Историк Глеб Альберт: "Немцы рассчитывали, что Ленин будет работать на них"

Сто лет назад началось короткое путешествие, повлиявшее на мировую историю ХХ века: Ленин с группой соратников отправился из Швейцарии в революционную Россию.

Утром 9 апреля (в России это было 27 марта) три десятка живших в Швейцарии большевиков и других левых российских эмигрантов во главе с Владимиром Лениным и Григорием Зиновьевым собрались в Берне, сразу приехали в Цюрих и оттуда отправились к границе с Германией.

Там, на пограничной станции Готтмадинген, их ждал подготовленный немецкими военными специальный вагон, позже названный "пломбированным".

Доктор Глеб Альберт, работающий в Университете Цюриха, в подробностях изучал историю российской политической эмиграции в Швейцарии.

Би-би-си: По воспоминаниям очевидцев, когда Ленина и остальных пассажиров "пломбированного вагона" 9 апреля 1917 года провожали на вокзале в Цюрихе, то там собралась толпа русских эмигрантов, и одни пришли, так сказать, махать платочками и желать доброго пути, а другие выкрикивали проклятья - предатели, изменники! - и чуть не лезли в драку. Что это были за люди, что за фракции среди левых русских эмигрантов?

Глеб Альберт: Вообще-то склоки между эмигрантами были привычной картиной ещё с 1870-х, когда здесь вели ожесточённые "бои" поклонники [лидера одного из течений народничества Петра] Лаврова и поклонники [лидера другого течения народничества Михаила] Бакунина.

То есть, эмиграция всегда была разделена на группы, фракции. Само состояние эмиграции, конечно, предрасполагает к такому.

Что касается тех фракций, которые боролись друг с другом во время проводов Ленина, то уже с 1903 года среди социал-демократов существовал этот классический раскол на большевиков и меньшевиков, а затем, с 1914 года, вмешалась война и провела новые линии раскола между эмигрантами.

Часть меньшевиков, например, поддержала царский режим в войне. Даже при том, что для них это был всё тот же царизм, но Германию они считали ещё более реакционной. Это, например, Плеханов, отец-основатель русского марксизма.

А другая часть меньшевиков не поддержала эту позицию. То есть, на одной стороне по вопросу о войне вдруг оказались и меньшевики, и большевики. Даже с учетом того, что ленинская группировка отличалась от остальных: они не выступали за мир, они выдвинули лозунг превращения мировой войны в войну гражданскую. Не в такую, конечно, какая в итоге разразилась в России - они под гражданской войной подразумевали войну рабочих против угнетателей, против буржуазии и так далее.

В общем, после августа 1914 года мы имеем раскол такого рода. Речь, конечно, не только о большевиках и меньшевиках - речь и о социалистах-революционерах, эсерах, которые тоже раскололись по вопросу о войне, о левых национальных группировках - было, например, три разных польских социалистических партии, и у всех были эмигранты в Швейцарии; были бундовцы, были левые сионисты. И все они заняли разные позиции в отношении войны.

А затем ещё случилась Февральская революция - или "мартовская революция", в зависимости от того, кто какой календарь использует.

После неё линии раскола ещё раз немного изменились. Часть эмигрантов, которая считала неприемлемым поддерживать царский режим в войне, теперь сочла, что поддержать новые демократические власти России вполне допустимо.

То есть, для них поддержка России в войне больше не равнялась поддержке царизма, это теперь была поддержка нового революционного правительства в борьбе с реакционной угрозой со стороны германской империи.

Би-би-си: Как соотносились размеры этих фракций на момент отъезда Ленина с соратниками? Насколько влиятельны в среде эмиграции были "пораженцы", насколько - "оборонцы"?

Г.А.: Если посмотреть на два комитета эмигрантов, которые были созданы в Швейцарии после Февральской революции - два комитета, созданные для того, чтобы помочь людям вернуться в Россию - то в комитет "пораженцев", или по крайней мере противников войны, циммервальдцев, вошли более 500 человек, а численность комитета "оборонцев" не дотягивала даже до 200 - 180 человек или около того.

То есть, соотношение понятно.

Но в то же время было много эмигрантов, которые были против того, чтобы ехать через Германию. На самом деле, многие пораженцы тоже не хотели ехать через Германию - они решили по крайней мере дождаться разрешения Временного правительства.

Би-би-си: Но в конце концов поехали, не дождавшись этого разрешения.

Г.А.: Я думаю, поездка Ленина стала для них этаким пробным шаром. Они увидели, что Ленина не арестовали по приезде, что поездка прошла гладко, немцы не обманули - и после ленинского "вагона" через Германию проехали ещё несколько таких поездов, в сумме около 400 человек: меньшевиков, бундовцев. Не большевиков в основном.

Би-би-си: Изначально идея запросить о разрешении Петросовет и Временное правительство - это была идея одного из лидеров меньшевиков Юлия Мартова, да?

Г.А.: Да, и вообще ехать этим маршрутом - это была идея Мартова.

Потому что очевидным на первый взгляд решением было бы ехать через территорию союзников по Антанте. Но такой маршрут был бы довольно сложным географически, потому что между Швейцарией и Россией лежали либо Германия, либо почти сплошь союзники Германии.

Можно было бы пробираться морем, например, но Германия как раз незадолго до этого начала подводную войну, и судно вполне могло быть потоплено немецкой подлодкой.

А кроме того, людей могли арестовать страны Антанты, потому что Антанта не очень хотела пропускать в Россию людей, которые были против войны.

Поэтому, например, Плеханов смог вернуться в Россию безо всяких проблем, с помощью Британии, тогда как Троцкого, например, арестовали в Канаде и посадили в лагерь военнопленных.

Би-би-си: Но посадили ненадолго.

Г.А.: Да, ненадолго, но всё-таки это на всех произвело впечатление.

Правда, эмигранты узнали об этом только вскоре после отъезда Ленина, но это подтвердило их опасения насчёт ареста. То есть, это задним числом подтвердило правильность решения ехать через Германию и, возможно, облегчило принятие решения тем эмигрантам, которые поехали через Германию после Ленина.

Би-би-си: Российское Охранное отделение, спецслужбы союзников по Антанте - все они прекрасно знали о деятельности эмигрантов и их намерениях. В том числе англичане и французы точно знали, кто - "пораженец", а кто - "оборонец". Имелась ли такая же информация у Германии?

Г.А.: Это - вопрос. Знать о деятельности - это одно, а знать о намерениях - совсем другое. О деятельности эмигрантов немцы были информированы довольно хорошо. Они следили за тем, что происходит в русских эмигрантских кругах в Швейцарии по крайней мере с 1915 года, если не раньше.

Особенно посол Германии в Берне, Гизберт фон Ромберг - он очень интересовался Россией, и у него была хорошая сеть информаторов и агентов, которые прекрасно знали, что происходит в русской эмиграции.

Хотя при этом немцы не сумели внедриться ни на Циммервальдскую, ни на Кинтальскую конференции. Они знали о проведении этих конференций, но не смогли организовать участие в них "своих" людей.

Посол фон Ромберг был проактивной стороной, это он докладывал в Берлин о всех делах русских эмигрантов.

Но вот если говорить о намерениях эмигрантов, то тут немцы оказались обманутыми. Они всерьёз ожидали, что если они позволят большевикам проехать в Россию, то те по сути будут работать на них, немцев. Но всё, конечно, вышло не так.

Каждая из сторон думала, что просто использует другую. Ленин думал, что использует немцев, немцы думали, что используют Ленина. В итоге выиграл Ленин: он попользовался немцами, избежав того, чтобы они очень уж использовали его.

Би-би-си: Но разве Германия не выиграла - в краткосрочной перспективе? Россия же в итоге вышла из войны.

Г.А.: В краткосрочной перспективе - да, но уже в 1918 году случилась революция в самой Германии. Конечно, не в результате прямой помощи со стороны большевиков, но революция в России, несомненно, подогрела революционные настроения в Германии.

Би-би-си: Даже больше, чем поражение в войне?

Г.А.: Я бы сказал, оба этих фактора были очень важны. Особенно если учесть, что революция в Германии произошла почти ровно через год после российской октябрьской, и манифестации в честь этой годовщины в некоторых городах Германии стали важным катализатором.

Возвращаясь к заблуждениям немцев: когда кайзер 11-го или 12 апреля узнал, что операция (по перевозке Ленина с соратниками) идёт по плану, он за завтраком сказал, что надо бы дать русским революционерам с собой некоторые его, кайзера, речи и его пасхальное обращение, чтобы они использовали их в пропаганде в России.

Ну это же смешно: Ленин, читающий речи кайзера на революционных митингах в России! Но вот так высшее руководство Германии представляло себе, что оно получит в результате этого предприятия.

В общем, в краткосрочной перспективе, вы правильно сказали, Германия выиграла, но вот позже - немцы, организовавшие это предприятие, и представить себе не могли, что у них тоже произойдёт революция.

Би-би-си: Теперь о сотрудничестве российских эмигрантов с местными социал-демократами. Фриц Платтен, секретарь Швейцарской социал-демократической партии, стал главным переговорщиком с немцами и организатором поездки. Какими были отношения швейцарских социал-демократов со всеми этими фракциями в эмиграции?

Г.А.: Это довольно интересный вопрос. [...] У швейцарских социал-демократов, конечно, были обширные международные связи, потому что Швейцария была местом политической эмиграции уже больше 50 лет.

Когда Ленин приехал в Швейцарию в сентябре 1914 года, ему тут же помогли швейцарские социал-демократы. Не уверен, встречал ли его [один из лидеров Швейцарской социал-демократической партии] Роберт Гримм прямо на границе, но с его помощью Ленин смог пересечь эту границу.

Кроме того, швейцарцы организовали Циммервальдскую конференцию - примерно через год.

Нельзя сказать, что они были настроены пробольшевистски - эта фаза в истории швейцарской социал-демократии наступит немного позже (Швейцарская социал-демократическая партия чуть не вступила в Коминтерн).

Но что произошло - Ленин зимой 1916-1917 с головой погрузился в швейцарскую социал-демократическую политику. Можно только гадать, почему. Может быть, ему казалось, что он уже не сможет вернуться в Россию в обозримом будущем...

Би-би-си: Или больше рассчитывал на европейскую революцию, чем на российскую - в русле классического марксизма?

Г.А.: Конечно!

Би-би-си: Возможно, он разуверился в России?

Г.А.: Конечно!

Би-би-си: Мы с вами встретились возле цюрихского Народного дома, где Ленин в январе 1917 года произнес ту знаменитую фразу: "Мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв этой грядущей революции...", причем речь шла именно о европейской революции.

Это, кстати, вопрос: думал ли Ленин на самом деле о возможности революции в России?

Г.А.: О революции в России он думал всё время, это очевидно, но он не ожидал, что она случится так скоро.

Итак, в ту зиму он погрузился в швейцарскую социал-демократическую политику - и попытался создать вокруг себя группу антивоенно настроенных левых швейцарских социал-демократов. Они регулярно встречались тут, за углом, в ресторане "Штюссихоф" и некоторых других ресторанах, и их в шутку называли "кегель-клубом".

Вначале одним из главных контактов (Ленина и большевиков) в швейцарской социал-демократии был Роберт Гримм, организатор Циммервальда и так далее. Он поначалу вёл и переговоры с немцами.

Но отношения у Ленина с Гриммом не очень сложились, потому что Гримм был не настолько революционен, как вначале надеялся Ленин, и Ленин возложил все свои надежды на Фрица Платтена, который был довольно популярным рабочим лидером в Цюрихе. Ленин познакомился с ним ещё в 1915-м, на конференциях. И именно ему Ленин доверил ведение переговоров с немцами.

Платтен был одной из ведущих фигур в "кегель-клубе" [...]

Большевики довольно активно участвовали и в деятельности клуба "Айнтрахт" ["единство"], он тут тоже за углом. Это был культурный клуб социал-демократов, причем основали его немецкие социал-демократы, тоже эмигранты - в те времена, когда социал-демократическая партия была запрещена в Германии.

Во время войны Мечислав Бронский - тот, кто принёс Ленину известие о революции в России - был одним из лидеров клуба "Айнтрахт".

Вопреки распространённому представлению об эмигрантах как о людях, живущих совершенно в отрыве от местной политики, большевики в Цюрихе имели хорошие связи и старались участвовать в местной политике. Многие из них даже вступили в Швейцарскую социал-демократическую партию - в том числе и сам Ленин!

Это происходило через "Айнтрахт", потому что считалось, что если ты вступил в клуб "Айнтрахт", то ты автоматически вступаешь в социал-демократическую партию.

К тому же членство в клубе и партии давало определённые выгоды: ты мог использовать инфраструктуру партии, её библиотеки. Библиотека "Айнтрахта", например, была единственной библиотекой в Цюрихе, где можно было почитать социал-демократические газеты и даже подпольно напечатанные антивоенные листовки из воюющих стран. Российским эмигрантам это очень помогало быть в курсе того, что происходит в Европе.

Би-би-си: Итак, часть швейцарских социал-демократов поддерживала большевиков, Фриц Платтен организовал поездку большевиков, затем присоединился к ним в России - и жизнь его закончилась очень печально в сталинском лагере... Как те социал-демократы, что, в отличие от Платтена, остались здесь, отнеслись к последовавшим событиям в России: всей этой резне, террору, гражданской войне?

Г.А.: Левая фракция, которую Ленин создал до отъезда, уже после его отъезда обрела влияние в партии, и в результате Швейцарская социал-демократическая партия с 1917-го до 1919-го или 1920 года имела этакий воинственный, революционный имидж.

Единственная общешвейцарская забастовка в 1918 году была организована левыми фракциями социал-демократической партии, это было очень радикальное мероприятие. До того и после того тоже были забастовки и другие революционные мероприятия.

Когда в России в 1919 году был создан Коминтерн, съезд Швейцарской социал-демократической партии - не единогласно, но большинством - проголосовал за вступление в Коминтерн. Потом это решение было отменено, но на короткий период казалось, что вся социал-демократическая партия превращается в коммунистическую.

Они в итоге не вступили, а через два года была создана действительно коммунистическая партия Швейцарии.

В 1930-х Швейцарская социал-демократическая партия опять повернула вправо, и это означало конец имиджа воинственной революционной организации.

Но в начале, в первые несколько лет после возвращения Ленина, они не особо осуждали то, что происходило в России.

Конечно, здесь писали о насилии, о том, что представляет собой власть большевиков, но тут надо учитывать, что информация в первые полтора-два года была разной и противоречивой, и людям трудно было различить, где, говоря современным языком, "фейки", а где - нет. Особенно трудно было тем, кто верил в революцию.

Поэтому, наверное, не стоит слишком строго судить швейцарских левых социал-демократов за то, что они не знали с самого начала, что происходит в России.

Ну а к началу 1920-х, конечно, стало гораздо труднее оставаться в неведении относительно того, что происходит в России.

Би-би-си: И швейцарские социал-демократы разочаровались?

Г.А.: Можно и так сказать, да. Не Фриц Платтен, конечно, который уехал жить в Россию в 1923 году, и не Вилли Мюнценберг, который разочаровался и стал известным противником Сталина только в конце 30-х, но другие - да.