найдены две иглы (рис. 11, 128, 129) и овечьи ножницы длиной 21 см (рис. 12, 135), которые могли использоваться при крое кож и меха. Кроме того, обнаружена массивная бронзовая орнаментированная поясная накладка с двумя цельнолитыми шпонками, служившими для крепления к коже (4,5×1,2 см) (рис. 14, 136). Керамики в 3-м пласте найдено 266 фрагментов (23% от всего материала). В зачистке 3-го пласта (-40 см) слой черной супеси сократился в размере до 2×2,3 м. Северный и восточный края пятна были ориентированы по сторонам света и смыкались под прямым углом. В этом углу зафиксировано небольшое скопление угля, из которого взята проба 6 для радиоуглеродного датирования (рис. 10, Б). Северо-западный угол этого пятна также содержал повышенную концентрацию мелких фрагментов угля. Возможно, форма пятна и зоны концентрации угля отражают остатки сгоревшего и сместившегося в подполье подпечного сруба, располагавшегося на полу наземной постройки. Слой серой гумусированной супеси с мелкими угольками образовал пятно неправильной формы (3,8×4,3 м), бурый песок – периферию ямы, которая приобрела форму, близкую к кругу (5,2×4,9 м). Средняя часть заполнения (пласты 4–7, рис. 15) включала слой серой (или серо-бурой) супеси в центре заполнения, содержавший керамику и находки, и грязный песок с небольшим количеством керамики на его периферии. В зачистке пласта 4 (-70 см) в этом слое фиксировались фрагменты гумусового и подзолистого горизонтов почвы размерами 5–10 см, овальной формы (рис. 15, А). Центральная часть заполнения представляла собой подквадратное пятно серой супеси с выступами на углах, которые, возможно, являются следами столбов опечка, сгоревших, деструктированных и сместившихся в подземное пространство. Из западной половины заполнения из пласта 4 был взят образец угля № 2 для радиоуглеродного датирования. По мере разборки пласта 7 серая супесь локализовалась в северо-восточном углу кв. 9, а вся центральная часть заполнения по своему составу Определение проведено научным сотрудником ГИМ А. В. Емельяновым. 328 С. З. Чернов Рис. 12. Дунино-6. Раскоп 1. Заполнения ям 1 и 2 (107). Инструменты, предметы быта сельскохозяйственное орудие из железа и камня (126) 103, 121 – поясные пряжки; 107 – строительный гвоздь; 113, 114, 167 – шпонки для фиксации петель; 118 – пробой; 119 – обломок полицы, крепившейся на двурогую соху; 126 – кремневое орудие на пластине неолитического времени для обработки меха (?) (пл. 3, черная супесь, кв. 9; левое изображение – при освещении справа, правое изображение – при освещении слева); 133 – инструмент; 135 – ножницы; 141 – два звена цепи, закрепленные на кольце, с распором для крепления в деревянную стену; 146 – нож; 160 – пружина от цилиндрического замка; 164 – накладка; 168 – полоса Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век Рис. 13. Дунино-6. Раскоп 1. Комплекс находок из керамики, кости и камня из ямы 1. (См. цв. вкл.) 158–161 – фрагменты поливных сосудов; 162 – обоймица рукояти из кости; 169 – оселок из песчаника 329 330 С. З. Чернов Рис. 14. Дунино-6. Раскоп 1. Комплекс бронзовых находок из ямы 1 136, 173 – накладки на пояс; 154 – фигурная накладка на пояс в форме цветка; 157 – обломок декорированной пластины; 166 – перстень; 172 – монетные весы, пл. 11, гумусированная супесь на дне ямы (-189 см); 174 – подвеска-ложечка стала почти неотличима от бурого песка, образующего периферию ямы. В зачистке на уровне -125 см (рис. 15, Б) на фоне бурой супеси читались слабые следы конструкций: в северной части заполнения (кв. 3, 9) в меридианальном направлении залегала полоса угля (110×12 см), в западной части – ряд удлиненных пятен глины (длиной 1,5 м), а в южной части прослежено два фрагмента угля, они взяты для радиоуглеродного датирования как образцы № 3 и 4. Общие контуры ямы сохранили круглую форму и сократились – на С до 50 см, а на З и Ю до 20 см. Вдоль западного края ямы прослежена полоса (шириной 20–50 см) чистого материкового Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век Рис. 15. Дунино-6. Раскоп 2012 г. Яма 1. План зачистки 4-го (-70 см) (слева) и 7-го (-125 см) (справа) пластов 331 332 песка, который утратил свою первоначальную структуру и сместился в ходе разрушения стенок ямы. В слое серой супеси (рис. 15, А) найдены два звена цепи, закрепленных на кольце, с пробоем для крепления в деревянную стену (рис. 12, 141), и фигурная ромбовидная железная накладка на пояс или иное изделие из кожи (рис. 12, 164) (пласт 4), железный гвоздь (рис. 11, 151) (пласт 5). Пласт 7 оказался богаче на находки. Из бронзы изготовлены фигурная накладка в форме цветка с выступом для крепления к коже и обломок пластинки с фрагментом узора из четырех параллельных линий (рис. 14, 154, 157). Из железа изготовлены сапожный гвоздик (№ 165), пружина цилиндрического замка (рис. 12, 160) и полоса (рис. 11, Д, 155). Донце поливного сосуда, покрытого снаружи желтой поливой (рис. 13, 158), напоминает поливной сосуд, найденный в черной супеси, и свидетельствует о том, что оба слоя относятся к одному комплексу. Следует отметить также фрагмент плечика красноглиняного сосуда с рисунком. Рисунок помещен под орнаментальной полосой в виде волны. Тремя линиями мастер нанес неполный квадрат и в него вписал крестик (рис. 13, 156). Количество керамики резко сократилось, составило: 54 (4-й пласт), 56 (5-й пласт), 31 (6-й пласт) – и достигло 80 фрагментов (27 в песке) в 7-м пласте (19% комплекса). Нижняя часть заполнения (пласты 8–11, рис. 16). В ходе разборки 8-го и 9-го пластов в центре заполнения ямы был полностью добран слой буро-серой супеси, и с уровня зачистки пласта 9 (-160 см) все заполнение представляло собой однородный бурый слабо гумусированный песок, залегающий до самого дна ямы. В зачистке пласта 9 (-160 см) яма приобрела подквадратные формы и размер 4,3×4,3 м (рис. 16, А), причем этот квадрат ориентирован по линии С–Ю с небольшим отклонением к ССЗ. Западная и южная стенки были почти ровными, а северная и восточная слегка выступали в своих средних частях. Вдоль западного края ямы фиксировались последовательно три полосы: желтый, коричневый (со следами ожелезнения) и светлый песок – судя по всему, они образовались в результате смещения материковых отложений стенки погреба (рис. 16, А). Среди однородного бурого песка фиксировались пятна гумуса размерами от 25×10 до 5×5 см. Возможно, они маркировали какой-то горизонт обживания погреба, который образовался после того, как на его дне сформировалась 25-сантиметровая прослойка песка (см. профиль на рис. 9). С. З. Чернов В гумусированном (грязном) песке в пласте 8 (рис. 16, А) найдены биллоновый пластинчатый перстень со слабо выступающим щитком, украшенным крестчатым орнаментом (рис. 14, 166), а также железная спица (рис. 12, 167) и массивная полоса (7×2,3 см) толщиной 3 мм, выкованная с небольшим изгибом (рис. 12, 168). В пласте 10 найдена костяная ручка (рис. 13, 162). На дне ямы 1 открылся тонкий слой темно-серой гумусированной супеси, залегающий непосредственно на материковом песке. В этом слое, главным образом в центральной и восточной частях ямы, сделаны наиболее информативные находки комплекса. Из бронзы изготовлены привеска-ложечка (рис. 14, 174), овальный край широкой (2 см) накладки на пояс со штырем, скреплявшим ее с кожей (рис. 14, 173), и монетные весы длиной 7,2 см (рис. 14, 172). Весы такого типа заимствованы из Золотой Орды. Они использовались не для взвешивания монет, а для контроля за их полновесностью. Проверяемая монета укладывалась на лопасть в виде лопаточки, и полновесность ее проверялась с помощью противовеса. Очень близкие к дунинским монетные весы найдены в Москве в слое XV в. (Григорьев, Зайцев, 2000. С. 130, 131. Рис. 8) и на селище Могутово-2 Щелковского р-на – посаде городка Шерны. Последние имели в длину 5,5 см и были рассчитаны на монеты весом 0,92–0,93 г (Волков, 2003б. С. 40, 43). Обращаясь к предметам из железа, мы вновь сталкиваемся с сапожными гвоздиками (рис. 11, В, 171, 175), которые изобиловали в слое черной супеси, и с небольшой округлой поковкой (рис. 11, Д, 170). Из камня изготовлен оселок длиной 10 см, бывший в работе (рис. 13, 169). Керамики в пласте 8 встречено всего 12 фрагментов, а в 9-м не найдено вовсе, в 10-м и 11-м пластах – 13 экз., однако среди нее выделялись два крупных красноглиняных венчика – с подтреугольным валиком внутри и линейным орнаментом, а также срезанный с волнистым орнаментом. После разборки слоя темно-серой гумусированной супеси, залегавшей на дне ямы, по всей исследуемой площади обнажился материк. Он залегал в виде горизонтальной плоскости, был сложен белым песком с пятнами (до 1 м в поперечнике) ожелезненного песка и отдельными затеками темно-серой супеси (рис. 8, В; 16, Б). Дно ямы имело подквадратную форму со скругленными углами и небольшими выступами в середине сторон квадрата. Размер дна ямы составил 3,65×4,1 м, причем протяженность с С на Ю была несколько больше таковой с З на В. Наблюдалось также небольшое Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век Рис. 16. Дунино-6. Раскоп 2012 г. Яма 1. План зачистки 9-го (-160 см) (слева) и 11-го (-200 см) (справа) пластов 333 334 расширение «квадрата» к Ю. Дно погреба было ориентировано по линии С–Ю с небольшим отклонением к СЗ. Разрез ямы (рис. 8, Б; 9) показывает, что ее заполнение может быть разделено на три группы отложений. 1. Верхняя сильно гумусированная часть заполнения включает черную супесь с мелкими фрагментами угля и печины (мощность – 10–43 см). Его подстилает серая супесь с мелкими фрагментами угля (мощность – 10–83 см). Под серой супесью залегает прослойка темно-серой супеси (с прослойкой песка) мощностью от 10 до 50 см, которая повторяет форму вышележащего слоя, проваливаясь до отметки -130 см в 1,6 м к Ю от северного края ямы. 2. Бурый песок, залегающий стратиграфически ниже описанных выше слоев, образует заполнение краев и нижнюю часть ямы. Мощность его колеблется. На краях ямы она составляет 20 см в средней части достигает 2 м, а в центре составляет от 55 до 90 см. 3. На дне ямы залегала прослойка темно-серой гумусированной супеси мощностью 5–8 см. Общая глубина ямы составляла 2 м. Черная и темно-серая супеси отложились, судя по всему, в результате разрушения наземной части деревянного сооружения, остатки которого смещались в погреб по мере разрушения полов. Сохранились следы деревянной конструкции (примерно 2,2×2,2 м), провалившейся в погреб. Залегавший ниже, вплоть до дна ямы, бурый слабо гумусированный песок сформировался с участием материкового песка, поступавшего в яму ранее в результате осыпания стенок котлована. Отсутствие следов отопительного сооружения в заполнении свидетельствует о том, что яму 1 следует интерпретировать как подвальную часть неотапливаемой клети, которая непосредственно примыкала к отапливаемому срубу, располагавшемуся южнее, над ямой 2 (см. ниже). Индивидуальные находки, происходящие из ямы 1, весьма многочисленны (64 экз.). Доминируют предметы из металла, в частности, большое количество сапожных гвоздиков, игл и шильев, а также орнаментированные бронзовые поясные накладки, овечьи ножницы, кремневое орудие, которое, вероятно, использовалось для обработки кожи и (или) меха. В связи с этим наиболее вероятным представляется, что наряду с сельским хозяйством (находка обломка полицы) жители двора занимались скорняжным промыслом или обработкой кожи. О зажиточности владельцев постройки С. З. Чернов свидетельствуют находки поливной посуды и биллонового перстня, о причастности к операциям с монетой – монетные весы. Среди находок, происходящих из заполнения ямы 1, практически нет предметов, имеющих узкую датировку. Поэтому для установления археологической даты сооружения необходимо обратиться к керамике. Однако перед этим необходимо дать характеристику остальных ям в материке (рис. 3). Яма 2 открылась в зачистке материка в 1 м к Ю от ямы 1 (рис. 3; 8, А – справа). Она ориентирована с З на В (4,3×2,1 м) и уходила в восточную стенку раскопа. Глубина ее заполнения составляла 20 cм, а на З выклинивается до 5 см (рис. 3 – разрез О). Центральная часть была заполнена черной супесью с мелкими фрагментами угля и печины (3,7×1,4 м) вдоль северного и западного краев ямы и серой супесью, смешанной с желтым песком, вдоль южного контура. В этом последнем слое, выступающем у юго-западного края ямы, фиксировались пятна обожженной глины (печины). Эти отложения говорят о том, что яма 2 связана с отопительным сооружением и, возможно, является подпечной. Встречено два крупных (3×3 и 5×5 см) фрагмента с прокаленной белой гладкой поверхностью – вероятно, поверхностью пода печи. Пятна обожженной глины в южной части ямы 1, зафиксированные на уровне зачистки материка, могли являться частью развала печи, которую можно предполагать над ямой 2. Фиксация ямы 2 в материке показала, что стенки ее пологие. К С от ямы, между нею и ямой 1, читается узкая полоса материка, в связи с чем установить последовательность откопки ям не представлялось возможным. Не исключено, что заполнение южного (неглубокого) приямка ямы 1 перекрывало яму 2. После фиксации разреза З–В была разобрана северная часть ямы 2. В заполнении встречены три находки из железа: массивный строительный гвоздь (рис. 12, 107), обыкновенный гвоздь (рис. 11, Г, 106) и полоса (рис. 11, Д, 105). Керамический материал весьма обилен для столь мелкой ямы (найдено 262 фрагмента, в том числе развал сосуда). 9 обломков серой керамики, в том числе горшки со срезанными венчиками (3,4%), могли попасть в заполнение из более раннего слоя XIV в. Распределение типов керамики таково: красноглиняная грубая – 68%, красноглиняная гладкая – 16,7%, неопределимая красноглиняная керамика – 8,4%, краснолощеная – 0,7%, белоглиняная грубая – 1,5% и ангобированая – 1,5%. Данное соотношение соответствует соотношению, Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 335 Таблица 1. Шестое Дунинское селище. Раскоп 2012 г. Процентное соотношение типов керамики, найденной в верхнем слое и заполнении ям. Типы керамики Курганная керамика Серая керамика Красноглиняная грубая Красноглиняная гладкая ранняя Краснолощеная Белоглиняная грубая Чернолощеная и мореная Ангобированная Белоглиняная гладкая Верхний слой пл. 1 5,0 22,0 26,5 20,8 2,8 14,2 1,5 4,7 1,0 Яма 1 пл. 2, 3 черная супесь 4,0 63,0 18,5 6,7 7,5 2,7 описанному выше применительно к яме 1. Следовательно, ямы 1 и 2 принадлежат к одному хозяйственному комплексу и синхронны. Яма 3, зафиксированная в северо-восточном углу раскопа (рис. 3), имела размер 2×2,35 см и уходила в его стенки. Она была заполнена серой супесью, а в центре (1,7×0,4 м) – черной супесью с углем. В юго-западном углу кв. 6 читался угол ямы прямоугольной формы. Яма имела подквадратные очертания и ориентирована по линии С–Ю с отклонением к СЗ, то есть так же, как и яма 1. С З к центральному углублению примыкало углубление меньших размеров округлой формы (1,1×0,55 м), которое также уходило в северную стенку раскопа. После выборки пласта 2 была проведена зачистка: размеры ямы сократились до 2×1,2 м, северная ее часть на этом уровне была заполнена черной супесью с углем, а периферия – бурым песком. В ходе выборки пласта 3 обнажилось дно ямы. Глубина ямы от уровня материка составляла 60–80 см (рис. 3, профиль И). В толще черной супеси прослежен горизонт угля, нижняя часть ямы заполнена бурым песком. В заполнении найдены два сапожных гвоздика (рис. 11, В, 138, 142) и 82 фрагмента керамики – красноглиняной грубой (69,5%) и гладкой (8,5%), а также столовой краснолощеной (13,5% – склеены части двух кувшинов с лощением и без). Соотношение типов керамики и присутствие сапожных гвоздиков напоминает комплекс ямы 1. Видимо, подполье, следами которого является яма 3, являлось элементом усадьбы. Яма 4 располагалась на довольно значительном расстоянии от ямы 1 – в 7,5 м к З от нее. В раскоп вошел лишь западный край ямы (2×0,45 м). Поверхность ямы представляла собой массив Яма 1 пл. 4, 5, 6 серая супесь 76,0 8,4 7,9 7,0 0,7 Яма 1 Яма 1 пл. 7, 8 бурый песок пл. 11 дно ямы 71,4 13,3 6,6 4,7 3,0 100 Яма 2 3,4 68,0 16,5 0,7 1,5 Яма 3 69,5 8,5 13,8 8,5 1,5 обожженной глины, к которому с Ю примыкала полоса (75×20 см) угля, смешанного с гумусом. Практически все заполнение состояло из красной обожженной глины, в которой встречалась керамика. Разрез ямы (рис. 3, Т) показал, что она была заглублена на 1,2 м от горизонта материка. По дну залегал слой черной углистой супеси мощностью от 5 до 22 см. Здесь обнаружены два фрагмента керамических плиток из красножгущейся глины. Поверхность одной из них подморенная, толщина более 12 мм, поверхность другой заглажена. Встречен 21 фрагмент керамики: 11 – красноглиняной грубой, 5 – красноглиняной гладкой и 4 – белоглиняной грубой. Таким образом, по составу керамики яма 4 синхронна ямам 1–3. Судя по всему, перед нами следы ямы, располагавшейся под открытой надворной печью. К такому выводу склоняет сочетание развала отопительного сооружения с небольшим количеством керамики и отсутствием следов жилища (находок). В то же время наличие керамики не позволяет видеть здесь овин. Комплекс керамики из ямы 1 Закрытый комплекс, происходящий из заполнения постройки, включает 1163 фрагмента керамики. Из слоя гумусированной супеси (пласты 2, 3), отражающей остатки сгоревшей наземной постройки, просевшие в погреб, происходит 914 фрагментов. Из пластов 4–6, отражающих начальный этап разрушения постройки и заполнения погреба, – 144. И наконец, из слоя грязного песка (пласты 7–11), отложившегося в период функционирования постройки, собрано 105 фрагментов (в том числе 13 со дна погреба). Данные, представленные в таблице 1, показывают, что соотношение типов керамики во всех этих слоях практически идентично. С. З. Чернов 336 Рис. 17. Дунино-6. Раскоп 1. Красноглиняная грубая керамика из верхнего слоя в районе ям 1, 2, 3 А – вариант 1, со слабо отогнутым венчиком и заостренным краем; Б – вариант 3, со слабо отогнутым венчиком, имеющим небольшое расширение или валик снаружи По соотношению типов керамики и ее формам комплекс из Дунино-6 отражает тот этап в бытовании керамики, когда еще продолжала доминировать красноглиняная грубая посуда (63–76%; краснолощеной 6–8%), которая в первой четверти XV в. абсолютно господствовала и ярко представлена в комплексах Михайловское-2 и Козья горка (Чернов, 1991. С. 30). В то же время наряду с красноглиняной грубой посудой здесь фиксируются (в небольшом количестве) типы керамики, которые получили широкое распространение в последней четверти XV в. и были известны по комплексам из сооружений московского посада, сгоревших в 1493 г. (Чернов, 1991. С. 50). Это красноглиняная гладкая ранняя (8–18%), белоглиняная грубая (5–7%) и чернолощеная (0,5–1%) керамика. Комплекс из ямы 1 Дунино-6 напоминает по своему составу комплексы из ям 1, 2, 6 селища Котово, причем в них мы фиксируем прямые аналогии ранее не встречавшихся форм венчиков Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 337 Рис. 18. Дунино-6. Раскоп 1. Красноглиняная грубая керамика из верхнего слоя в районе ям 1, 2, 3. Ранее не фиксировавшиеся варианты А – с отогнутым наружу венчиком со срезанным краем; Б – со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком без специальной обработки края. красноглиняной керамики: с нависающим валиком снаружи, с краем, резко отогнутым наружу под 45 градусов, большое число срезанных венчиков (Гоняный, Шебанин, Шеков, 2005. Рис. 6, 3; 8, 5; Рис. 11, 8), которые дают большие серии в Дунино-6 (рис. 17–21). Поскольку материалы из Дунино-6 не укладываются в последнюю четверть XV в., комплекс следует датировать более ранним временем. Красноглиняная грубая керамика представлена большим числом вариантов. Вариант 1, со слабо отогнутым венчиком и заостренным краем (рис. 17 А), широко распространен и фиксируется в Михайловском-2 (Московская керамика, 1991. 338 С. З. Чернов Рис. 19. Дунино-6. Раскоп 1. Красноглиняная грубая керамика из верхнего слоя в районе ям 1, 2, 3 А – вариант 2, со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком, имеющим подтреугольный валик с внутренней стороны, фрагменты крышек горшков (40, 155, 175, 191), сковороды (1214) и миски (82); Б – вариант 4, со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком, край которого имеет вид горизонтальной площадки (часть оттянутый наружу) Табл. 71, 159). Вариант 3, со слабо отогнутым венчиком, имеющим валик снаружи, в комплексах этого типа не встречен (рис. 17 Б). Совершенно не характерны для комплексов типа Михайловского-2 варианты со срезанным краем и со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком без специальной обработки края (рис. 18, А, Б). Зато они представлены в Котово (Гоняный, Шебанин, Шеков, 2005. С. 197. Рис. 8, 2, 3, 6). Вариант 2, со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком, имеющим подтреугольный валик с внутренней стороны (рис. 19, А; 20, А), Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 339 Рис. 20. Дунино-6. Раскоп 1. Керамика из верхнего слоя в районе ям 1, 2, 3 А – красноглиняная грубая керамика. Вариант 2, со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком, имеющим подтреугольный валик с внутренней стороны; Б – красноглиняная гладкая ранняя керамика. Вариант 2, со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком, имеющим подтреугольный валик с внутренней стороны характерен для всех стадий развития московской красноглиняной керамики и не является хронологическим маркером. Впрочем, в верхнем слое Дунино-6 найден подобный венчик с орнаментом в виде косой волны позднего вида (с заостренным краем волны) (рис. 19, А, верхний ряд, слева), который имеет аналогию в Михайловском-2 (МК, 1991. Табл. 71, 155). Особенно интересны формы варианта 4 со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком, край которого имеет вид горизонтальной площадки. Имеются формы с обычной горизонтальной площадкой, распространенные в Михайловском-2 (МК, 1991. Табл. 70, 158, 186). Однако преобладают формы с горизонтальной площадкой, резко отогнутой наружу (рис. 19, Б), которые С. З. Чернов 340 Рис. 21. Дунино-6. Раскоп 1. Керамика из верхнего слоя в районе ям 1, 2, 3 А – ангобированная керамика из белой глины; Б – краснолощеная керамика в Михайловском-2 единичны (МК, 1991. Табл. 70, 153). Интересны фрагменты крышек горшков (№ 40, 155, 175, 191), сковороды (№ 1214) и миски (№ 82) (рис. 19, А). Красноглиняная гладкая ранняя керамика представлена главным образом вариантом 2, со слабо отогнутым или вертикально стоящим венчиком, имеющим подтреугольный валик с внутренней стороны (рис. 20 Б), характерным для комплексов последней четверти XV в. С этими комплексами связаны также ангобированная керамика из белой глины и краснолощеная керамика, которые ярко представлены в верхнем слое Дунино-6 (рис. 21, А, Б). Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век 341 Таблица 1. Шестое Дунинское селище. Раскоп 2012 г. Радиоуглеродные даты. № 1 2 3 4 5 6 7 8 Привязка Дунино-6, пр. 5а. Яма 1. Пл. 11 (дно) (внешние кольца) (уголь, 7 г) Дунино-6, пр. 5б. Яма 1. Пл. 11 (дно) (внутренние кольца) (уголь, 7 г) Дунино-6, пр. 6а. Яма 1. Пл. 3 (внешние кольца) (уголь, 3,5 г) Дунино-6, пр. 6б. Яма 1. Пл. 3 (внутренние кольца) (уголь, 1,5 г) Дунино-6, пр. 7а. Яма 1. (внешние кольца) (уголь, 3 г) Дунино-6, пр. 7б. Яма 1. яма 1 (внутренние кольца) (уголь, 4 г) Дунино-6, пр. 3. Яма 1. Пласт 7 (уголь, 7 г) Дунино-6, пр. 4. Яма 1. Пласт 7 (уголь, 8 г) Лабораторный номер Возраст 14C BP Ki – 17888 550 ± 40 Ki – 17889 620 ± 35 Ki – 17890 570 ± 60 Ki – 17891 570 ± 50 Ki – 17892 550 ± 50 Ki – 17893 590 ± 40 Ki – 17894 510 ± 50 Ki – 17895 490 ± 40 Рассмотренный материал из верхнего слоя Дунино-6 близок по формам комплексам из ям 1, 2, 6 селища Котово, причем в них мы фиксируем прямые аналогии ранее не встречавшихся форм венчиков красноглиняной керамики: с валиком снаружи, с краем, резко отогнутым наружу, а также большое число срезанных венчиков (Гоняный, Шебанин, Шеков, 2005. Рис. 6, 3; 8, 5; 11, 8), которые дают серии в Дунино-6 (рис. 17–21). Итак, с точки зрения развития типов московской красноглиняной посуды материалы из Котово и Дунино-6 можно помещать между комплексами Михайловское-2 и сооружениями Исторического проезда, погибшими в 1493 г., и датировать второй – третьей четвертями XV в. Таким образом, время предполагаемого бытования монет (первая четверть XV в.) и время бытования керамики (вторая – третья четверти XV в.) различается не менее чем на четверть века. И это при том, что о связи монет с постройкой говорит как их концентрация непосредственно над ямой, так и обнаружение в яме монетных весов. В этой ситуации логично обратиться к датировкам, которые базируются на данных естественных наук. Радиоуглеродные даты постройки По углю от деревянных конструкций их ямы 1 получено восемь радиоуглеродных дат (табл. 1), которые проанализированы А. Л. Александровским. Крепление стенок подвала выполнялось из жердей, поэтому среди сохранившихся образцов удалось найти только три обугленных фрагмента дерева, имевших около 20 годовых колец. На анализ были взяты образцы, сформированные из внешних и внутренних колец одного дерева, между которы- Возраст 14C BC/AD 1σ 1322–1424 AD 2σ 1304–1438 AD 1σ 1298–1393 AD 2σ 1290–1402 AD 1σ 1309–1418 AD 2σ 1293–1436 AD 1σ 1312–1416 AD 2σ 1297–1431 AD 1σ 1319–1428 AD 2σ 1299–1441 AD 1σ 1310–1405 AD 2σ 1296–1415 AD 1σ 1330–1444 AD 2σ 1305–1463 AD 1σ 1413–1443 AD 2σ 1324–1465 AD ми было по 10–12 колец. Даты по внешним кольцам, которые ближе ко времени порубки дерева, отличаются от внутренних на 40 и 70 лет, но в одном случае – на 0 лет, что говорит о степени точности метода. В то же время диапазоны между предельно поздними датами внутреннего и внешнего колец (по данным калибровки с вероятностью 90,9%) каждой из трех жердей почти точно повторяли друг друга: 1402–1438, 1431–1436, 1415–1441 гг. Это позволяет осторожно предположить, что подвал строился не позднее 1440 г. По данным калибровки, большинство интервалов калиброванного возраста захватывают ту или иную часть первой половины XV в. Даты по образцам 7 и 8 захватывают и середину XV в. Наиболее точный калиброванный интервал получился для даты 490±40 лет: 1413–1443 гг. (для вероятности 1 sigma). Надо учитывать, что ближе ко времени порубки должны быть даты по внешним кольцам 550±40, 570±60 и 550±50 лет. При этом не вполне ясно, сколько еще колец не вошло в пределы изученных фрагментов. Обычно сохраняются внутренние кольца, а внешние теряются. Таким образом, из дат следует вычесть минимум около 20 лет. По данным ванн дер Плихта, разница между датами по древесине и однолетними растениями составляет в среднем 50 лет. Следовательно, собственно радиоуглеродный возраст деревьев (время их порубки, а не возраст датированных колец) находится в интервале 500–530±50 л. н. Отметим, что, по мнению В. В. Скрипкина, «по логике получается, что дата постройки и существования объекта все же должна находиться в интервале 1390–1430 AD». С. З. Чернов 342 Рис. 22. Результаты калибровки 14С дат по образцам из Дунино-6. Исходный рисунок создан калибровочной программой для даты 490±40 лет На рисунке калибровочной кривой (рис. 22; исходно был сделан для даты 490 лет) дан предполагаемый возраст 500–530 лет назад (прямоугольником). Однако дата имеет ошибку ±50 лет (показана вертикальной линией). В соответствии с этим получаются два отрезка интервала калиброванного возраста. Предпочтительный выделен залитым контуром. В итоге возраст объекта следует относить к интервалу 1390–1440 гг. н. э. (отрезок в нижней части рисунка). Сопоставление результатов и исторические коррективы Применительно к интересующему нас противоречию результаты радиокарбонного датирования важны в двух отношениях. Во-первых, они уверенно исключают из зоны датирования ямы 1 период после 1460 г. и свидетельствуют о наибольшей вероятности датировки периода жизни сооружения второй четвертью XV в. Во-вторых, они не исключают датировку сооружения какой-то частью первой четверти XV в. Полученные данные заставляют более внимательно рассмотреть стратиграфическую ситуацию и возможную последовательность отложения слоев в районе находки монет. Основная группа из трех монет (рис. 7, 18–20), две денги Василия I и полуденга Владимира Андреевича Храброго найдены на линии длиной 1,5 м в кв. 9, то есть над самым центром ямы. Они зафиксированы на отметках +24, +22 и + 23 см, то есть на 12–14 см выше уровня зачистки материка (+7/+8 см), в средней части однородного слоя темно-серой супеси, который достигал над центром ямы 1 мощности 35 см. Нижегородская денга обнаружена в 1,9 м к З, у края ямы, на отметке +32 см. Наряду с монетами здесь же найдены криноконечный (рис. 3, № 33) и квадратноконечный (рис. 3, № 37) кресты-тельники. Период бытования первого из них включает первую треть XV в., то есть лежит ближе к датам монет, чем к керамическому комплексу из ямы 1. Керамический материал из верхнего слоя также хронологически сдвинут в направлении даты монет и глубже, в XIV столетие. Наряду с керамикой, идентичной той, которая найдена в комплексе, здесь встречена красноглиняная грубая керамика с орнаментом «косая волна», имеющая аналогии в комплексах из Шавыкина монастыря 1380–1390-х гг. (Чернов, 1995. Рис. 8, 3-й сверху) и Михайловское-2 первой четверти XV в. (МК, 1991. Табл. 70, 71). Кроме того, найдено некоторое количество серой керамики, в том числе венчики с эллипсовидными валиками, обнаруженные в комплексе Дубинкин лес-1 третьей четверти XIV в. (Кренке, 2005. Рис. 33, 1, 5), и венчики с козырьком, встреченные в Шавыкином монастыре (Чернов, 1995. Рис. 8, 11-й сверху). Таким образом, диапазон датировки верхнего слоя включает первое – второе десятилетия XV в. Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век В связи с этими наблюдениями следует обратить внимание на то, что находки, сделанные на дне погреба, – монетные весы и исключительно красноглиняная грубая керамика – относятся к раннему этапу использования сооружения, когда на дне еще не начал скапливаться песок, просачивающийся через стенки погреба. Поскольку монетные весы и монеты, скорее всего, использовались одновременно, последние логично связать с ранним этапом жизни людей, которые возвели эту усадьбу. Оказаться же в земле монеты вполне могли значительно позже (например, как забытый схрон) на последней стадии разрушения постройки, когда большая часть конструкций уже просела в погреб. Следовательно, нельзя исключить, что активные денежные операции действительно протекали здесь в княжение Василия I, возможно, до 1413 г. (до конца 1410-х гг. или даже до конца княжения Василия I в 1425 г.). Последнему предположению не противоречат и данные письменных источников. Как свидетельствует план земельной дачи села Козина 1760-х гг., исследованные селище и могильник расположены в пределах ее заречной части (РГАДА. Ф. 1354. Оп. 256. К-9к). История этого крупного владения известна с 1402–1403 гг., когда Звенигородский князь Юрий Дмитриевич передал село Козинское с землями Саввино-Сторожевскому монастырю. Судя по тексту грамоты, выданной ранее 10 мая 1404 г., до перехода к монастырю жители этого владения платили князю дань, ям, подводу, тамгу, осьмничее, костки, явку, пересуд и правой десяток. Их судили «намест- 343 ницы звенигородцкие и волостели и их тивуни» (АСЭИ, 1964. С. 79, 80, № 53). Состав этого владения реконструируется благодаря грамоте 1470–1472 гг., по которой оно было выменяно у монастыря звенигородским князем Андреем Васильевичем (сыном Василия II). Наряду с селом Козинским «селище Дудинское, да село Поречкое, да деревню Демехово, да деревню Власьевскую, да три селища Власьевские: Ивашково, да Григореново, да Якушев» а также 2 деревни, 13 селищ и луг под Козином (АСЭИ, 1964. С. 91. № 58а). Учитывая, что Шестое Дунинское селище совпадает с кустом Власьевских микротопонимов (в частности, Власьевкой называлась поляна, на которой был заложен раскоп), и принимая во внимание немалые размеры памятника, его можно идентифицировать с «деревней Власьевской», упомянутой в грамоте 1470–1472 гг. Таким образом, исследованный двор располагался в старожильческой княжеской деревне, которая около 1402 г. перешла под управление Саввино-Сторожевского монастыря. Это была наиболее удаленная деревня подгородного села Козинского, которая располагалась у большой дороги из Москвы в Можайск и Литву. Археологические данные позволяют предполагать, что появление серебряных монет в деревне в конце первой четверти XV в. было связано не с выдачей князем или монастырем кредита («серебро на людях»), но с ремесленной специализацией двора, где проживал сапожник или скорняк, выполнявший заказы и получавший вознаграждение (о чем, кстати, свидетельствует и присутствие редкого разменного номинала – полуденги). Литература Алексеев А. В., 2008. Церковные древности Звенигородской земли. Очерки церковной археологии. М.–Звенигород: Звенигородский историко-архитектурный и художественный музей. 280 с. АСЭИ. М., 1964. Бойцов И. А., 1991. Московская красноглиняная керамика XIV – начала XVI в. и возникновение Гончарной слободы в Москве // МК. М.: ИА АН СССР. С. 33–40. Вичуга, 2013. Волков И. В., 2003а. О хронологии монетного чекана Москвы и Серпухова начала XV в. // Нумизматический сборник ГИМ. Т. XVI. С. 134–146. (Тр. ГИМ. Вып. 138). Волков И. В., 2003б. Средневековые монеты с селища Могутово-2 // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2003. № 2 (12). М. С. 35–43. Волков И. В., 2015. «Коломенские птички», «владимирские воины», «переславские щуки»: о целях и последствиях денежной реформы начала 1410-х гг. // 18-я Всерос. нумизм. конфер. Тезисы. М.: Триумф принт. С. 150–153. Волков И. В., Лейбов В. Л., 2007. Полуденги удельного княжества Серпуховского // Средневековая нумизматика Восточной Европы. Вып. 2. М.: Древлехранилище. С. 42–59. Волков И. В., Зайцев В. В., Лейбов В. Л., 2010. Серебряные монеты московских удельных княжений. Конец XIV – начало второго десятилетия XV в. Каталог-определитель. М.: Древлехранилище. 144 с. Волков И. В., Титов Г. А., 2013. Новые материалы для исследования денежного обращения московских земель в конце правления Василия // 344 Нумизматические чтения ГИМ 2013 г. Материалы докладов и сообщений М.: Триумф принт. С. 110–115. Гоняный М. И., Шебанин Г. А., Шеков А. В. 2005. Предварительные итоги археологического исследования средневекового поселения Котово-1 в Истринском районе Московской области // АП. Вып. 2. М. С. 184–210. Гришин И. В., Клещинов В. Н., 2001. Каталог русских средневековых монет времени правления царя Михаила Федоровича (1613–1645 гг.). М.: Едиториал УРСС. 102 с. Гайдуков П. Г., 2006. Русские полуденги четверетцы и полушки XIV–XVII вв. М: Палеограф. 407 с. Григорьев А. В., Зайцев В. В., 2000. О находке фрагментов костяных монетных весов XV в. в Тульской области // 8-я Всерос. нумизм. конфер. Тезисы. М. С. 129–131. Гулецкий Д. В., Петрунин К. М., 2013. Русские монеты 1353–1533. Минск: Едиториал УРСС. 96 с. Даркевич В. П., Борисевич Г. В, 1995. Древняя столица Рязанской земли. М.: Кругъ. 448 с. Колчин Б. А., 1982. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М.: Наука. С. 156–177. Клянин Р. В. 1997. Корнике – город рязанского княжества // Славянский средневековый город. Тр. VI Междунар. Конгресса славянской археологии. Т. 2. М.: Едиториал УРСС. С. 140–146. Кренке Н. А., 2005. «Взлет на холмы». Археологические раскопки селища Дубинкин лес-1 и освоение Теплостанской возвышенности в XIV– XV вв. // Культура средневековой Москвы. Т. III. М.: Наука. С. 293–325. Кренке Н. А., 2009. Археология Романова двора: предыстория и история центра Москвы в XII– XIX веках / Авт.-сост. Н. А. Кренке. М.: ИА РАН. 524 с. (Материалы охранных археологических исследований. Т. 12). Кренке Н. А., 2011. Дьяково городище. Культура населения бассейна Москвы-реки в I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. М.: ИА РАН. 548 с. Мельникова А. С., 1989. Русские монеты от Ивана Грозного до Петра Первого. М.: Финансы и статистика. 318 с. МК. М.: ИА АН СССР, 1991. 198 с. Недошивина Н. Г., 1980. К вопросу о генетической связи радимичских и вятичских височных колец // История и культура Евразии по археологическим данным. М.: Наука. С. 107–111. Орешников А. В., 1896. Императорский Российский Исторический музей. Описание памятников. С. З. Чернов Вып. I. Русские монеты до 1547 г. М.: Товарищество типографии А. И. Мамонтова. 273 с. Полубояринова М. Д., 1978. Русские люди в Золотой Орде. М.: Наука. 134 с. Равдина Т. В., 1968. Типология и хронология височных колец // Славяне и Русь. М.: Наука. С. 136–142. Рабинович М. Г., 1959. Крепость и городок Тушков // СА. Вып. XXIX–XXX. М. C. 263–286. Романченко Н. Ф. 1928. Образцы Старицкого медного литья с монетами 1394–1486 // Материалы по истории русского искусства. Т. 1. Л.: Русский музей. С. 37–42. Сарачева Т. Г., Сапрыкина И. А., 2004. Ювелирные изделия // Средневековое поселение Настасьино. М.: ИА РАН. С. 52–65. (Тр. Подмосковной эксп. ИА РАН. Т. 2). Седова М. В., 1981. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X–XV вв.). М.: Наука. 195 с. Седова М. В., 1997. Суздаль в X–XV веках. М.: Русский мир. 220 с. Толстой И. И., 1889. Три клада русских денег XV и начала XVI в. // ЗРАО. Новая серия. Т. IV. Вып. 1. СПб. С. 30–49. Толстой И. И., 1913. Монеты великого князя Василия Дмитриевича // Записки Нумизматического отделения Императорского Русского археологического общества. Т. II. Вып. III–IV. СПб. С. 1–89. Федоров-Давыдов Г. А., 1989. Монеты Нижегородского княжества. М.: МГУ. 255 с. Чернов С. З., 1991а. К хронологии московской керамики XIII – середины XV в. // МК. М: ИА АН СССР. С. 20–32. Чернов С. З., 1991б. К хронологии московской керамики конца XV – начала XVI в. // МК. М.: ИА АН СССР. С. 50–60. Чернов С. З., 1995. Успенский Дубенский Шавыкинский монастырь по археологическим данным // Культура средневековой Москвы XIV– XVII вв. М: Наука. С. 123–182. Чернов С. З., 1997а. Комплексные археологические и историко-ландшафтные изыскания для разработки проекта зон охраны памятников истории и культуры усадьбы Поречье. Т. 3. / Архив Главного управления культуры Московской области. 46 с. Чернов С. З., 1997б. Московская берестяная грамота № 1 – первый акт Московской Руси на бересте // РА. № 2. С. 123–149. Чернов С. З., 2000. Погост Афанасия и Кирилла Александрийских в Радонеже // РА. № 1. Чернов С. З. 2004. Селища на ручье Оржавец у деревни Лешково и особенности материальной культуры Радонежской волости в последней чет- Двор с монетными весами в деревне Власьевской близ Звенигорода: «другой» XV век верти XIII – первой половине XIV в. // Археология Подмосковья: Матер. научн. семинара М.: ИА РАН. С. 245–284. Чернов С. З., 2011. Археологические исследования объектов археологического наследия «Шестое Дунинское селище у быв. артели «Металлист» и грунтовый могильник Дунино» для их постановки на охрану в 2011 г. Т. 1, 2. / Архив ИА РАН. Р-1. № 36327, 36328. Чернов С. З., 2012. Отчет об охранных археологических исследованиях шестого Дунинского селища в зоне возведения часовни кладбища деревни Дунино (Одинцовский район Московской области) в 2012 г. / Архив ИА РАН. Р-1. № 46221. Чернов С. З., 2015. Ранняя волостная деревня в Радонеже по данным исследования культурного слоя, сохранившегося in situ: селище Лешково-4 (Белухинское) // АП. Вып. 11. М.: ИА РАН. С. 304–338. Чернов С. З., Волков И. В., 2015. Русские серебряные монеты рубежа XIV–XV вв. из раскопок 345 Шестого Дунинского селища и их археологический контекст // Русское денежное обращение в X–XVII вв. Нумизматический сборник к 60-летию Петра Григорьевича Гайдукова. М.: ГИМ. С. 81–93. Чернов С. З., Гончарова Н. Н., 2015. Население средневековой деревни в свете антропологических и микроэлементных исследований могильника д. Власьевской // Города и веси средневековой Руси: археология, история, культура. К 60-летию Николая Андреевича Макарова. М.–Вологда: Древности Севера. С. 444–459. Чернов С. З., 2016. Кладбище деревни Власьевской XIV–XV вв. и воцерковление сельского населения Московского края // РА. № 1. С. 160–173. Chernov S., Erschova E. 2013. Internal colonization in Russia during the 13 th and 14 th centuries: three hamlets of the pre-manorial period // Ruralia IX. Hierarchies in rural settlements / Ed. Jan Klápště. Vol. 9. Turnhout: Brepols Publishers. Р. 387–406. S. Z. Chernov A courtyard with money weights at the village of Vlasievskaya, near to Zvenigorod – a «different» 15th century Summary The article presents the results of excavations (covering 161 square metres) which revealed traces of four buildings on a country estates of the 15th century. Details are given of items and ceramics, which radio-car- bon dating places in the second quarter or middle of the 15th century. The author suggests that a ceramics works from Pit 1 at the site illustrates domestic ceramic ware in the Moscow Region in the early and mid-15th century.

Log In

Чернов С.З. Двор смонетными весами в д.Власьевской близ Звенигорода: "другой" XV век // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 13. М., 2017

Чернов С.З. Двор смонетными весами в д.Власьевской близ Звенигорода: "другой" XV век // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 13. М., 2017

Чернов С.З. Двор смонетными весами в д.Власьевской близ Звенигорода: "другой" XV век // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 13. М., 2017

Чернов С.З. Двор смонетными весами в д.Власьевской близ Звенигорода: "другой" XV век // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 13. М., 2017

Чернов С.З. Двор смонетными весами в д.Власьевской близ Звенигорода: "другой" XV век // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 13. М., 2017

Related Papers

RELATED PAPERS