Наталья Тимошенко

Я снова обернулась и от ужаса едва не ушла под воду с головой. В той стороне, где, как я считала, находилась твердая земля и мой дом, стоял волк. Огромный серый волк с измазанной кровью пастью. Настолько огромный, что таких больших я не видела даже в зоопарках. Вот кто сожрал зайца! Конечно, лягушки не едят зайцев. А волки – запросто. Хотелось бы верить, что волк сыт и не полезет в трясину

1 Нельзя купаться в открытых водоемах после второго августа: русалки и  водяные утащат на дно. Так всегда говорила Яре бабушка, так говорили бабушки всем детям в деревне. Дети, конечно, бабушек не слушали. Было в  этом какое-то особенное приключение: втайне от взрослых собраться за  старой конюшней, прихватив из

Теперь это казалось таким странным, далеким, как будто происходило даже не в прошлой жизни, а в книге, которую она читала в прошлой жизни. К хорошему не просто быстро привыкаешь. Хорошее так глубоко проникает в твою жизнь, что меняет ее полностью, как вирус меняет структуру ДНК. Как будто хорошее – это и есть вирус.

Ни одна религия не выше истины». Он не знал, какой смысл вкладывала во фразу та организация, но она удивительным образом совпала с его настроением и мыслями. Не важно, во что ты веришь. Есть то, как дела обстоят на самом деле. Это – истина. И какой бы невероятной она ни была, от этого не становится менее реальной.

В любой безвыходной ситуации есть как минимум один выход. – Неужели? Это какой? – язвительно поинтересовался Ваня. – Через вход, – уже спокойнее пояснил

Сколько прошло времени, он не знал, но все ощущения вернулись разом. Войтех сделал глубокий вдох, открыл глаза и увидел Сашино лицо, склонившееся над ним. Она была перепугана насмерть, но в то же время в ее глазах он увидел ту самую уверенность в необходимости действовать. Как будто это были ее ощущения во время видения. Но, когда она увидела, что он пришел в себя, по ее щекам внезапно покатились слезы. Она что было сил ударила его по плечу раскрытой ладонью и вскочила на ноги. – Только попробуй еще раз так сделать!  – прошипела она, и в ее голосе Войтеху почудилась паника, прячущаяся за злостью. Она стремительно вылетела из комнаты, хорошо хоть дверью не хлопнула. Войтех медленно сел, только сейчас понимая, что все это время лежал на полу спальни, и огляделся. Рядом с ним на корточках сидел Максим, а вокруг в беспорядке валялись выпотрошенные из аптечки лекарства. – Что случилось? – спросил Войтех. Максим положил на пол ампулу, которую держал в руках, и с легкой насмешкой, за которой тоже скрывалось беспокойство, сказал: – Ты не дышал минуты три. Саша страшно перепугалась. Этим ты ее держишь возле себя?

. – Когда? – уточнил он. – В шестьдесят первом. – Нет, этого не может быть. Саше нет еще и тридцати. Наверное, вы ошиблись. – Ничего я не ошиблась, – резко заявила