Концерт. На знаменитую артистку,
Что шла со сцены в славе и цветах,
Смотрела робко девушка-хористка
С безмолвным восхищением в глазах.
Актриса ей казалась неземною
С ее походкой, голосом, лицом.
Не человеком — высшим божеством,
На землю к людям посланным судьбою.
Шло «божество» вдоль узких коридоров,
Меж тихих костюмеров и гримеров,
И шлейф оваций гулкий, как прибой,
Незримо волочило за собой.
И девушка вздохнула:- В самом деле,
Какое счастье так блистать и петь!
Прожить вот так хотя бы две недели,
И, кажется, не жаль и умереть!
А «божество» в тот вешний поздний вечер
В большой квартире с бронзой и коврами
Сидело у трюмо, сутуля плечи
И глядя вдаль усталыми глазами.
Отшпилив, косу в ящик положила,
Сняла румянец ватой не спеша,
Помаду стерла, серьги отцепила
И грустно улыбнулась:- Хороша…
Куда девались искорки во взоре?
Поблекший рот и ниточки седин…
И это все, как строчки в приговоре,
Подчеркнуто бороздками морщин…
Да, ей даны восторги, крики «бис»,
Цветы, статьи «Любимая артистка!»,
Но вспомнилась вдруг девушка-хористка,
Что встретилась ей в сумраке кулис.
Вся тоненькая, стройная такая,
Две ямки на пылающих щеках,
Два пламени в восторженных глазах
И, как весенний ветер, молодая…
Наивная, о, как она смотрела!
Завидуя… Уж это ли секрет?!
В свои семнадцать или двадцать лет
Не зная даже, чем сама владела.
Ведь ей дано по лестнице сейчас
Сбежать стрелою в сарафане ярком,
Увидеть свет таких же юных глаз
И вместе мчаться по дорожкам парка…
Ведь ей дано открыть мильон чудес,
В бассейн метнуться бронзовой ракетой,
Дано краснеть от первого букета,
Читать стихи с любимым до рассвета,
Смеясь, бежать под ливнем через лес…
Она к окну устало подошла,
Прислушалась к журчанию капели.
За то, чтоб так прожить хоть две недели,
Она бы все, не дрогнув, отдала!

Автор — Эдуард Асадов

Именно выдающиеся лекарственные свойства, а не вкусовые качества на первых порах сделали корицу такой популярной.

История «отношений» человека с корицей берет свое начало в 2800 году до н.э., когда она впервые появилась в китайской народной медицине. Именно выдающиеся лекарственные свойства, а не вкусовые качества на первых порах сыграли решающую роль в принятии корицы «в семью».

Ее использовали для лечения бактериальных заболеваний, хворей, связанных с органами дыхания и пищеварения, и много другого.

Современная наука пока лишь пытается догнать мудрость древних, чтобы в полной мере раскрыть силу пряности, которую в домашних условиях дальше кофеварения мало кто использует. Мы как следует поискали и нашли целых 7 причин сделать корицу своей любимой добавкой к повседневной еде.

Она вошла, совсем седая,
Устало села у огня,
И вдруг сказала «Я не знаю,
За что ты мучаешь меня.

Ведь я же молода, красива,
И жить хочу, хочу любить.
А ты меня смиряешь силой
И избиваешь до крови.

Велишь молчать? И я молчу,
Велишь мне жить, любовь гоня?
Я больше не могу, устала.
За что ты мучаешь меня?

Ведь ты же любишь, любишь, любишь,
Любовью сердце занозя,
Нельзя судить, любовь не судят.
Нельзя? Оставь свои „нельзя“.

Отбрось своих запретов кучу,
Cейчас, хоть в шутку согреши:
Себя бессонницей не мучай,
Сходи с ума, стихи пиши.

Или в любви признайся, что ли,
А если чувство не в чести,
Ты отпусти меня на волю,
Не убивай, а отпусти».

И женщина, почти рыдая,
Седые пряди уроня, твердила:
«Я не знаю, за что ты мучаешь меня?».
Он онемел.

В привычный сумрак
Вдруг эта буря ворвалась.
Врасплох, и некогда подумать:
«Простите, я не знаю Вас.

Не я надел на Вас оковы»
И вдруг спросил едва дыша:
«Как Вас зовут? Скажите, кто Вы?»
Она в ответ: «Твоя Душа».

Эдуард Асадов

То ли мы сердцами остываем,
То ль забита прозой голова,
Только мы все реже вспоминаем
Светлые и нежные слова.

Словно в эру плазмы и нейтронов,
В гордый век космических высот
Нежные слова, как граммофоны,
Отжили и списаны в расход.

Только мы здесь, видимо, слукавили
Или что-то около того:
Вот слова же бранные оставили,
Сберегли ведь все до одного!

Впрочем, сколько человек ни бегает
Средь житейских бурь и суеты,
Только сердце все равно потребует
Рано или поздно красоты.

Не зазря ж оно ему дается!
Как ты ни толкай его во мглу,
А оно возьмет и повернется
Вновь, как компас, к ласке и теплу.

Говорят, любовь немногословна:
Пострадай, подумай, раскуси...
Это все, по-моему, условно,
Мы же люди, мы не караси!

И не очень это справедливо -
Верить в молчаливую любовь.
Разве молчуны всегда правдивы?
Лгут ведь часто и без лишних слов!

Чувства могут при словах отсутствовать.
Может быть и все наоборот.
Ну а если говорить и чувствовать?
Разве плохо говорить и чувствовать?
Разве сердце этого не ждет?

Что для нас лимон без аромата?
Витамин, не более того.
Что такое небо без заката?
Что без песен птица? Ничего!

Пусть слова сверкают золотинками,
И не год, не два, а целый век!
Человек не может жить инстинктами,
Человек - на то и человек!

И уж коль действительно хотите,
Чтоб звенела счастьем голова,
Ничего-то в сердце не таите,
Говорите, люди, говорите
Самые хорошие слова!

1970 г.

У женщин недолго живут секреты.
Что правда, то правда. Но есть секрет,
Где женщина тверже алмаза. Это:
Сколько женщине лет?!
Она охотней пройдет сквозь пламя
Иль ступит ногою на хрупкий лед,
Скорее в клетку войдет со львами,
Чем возраст свой правильно назовет.
И если задумал бы, может статься,
Даже лукавейший Сатана
В возрасте женщины разобраться,
То плюнул и начал бы заикаться.
Картина была бы всегда одна:
В розовой юности между женщиной
И возрастом разных ее бумаг
Нету ни щелки, ни даже трещины.
Все одинаково: шаг в шаг.
Затем происходит процесс такой
(Нет, нет же! Совсем без ее старания!):
Вдруг появляется «отставание»,
Так сказать, «маленький разнобой»...
Паспорт все так же идет вперед,
А женщину вроде вперед не тянет:
То на год от паспорта отстает,
А то переждет и на два отстанет...
И надо сказать, что в таком пути
Она все больше преуспевает.
И где-то годам уже к тридцати,
Смотришь, трех лет уже не найти,
Ну словно бы ветром их выметает.
И тут, конечно же, не поможет
С любыми цифрами разговор.
Самый дотошнейший ревизор
Умрет, а найти ничего не сможет!
А дальше ни сердце и ни рука
Совсем уж от скупости не страдают.
И вот годам уже к сорока
Целых пять лет, хохотнув слегка,
Загадочным образом исчезают...
Сорок! Таинственная черта.
Тут всякий обычный подсчет кончается,
Ибо какие б ни шли года,
Но только женщине никогда
Больше, чем сорок, не исполняется!
Пусть время куда-то вперед стремится
И паспорт, сутулясь, бредет во тьму,
Женщине все это ни к чему.
Женщине будет всегда «за тридцать»...
И, веруя в вечный пожар весны,
Женщины в битвах не отступают.
«Техника» нынче вокруг такая,
Что ни морщинки, ни седины!
И я никакой не анкетой мерю
У женщин прожитые года.
Бумажки — сущая ерунда,
Я женской душе и поступкам верю.
Женщины долго еще хороши,
В то время как цифры бледнеют раньше.
Паспорт, конечно, намного старше,
Ибо у паспорта нет души!
А если вдруг кто-то, хотя б тайком,
Скажет, что может увянуть женщина,
Плюньте в глаза ему, дайте затрещину
И назовите клеветником!

Эдуард Асадов

Галине Асадовой

Ну вот и снова грянула весна
Под птичьи свиристелки и волынки!
Мир вновь как на раскрашенной картинке!
Средь красок же всех яростней одна.

Вернее, две - зеленая и красная:
Рассвет-закат, как апельсинный сок -
То брызги, то ликующий поток -
И зелень ослепительно-прекрасная!

На ней еще ни пыли, ни жучков,
Она сияет первозданной свежестью,
Немного клейкой и душистой нежностью
Под невесомым снегом облаков...

Вот кажется: немного разбегись,
Затем подпрыгни, разметав ладони,
И вместе с ветром унесешься ввысь,
И мир в сплошной голубизне потонет!..

Еще порыв! Еще один рывок!
И ты - в зените... А в тумане где-то
В душистой дымке кружится планета
И сматывает в огненный клубок
Снопы лучей заката и рассвета.

Хватай в ладони синеву небес
И, погрузив в нее лицо и душу,
Прислушивайся, как ласкают уши
И горный ветер, и моря, и лес...

И это глупость: будто человек
Не в силах ощутить величье мира.
Лишь тот живет безрадостно и сиро,
Кто в скуку будней погружен навек.

Ну, а у нас иной состав крови,
И мы - иной закваски и устройства,
Сердца у нас с тобой такого свойства,
Где и в мороз грохочут соловьи!

И нам надежда неспроста дана:
Давно ли ты осеннею порою
Грустила перед завтрашней весною...
А вот смотри: уже опять весна!

И кто сказал, что молодость прошла?
Ведь мы сдаемся, в сущности, формально,
Ну, может статься, в чем-то визуально,
Но главных сил судьба не отняла!

И разве то бодрячество пустое?
Об этом глупо даже говорить,
Когда мы ухитряемся с тобою
В любые стужи праздники творить!

А чтоб с годами нам не погружаться
В прострацию ни телом, ни душой,
Давай с тобой почаще возвращаться
В дни наших ярких праздников с тобой!

Красива для других ты или нет,
Знай: для меня ты все равно красавица!
Ведь если в сердце уже столько лет
Горит, ни разу не погаснув, свет,
То чувства здесь ни на день не состарятся.

И вот еще что непременно знай:
Тут нет "словес", здесь все на самом деле.
И раз вот так я говорю в апреле -
То как же нас еще согреет май!

У нас сегодня ранняя весна:
В полях под солнцем задышали озими.
А мы с тобой... Ну разве же мы поздние,
Коль, обнявшись, хмелеем допьяна!

И столько, хлопотушечка моя,
Ты мне дарила счастья, что в награду
Я отдаю и сердце не тая,
И песнь души. Считай, что это я
Пою тебе в восторге серенаду.

Россия начиналась не с меча, Она с косы и плуга начиналась. Не потому, что кровь не горяча, А потому, что русского плеча Ни разу в жизни злоба не касалась...

Читать далее...

Палкой, щупая дорогу, бродит наугад слепой, осторожно ставит ногу и бормочет сам с собой. А на бельмах у слепого   целый мир отображен: дом, трава, сарай, корова, клочья неба голубого, то чего не видит он - это слова классика поэзии 19 века, так вот для описания Асадова как человека и поэта недостаточно этих слов, нужно добавить, то что не отражено в глазах этого поэта, отражено в его чуткой душе и слезой застыло в глазах его читателя!

Рассказ о жизни и творчестве поэта Эдуарда Асадова. Эдуард Асадов в своих стихотворениях обращается к лучшим человеческим качествам — к доброте, верности, благородству, великодушию, патриотизму, справедливости. Будучи незрячим, Асадов видел жизнь глубже, проницательнее, живее, чем многие другие. Стихи Асадова сердечные, доходчивые и проникновенные, они пережили своего автора и остаются актуальными в любое время. При жизни Асадов был скромным человеком, однако его имя и творчество было всегда известно и популярно среди молодёжи, которой поэт адресовал свои произведения. В фильме звучат фрагменты его произведений в авторском исполнении.

Старик, моливший золотую рыбку,
свершил,пожалуй,главную ошибку:
Ему бы жадной бабке не служить
и не просить корыто и дворянство,
боярский дом и сказочное царство…
А новую старуху попросить!

У тебя характер прескверный
и глаза уж не так хороши.
Взгляд неискренний и,
наверно, даже вовсе и нет души.

И лицо у тебя как у всех,
для художника не находка,
плюс к тому — цыплячья походка,
и совсем не красивый смех.

Читать далее...

Как легко обидеть человека!
Взял и бросил фразу злее перца…
А потом порой не хватит века
Чтоб вернуть обиженное сердце…

Будь добрым, не злись, обладай терпеньем.
Запомни: от светлых улыбок твоих
Зависит не только твое настроенье,
Но тысячу раз настроенье других.

В любых делах, при максимуме сложностей
Подход к проблеме всё-таки один:
Желанье — это множество возможностей,
А нежеланье — множество причин.

— Ты меня не любишь! —
молвила жена.
Муж в ответ присвистнул: — Вот тебе и на!!!
Если твой характер столько лет терплю…
Можешь быть спокойна, дьявольски люблю!!!

Читать далее...

Ты веришь, ты ищешь любви большой,
Сверкающей, как родник,
Любви настоящей, любви такой,
Как в строчках любимых книг.

Когда повисает вокруг тишина
И в комнате полутемно,
Ты часто любишь сидеть одна,
Молчать и смотреть в окно.

Молчать и видеть, как в синей дали
За звездами, за морями
Плывут навстречу тебе корабли
Под алыми парусами...

То рыцарь Айвенго, врагов рубя,
Мчится под топот конский,
А то приглашает на вальс тебя
Печальный Андрей Болконский.

Вот шпагой клянется д'Артаньян,
Влюбленный в тебя навеки,
А вот преподносит тебе тюльпан
Пылкий Ромео Монтекки.

Проносится множество глаз и лиц,
Улыбки, одежды, краски...
Вот видишь: красивый и добрый принц
Выходит к тебе из сказки.

Сейчас он с улыбкой наденет тебе
Волшебный браслет на запястье.
И с этой минуты в его судьбе
Ты станешь судьбой и счастьем!

Когда повисает вокруг тишина
И в комнате полутемно,
Ты часто любишь сидеть одна,
Молчать и смотреть в окно...

Слышны далекие голоса,
Плывут корабли во мгле...
А все-таки алые паруса
Бывают и на земле!

И может быть, возле судьбы твоей
Где-нибудь рядом, здесь,
Есть гордый, хотя неприметный Грей
И принц настоящий есть!

И хоть он не с книжных сойдет страниц,
Взгляни! Обернись вокруг:
Пусть скромный, но очень хороший друг,
Самый простой, но надежный друг,
Может, и есть тот принц?!

В горах, на скале, о беспутстве мечтая, Сидела Измена худая и злая. А рядом под вишней сидела Любовь, Рассветное золото в косы вплетая. С утра, собирая плоды и коренья, Они отдыхали у горных озер И вечно вели нескончаемый спор - С улыбкой одна, а другая с презреньем. Одна говорила: - На свете нужны Верность, порядочность и чистота. Мы светлыми, добрыми быть должны: В этом и - красота! Другая кричала: - Пустые мечты! Да кто тебе скажет за это спасибо? Тут, право, от смеха порвут животы Даже безмозглые рыбы! Однажды такой они подняли крик, Что в гневе проснулся косматый старик, Великий колдун, раздражительный дед, Проспавший в пещере три тысячи лет. И рявкнул старик: - Это что за война?! я вам покажу, как будить Колдуна! Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры, я сплавлю вас вместе на все времена! Схватил он Любовь колдовскою рукой, Схватил он Измену рукою другой И бросил в кувшин их, зеленый, как море, А следом туда же - и радость, и горе, И верность, и злость, доброту, и дурман, И чистую правду, и подлый обман. Едва он поставил кувшин на костер, Дым взвился над лесом, как черный шатер, - Все выше и выше, до горных вершин, Старик с любопытством глядит на кувшин: Когда переплавится все, перемучится, Какая же там чертовщина получится? Кувшин остывает. Опыт готов. По дну пробежала трещина, Затем он распался на сотню кусков, И появилась женщина. Inn_Gallery

Наверно, так уж повелось от века, В народе говорится иногда, Что где-то есть порой у человека Далекая, счастливая звезда. А коль звезда по небу покатилась, В глубокой тьме прочерчивая след, То где-то, значит, жизнь остановилась И что кого-то в мире больше нет. Звезда моя! Прозрачно-голубая! Всю жизнь воюя, споря и любя, Как ты добра - я в точности не знаю. Но с детских лет я верую в тебя.

Читать далее...

Радуйся каждому дню всегда.
    Любому, едва только светом брызнет!
    Ибо не знаешь ведь никогда,
    Какой из них будет последним в жизни...
Эдуард Асадов

Ну каким ты владеешь секретом?
Чем взяла меня и когда?
Но с тобой я всегда, всегда,
Днем и ночью, зимой и летом!

Площадями ль иду большими
Иль за шумным сижу столом,
Стоит мне шепнуть твое имя —
И уже мы с тобой вдвоем.

Когда радуюсь или грущу я
И когда обиды терплю,
И в веселье тебя люблю я,
И в несчастье тебя люблю.
Даже если крепчайше сплю,
Все равно я тебя люблю!

Говорят, что дней круговерть
Настоящих чувств не тревожит.
Говорят, будто только смерть
Навсегда погасить их может.

Я не знаю последнего дня,
Но без громких скажу речей:
Смерть, конечно, сильней меня,
Но любви моей не сильней.

И когда этот час пробьет
И окончу я путь земной,
Знай: любовь моя не уйдет,
А останется тут, с тобой.

Подойдет без жалоб и слез
И незримо для глаз чужих,
Словно добрый и верный пес,
На колени положит нос
И свернется у ног твоих...

Эдуард Асадов

Люблю сердца, способные простить. Нет-нет, отнюдь не как-нибудь бездумно, А с добрым сердцем, искренно и умно. Простить-как бы занозу удалить... Подчас так сладко горечь затаить, Ведь нет теперь уже пути обратно, А выйдет случай-крепко отомстить! Приятно? Да и как еще приятно! Коль отомстил-считай, что повезло: Дал сдачу на укусы бессердечности! Но зло обычно порождает зло, И так идет, порой, до бесконечности... От всепрощенья сердце не согрето, А беспринципность-сущая беда. Есть зло, когда прощенья просто нету! И все же так бывает не всегда. Пусть гневаться и даже раздражаться Приходится, хоть это не легко. А все же зло, коль честно разобраться, - Зачем хитрить?! Давайте признаваться: Порой совсем не так уж велико! Месть с добротою сложно совмещать. И что порой важнее, я не знаю, И все-таки стократно повторяю: Люблю сердца, способные прощать! Эдуард Асадов

У женщин недолго живут секреты. Что правда, то правда. Но есть секрет, Где женщина тверже алмаза. Это: Сколько женщине лет?! Она охотней пройдет сквозь пламя Иль ступит ногою на хрупкий лед, Скорее в клетку войдет со львами, Чем возраст свой правильно назовет. И если задумал бы, может статься, Даже лукавейший Сатана В возрасте женщины разобраться, То плюнул и начал бы заикаться. Картина была бы всегда одна: В розовой юности между женщиной И возрастом разных ее бумаг Нету ни щелки, ни даже трещины. Все одинаково: шаг в шаг. Затем происходит процесс такой (Нет, нет же! Совсем без ее старания!): Вдруг появляется "отставание", Так сказать, "маленький разнобой"... Паспорт все так же идет вперед, А женщину вроде вперед не тянет: То на год от паспорта отстает, А то переждет и на два отстанет... И надо сказать, что в таком пути Она все больше преуспевает. И где-то годам уже к тридцати, Смотришь, трех лет уже не найти, Ну словно бы ветром их выметает. И тут, конечно же, не поможет С любыми цифрами разговор. Самый дотошнейший ревизор Умрет, а найти ничего не сможет! А дальше ни сердце и ни рука Совсем уж от скупости не страдают. И вот годам уже к сорока Целых пять лет, хохотнув слегка, Загадочным образом исчезают... Сорок! Таинственная черта. Тут всякий обычный подсчет кончается, Ибо какие б ни шли года, Но только женщине никогда Больше, чем сорок, не исполняется! Пусть время куда-то вперед стремится И паспорт, сутулясь, бредет во тьму, Женщине все это ни к чему. Женщине будет всегда "за тридцать"... И, веруя в вечный пожар весны, Женщины в битвах не отступают. "Техника" нынче вокруг такая, Что ни морщинки, ни седины! И я никакой не анкетой мерю У женщин прожитые года. Бумажки - сущая ерунда, Я женской душе и поступкам верю. Женщины долго еще хороши, В то время как цифры бледнеют раньше. Паспорт, конечно, намного старше, Ибо у паспорта нет души! А если вдруг кто-то, хотя б тайком, Скажет, что может увянуть женщина, Плюньте в глаза ему, дайте затрещину И назовите клеветником! (Эдуард Асадов)Inn_Gallery

Хозяин погладил рукою Лохматую рыжую спину: - Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину. Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса. Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою. Старик у вокзального входа Сказал:- Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы... А то ведь простая дворняга! Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи. В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали... Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь! Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой! Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела... Труп волны снесли под коряги... Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце - чистейшей породы! Галерея_Дефне

7 сентября 1923 года, 86 лет назад, в г. Мары Туркменской ССР, в армянской семье учителей Асадовых, которых направили в Среднюю Азию ликвидировать неграмотность, родился сын, герой сегодняшней статьи из серии «Антология отечественной поэзии». Итак, сына назвали Эдиком. 25-летний Арташез, отец мальчика, к тому времени имел боевую биографию – в феврале 1921 года юношей в родной Армении он участвовал в сражении с дашнаками, поднявшими восстание против Советской власти. Чудом уцелел в этих кровопролитных боях, воевал отчаянно и вскоре был назначен комиссаром одной из частей.
Его женой стала интеллигентная армянская девушка, ее отец, Иван Калустович Курдов, в свое время два года был секретарем знаменитого российского писателя Николая Гавриловича Чернышевского. И эта работа была для него «маяком» на всю жизнь: не зря дочь стала преподавательницей русского языка и литературы.СМОТРЕТЬ ДАЛЕЕ...=

Что из того, что ты уже любила,
Кому-то, вспыхнув, отворяла дверь.
Все это до меня когда-то было,
Когда-то было в прошлом, не теперь.

Мы словно жизнью зажили второю,
Вторым дыханьем, песнею второй.
Ты счастлива, тебе светло со мною,
Как мне тепло и радостно с тобой.

Но почему же все-таки бывает,
Что незаметно, изредка, тайком
Вдруг словно тень на сердце набегает
И остро-остро колет холодком...

О нет, я превосходно понимаю,
Что ты со мною встретилась, любя.
И все-таки я где-то ощущаю,
Что, может быть, порою открываю
То, что уже открыто для тебя.

То вдруг умело галстук мне завяжешь,
Уверенной ли шуткой рассмешишь.
Намеком ли без слов о чем-то скажешь
Иль кулинарным чудом удивишь.

Да, это мне и дорого и мило,
И все-таки покажется порой,
Что все это уже, наверно, было,
Почти вот так же, только не со мной,

А как душа порой кричать готова,
Когда в минуту ласки, как во сне,
Ты вдруг шепнешь мне трепетное слово,
Которое лишь мне, быть может, ново,
Но прежде было сказано не мне.

Вот так же точно, может быть, порою
Нет-нет и твой вдруг потемнеет взгляд,
Хоть ясно, что и я перед тобою
Ни в чем былом отнюдь не виноват.

Когда любовь врывается вторая
В наш мир, горя, кружа и торопя,
Мы в ней не только радость открываем,
Мы все-таки в ней что-то повторяем,
Порой скрывая это от себя.

И даже говорим себе нередко,
Что первая была не так сильна,
И зелена, как тоненькая ветка,
И чуть наивна, и чуть-чуть смешна.

И целый век себе не признаемся,
Что, повстречавшись с новою, другой,
Какой-то частью все же остаемся
С ней, самой первой, чистой и смешной!

Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звезд ни поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает.
И, как ни хороша порой вторая,
Все ж берегите первую любовь!



Эдуард Асадов

ВТОРАЯ ЛЮБОВЬ

Что из того, что ты уже любила,
Кому-то, вспыхнув, отворяла дверь.
Все это до меня когда-то было,
Когда-то было в прошлом, не теперь.

Мы словно жизнью зажили второю,
Вторым дыханьем, песнею второй.
Ты счастлива, тебе светло со мною,
Как мне тепло и радостно с тобой.

Но почему же все-таки бывает,
Что незаметно, изредка, тайком
Вдруг словно тень на сердце набегает
И остро-остро колет холодком...

О нет, я превосходно понимаю,
Что ты со мною встретилась, любя.
И все-таки я где-то ощущаю,
Что, может быть, порою открываю
То, что уже открыто для тебя.

То вдруг умело галстук мне завяжешь,
Уверенной ли шуткой рассмешишь.
Намеком ли без слов о чем-то скажешь
Иль кулинарным чудом удивишь.

Да, это мне и дорого и мило,
И все-таки покажется порой,
Что все это уже, наверно, было,
Почти вот так же, только не со мной,

А как душа порой кричать готова,
Когда в минуту ласки, как во сне,
Ты вдруг шепнешь мне трепетное слово,
Которое лишь мне, быть может, ново,
Но прежде было сказано не мне.

Вот так же точно, может быть, порою
Нет-нет и твой вдруг потемнеет взгляд,
Хоть ясно, что и я перед тобою
Ни в чем былом отнюдь не виноват.

Когда любовь врывается вторая
В наш мир, горя, кружа и торопя,
Мы в ней не только радость открываем,
Мы все-таки в ней что-то повторяем,
Порой скрывая это от себя.

И даже говорим себе нередко,
Что первая была не так сильна,
И зелена, как тоненькая ветка,
И чуть наивна, и чуть-чуть смешна.

И целый век себе не признаемся,
Что, повстречавшись с новою, другой,
Какой-то частью все же остаемся
С ней, самой первой, чистой и смешной!

Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звезд ни поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает.
И, как ни хороша порой вторая,
Все ж берегите первую любовь!

Любить - это прежде всего отдавать.
Любить - значит чувства свои, как реку,
С весенней щедростью расплескать
На радость близкому человеку.

Любить - это только глаза открыть
И сразу подумать еще с зарею:
Ну чем бы порадовать, одарить
Того, кого любишь ты всей душою?!

Любить - значит страстно вести бои
За верность и словом, и каждым взглядом,
Чтоб были сердца до конца свои
И в горе и в радости вечно рядом.

А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет!
И нежности ждет и тепла, но только
Подсчетов бухгалтерских не ведет:
Отдано столько-то, взято столько.

Любовь не копилка в зашкафной мгле.
Песне не свойственно замыкаться.
Любить - это с радостью откликаться
На все хорошее на земле!

Любить - это видеть любой предмет,
Чувствуя рядом родную душу:
Вот книга - читал он ее или нет?
Груша... А как ему эта груша?

Пустяк? Отчего? Почему пустяк?!
Порой ведь и каплею жизнь спасают.
Любовь - это счастья вишневый стяг,
А в счастье пустячного не бывает!

Любовь - не сплошной фейерверк страстей.
Любовь - это верные в жизни руки,
Она не страшится ни черных дней,
Ни обольщений и ни разлуки.

Любить - значит истину защищать,
Даже восстав против всей вселенной.
Любить - это в горе уметь прощать
Все, кроме подлости и измены.

Любить - значит сколько угодно раз
С гордостью выдержать все лишенья,
Но никогда, даже в смертный час,
Не соглашаться на униженья!

Любовь - не веселый бездумный бант
И не упреки, что бьют под ребра.
Любить - это значит иметь талант,
Может быть, самый большой и добрый.

И к черту жалкие рассужденья,
Все чувства уйдут, как в песок вода.
Временны только лишь увлеченья.
Любовь же, как солнце, живет всегда!

И мне наплевать на циничный смех
Того, кому звездных высот не мерить.
Ведь эти стихи мои лишь для тех,
Кто сердцем способен любить и верить!



Асадов Эдуард

ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК

Резкий звон ворвался в полутьму,
И она шагнула к телефону,
К частому, настойчивому звону.
Знала, кто звонит и почему.

На мгновенье стала у стола,
Быстро и взволнованно вздохнула,
Но руки вперед не протянула
И ладонь на трубку не легла.

А чего бы проще взять и снять
И, не мучась и не тратя силы,
Вновь знакомый голос услыхать
И опять оставить все как было.

Только разве тайна, что тогда
Возвратятся все ее сомненья,
Снова и обман и униженья -
Все, с чем не смириться никогда!

Звон кружил, дрожал не умолкая,
А она стояла у окна,
Всей душою, может, понимая,
Что менять решенья не должна.

Все упрямей телефон звонил,
Но в ответ - ни звука, ни движенья.
Вечер этот необычным был,
Этот вечер - смотр душевных сил,
Аттестат на самоуваженье.

Взвыл и смолк бессильно телефон.
Стало тихо. Где-то пели стройно...
Дверь раскрыла, вышла на балкон.
В первый раз дышалось ей спокойно.

ТРУСИХА

Шар луны под звездным абажуром
Озарял уснувший городок.
Шли, смеясь, по набережной хмурой
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.

Видно, распалясь от разговора,
Парень, между прочим, рассказал,
Как однажды в бурю ради спора
Он морской залив переплывал,

Как боролся с дьявольским теченьем,
Как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем
В смелые, горячие глаза...

А потом, вздохнув, сказала тихо:
- Я бы там от страха умерла.
Знаешь, я ужасная трусиха,
Ни за что б в грозу не поплыла!

Парень улыбнулся снисходительно,
Притянул девчонку не спеша
И сказал:- Ты просто восхитительна,
Ах ты, воробьиная душа!

Подбородок пальцем ей приподнял
И поцеловал. Качался мост,
Ветер пел... И для нее сегодня
Мир был сплошь из музыки и звезд!

Так в ночи по набережной хмурой
Шли вдвоем сквозь спящий городок
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.

А когда, пройдя полоску света,
В тень акаций дремлющих вошли,
Два плечистых темных силуэта
Выросли вдруг как из-под земли.

Первый хрипло буркнул:- Стоп, цыпленки!
Путь закрыт, и никаких гвоздей!
Кольца, серьги, часики, деньжонки -
Все, что есть,- на бочку, и живей!

А второй, пуская дым в усы,
Наблюдал, как, от волненья бурый,
Парень со спортивною фигурой
Стал спеша отстегивать часы.

И, довольный, видимо, успехом,
Рыжеусый хмыкнул:- Эй, коза!
Что надулась?! - И берет со смехом
Натянул девчонке на глаза.

Дальше было все как взрыв гранаты:
Девушка беретик сорвала
И словами:- Мразь! Фашист проклятый!-
Как огнем детину обожгла.

- Комсомол пугаешь? Врешь, подонок!
Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь!-
Голос рвется, яростен и звонок:
- Нож в кармане? Мне плевать на нож!

За убийство - стенка ожидает.
Ну, а коль от раны упаду,
То запомни: выживу, узнаю!
Где б ты ни был, все равно найду!

И глаза в глаза взглянула твердо.
Тот смешался:- Ладно... тише, гром...-
А второй промямлил:- Ну их к черту! -
И фигуры скрылись за углом.

Лунный диск, на млечную дорогу
Выбравшись, шагал наискосок
И смотрел задумчиво и строго
Сверху вниз на спящий городок,

Где без слов по набережной хмурой
Шли, чуть слышно гравием шурша,
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - слабая натура,
"Трус" и "воробьиная душа".