Древняя Русь

Selection of days for princes’ infant sons’ postrigi (cut of hair) in Old Rus’. The author supports the idea of Christian spirit in Old Russian princes’ infant sons’ postrigi (cut of hair) and adduces new arguments in favor of this idea — these ceremonies often coincide with Christian feasts.

Автор поддерживает мнение о христианском характере древнерусских княжичьих постригов и приводит в пользу этого новые аргументы, связанные с календарной приуроченностью данных церемоний.

Древнерусская терминология отношений сюзеренитета-вассалитета до настоящего времени остается малоизученной. В статье представлена лексика (слова и выражения), использовавшаяся в рамках функционирования этого института. Она характеризует служебные отношения на Руси как сложившуюся и относительно упорядоченную систему. Хронологически исследование, основанное на летописных и актовых источниках, не выходит за пределы XVI в., так как к XVII в. служебные отношения утрачивают черты, характерные для сюзеренитета-вассалитета.

В монографии рассматриваются различные историософские концепции древнерусских мыслителей. На примере переводных текстов и их комментирования в книге исследуются канонический и неканонический истоки христианских историософских идей средневековой книжности. Большое внимание уделено оригинальной русской историософской теории "казней божиих" и ее влиянию на отечественное летописание. Детально анализируются историософские воззрения Илариона, Серапиона Владимирского и других древнерусских мыслителей.

Вчера и сегодня в русской языковой картине мира по данным частотных словарей русского языка разных эпох // И. И. Срезневский и история славяно-русской филологии: тенденции в науке, образовании и культуре: Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 195-летию со дня рождения академика И. И. Срезневского, 25–27 мая 2007 года / отв. ред. Г. А. Богатова, Н. И. Демидова; Ряз. Гос. Ун-т им. С. А. Есенина. – Рязань, 2007. – 416 с. –  сс. 299–302.

Монография посвящена этноконфессиональным представлениям о соседних народах на Руси домонгольского и раннего монгольского времени. Автор рассматривает бытовавшие в то время церковные предписания в сфере межконфессиональных контактов, присущую оригинальным русским текстам лексику самоидентификации и размежевания с «чужими», характерные для этих текстов провиденциальные модели описания отношений с другими народами и сопутствующие библейские параллели. В работе прослеживается зарождение и развитие названных представлений, делается вывод об их системном характере.

Данная работа является попыткой по новому взглянуть на проблему происхождения Руси на основании более широкой источниковой базы, с привлечением максимально большего количества письменных источников и археологических данных.
  Первой задачей работы является ответ на вопрос: где и как происходило формирование этноса русь, являвшегося создателем Русского государства X-XII вв., известного как «Киевская Русь», «Древнерусское государство», «Русская земля». С этим вопросом напрямую связана проблема локализации политического образования под условным названием «Русский каганат», который, по мнению автора, является предшественником Киевской Руси. Эта задача решается автором с помощью комплексного анализа письменных источников (русских летописей, западных, византийских и восточных свидетельств), достижений советской, российской и зарубежной медиевистики и археологии. Автор делает вывод, что русь – это сложный по своему происхождению этнос, сформировавшийся в карпато-дунайском регионе в результате славянизации остатков гото-гепидского и гето-фракийского населения, с возможным участием сармато-аланского компонента. В  IX в. этот этнос создает раннегосударственное политическое образование, которое заявляет о себе как о претенденте на роль гегемона Восточной Европы, однако в результате внутренних и внешних причин теряет независимость. В начале Х в. под предводительством Вещего Олега этнос русь переселяется в Среднее Поднепровье, где вновь предпринимает попытку создания державы, на этот раз более удачно.
  Второй задачей для автора является ответ на вопрос: как и почему истинная история Руси  IX в. оказалась заменена в летописи «варяжской легендой». В связи с этим вопросом решается также вопрос летописной хронологии и соответствия ее с реальной хронологией событий русской истории IX-Х  вв. Автор пришел к выводу, что главные носители исторической памяти этнической руси были в значительной степени уничтожены в ходе ряда военных катастроф Х века – политическая элита, и в ходе крещения Руси Владимиром Крестителем – языческое жречество, как интеллектуальная элита. Потери возмещались путем замещения старой этнической элиты новой – варягами и представителями местных племенных элит. Варяги изначально не связанный с этнической русью народ, под которым очевидно нужно понимать в первую очередь ободритов. Варяги колонизировали будущий Русский Север, где также создали раннегосударственное объединение, связанное с Днепровской Русью политическими контактами. Эти контакты способствовали династическому союзу, в результате которого варяжская династия Рюриковичей утвердилась на русском престоле, так как правящий род русских каганов после смерти Вещего Олега прекратил свое существование. В результате, в период создания летописных сводов память о русской истории предшествующего периода оказалась стертой. Летописец был вынужден заменить ее сведениями греческих хроник и несколькими сохранившимися преданиями о деяниях Вещего Олега и Рюриковичей. Центральным из них являлось некое эпическое произведение, которое автор условно называет «Словом о Рюриковичах» - это было родовое предание о происхождении варяжской династии, браке Игоря и Ольги, а также о покорении древлян. Вещему Олегу в этом предании изначально вовсе не было места. Сюжеты, связанные с его именем были добавлены в «Слово о Рюриковичах» в процессе создания летописи.
  На основании сделанных выводов автор предлагает свою реконструкцию событий, связанных с появлением Вещего Олега в Среднем Поднепровье. Также предлагается реконструкция русской истории IX-Х  вв. на широком международном историческом фоне. Русская история вписывается в общий контекст европейской истории. Особое внимание уделено взаимоотношениям молодого Русского государства с покоренными славянами, Великой Моравией, Хазарией, венграми, Первым Болгарским государством, печенегами, Византией, франками. В связи с этим просто необходимо было дать краткий очерк истории ряда народов Европы. Конечно, уделяется внимание периоду Великих Переселений и судьбам русского населения карпато-дунайского региона.
  В ходе написания работы для автора было необходимо дать критическую оценку гипотез, высказанных его предшественниками. В работе можно встретить критику в адрес основных исторических школ – норманистов, антинорманистских гипотезы Грекова-Рыбакова-Седова, гипотезы об аланском происхождении руси Березовца-Галкиной, гипотезы о балтийской Руси.

If  the  theory,  according  to  which  the  founder  of  the  Ryurikid  dynasty  and  the  well-known  Viking leader Rorik of Friesland were the same person, could be confirmed, this would enlarge the  database  of  sources  on  the  early  history  of  Rus’,  supplying  it  with  Frankish  records  about  the  Vikings in Friesland and (though of later origin) Danish sources on the royal dynasty of Scyldings.
Thus, the history of Ryurik and his Varangian Rus’  could be traced to Denmark and Friesland, and  what  took  place  on  the  lands  of  East  Slavs  could  well  be  interpreted  in  the  light  of  history  and  mores of Rorik’s people in the West. 
While  these  latter  were  doubtlessly  Scandinavians, namely,  Danes,  they  had  lived  among Franks  and  Frisians  for  about  50  years,  which  would
  certainly  influence  them  socially  and culturally. 
The  author,  while  noticing  the  legendary  nature  of the  Ryurik  story  in  the  Primary Chronicle, overviews the existing pros et contras of the ‘Rorik of Friesland’ theory and argues that objections against it are mostly inconsistent and biased. He gives more indirect evidence supporting the theory. At the same time, Gubarev observes that attempts by some historians to link Ryurik with Baltic Slavs are poorly substantiated. Thus, in his opinion, the identity between Ryurik and Rorik of
Friesland is highly plausible.

Почему так актуален вопрос о личности первого князя Руси? Потому что появление варягов-руси в землях славян и финнов, среди прочего, изменило сложившуюся на тот момент систему мировой торговли. Если бы подтвердилась гипотеза, выдвинутая Ф. Крузе, о тождестве известнейшего вождя норманнов Рорика Фрисландского и Рюрика, это сразу пополнило бы комплекс источников сообщениями франкских анналов о норманнах во Фризии и, пусть несколько более поздними, сообщениями по истории Дании и королевского рода Скьольдунгов. История Рюрика и его варягов-русов, таким образом, получила бы
начало на территории Дании и Фризии, и многие события в землях восточных славян могли бы быть объяснены исходя из поведения, обычаев и истории норманнов Рорика на Западе.
Несомненно, что норманны Рорика были скандинавами-данами, но скандинавами,
лет прожившими среди франков и фризов, что не могло не наложить на них свой отпечаток. В статье отмечен легендарный характер сообщений о Рюрике в ПВЛ, рассматриваются аргументы pro et contra данной гипотезы и показано, что возражения против данной гипотезы часто носят противоречивый и субъективный характер. Приведен ряд косвенных аргументов в поддержку данной гипотезы. Попутно отмечено, что попытки ряда историков связать Рюрика с балтийскими славянами-ободритами не имеют под собой достаточных оснований.
Таким образом, гипотеза о тождестве Рорика Фрисландского и Рюрика представляется все более вероятной.

В очередном выпуске продолжающегося издания исследуется на-
следие Кирика Новгородца – выдающегося ученого и мыслителя отечест-
венного Средневековья. Произведения Кирика анализируются с учетом
идейно-религиозного своеобразия эпохи. Большое внимание уделяется
анализу естественнонаучной мысли Древней Руси. Сравнительно-
исторический подход позволяет лучше осмыслить феномен Кирика как в
контексте отечественной, так и мировой культуры. В текстовом приложении публикуется древнейший список «Вопрошания» Кирика Новгородца (по рукописи ГИМ. Син. № 132). Данный выпуск приурочен к 85-летнему юбилею старейшего «кириковеда» – Рэма Александровича Симонова, ко-
торому коллеги и ученики посвящают это издание

The author examines data on the early Assenids in the Ancient Rus historical work, the Povest’ vremennykh let, and the date of their migration to today’s Bulgaria. The Assenids, named after three brothers Assen, Peter, and Kaloian, led the uprising against the Byzantine authorities and re-established the Bulgarian Tsardom in 1185 or 1186. The author offers arguments in support of their neglected Cuman origin in the PVL. He also draws a dynastic line – Kniaz Assen (d. 1082), his son Aepa (d. 1117), and his unnamed granddaughter who married Kniaz George Vladimirovich in 1108. By comparing the two main versions of the PVL (the Laurentian and the Hypatian) on the Assenids, the author argues that A. Shakhmatov’s initial simplified hypothesis – that the latter descends from the former – better explains relations between both texts. In the 1910s, Shakhmatov developed a second hypothesis – that an original PVL version had been copied independently by two scribes. The author considers that the Laurentian version is a draft, while the Hypatian version is a clean copy of the official history of the Riurikids. One may well observe the process of inserting new data in the Hypatian text and editing the existing one as conveyed by the draft between years 1110 and 1118. The author proposes that the Pouchenie of Kniaz Vladimir Monomakh (which splits the text put under the year 1097 in Laurentian version) served as a source of data for some of the insertions in the Hypatian version. While the Pouchenie provided part of the data inserted or edited, the Hypatian version’s copyist checked the dating of events independently with sources, which have failed to survive to the present day. One piece of data found only therein concerns the relocation of Kniaz Aepa and other Cuman chieftains, his kin, and tribe, to Bulgaria. The Bulgarian Kniaz sent him a vessel of poisoned wine. Aepa and some of the other Cuman dignitaries died. This story exists among the events listed under the year 1117. The author juxtaposes both versions of the PVL and proposes that Aepa was a son of Kniaz Assen whose death is recorded under 1082. Sharukhan succeeded Kniaz Asen and was either his younger brother or a nephew. Following Sharukhan’s defeat in 1107, it was the marriage of an unnamed daughter of Aepa’s to Kniaz Vladimir Monomakh’s son George which sealed the peace between Kievan Rus and the Cuman confederation. A number of Rus campaigns against Cuman fortified towns in the 1110s, along with the Pecheneg-Cuman struggles for supremacy in the North Black Sea steppes, led to Aepa migrating to the Byzantine Theme of Bulgaria and Sharukhan’s son Atrak migrating to Georgia, in 1117 and 1118. To come to terms with invading Cumans, the Byzantine Katepan/Doux of Bulgaria – popularly known as the Bulgarian Archon in contemporary Byzantine literature or the Bulgarian Kniaz of the PVL – poisoned Aepa and other Cuman leaders. Next, the author hypothesises that he resettled the Cumans in the Theme of Bulgaria and registered them as a military-obliged populace. A number of place-names of villages and towns in present-day Bulgaria, North Macedonia, and Greece might allow a retracing of such Cuman migrations. Assen, Peter, and Kaloian were successors to the Cuman Kniaz Aepa and continued discharging military duties until their revolt in the 1180s. Though they self-identified as Bulgarian, they inherited their high status and vast international network from their Cuman ancestors.

Науково-довідкове видання, яке містить дані про всі відомі на сьогодні на території Дніпровського Північного Лівобережжя України пам’ятки монументальної архітектури ХІ–ХІІІ ст. До видання увійшло 18 статей в яких у систематизованому вигляді подано інформацію щодо місцезнаходження, історії створення та функціонування, архітектурних та будівельно-конструктивних особливостей, перебудов та реставрацій, досліджень, ступеню збереженості, сучасного вигляду та використання пам’яток. Текст супроводжує науково-довідковий апарат (список використаних джерел та літератури, іменний покажчик), а також ілюстративний матеріал (схеми розташування, замальовки, світлини, архітектурна графіка тощо).

VOLOSHCHUK, Myroslav. Galich, was it a real (part of) Rus'? Historical Galician land (земля Галичкая) during the 10th-14th centuries remained the permanent intersection of civilizational influences that determined the ethnic background of the region, political orientations of the elites and local identity. For a long time since the end of the 11th century the local thrones were occupied by various branches of the Rurikids (the Rostislavovids and the Romanids), the bearers (with an official Orthodox Church support) of the concepts of "Rus'" and the "Rusyns" in the politics and language. The presence of the Ruthenian princes in Galich (Halych) consolidated the perception of the region at the inter-dynasty level as a part of the "Ruthenian world". However, the local definition of the inhabitants as the Galicians (it is known as a separate term terminus post quem 1138) and their homeland as Galicia (Galician land), which had been known since 1152, allowed to coexist, periodically to conflict and systematically to "fight" with "Ruthenian" definition in the ideological and often military-political spheres. Only before the final inclusion of Galicia to the possessions of the Romanids dynasty, "Russification" ("Ruthenization") of this region (included to the uninstitutionalizated Kingdom of Rus'-Regnum Russiae) began after 1253. Hence, the Ruthenian identifications became stronger than Galician, influencing the perception of the Galician past and historical research during the 19th-beginning of the 20th century.

Рассмотрены работы болгарских историков и филологов, посвященные
Древней Руси, вопросам ее истории и культуры, связанным с Болгарией, отношениям между древними русами и
болгарами, а также посвященным болгарской истории, связанным с Русью. В Болгарии научный интерес,
относящийся к Древней Руси, направлен на события, темы и проблемы, так или иначе связанные с болгарской
историей. Исследования, посвященные специально Древней Руси, редки. В них в основном рассматриваются
проблемы возникновения Руси и панорамное ознакомление с некоторыми аспектами ее культуры и церковной
истории. Практически отсутствуют специальные исследования болгарских гуманитариев, в которых
рассматриваются конкретные вопросы истории, религии и культуры Руси.

Tsypkin D. The notion of handwriting in studying the Russian historical writing. On the problem of developing the methodology of the analysis of handwriting.
Статья была передана в Редакцию «Трудов Отдела древнерусской литературы» в 2014 г. и отражает уровень разработки проблемы, существовавший на момент подготовки её текста. По независящим от авторов и Редакции причинам публикация данного тома ТОДРЛ стала возможной только в 2016 г. The article was submitted for print in 2014 and reflects the state of research in that time. For reasons not depending neither upon the author nor upon the editorial board, the volume went to print only in 2016.

REB 53 1995 France p. 237-270 C. Zuckerman, On the Date of the Khazars' Conversion lo Judaism and the Chronology of the Kings of the Bus Oleg and Igor.—This study dwells on several key issues in the history of the Khazars: the date of their conversion to Judaism— ...

In Nirukta II.16 , Yaska refers to the opinions of various former schools regarding the meaning of the word ‘Vrittra’:

      Sanskrit: “Tat ko Vrittrah?” – ‘meghah’ itti nairuktah, “Tvashtro šura” itty aitihasykah
Macedonian: “Ta  koj  (e) Vrittrah ?” – ‘magla’ vetti naratorot, “Tasht  (na) šura ” vettia raskažuvačite
          English: “So who (is) Vrittra?” – ‘fog’ said the narrator, “Father (of ) brothers in law” say the storytellers

‘Makedonia’ it would appear in a Sanskrit form as ‘Makadan-î ’, and would properly signify “the belonging to”, not to say “the spouse” of the Macedonian, but more approximately “the mother” of all the Macedonians.”  (The) extension of the Sanskrit feminine character / î / among other words, has the same relation to the primary word as the Macedonic /ia/ (i.e. “-land”, like in Russ-ia, Serb-ia, Croat-ia, etc.), expressing the names of the inhabitants, same as “Italiani”, which is how the Italians call themselves. Thus, Sanskrit / î / has the same relation to the primary word denoting the inhabitant, and much the same as in Sanskrit mahatî - ‘the great’ (fem.).

Accordingly, ‘Makedonia’ reappears again in its modern Hindi  form as “Makeduniya”, with the very same meaning – “mother’s world” , underlining the proper homeland of Macedonians as their “Mother-world”.

At the beginning of the 60’s of the 20th century famous Indian sanskritist Durga Prassad Shastrì was in visit to Russia. After two weeks he told to the translator: “Stop translating, I understand what you are saying. You are speaking here some corrupted form of the Sanskrit!” This conclusive revelation of its common origin with Macedonic languages was a major breakthrough in the development of historical linguistics. When later Durga Prasad Shastri came back home to India he made a scientific announcement of his findings in an article about the close relation between Sanskrit and Macedonic languages.

This article analyzes the materials of XIII-XIV centuries discovered in the recent decades during archaeological investigations on the territory of Chernigov.
According to the chronicles, in 1239 Chernigov was captured and burned by the Mongols. However, material evidences that can be confidently attributed to the destruction of the city as a result of the Mongol assault are not revealed yet. Apparently, its degradation had taken place gradually, in military conflicts and armed attacks that did not cease after 1239. Discovered during excavations traces of fires and massacres can be associated with one of these events.

В сборнике представлены материалы двух научно-практических конференций, посвященных проблемам выделения элитарных древностей в раннесредневековых культурах Восточной Европы и специфике отражения культурных трансформаций в археологическом материале. Обе конференции были проведены в ИИМК РАН (Санкт-Петербург) в 2015-2016 гг.
Тематика сборника касается преимущественно памятников эпохи викингов в Восточной Европе. Анализируются проблемы, связанные с ранним этапом древнерусской культуры — процессом ее формирования, различными компонентами и т. д., а также
перспективы изучения древнерусской элиты и выделения социальных маркеров элитарных групп в археологических источниках. Приводятся публикации новых памятников I — начала II тыс. н. э., выявленных на древнерусском «пограничье» — на Карельском перешейке и в бассейне нижней Луги. Ряд статей посвящен материалам крупных городских и протогородских поселений Древней Руси и Литвы, а также изучению локальных
центров IX-XII вв. на Северо-Западе России и в Северной Германии.

Bo прилог на овој милениумски континуитет е несоборливото сведоштво на Јорданес од 551 г. во неговата „Гетика", каде тој многу децидно и недвосмислено го сумира овој непрекинат континуитет на Македонскиот јазик:
„...секој знае и забележал дека племињата се навикнати да преземаат (едни од други) многу имиња. Римјаните преземале македонски имиња, „Грците“ - римски, Сарматите - германски, Готите - претежно Хунски".

Hа стр.111 од првиот том на „Атласот на Светската Историја" од светски познатата едиција Пингвин читаме: „Овој Хомеров Македонски јазик (Коине) се збогатувал и постепено се развивал во модерен јазик, ширејќи се како посебен дијалект од којшто подоцна настанаа Рускиот, Полскиот, Хрватскиот, Србскиот, Бугарскиот, и други јазици, денес познати како „Словенски јазици“, засновани врз Македонскиот.“

Нo, и покрај несомнениот милениумски континуитет, Македонскиот како еден од
модерните јазици на денешнината доживеа да биде стандардизиран релативно касно, дури во 20-от век. За тоа P. Г. А. де Бреј [ R. G. A. de Bray] вели: "Со иронија на историјата, луѓето чии предци им го дале на Словените првиот литературен јазик, биле последни на коишто им беше признаен нивниот современ јазик како посебен словенски јазик, различен од соседниот српски и бугарски. Во средновековно време, Македонците биле дел од Ромејското Царство, сè додека конечно не биле проголтани од Турците Османлии во 15-от век. Поголемиот дел од нив остана под Турција сè до почетокот на 20 век, кога конечно Турците беа протерани од Македонскиот Полуостров во 1912 година. Тогаш македонскиот народ беше разделен меѓу трите (нови) соседни држави - Србија, Бугарија и Грција - состојба на работи која сè уште делумно опстојува и денес, бидејќи сè уште има околу половина милион Македонци и во Грција и во Бугарија и во Србија. Македонците, иако поделени и малку на број, и покрај тоа што беа
искористени економски и политички, сепак успеаја да ги зачуваат своите карактеристични (антички) дијалекти и култура, главно во нивните села и во помалите градови. Поголемите центри беа во претходните векови во најголем дел латинизирани, потурчени, барем површно. Нивните поети и научници, како што се браќата Миладиновци во 19-от век, Б. Конески, В. Иљоски и К. Тошев во нашево време (т.е. 20 век), како и научниците од Русија и Западна Европа, како А.М. Селишчев, А. Мазон и А. Ваилант, собрале многу убави народни песни и пријатни фолклорни приказни, богатства на фолклорот зачувани од македонскиот народ. Мелодиите на нивните песни, по убавина и суптилност, рамноправно се споредуваат со кој било на Македонскиот Полуостров, кој е еден од најбогатите региони во Европа во овој поглед. Така, Македонците, иако угнетувани и сиромашни, го сочуваа својот национален идентитет и својата
културна и уметничка индивидуалност. "

Существует два подхода к решению борисоглебской проблемы: традиционный, сторонники которого особо доверяют отечественным источникам, и альтернативный, в котором приоритетностью может обладать любой из имеющихся исторических источников о смуте 1015-1019 гг. В статье сделана попытка дополнить методологию изучения борисоглебской проблематики. Поскольку очевидна искусственность внедрения в летопись житийного рассказа, разорвавшего бывшее там повествование, в котором Борис и Глеб не упоминались, можно выделить три базовых источника: Хроника Титмара Мерзебургского, Сказание о Борисе и Глебе (консонирующее с Чтением о Борисе и Глебе) и Сага об Эймунде. Особое внимание следует обратить на жанровые особенности этих памятников. Поскольку сага – эпическое произведение, то ядром ее смыслового наполнения будет расстановка сил, противостояние действующих персонажей, которым мы можем доверять. Назначение жития состоит в этическом поучении. Главное этическое содержание житий Бориса и Глеба – беззлобие по отношению к убийцам и заказчикам убийства, готовность подобно Христу пожертвовать собой и согласие уступить первенство старшему брату, который не только посягает на него, но и имеет на это право. Жанровые характеристики скорее свидетельствуют о правоте альтернативного подхода в изучении проблемы, что подчеркивается сходностью внешнеполитических предпочтений Бориса, Глеба и Святополка.

Аннотация

Статья предлагает историографический обзор проблемы «дорюриковской» Руси, о которой свидетельствует как известный казус с посольством «русов»-свеонов 839 г., фигурирующий в Бертинских анналах, так и туманное упоминание в ПВЛ каких-то других варягов, которые правили до призвания Рюрика и были изгнаны.