"Тут нет поводов говорить по-удмуртски". Из-за чего погиб ижевский ученый Альберт Разин

18+

10 сентября в Ижевске у здания Госсовета устроил самосожжение удмуртский ученый и общественный деятель Альберт Разин. Он протестовал против ущемления национального языка. Русская служба Би-би-си отправилась в Удмуртию, чтобы поговорить с родными, соратниками и оппонентами погибшего ученого.

Рано утром 10 сентября депутаты госсовета Удмуртии и члены республиканского правительства собирались на очередную сессию парламента. Они шли в здание, где заседает Госсовет, мимо пожилого человека в белой аккуратно выглаженной рубашке и синем свитере: это Альберт Разин стоял на площади с одиночным пикетом.

На видеокадрах случившегося заметно, что проходящие мимо чиновники на пикет особого внимания не обращают.

"Я была у Госсовета и все видела. У нас это принято и нормально: люди, которые хотят что-то сказать власти, выходят перед сессией, потому что на нее собираются не только депутаты, но и все главы районов и городов, все министры. Это удобная площадка для гражданина, который хочет что-то донести", - рассказывает Би-би-си министр по делам национальностей Удмуртии Лариса Буранова.

79-летний ученый и общественный деятель Альберт Разин держал два плаката. Оба - на русском языке. На одном было написано: "Есть ли у меня отечество?", на втором - цитата аварского поэта Расула Гамзатова: "Если завтра мой язык исчезнет, то я готов сегодня умереть".

Молодой удмуртский активист и ученик Разина Андрей Перевозчиков раздавал всем желающим восьмистраничное обращение ученого к депутатам госсовета о ситуации с удмуртским языком. Закончив с листовками, он включил видеокамеру, подошел к Разину и попросил его рассказать об акции.

"Удмуртский этнос исчезает, и я не могу на это равнодушно смотреть, - говорит на видеозаписи Разин. - Я желаю, чтобы все народы были вечными, все языки великими, и они должны культивироваться, жить и не умирать. Но если я не подам голос, депутаты не предпримут шаги, чтобы спасти язык и культуру удмуртскую. И, соответственно, этнос сам собой отомрет. Нужны решительные шаги".

Спустя некоторое время Разин прислонил плакаты к стенке, перекинулся парой фраз с учеником и сказал, что отойдет к машине отдохнуть. По воспоминаниям Перевозчикова, не было ученого около 20 минут: за это время он успел доехать до дома, переодеться и вернуться. "На пикете он был во всем светлом, а вернулся в темной зимней куртке, лицо было замотано шарфом, так что я даже сначала не понял, что это он, видел краем глаза, что подошел какой-то мужчина, но не обратил внимания", - говорит Перевозчиков.

Через минуту Альберт Разин поднес зажигалку к груди и вспыхнул, только в этот момент Перевозчиков понял, что это он: "Подумал, что он решил так напугать и сейчас скинет эту одежду, и еще несколько секунд ждал". Когда понял, что дело серьезно, попытался сбить огонь, но Разин его оттолкнул. Тогда активист побежал в здание госсовета за огнетушителем. Первый огнетушитель оказался сломан, сработал только второй.

С ожогами 90% тела Разина увезли в первую республиканскую клиническую больницу, где он через несколько часов скончался.

"Мог бы умереть от болезни, но решил так"

На прощание с Альбертом Разиным в Удмуртский театр пришло несколько сотен человек. Закрытый гроб выставили в фойе театра. "Спасибо, что пришли проводить моего героя. Он мог бы умереть от болезни, но решил так", - поблагодарила собравшихся вдова Альберта Разина Юлия.

"Мы подружились, когда он организовал отделение совета старейшин, - рассказал вице-президент Союза ученых Удмуртии Иван Рысин. - Он больше всех организовывал мероприятия, проводил Петраковские чтения для ученых, удмуртские праздники".

Большинство выступающих говорили на удмуртском, собравшиеся обсуждали между собой, что прощание проигнорировал глава республики Александр Бречалов. Свой комментарий Бречалов дал лишь спустя сутки после случившегося. Разина он назвал "человеком, внесшим вклад в развитие культуры и удмуртского языка", а кроме того, призвал всех воздержаться от спекуляций на тему национальной политики в республике.

На церемонии почти не было местных СМИ, а несколько удмуртских журналистов и активистов рассказали Би-би-си, что из администрации региона всем редакциям советовали не освещать прощание с Разиным и вообще поменьше писать на эту тему. "Как мне рассказали в администрации: во всех чатах у них установка эту тему перебивать, компрометировать блогера и молодого жреца, который был с Разиным на пикете", - заявил Би-би-си удмуртский активист Алексей Шкляев.

В одном из провластных телеграм-каналов вскоре и правда стали появляться тексты о том, что ставший свидетелем самосожжения Перевозчиков "странный человек", "малообразован" и что "максимум, что он может получить - принудительное лечение в психиатрической лечебнице", где он якобы уже дважды проходил лечение.

Министр Буранова, представлявшая региональные власти на прощании, попытки замолчать трагедию отрицает: "Такое было бы возможно в 50-х годах прошлого века, но не сегодня, когда у каждого есть мобильный телефон. С первых шагов после трагедии у нас была связь с семьей, и всё, что касалось прощания и похорон, взяла на себя администрация".

После окончания прощания с Разиным гроб с его телом увезли на кремацию в Екатеринбург, поскольку в Ижевске своего крематория нет. 14 сентября прах ученого развеяли на холме рядом с селом, откуда он был родом, в Алнашском районе на юге Удмуртии.

Последний аргумент

К самосожжению у стен Госсовета Альберт Разин основательно подготовился, он заранее вынес все свои вещи из кабинета в Доме ученых, где работал последние годы, написал завещание и прощальное письмо. При этом вел себя так, что даже члены семьи до последнего ничего не подозревали о его намерении.

Дочь Софи рассказывает, что накануне он вернулся домой чуть позже, чем обычно, был абсолютно спокоен, а когда она предложила ему съездить на выходных на дачу к подругам, ответил: "Когда скажешь, тогда и поедем". "Удивляюсь, как это можно было так долго держать в себе и не подавать виду", - говорит она. Коллеги, знакомые и чиновники тоже рассказывают, что Разин продолжал до последнего активно работать, назначал встречи и обсуждал мероприятия, которые планировал провести в ближайшие месяцы.

Хотя Удмуртия стабильно входит в десятку регионов с самым высоким уровнем суицидов, абсолютно все собеседники Би-би-си настаивают на том, что случившееся считать самоубийством нельзя.

"Это не было самоубийством. Он очень любил жизнь. Он отдал свою жизнь в жертву своему народу, - считает Софи Разина. - Он хотел нас призвать задуматься, как мы относимся к языку".

В удмуртской истории есть национальная традиция, которую вспоминали так или иначе все собеседники Би-би-си, размышляя о причинах произошедшего: когда удмурт чувствует, что он чем-то оскорблен и при этом никак не может повлиять на положение дел, он может повеситься на воротах у дома своего врага.

"Удмурты не устраивают революций, они не идут с вилами, но такая самодеструкция - это для них последний аргумент, чтобы показать, что правда за ними, - размышляет куратор ижевского киноклуба Андрей Смирнов. - Для меня очевидно, что это не самоубийство. Это последний аргумент в споре".

Последователь Разина и его ученик Перевозчиков также говорит, что какой-то главной причины, события, которое стало бы спусковым крючком, в этой истории нет. "Это комплекс событий, которые накопились. Первое - такая боль была за ущемление прав по языку. Хотя у нас языки равноправные в республике, но изучение не равноправно, наш родной язык как будто второсортный получается, - говорит он. - Как говорил Альберт Алексеевич, почему мы должны изучать иностранные языки, а родной - нет. И то, что на все его обращения, решения, во все инстанции, куда он писал, приходили в ответ отписки, а он не получал должного внимания к тем проблемам, которые пытался озвучивать".

Активист Шкляев рассказывает, что Альберт Разин стоял у истоков почти всех национальных удмуртских организаций, которые создавались в республике после развала СССР, когда национальное движение было на подъеме. Был он и среди создателей самой главной из них - "Удмурт кенеша" (удмуртский совет). Её офис располагается в здании Госсовета, рядом с которым он в итоге погиб.

"Он был очень деятельным пожилым человеком, у него были десятки встреч. Человек-порыв, - говорит Шкляев. - Он бился, пытался наладить диалог и с миннацем (министерство национальной политики Удмуртии. - Би-би-си), и с кенешем, и со всеми структурами, отвечающими за национальный вопрос. Предлагал: давайте поставим памятник, давайте проведем мероприятие. А ему в ответ: нет. С одной стороны, он устал, с другой, хотел показать свое отношение. Он высказался против всей системы, против всех этих кенешей".

Дочь Разина вспоминает случай, глубоко задевший ее отца, - как на совещании в одном из районов чиновники просто выключили ему микрофон. Его близкий друг Николай Михайлов, называющий себя главным жрецом удмуртов, вспоминает другой случай - как они просили чиновников включить их в оргкомитет по подготовке к главному удмуртскому празднику Гербер.

В оргкомитет их не включили, объяснив, что не дозвонились, а когда накануне праздника Михайлов позвонил с вопросом, куда ему приходить, то получил ответ, что его присутствие вовсе не обязательно: "Я удивился, как же так, я же главный жрец? А они меня спрашивают, у вас есть удостоверение верховного жреца? Но это же не членство в Госсовете!"

Глава миннаца Буранова не считает, что Разин мог страдать от невостребованности, говорит, что ее двери всегда открыты для всех желающих и что в последнюю их встречу они несколько часов обсуждали дискуссионный клуб, который хотел учредить ученый: "Я его знаю не один десяток лет. Это человек-трибун, по характеру, по манере общения, всегда готовый призвать всех к тому, что надо делать".

Она также не считает случившееся самоубийством: "Я уверена, что это не суицид, а несчастный случай. Думаю, он как человек, который хотел обратить внимание, хотел заснять некий красивый с точки зрения пиара элемент и быстро потом ликвидировать эту опасную ситуацию, но что-то пошло не так. Что-то не рассчитали, бензин - коварная вещь".

По факту смерти Альберта Разина Следственный комитет республики возбудил уголовное дело по статье "доведение до самоубийства", но обвинения пока никому не предъявил.

Ощущение второсортности

В своем последнем обращении к депутатам удмуртского Госсовета, буклеты с которым соратник Разина раздавал на пикете, ученый предлагал целый перечень мер, которые, по его мнению, помогли бы выжить удмуртскому языку и этносу.

Он выступал за то, чтобы внести поправки в "Закон об образовании" и сделать изучение удмуртского языка в школах обязательным, вывески и названия улиц писать на двух языках, принять радикальные меры по поддержке и возрождению деревни как хранительницы традиционной культуры.

"Современная удмуртофобия способствует формированию чувства "ущербности" и распространению суицида, - писал Разин. - Высокий уровень суицида среди удмуртов связан с ощущением "второсортности", с отсутствием чувства собственного достоинства, с формированием комплекса неполноценности".

Депутат Верховного совета Удмуртии в 1990-1995 годах, публицист Сергей Щукин знал Разина с начала 90-х годов и не скрывает своего скептического отношения ни к самому ученому, ни к удмуртскому национальному движению в целом. "Сам Разин пишет, что душевный недуг аборигенов связан с ощущением второсортности. Идет депопуляция удмуртов, люди перестали себя так идентифицировать, - говорит он. - У удмуртского языка нет сферы, где бы он был органично вписан и использовался. Экосистема проживания удмуртов - деревня. И у Разина было несколько дельных мыслей, почему все проблемы начались, когда тут появился Ижевск и началась промышленная революция. Из деревни высосали все ресурсы, она уничтожена, значит, уничтожена среда, где жили удмурты, где жили их традиции и развивался их язык. В городе, где большинство русских, им пришлось ассимилироваться. Тут нет повода говорить по-удмуртски".

Современный Ижевск и правда не похож на столицу национальной республики, как Казань или Грозный. В городе почти нет вывесок на удмуртском, а на улицах никто не говорит на удмуртском языке. В советское время, рассказывают все собеседники Би-би-си, быть удмуртом считалось непрестижным, и во время переписи населения многие удмурты скрывали свою национальность, называясь русскими.

Из полутора миллионов населения республики удмуртов около 30%, русских - примерно 60%. При этом все крупные города региона - Ижевск, Воткинск, Глазов или Сарапул - являются преимущественно русскими, а удмурты по-прежнему компактно проживают в селах. Удмуртский активист Шкляев согласен с мнением, что удмуртом быть "не модно". Он объясняет это отсутствием влиятельной национальной интеллигенции, своих институтов или сильной религии, такой как ислам в соседнем Татарстане.

Альберт Разин называл себя "крестьяноведом" и "толстовцем". Он полагал, что сохранить удмуртский язык и народ в целом можно через возврат к традиционным общинам и возрождение села. Его друг, жрец Михайлов, придерживается тех же взглядов: "У нас было много учеников, но немногие из них остались хорошими людьми, - говорит он. - Людей ломает тоталитарная система. Поэтому нам надо научиться жить автономно от государства. Возвращение к общинному образу жизни позволит это сделать".

"Люди никак не реагируют"

Село Кекоран находится в 50 км к северу от Ижевска, на центральной Советской улице стоит Свято-Троицкий храм, построенный в первой половине XIX века. Его настоятель отец Георгий рассказывает, что даже в сельской школе далеко не все родители выбирают для своих детей изучение национального языка.

"Языковая проблема есть, но если дети не сдадут обязательный ЕГЭ по русскому языку, потому что они изучали удмуртский, они не поступят в университет, не станут специалистами, наш народ не получит квалифицированные кадры", - объясняет он, почему сам не выступает за обязательное преподавание удмуртского в школах. Когда речь заходит о самосожжении Разина у Госсовета, отец Георгий цитирует египетского монаха Иоанна Колова, жившего в V веке: "Когда я вижу волков или змей, я взбираюсь на дерево". Под деревом в данном случае он понимает крест или веру, к которым должен обращаться человек, когда его одолевают мысли о смерти.

Продавщица магазина в соседней удмуртской деревне Сюровай смотрит на произошедшее более приземленно: "Странный способ он нашел, другие искать надо, к Путину там, например. А так поговорят полгода-год, но ситуацию это не изменит". Другой местный житель утверждает, что среди местных удмуртов случившееся в Ижевске не вызвало большого резонанса: "Я от зятя слышал, он мне через интернет рассказывал, а люди никак не реагируют, сейчас даже на этой улице половина соседей друг друга не знает. Половина в город ездит работать, половина пьет".

Министр Буранова полагает, что идеи Разина вряд ли были реализуемы в современных условиях, потому что он выступал за возвращение к традиции, к корням, к удмуртской общине, какой она была в начале прошлого века: "Но жизнь сейчас другая, коммуникации и скорости другие, молодежь совсем другая. Мы часами в кабинете разговаривали, что не вернуть, нет у нас машины времени и переместиться обратно невозможно".

По ее словам, задача министерства национальной политики состояла как раз в обратном - попытаться найти для удмуртского языка место в городском пространстве. Сделать его модным и таким образом вернуть к нему интерес. Одним из проектов, который поддерживали чиновники, были "Бурановские бабушки", которые представляли Россию на "Евровидении" в 2012 году и заняли там второе место. В ижевской филармонии "Бабушки" впервые исполняли песни Виктора Цоя и Бориса Гребенщикова на удмуртском языке, на этой волне начали появляться рок-группы, поющие на удмуртском, министерство поддерживает этнических дизайнеров, турниры по боулингу и футболу на удмуртском, конкурсы "Что? Где? Когда?"

Активист Шкляев подтверждает, что чиновники искали современные подходы, предлагали устраивать удмуртские дискотеки, конкурсы для блогеров и сайтов на удмуртском. Альберт Разин все эти инициативы не поддерживал и считал, что это поверхностное и слишком легкое отношение к языку, а двигаться надо совсем в другом направлении.

Пути Шкляева и чиновников, впрочем, в какой-то момент тоже разошлись, он пришел к выводу, что с официальными организациями добиться какого-то результата сложно: "Несколько лет назад начала зарождаться волна независимого удмуртского активизма. Мы начали двигать свою повестку: устраивать лектории, снимать фильмы, заниматься переводами, одна из последних наших работ - помогли "Яндексу" с созданием удмуртско-русского словаря".

Под контролем силовиков

Независимые от чиновников удмуртские активисты очень быстро оказались в центре внимания местных ФСБ и Центра по борьбе с экстремизмом. Министр Буранова на вопрос, есть ли неприятие независимого национального движения со стороны силовиков, уточняет: "Вы это от Шкляева узнали?"

"Никто над тобой не стоит, чтобы ты не говорил на своем языке. Никто не стоит с плеткой, чтобы ты не учил детей языку и не говорил с ними на нем, - утверждает она. - Если ты не выбираешь язык, потому что ребенку надо скорее учить английский или заниматься физкультурой, родителей можно понять, но зачем тогда на всех перекрестках говорить, что ущемляются права?"

Алексей Шкляев рассказывает, что проблемы у них начались, когда независимые удмуртские активисты решили поучаствовать во Всемирном конгрессе финно-угорских народов. Первый такой конгресс прошел в 1992 году в Ижевске и с тех пор они проводятся раз в четыре года в России, Венгрии, Финляндии или Эстонии. С российской стороны, рассказывает Шкляев, эта площадка всегда была под контролем чиновников, которые тщательно отбирали делегатов на конгрессы и следили за тем, чтобы они проходили спокойно. Когда независимые активисты решили поучаствовать в работе конгресса, осветить его через свои блоги и СМИ, "это очень напугало органы". "Началась на нас информационная атака, некоторым моим друзьям поступало предложение о сотрудничестве", - рассказывает он.

Активист предполагает, что за финно-угорским национальным движением органы госбезопасности следят со времен СССР, когда в Финляндии было сильное антикоммунистическое движение. "У нас военный регион, закрытый, секретный, много оборонных предприятий, - перечисляет он, - вот они и боятся диверсий, что через национальную тему можно вести агентурную работу и организовать нестабильность".

Глава ижевского киноклуба Андрей Смирнов регулярно устраивает в городе фестивали национального кино, так, в день нашей встречи в столице Удмуртии шел фестиваль немецкого кино. Обычно такие показы проходят без каких-либо эксцессов, говорит он, успешно проводились фестивали и финского, и английского кино. Но три года назад он при поддержке посольств Венгрии, Финляндии и Эстонии решил провести первый финно-угорский фестиваль. "Внезапно за три дня до начала собственник кинотеатра позвонил дирекции и все отменил. Кто на него надавил и зачем, причем тут милое финно-угорское кино, моему разуму непонятно, - удивляется Смирнов. - Я понес понятные убытки, потому что реклама и продажа билетов были запущены. Все мои попытки найти концы в воде закончились ничем".

"Короткое замыкание у кого-то в голове произошло. Больше мы не делали финно-угорские показы", - добавляет он.

Развитие удмуртской культуры и языка, по его словам, сводится к декоративно-прикладному: "Вяжем лапти, коврики, варежки, кормим всех перепечами и пельменями". "Но стоит появиться национальным активистам, у них сразу начинаются проблемы вплоть до того, что вырывают страницы из загранпаспортов, когда они пытаются поехать на какие-то конгрессы за рубежом. Всё низводят до безопасного декоративного уровня, который ничем не угрожает, - рассуждает Смирнов. - Хотя в Удмуртии тема сепаратизма никогда не звучала".

Бывший депутат и издатель Сергей Щукин полагает, что силовиков напрягают контакты активистов с финнами и эстонцами. Он напоминает, что удмуртского поэта Кузебая Герда, в честь которого потом был назван национальный музей Удмуртии, расстреляли в 1937 году в карельском Сандармохе, обвинив в шпионаже в пользу Финляндии и Эстонии и намерении создать "Единую финно-угорскую федерацию под протекторатом Финляндии". От Ижевска до российско-финской границы более 2 тысяч километров. "И тогда, и сейчас все понимали, что до Финляндии отсюда как до Китая раком, но НКВД же расстреляло человека, почему бы сейчас ФСБ не придумывать что-то похожее", - говорит Щукин.

Вопрос вне повестки

Сразу несколько собеседников Би-би-си рассказали, что силовики наблюдали за Альбертом Разиным как активным, оппозиционным национальным лидером, но его дочь Софи говорит, что никогда даже не слышала от отца о существовании такой структуры, как "Центр Э". Возможно, однако, именно с этим связано то, что глава Удмуртии Александр Бречалов после смерти ученого заговорил о недопустимости спекуляций на национальную тему, региональным СМИ из администрации региона советовали не писать лишний раз о случившемся, а от здания удмуртского Госсовета каждую ночь после смерти Разина убирают цветы, свечи и его портреты.

Другое возможное объяснение этим событиям: открывшийся в Ижевске через несколько дней после случившегося масштабный форум оружейников, который 19 сентября посетил президент Владимир Путин.

На этом фоне публикации о проблемах с национальной политикой главе региона были абсолютно не нужны, тем более что он, говорит Алексей Шкляев, "просто вне этой повестки, он с ней не работает". "Хотя мелькало, что национальный вопрос - один из маркеров для федеральной власти, глава региона выбрал путь, когда этого вопроса просто не существует, - считает удмуртский активист. - Создали Проектный центр удмуртской культуры, через него должна строиться коммуникация, но эта волынка тянется и активизируется только перед выборами".

Ученик Альберта Разина Андрей Перевозчиков уверен, что после случившегося диалог о проблемах удмуртов региональной власти все же придется начать "уже совершенно на другом уровне". "Мы все равно будем продолжать отстаивать его идеи, - сказал он. - Мы никаких требований пока не выдвигали, потому что занимались организацией прощания, это следующий шаг. Но надо призвать к ответу всех людей, к которым он писал свои обращения. Надо требовать от них реакции".

Сергей Щукин полагает, что глава региона пока просто не понимает, как реагировать на случившееся. "Он столкнулся с "черным лебедем", как у Талеба. Никто не ожидал, а он появился, - рассуждает бывший депутат. - Он стал той спичкой, которая затронула все маленькие народности. Сейчас национальные организации заявляют о себе и о своих проблемах. Для них появился фактор сборки. Проблема Бречалова в том, что он ничего в этом не понимал, но вот именно у него это случилось".

Чтобы удмурты не чувствовали себя ущемленными, они должны почувствовать себя наравне с русскими, но пока это не так, уверен глава киноклуба Смирнов. Он ожидал, что после гибели Разина удмурты активнее заявят о себе , но пока этого не случилось - люди продолжают сидеть дома, переживая внутри себя случившееся.

"Я не знаю, как разрешить эту проблему, - говорит Смирнов. - Разве что перестать все запрещать, перестать бояться, просто вести себя по-человечески друг с другом. Русским с удмуртами, удмуртам с самими собой, властью с нациями, просто нам всем интересоваться друг другом, а пока это не так".

.