"Было очень легко сидеть": физик Данилов о решении ЕСПЧ и жизни в колонии

Осужденный за госизмену физик из Красноярска Валентин Данилов спустя 16 лет дождался решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), который признал, что суд над ним в России не был справедливым. Почему колонию строгого режима ученый называет машиной времени, похоже ли его дело на дело журналиста Ивана Сафронова и поможет ли победа в Страсбурге другим обвиняемым?

72-летний Валентин Данилов в конце 1990-х годов занимался воздействием солнечной активности на спутники, находящиеся на космических орбитах. Он был членом политсовета красноярского отделения партии СПC и возглавлял теплофизический центр Красноярского государственного технического университета (КГТУ). В 2000 году ФСБ обвинила ученого в госизмене.

Следствие и эксперты обвинения обнаружили секретные материалы в подписанном Даниловым контракте с китайской компанией на научные разработки. Известные физики подтвердили позицию ученого, что никакой гостайны в его деле нет. Но в итоге он получил 13 лет, восемь из них отсидел и только две недели назад погасил судимость.

Накануне ЕСПЧ признал, что Россия нарушила право физика на справедливое судебное разбирательство, власти России должны выплатить ученому 21,1 тысячи евро. Русская служба Би-би-си поговорила с Даниловым.

"Было очень легко сидеть - я все время ждал, что вот-вот будет решение"

Би-би-си: Европейский суд 1 декабря 2020 года признал, что 16 лет назад суд над вами в России не был справедливым. Что вы почувствовали, когда узнали об этом?

Валентин Данилов: Знаете, как в песне Вертинского, "я вас слишком долго желал, я к вам никогда не приду". 16 лет - ну согласитесь, это многовато. Но я крайне благодарен Европейскому суду, потому что было очень легко сидеть - я все время ждал, что вот-вот будет решение.

Меня посадили в 2004 году, и я думал: ну ладно, год, ну два... Надо мной подшучивали все окружающие. Но это как морковка впереди осла - когда есть морковка, очень хорошо идти.

Очень важно, что ЕСПЧ признал обвинительный приговор суда по моему делу юридически ничтожным. Но я восемь лет назад освободился условно-досрочно и еще восемь лет оставался судимым по особо тяжкой статье. 14 ноября 2020 года я погасил судимость, восстановлен в гражданских правах, и решение Европейского суда уже не влияет на мой статус.

Би-би-си: Вы готовы к пересмотру своего дела в России?

В.Д.: Мое дело судьи рассматривали трижды. Первый судья Валентин Барановский вынес решение, что дело не подлежит рассмотрению в суде из-за грубейших нарушений закона во время следствия. Второй суд - присяжных - меня полностью оправдал. Третий суд с другим составом присяжных признал виновным. Именно это решение ЕСПЧ признал юридически ничтожным.

Вы хотите еще четвертый суд? Мне есть чем заняться более интересным, чем участвовать в новом суде. Думается, всем давно уже все ясно.

Би-би-си: Вы провели почти 10 лет в лагере строгого режима. Как вы выжили там?

В.Д.: Не сказать, что это была прогулка. Но это как у альпинистов - двигаешься к вершине. Нормально - романтика (смеется), жизненный опыт, узнаешь жизнь с новых интересных сторон.

Был такой афоризм у генерала Александра Лебедя: "Упал-отжался". А у меня девиз несколько другой: "Если упал, то встань не с пустыми руками". Нужно продолжать жить в любых условиях - я там изучал юриспруденцию, писал письма о разных событиях и по почте с помощью журналистки Анастасии Кириленко вел блог на "Радио Свобода".

СПС благодаря Никите Белых оформил мне подписку на журналы, книги, и я был в курсе всех событий в стране и мире. Когда я вышел, народ даже удивился, что я в курсе, а не как из тьмы.

На самом деле, я и не был в изоляции, голова-то была свободной, и пищу для размышлений мне предоставляли. Спасибо СПС и Валентине Фридман из Центра содействия реформе уголовного правосудия, они обеспечивали меня информацией все время в высшей мере. Когда освободился, стал публиковаться в альманахе "Неволя".

Би-би-си: Что для вас было тяжелее всего?

В.Д.: Когда меня перевели в колонию ИК-17 в Красноярске, прямо около алюминиевого завода. Жуткая колония, и в первую очередь из-за экологии. Завод производит миллион тонн алюминия в год по самой дешевой и грязной технологии, вредные выбросы накрывают колонию - она всего в двух километрах.

Я мечтал добиться, чтобы перенесли эту колонию в другое место. Зеки сами могут все построить, деньги нужны небольшие, да и есть кому платить - завод же травит этих людей, и не только зеков, но и администрацию. У Олега Дерипаски даже фонд какой-то есть поддержки заключенных. Но сделать ничего не удалось пока.

Сейчас к экологии в Красноярске внимание большое, руководитель Росприроднадзора Светлана Радионова выяснила, наконец, что завод нарушает все экологические нормативы, материалы переданы в природоохранную прокуратуру, думаю, процесс пойдет.

Би-би-си: Вы до лагеря работали в Красноярске. Почему после освобождения переехали в Новосибирск?

В.Д.: Супруга переехала из Красноярска, пока я сидел. Естественно, что и мне пришлось поменять место жительства.

Би-би-си: Вам давали свидания в лагере?

В.Д.: Вы будете смеяться, но моя жена, не совершившая никаких преступлений, фактически отсидела пару месяцев в колонии строгого режима, если сложить все четыре трехдневных свидания в год за восемь лет, то так получается. Гостиница для свиданий - на территории колонии.

Би-би-си: Когда вы вышли из лагеря, вам удалось найти работу?

В.Д.: Судимость не добавляет бонусов и может создавать проблемы для работодателей. У меня были давние, дружеские отношения с бывшим губернатором Красноярского края Валерием Зубовым, мы с университета тесно сотрудничали. Будучи депутатом Госдумы он несколько раз приезжал ко мне в колонию, а после моего условно-досрочного освобождения я в 2014 году стал его помощником. К сожалению, весной 2016 года Валерий Михайлович скончался, и мы не реализовали наши проекты в Красноярском крае.

Би-би-си: Как вы считаете, ваше уголовное преследование было политически мотивированным - например, из-за членства в СПС?

В.Д.: Нет, это конспирологические теории. Политическая борьба у нас выглядит не так - просто не регистрируют кандидатов, например. Самая популярная точка зрения у правозащитников, откуда берутся такие дела - что у правоохранителей выполнение плана. У меня нет четкого представления на этот счет.

Би-би-си: Почему все же преследовали именно вас?

В.Д.: Мне ближе сюжет, описанный братьями Стругацкими, "За миллиард лет до конца света". Пребывание в тюрьме - своего рода машина времени. Она позволила мне переместиться из нулевых в будущее.

Идеи, которые мы продвигали с моим другом Вадимом Славиным в 2000-м году по энергетике, как раз сейчас становятся востребованы. Очень интересный проект энергоэффективного теплоснабжения Сибири - для физика что-то сделать в этой сфере очень престижно.

Парижское соглашение по климату говорит, что нужно кардинально снизить выбросы углекислого газа, уменьшить сжигание топлива. Одна идея состоит в том, чтобы утилизировать выбросы тепла красноярского алюминиевого завода. Вторая - создать чистую дешевую угольную теплоэнергетику, для Сибири это крайне важно. До этого я занимался термоядерным синтезом - так вот из угля тепловую энергию можно получать гораздо выгоднее. Мне с моими друзьями понятно, как решать эту задачу.

Би-би-си: Но ведь ваше уголовное дело было связано с космосом?

В.Д.: Тогда, в 1990-е годы, финансирование науки превратилось в ноль. И параллельно с космической тематикой, которую перестали финансировать, мы стали заниматься теплоэнергетикой. А наши космические исследования тогда тоже немного опередили свое время. Сейчас ставится вопрос, что нам делать с космической программой. Я надеюсь, что наши идеи в сфере физики космической плазмы также будут востребованы.

"Ученых сажать в СИЗО категорически нельзя"

Би-би-си: Видите ли вы сходство между вашим делом о госизмене и делом журналиста Ивана Сафронова, который занимался космической тематикой, а сейчас сидит в Лефортово и обвиняется по той же 275 статье УК?

В.Д.: Нет, мое дело было похоже на дело Анатолия Бабкина из МВТУ им. Баумана: когда исполняются официальные контракты с иностранным университетом, и вдруг - бах! А дело Сафронова другое - оно больше похоже на дело Игоря Сутягина, когда речь идет о личных контактах с иностранцами, и это действительно очень опасно, всегда большой риск.

Би-би-си: Сафронов и его защита не понимает, в чем его обвиняют. А вы понимали?

В.Д.:Нет, конечно. Обвинение было не конкретным. Я писал научные статьи, выступал на международных конференциях со всеми разрешениями - и вдруг мне начинают что-то предъявлять.

Как описывается в статье 275 УК РФ, госизмена может быть в трех вариантах: шпионаж, выдача гостайны и в форме содействия представителю иностранной организации (разведки). Мне предъявляли выдачу гостайны, хотя сведения, которые я передал по контракту, тайной никогда не являлись.

Би-би-си: Эти разработки имели гриф секретности?

В.Д.: Все давно было опубликовано в открытой печати. Я, пожалуй, единственный из тех, кто обвинялся в госизмене и был отпущен во время следствия на подписку. 19 месяцев пробыл в СИЗО, а потом судья Светлана Берестова отказала следствию в продлении содержания в СИЗО и выпустила под подписку о невыезде. И два года до приговора я не нарушал никакой подписки.

А сейчас во Владивостоке посадили в СИЗО директора института морских технологий член-корреспондента РАН Александра Щербатюка по 285-й статье о злоупотреблении полномочиями. Я считаю, что ученых сажать в СИЗО категорически нельзя - если это не доцент из Петербурга, который убил возлюбленную.

Би-би-си: Ожидаете ли вы, что решение ЕСПЧ по вашему делу поможет другим обвиняемым?

В.Д.: Нет, конечно. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Нам в России нужно формировать свою судебную систему: публичность, гласность.

Первый шаг - разобраться с СИЗО. Пусть обвиняют - любого можно подозревать в чем угодно. Но ученый работает не на себя, а на общество. Пусть он под домашним арестом продолжает работать, кому это мешает. А отправлять в СИЗО - это, как говорят американцы, стрелять себе в ногу.