Сэр_42 все записи автора

iskusstvo-zvuka.livejournal.com

В симфонической фантазии «Буря» по одноименной пьесе Шекспира проявилось замечательное колористическое мастерство Чайковского в сочетании со светлым поэтическим лиризмом и острой характеристичностью музыки. Из шекспировской пьесы, в которой авантюрный сюжет и иронически окрашенные мотивы волшебства и магии служат для выражения глубокой философско-этической идеи, композитор заимствовал только несколько основных мотивов, самостоятельно развив их и скомпоновав в законченное музыкальное целое. Три мира противопоставлены в его «Буре»: мир холодной, бесстрастной природы, волшебный фантастический мир, оборачивающийся то доброй и благодетельной, то злой стороной, и мир чистого большого человеческого чувства.

Фоном для действия, которое развертывается в центральной части произведения, является картина пустынного моря с его бескрайними водными просторами, развернутая во вступительном разделе и снова возникающая на короткое время в заключении. В изображении морской стихии отразились аналогичные образы Мендельсона и Рубинштейна. Но при этом звукоизобразительные средства Чайковского гораздо тоньше и богаче. Неподвижность, застылость колорита первой картины воспринимаются как затишье перед бурей.
Переходом к буре служит небольшой связующий эпизод, в котором троекратно повторяющаяся повелительная музыкальная фраза (приказание волшебника Просперо) сопровождается краткими подвижными фигурками струнных и деревянных, напоминающими легкое дуновение ветерка. Сама буря начинается, как советовал Чайковскому Стасов, «вдруг, во всей силе»; достигая на протяжении нескольких тактов бушующей мощи и неистовства, она затем так же быстро, точно по мановению волшебной палочки, стихает и прекращается.
Во второй половине симфонической фантазии образам природы, то непроницаемо отстраненной, то грозной и всесокрушающей, противопоставлено живое, трепетное человеческое чувство. Тема любви Миранды и Фернандо проводится дважды. В первый раз она, робко зарождаясь, мягко интонируется виолончелями с сурдиной, затем звучит увереннее и сильнее, но едва достигнув кульминации, снова затухает и гаснет. Во второй раз тема сразу вступает в более яркой звучности и доводится до предельного накала страсти.
Два проведения любовной лирической темы разделены скерцозным эпизодом, характеризующим фантастические персонажи: волшебного духа воздуха Ариэля и безобразное злобное чудовище, получеловека-полуживотное Калибана. Легкой, словно порхающей теме, излагаемой струнными и деревянными духовыми, противопоставлена нарочито грубая и тяжеловесная, с резко акцентированными скачками на большую септиму. Эта последняя тема широко развивается со все нарастающей оркестровой звучностью и упорно повторяемым заключительным скачком как некая страшная сила, угрожающая счастью влюбленных.
 

Чайковский впоследствии высказывал опасение в недостаточной законченности формы и некоторой эпизодичности этого своего произведения. Неосновательность авторских опасений была убедительно аргументирована Асафьевым. «Глубоко неправы те, — писал он, — кто из предпочтения к внешне стройным схемам считают „Бурю“ растрепанным несвязанным сочинением <...>.

Прекрасно выявлен контраст: море спокойное и море буйное . Еще сильнее впечатляет звуковой параллелизм: волнующаяся стихия (море) и вспыхивающая страсть (любовь Миранды и Фердинанда) — «двойная» буря. Замечательны по картинности и ритмико-инструментальной изобретательности два антипода — Ариэль и Калибан ...Повторяю, форма этой поэмы, рассматриваемая с динамической точки зрения, — изумительно органична».
 

Ю. Келдыш