Так называется одна из песен Яна Френкеля, одного из самых любимых народом советских композиторов. Мой очерк рассказывает о его негромкой, идущей от сердца музыке и его непростой судьбе.

Ян Абрамович Френкель нашёл свою дорогу в песню уже в очень зрелом возрасте. Как принято в еврейских семьях, он в раннем детстве начал учиться играть на скрипке и впоследствии получил музыкальное образование как скрипач. Но факультативно обучался и композиции. Играл во многих ансамблях и оркестрах и постепенно стал одним из самых востребованных инструментовщиков, поскольку знал это ремесло, так сказать, изнутри. Этим издавна занимаются многие профессиональные музыканты, но не всех из них можно назвать художниками. Некоторые в совершенстве владеют рецептами оркестровых «вкуснот» и просто наряжают ими чью-то песню, особенно не вникая в её содержание.

Ян Френкель всегда придерживался строжайшего отбора только тех оркестровых средств, которые помогали бы слушателю «дойти до сути» мелодии и стихов. Именно он в семидесятых годах выиграл конкурс на новую оркестровую версию государственного гимна СССР. Это была внушительная победа. В конкурсе принимали участие крупнейшие композиторы, а жюри возглавлял Дмитрий Шостакович. Френкель начал писать песни ещё во время войны. Но и к собственному творчеству композитор относился со свойственной ему вдумчивостью. Ян Абрамович стал считать себя композитором и по-настоящему сосредоточился на сочинении песен только в 60-х, когда почувствовал, что пришло его время. Мелодии Френкеля, необыкновенно задушевные и безыскусные, как нельзя лучше выражали дух так называемой «оттепели». Особенностью ломавшегося времени было внимание к внутреннему миру человека. Людей перестали считать только винтиками машины построения коммунизма. Песни Яна Френкеля начисто лишены какой бы то ни было идеологии. Вокруг него аккумулировалось некое новое направление в песне, которое я определил бы как «доверительный диалог». Вместе с композитором вошёл в песню его главный соавтор Михаил Танич. Первая же их песня «Текстильный городок» обрела огромную популярность.   

Жаль, что в стихотворении цензура не пропустила такой выразительный конец:

Речка тихая течёт,

Водят девки хоровод,

Вы, товарищ Малиновский, их возьмите на учёт.

Что ж, настолько далеко, чтобы всуе упоминать имя министра обороны, оттепель так и не дошла. Другая песня этих же авторов, «Любовь-кольцо» из культового фильма «Женщины» — одна из первых записей Нины Бродской, ставшей впоследствии одной из самых значительных эстрадных певиц оттепельного времени. Ограничиваясь скромными средствами доверительного диалога, Ян Френкель ставил себя под удар критики, обвинявшей его в узости жанрового диапазона, однообразии и мелкотемье. Но вскоре выяснилось, что в его манере можно писать и о подмосковном городке, и о далёком проливе Лаперуза, можно создать гимн русскому полю и песню «Журавли», ставшую реквиемом великому шансонье Марку Бернесу. Кроме земли и неба, в песни Френкеля вошло ещё и море. С поэтом Игорем Шафераном, в своё время достаточно проплававшем на китобойном судне, были написаны песни «Сколько видано» и «И всё-таки море!», получившая известность в исполнении Эдуарда Хиля. Стало быть, песни Френкеля могли органично звучать и в исполнении вполне голосового певца. Конечно, «Русское поле» способствовало возрастанию значимости композитора в глазах общественности и даже властей. Как-никак патриотическая тема. Но судьба этой песни была непростой. Во-первых, это всё-таки романс, и такое решение патриотической темы было ещё не совсем привычно. Во-вторых, в фильме «Неуловимые мстители», для которого написана песня, её поёт белогвардейский офицер. Наконец, имена авторов, Ян Френкель и Инна Гофф, в сочетании с названием «Русское поле» звучали несколько провокационно, особенно когда надо было объявлять, что песню исполняет Иосиф Кобзон. Но когда песню подхватили, всё это уже не имело значения. Френкель стал автором популярной песни на патриотическую тему, а это уже первый серьёзный шаг на пути к зачислению в классики.

При этом композитор не изменил своему стилю, продолжая пользоваться минимальными средствами выразительности. Его мелодии своей простотой граничили с уличными и этим напоминали музыку бардов. Но эти напевы, как, впрочем, и бардовские, на удивление органично могли порою сочетаться со стихами философского содержания. Ян Френкель сотрудничал и с теми поэтами, которых никак нельзя назвать только песенниками, начиная с его ранней песней «Годы» на стихи Марка Лисянского. Но особенно плодотворным было его сотворчество с Константином Ваншенкиным. Его стихотворение «Я спешу, извините меня» композитор прочёл в газете. Они ещё не были знакомы, а поэт, как выяснилось при встрече, даже не знал о существовании такого композитора.

Впоследствии они вместе создали много песен, из которых некоторые стали известными, в том числе и та, которая дала заголовок этому очерку. Но песня «Я спешу, извините меня» понравилась Ваншенкину не только сама по себе, а ещё и тем, что поэт сразу «услышал» в ней исполнение Марка Бернеса, с которым Ваншенкин к этому времени был в дружбе. Так состоялось знакомство Френкеля с выдающимся артистом, встреча с которым была поворотным пунктом в судьбе многих композиторов. Втроем они создали немало известных песен, и всё же главное, чем Френкель обязан Бернесу, это заказ написать музыку на стихотворение Расула Гамзатова «Журавли».

По своей пронзительной простоте в сочетании со скорбно-философскими стихами, это, бесспорно, одна из кульминаций в творчестве Яна Френкеля. Бернес тогда уже знал, что смертельно болен, и для собственной панихиды отобрал всего четыре песни, в том числе и «Журавли». Песня «раскрутилась», когда Марка Наумовича уже не стало. И кто её тогда только не пел, вплоть до оперных певцов и Муслима Магомаева. Как будто именно про песни Яна Френкеля поэт Николай Доризо в своё время написал: «Хочу, чтоб пели безголосые, а вокалисты подпоют». В это время в прессе как раз шла кампания против так называемых «шептунов»: мол, русской раздольной песне нужен звучный голос. Однако песня больше нуждалась в музыкальном рассказе, чем в хорошо поставленном голосе, поэтому Ян Френкель, как и многие его собратья по жанру, охотнее сотрудничал даже просто с драматическими артистами, чем с оперными певцами. Ряд его песен записал Андрей Миронов. Известность получили песни Френкеля на стихи Шаферана, написанные специально для Аркадия Райкина, особенно «Добрый зритель в девятом ряду». Песней «Журавли» Френкель привёл в песню Расула Гамзатова. Сам этот факт и творческое сотрудничество, а потом и просто человеческая дружба с литератором и общественным деятелем такого положения и масштаба в значительной степени способствовали как творческой, так и политической карьере (в лучшем смысле этого слова) Яна Абрамовича. Выигрыш конкурса на лучшую переоркестровку государственного гимна страны окончательно определил место композитора на советском музыкальном Олимпе. Какая же это редкость, когда честное, бескомпромиссное служение искусству справедливо вознаграждается!

Постепенно Ян Френкель становился всё более известным и как исполнитель своих песен. Каждому композитору приходится петь самому, иначе как показать свою песню соавтору-поэту, исполнителю или пропагандирующей организации? Многие позволяют это себе и на авторских концертах, иногда потому, что хочется показать песню, на которую в этот вечер не нашлось исполнителя, а то бывает, что как бы интересно песня ни звучала в исполнении разных певцов, композитора это не вполне устраивает, и ему кажется, что точнее всего он её интерпретирует сам. С Яном Френкелем случалось и то, и другое, и вдруг он почувствовал, что слушатели особенно тепло отзываются на песню именно в его собственном исполнении. Определённую роль тут играла его броская внешность: гигантский рост, огромные выразительные глаза, шикарные, пышные, горизонтально торчащие усы. В своё время экзотическая внешность лишила Яна Абрамовича рабочего места. Леонида Утёсова уговорили убрать из оркестра скрипача, который отвлекал внимание зрителя. Когда же композитор стал сотрудничать с кинорежиссёрами, его несколько раз сняли в эпизодических ролях, в одной из которых ему пригодилось умение играть на скрипке. Конечно, настоящим голосом Френкель не обладал, но тембр у него был на редкость красивый, с бархатной теплотой.

Франсуа Вийон когда-то сказал, что свои стихи поэт должен читать монотонно. Это значит, что не надо их «продавать», придавать им дополнительную выразительность актёрским мастерством. Они должны брать своим содержанием. Ян Френкель пел свои песни, я бы сказал, как-то упоительно монотонно, не меняя громкости и выражения лица, и как раз это было настолько к лицу его нехитрым мелодиям, что его исполнение стали записывать на радио и снимать на телевидении. Особого разговора заслуживает киномузыка Яна Френкеля. Тут было необыкновенно важно его знание оркестра, поскольку музыканты получают ноты непосредственно перед записью, и нужно так оркестровать, чтобы было и выразительно, и «ложилось» на соответствующий эпизод фильма, и сыграть было бы легко. Френкелю в молодости приходилось быть безымянным соавтором композиторов, которые были в состоянии лишь создать запоминающуюся мелодию, проходящую через весь фильм.

Когда же в нём самом обнаружился мелодический дар, он стал едва ли не самым известным кинокомпозитором в стране, на его счету музыка к шестидесяти кинофильмам. Некоторое время мы жили в одном доме, я иногда заходил к нему за творческой консультацией. Это был очень обаятельный, несмотря на гигантский рост, человек с милым южным выговором, по которому можно было почувствовать, что в детстве он говорил на идиш. В разговоре Ян Абрамович порою употреблял слова на этом языке. Как-то мы встретились на лестнице. Я отводил маленькую дочку в музыкальную школу, и у неё в руках была скрипка. Ян Абрамович спросил: «Ребёнок учится играть фун а фидл (на скрипке)?» А я и вопрос-то понял только из контекста. Часто можно было видеть Френкеля с чемоданом в руке. Он очень много ездил по стране с концертами в силу своей популярности и мобильности — ведь ему не нужны были исполнители. И когда первым секретарём правления Союза композиторов РСФСР выбрали Родиона Щедрина, то едва ли не ключевой фигурой в его команде стал Ян Френкель. Дело было в том, что Щедрин был постоянно занят сочинением  симфонического или оперного полотна, и, отказываясь от очередной поездки во главе делегации на творческий отчёт композиторов Российской Федерации перед трудящимися какой-нибудь области, Родион Константинович понимал, что принимающая сторона будет только рада такой замене, поскольку Френкеля знали не только по песням, но и в лицо.

Когда композитор входил в высший эшелон руководства Союза, его авторитет принято было укреплять. Ян Френкель получил Государственную премию и звание народного артиста СССР. Всё это более чем заслуженно. Но так уж сложилось, что Ян Френкель должен был всё это государственное признание отрабатывать. Свои организационные обязанности Ян Абрамович выполнял необыкновенно добросовестно, и времени на творчество оставалось всё меньше, тем более что его концертная деятельность оборотов не убавляла. Яна Френкеля часто посылали в поездки, имевшие для Союза композиторов политическое значение: скажем, на Братскую ГЭС. Но это не заставило его писать призывные комсомольские песни. Он пел строителям про любовь, про журавлей, про русское поле. За это его и любили, поэтому его приглашали и командировывали.

А композиторы, послушно подчинявшиеся призывам писать о партии и строителях социализма, оставались в результате невостребованными. Такой вот парадокс в отношениях партийного руководства с искусством. С возрастом гастролировать Яну Абрамовичу становилось всё труднее. От кино он тоже уже отказывался, говорил, что устал сражаться с режиссёрами - это сотрудничество действительно редко бывало лёгким. И песен почти не писал: время доверительного диалога мало-помалу шло к концу. Мне думается, что Ян Френкель, большую часть жизни проживший в бедности и безвестности, ютившийся втроём в маленькой комнате коммунальной квартиры, был благодарен Союзу композиторов за моральное, материальное и бытовое вознаграждение и поэтому столько сил отдавал этой организации. Он ходил туда практически каждый день, как на работу.

Жизненный путь Яна Френкеля был полон неожиданностей. Когда началась, война, он так рвался на фронт, что, по непроверенным данным, каким-то образом прибавил себе возраст. Окончив артиллерийское училище, Ян попал на передовую, но через год был тяжело ранен и после этого мог служить уже только в армейских ансамблях и оркестрах. Такое вот необычное начало композиторской карьеры. И развивалась эта карьера тоже очень непросто и нетривиально. Я не знаю, какой ещё популярный композитор-песенник под конец жизни сосредотачивался на организационной работе. Но какими бы крутыми не были повороты его судьбы, можно с полным основанием сказать, что Ян Френкель вполне мог бы отнести к себе стихи М. Лисянского, на которые композитор написал одну из своих самых первых песен:

Жили мы на свете недаром,

Дорогие земляки мои!

Сергей Колмановский