1. Боль является частью роста.
Иногда жизнь закрывает двери, потому что пора двигаться. И это — хорошо, потому что мы часто не начинаем движение, если обстоятельства не вынуждают нас. Когда наступают тяжёлые времена, напоминайте себе, что никакая боль не прибывает без цели. Двигайтесь от того, что причиняет вам боль, но никогда не забывайте урок, который она преподаёт вам. То, что вы боретесь, не означает, что вы терпите неудачу. Каждый большой успех требует, чтобы присутствовала достойная борьба. Хорошее занимает время. Оставайтесь терпеливыми и уверенными. Всё наладится; скорей всего не через мгновение, но в конечном счете всё будет... Помните, что есть два вида боли: боль, которая ранит, и боль, которая изменяет вас. Когда вы идёте по жизни, вместо того, чтобы сопротивляться ей, помогите ей развивать вас.

Если это так, то вы можете быть очень чувствительны к приему чужеродной энергии – энергии от других людей или даже сущностей. В лучшем случае, даже не являясь "душевной губкой”, вы не сможете успешно вывести эмоции или кармические структуры из своего тела, если, прежде всего не будете в нем находиться.

Световая работа включает просветление всего тела на клеточном уровне и вознесение. Другими словами, цель состоит не в том, чтобы покинуть тело и выйти за границы физического мира, а в том, чтобы преодолеть свою веру в ограничения физического плана и свой страх, связанный с этими представлениями.

Это осуществляется путем полного духовного нисхождения в материю с целью очищения от низкочастотных энергий, т. е. подавленных эмоций, убеждений, суждений, контроля и других сжатых энергий, которые являются источниками ограничений в третьем измерении. Сделав это, вы откроете путь своему Высшему "Я”, позволив ему полностью слиться с вашим существом. Результатом этого будет полное просветление всех чакр, всего тела на клеточном уровне или вознесение, а не бегство.

Как кролик замирает перед удавом, так и человек, испугавшийся уличного хулигана, почти полностью забывает о том, что может сопротивляться, по сути дела заранее сдается.
Страх многолик и разнообразен. Психологи насчитывают несколько сот его разновидностей. Разумеется, тещу боятся по-другому, чем дефолта, а мужа-алкоголика несколько иначе, нежели террориста, угоняющего самолет. По-разному переживают страх начальники и подчиненные, родители и дети, старики и молодые. Флегматик едва ли способен испугаться легко и быстро, но если уж поддается страху, то придет в себя не сразу. Холерик же может почувствовать свою душу в области пяток за доли секунды, что не помешает ему через две-три минуты вновь ощутить себя спокойным и уверенным. Люди худые гораздо чаще испытывают страхи, нежели люди плотного телосложения, а оптимисты пугаются реже, чем пессимисты.
Страх часто воздействует не только на психику, но и на тело:  движения становятся скованными, появляется ощущение вялости. Страх приводит в состояние боевой готовности железы внутренней секреции, и выбросы адреналина в кровь не позволяют человеку быть спокойным. Ему остается лишь следовать двум древним инстинктам - идти навстречу опасности и атаковать первым или бежать. Какой вариант он предпочтет, зависит от оценки собственных сил. Йог или мастер боевых искусств побеждает страх с помощью тренированной воли и медитации, а решительные воины умеют вводить себя в состояние боевого транса, при котором адреналин не только не ослабляет волю, а, наоборот, способствует "закипанию" крови. Не зря опытнейший полководец Александр Македонский предпочитал брать в свое войско людей, которые при опасности краснеют (вот оно - приливание крови к голове, мгновенно приводящее к состоянию бесстрашия), а не бледнеют (в этом случае кровь опускается вниз, к конечностям, и ноги становятся ватными).

Поверив их словам, Ромео расстался с жизнью... но он ошибся. А мы порой не ошибаемся? 

Однажды десятилетним мальчишкой я убежал в поросшее лесом ущелье, неподалеку от нашего дома. Там, на краю крутого обрыва, можно было слушать великолепное эхо, доносившееся с отвесной гранитной стены по ту сторону потока. Я долго готовился к путешествию и наконец, набравшись смелости, пустился в путь, и вот я здесь, совсем один, высоко над деревьями выкрикиваю что есть сил самое грубое и самое запретное из всех известных мне слов. Сейчас, четверть века спустя, я не могу даже вспомнить это слово, но никогда не забуду, что я тогда испытал. Когда я писал эту книгу о смерти, я чувствовал то же самое.