Элла,сестра императрицы.Великая княгиня Елизавета Фёдоровна

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна (Елизавета Александра Луиза Алиса; в семье её звали Элла; в России — Елисавета Феодоровна) (01.11.1864-18.07.1918) — принцесса Гессен-Дармштадтская, великая княгиня дома Романовых.
Причислена к лику святых Русской православной церкви в 1992.

Елизавета Федоровна Романова (Елизавета Александра Луиза Алиса) - принцесса Гессен-Дармштадтская, великая княгиня дома Романовых. Была вторым ребенком из семи детей в семье великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и принцессы Алисы, дочери английской королевы Виктории. Еще одна дочь этой четы - Алиса - стала впоследствии последней русской императрицей Александрой Федоровной.
Когда Элле (как ее звали дома) было 14 лет, умерла мать. Горе семьи было безмерно, но детей согрела в своем доме бабушка - английская королева Виктория.
С детских лет Элла была религиозно настроена, участвовала в делах благотворительности вместе со своей матерью, великой герцогиней Алисой. Большую роль в духовной жизни семьи играл образ святой Елизаветы Тюрингенской, в честь которой она была названа: эта святая, родоначальница герцогов Гессенских, прославилась делами милосердия.

Я на тебя гляжу, любуюсь ежечасно:

Ты так невыразимо хороша!

О, верно под такой наружностью прекрасной

Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенной

В твоих глазах таится глубина;

Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;

Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой

Твою не запятнает чистоту. К.Р.

Юная Элла считалась одной из самых красивых невест Европы, и многие пытались добиться ее расположения. Тогда говорили, что во всей Европе было только две настоящие красавицы: Елизавета Австрийская, жена императора Франца-Иосифа, и Елизавета Феодоровна. Однако мало кто знал, что Елизавета Феодоровна дала перед Богом обет девства. Причиной этому, насколько можно предполагать, послужила смерть ее матери и младшей сестры Мей от дифтерии, а также гибель маленького брата Фридриха, разбившегося насмерть при случайном падении с балкона. Вид смерти и осознание того, что жизнь человеческая может в одночасье оборваться и разрушить все казавшееся столь прочным счастье и все надежды близких друг другу людей, произвели на Елизавету Феодоровну неизгладимое впечатление. Краток век человека на земле – и нужно так многое успеть сделать, утешая плачущих и облегчая страдания скорбящих… И женихи получали отказ. Однако к Сергею Александровичу она уже давно питала расположение. У них состоялся откровенный разговор, из которого Елизавета Феодоровна узнала, что Великий князь также дал тайный обет воздержания. Только после этого последовало ее согласие и было принято решение, что после свадьбы они будут жить как брат с сестрой. В их доме воспитывались дети младшего брата Сергея Александровича, Павла Александровича, удаленного из России Николаем II за мезальянс, Мария и Дмитрий, впоследствии принявшего участие в убийстве Распутина.

После свадьбы новобрачные некоторое время жили в подмосковном имении Великого князя Ильинское. Это село было знаменитым. Там в разное время находились писатели С.Т. Аксаков, И. И. Лажечников, поэт Н. М. Языков и литератор П. В. Киреевский. Впоследствии село стало собственностью императора Александра II и его супруги Марии Александровны. Затем право на его обладание перешло к Великому князю Сергею Александровичу.
В имении у супругов часто бывал Великий князь Константин Константинович, друг семьи, человек высокой духовной культуры, разносторонних дарований и талантливый тонкий поэт. Он и посвятил Елизавете Феодоровне строчки, которые по праву могут рассматриваться на уровне пушкинской лирики с точки зрения образности и глубочайшего проникновения в суть женщины-христианки и тайны ее необыкновенной красоты как следствия ее внутренней чистоты и духовности.
В совершенстве овладела русским языком, говорила на нём почти без акцента. Ещё исповедуя протестантизм, посещала православные богослужения. В 1888 вместе с мужем совершила паломничество в Святую Землю. В 1891 приняла православие, написав перед этим своему отцу: «Я все время думала и читала и молилась Богу — указать мне правильный путь — и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином».




Блистательная светская жизнь молодой Елизаветы Феодоровны частично описана в воспоминаниях Н.С. Балуевой-Арсеньевой. Для полноты восприятия образа Великой княгини привожу следующий отрывок из этих мемуаров: «Моя первая встреча с Великой княгиней была в конце декабря 1903 года, когда я в числе других дебютанток ездила в Нескучное представляться Елизавете Феодоровне. В начале января 1904 года был первый бал в генерал-губернаторском доме. Елизавета Феодоровна принимала гостей, стоя с Великим князем в конце зала. Она была дивно хороша в бледно-розовом платье с диадемой и ожерельем из крупных рубинов.

Великий князь знал толк в драгоценных камнях и любил дарить их своей жене. Мы все с восхищением смотрели на Елизавету Феодоровну и восторгались ее изумительным цветом лица, белизной кожи и изящным туалетом, рисунок которого она собственноручно набрасывала для портнихи. На этом балу мне пришлось танцевать кадриль визави с Великой княгиней.
На следующем балу она была еще красивее; на ней был белый туалет с рассыпанными по платью бриллиантовыми звездами и с такими же бриллиантовыми звездами на волосах. Она походила на сказочную царевну. Третий бал должен был быть в Нескучном. Мы все усиленно готовились к нему, шились новые туалеты; танцы были заблаговременно разобраны нашими кавалерами. Одних кадрилей полагалось восемь или девять».Элла любила красивую одежду "не из тщеславия, а из радости творить прекрасное."Но:
архиепископ Анастасий писал: "У нее на лице, особенно в глазах, проступала таинственная грусть - печать высоких душ, томящихся в этом мире".




Официальные приемы и балы в Нескучном дворце и генерал губернаторском доме сменяли друг друга .

В январе 1903 года в Зимнем дворце был устроен костюмированный бал, почти четыремстам участникам которого предписали явиться в одеждах по образцам эпохи царя Алексея Михайловича. Это был последний большой придворный бал в истории Российской империи.

Благотворительность

Следуя традиции и зову сердца Елизавета Феодоровна никогда не оставляла

благо творить

Как супруга нового московского генерал-губернатора, Елизавета Феодоровна организовала в 1892 году Елизаветинское благотворительное общество, деятельность которого была направлена на то, чтобы «призревать законных младенцев беднейших матерей, дотоле помещаемых, хотя без всякого права, в Московский воспитательный дом, под видом незаконных». Деятельность общества вначале проходила в Москве, а затем охватила и Московскую губернию.

Елизаветинские комитеты были образованы при всех московских церковных приходах, а также во всех уездных городах Московской губернии. Елизаветинское общество существовало только на благотворительные средства. Наиболее крупные пожертвования сделала сама Великая княгиня. За 25 лет работы Общество приняло участие в судьбе более девяти тысяч детей и выплатило матерям-вдовам 13 тысяч пособий на общую сумму 120 тысяч рублей. На содержание яслей и приютов общество за годы своего существования израсходовало более миллиона рублей. Деятельность Общества получила высокую оценку российской общественности. В материалах о деятельности Общества, опубликованных в газете «Московские Церковные Ведомости», оно было по праву названо «украшением Москвы», «цветом христианского милосердия и просвещения».

И вдруг как гром с ясного неба – война с Японией! Все балы и приемы были отменены. Спешно устраивались лазареты для раненых, открывались мастерские для шитья белья и заготовки бинтов».

С началом Русско-японской войны Елизавета Феодоровна организовала активную помощь фронту. Все залы Кремлевского дворца, кроме Тронного, были заняты ею под мастерские для нужд солдат. Там работали тысячи женщин – за швейными машинами и рабочими столами. Из Москвы и провинции в Кремль поступали непрерывные пожертвования.

Отсюда на фронт направлялись грузы с продовольствием, обмундированием, медикаментами и подарками для солдат. Великая княгиня посылала на фронт походные церкви с иконами и всем необходимым для совершения богослужения.

На свои личные средства она наполнила и отправила на войну несколько санитарных поездов. В Москве Елизавета Феодоровна открыла госпиталь для раненых, создала комитеты для оказания помощи вдовам и сиротам погибших на фронте. На берегу Черного моря у Новороссийска, в живописном месте Великая княгиня Елизавета создала санаторий для раненых. «Этот санаторий был оборудован всем необходимым для лечения и отдыха раненых: удобные специальные кровати, новая мебель с письменными столиками, ковры, гравюры на стенах, а для тяжело больных – кресла на колесах. Санаторий обслуживался опытным медицинским персоналом. Внизу, у здания санатория расстилалось прекрасное море. Все продумала Елизавета Феодоровна, до самой мелочи. Санаторий был торжественно освящен в октябре 1904 года».

Кроме того, Елизавета Феодоровна возглавила Дамский комитет Красного Креста, а после гибели супруга стала председательницей Московского управления Красного Креста. Посещения больниц для бедных, богаделен, приютов для беспризорных детей стали неотъемлемой частью жизни молодой Великой княгини. По ее инициативе происходила регулярная раздача еды, одежды и денег для особо нуждающихся.

Елизавета Феодоровна была почетным председателем Дамского тюремного комитета, опекавшего детей, чьи матери отбывали наказание. Ею были организованы швейные мастерские для освобожденных из-под стражи женщин, где они получали жалованье и могли обеспечить одеждой себя и своих детей. Дамский комитет также организовал приют для освобожденных из тюрем женщин.


4 февраля 1905 Великий князь Сергей Александрович был убит террористом Иваном Каляевым, который метнул в него ручную бомбу. Великая княгиня в момент теракта находилась на складе Красного Креста в Большом Кремлевском дворце. Услышав взрыв, она с криком: «Это с Сергеем! Сергея убили!» – выбежала в одном платье на площадь и бросилась к месту катастрофы. Адъютант на бегу накинул ей на плечи шубу. Елизавета Федоровна принялась своими руками собирать на носилки останки своего мужа, отгоняя любопытствующих. На третий день после смерти Сергея Александровича она навестила в тюрьме убийцу: передала ему прощение от имени Сергея Александровича, оставила ему Евангелие. Более того, она подала прошение императору Николаю II о помиловании террориста, но оно не было удовлетворено. . Сестры и брат уговаривали ее покинуть Россию, но она считала своим долгом быть возле могилы мужа. Часто она приходила на место его захоронения ночью и стояла в молитвах на коленях до утра. Греческая королева Ольга Константиновна, двоюродная сестра убитого Сергея Александровича, писала: «Это чудная, святая женщина — она — видно, достойна тяжелого креста, поднимающего ее все выше и выше!». !". Но тогда еще никто не предполагал, на какую высоту вознесут ее крестные муки.


. Елизавета Федоровна распродала все свои драгоценности, собрание произведений искусства и редкостей, которые долгие годы собирал Сергей Александрович, часть вырученных средств отдала в казну, часть - родственникам, остальные направила на благотворительные цели. Детей у нее не было, поэтому всю себя она решила посвятить бедным и больным. В 1907 г. она приобрела усадьбу на ул. Большая Ордынка в Москве для устройства Марфо-Мариинской обители сестер милосердия. Для высшего света это было невиданное дело: сестра императрицы, изысканная, образованная, всегда с белой лилией в руках, одела платье сестры милосердия и каждый день ходит по церквам, ездит по монастырям, посещает богадельни, поет на клиросе, гладит и обнимает каких-то грязных оборванцев!

10 февраля 1909 г. Елизавета Федоровна оставила светскую жизнь, чтобы уйти "в более великий мир - в мир бедных и страдающих".

История одной картины и одной жизни

Интересная вещь - Карл Брюллов за всю свою жизнь не выполнил ни одного и императорского заказа, да, он начал, но так и не окончил портрет императрицы с дочерьми, среди которых была и Адини, как называли в семье Александру Николаевну. Но есть одна картина, которая была написана Брюлловым фактически по собственной воле и он даже отказался от вознаграждения.

 


Карл Брюллов. Святая царица Александра, вознесенная на небо

Портрет-икона одной из самых красивых русских княжон - Александры, дочери Николая I, судьба которой легко могла бы стать сюжетом для голливудской мелодрамы. На картине изображена Великомученица IV века, супруга императора Диоклетиана, которая была обращена в христианство Святым Георгием, и вместе с ним приняла мученическую смерть. Эта икона является еще и портретом великой княгини Александры Николаевны, младшей дочери императора Николая I, которая умерла в 1844 г. в девятнадцатилетнем возрасте от чахотки.

 


Портрет великой княжны Александры Николаевны , камея, вторая половина 1830-х гг. Италия

Она была дочерью императора Николая I Павловича воспитывалась вместе с сестрами - Великими княжнами Марией и Ольгой. Воспитатели отмечали простоту и строгость обстановки, в которой жили дочери императора. Покои их на первом этаже Зимнего Дворца лишены были обычной роскоши Императорского Дворца. Любовь к ним венценосных родителей никогда не переходила в неуместное баловство, столь известно в обычных семьях. Николай I понимал, что державное замужество и переезд его дочерей в небогатые немецкие Дворы к державным избранникам, решительно изменяло их жизнь, поскольку становилось ясно, что блистательная жизнь при Императорском Санкт-Петербургском Дворе, в то время самом пышном и великолепном Дворе Европы, безусловно, отличалась от предстоящей жизни. Но девочек готовили вести себя достойно.

Редкая красота, живо напоминавшая как черты лица августейшей матери, так и покойной бабушки, прусской королевы Луизы, соединялась в Александре Николаевне с необыкновенной даровитостью. В возрасте 10 лет любила она слушать сонаты и симфонии Людвига Бетховена, а в 13 лет сама с редким пониманием исполняла классические пьесы. В 14 лет у Великой княжны обнаружился замечательный голос, диапазон которого достигал трех полных октав! Император Николай I не только с охотой слушал пение Великой княжны, но и сам исполнял с ней и фрейлиной Н. А. Бартеневой церковное трио. Дома ее называли Адини, «наш луч солнца», «всеми любимая наша сестра».

Императрица Александра Феодоровна всеми силами способствовала развитию вокального дарования дочери. В качестве учителя пения к Великой княжне был приглашен итальянец Солива, который после годичных занятий обратил внимание на не прекращавшийся кашель своей ученицы. Придворным докторам не понравилось такое вмешательство в их дела, и Солива был уволен. Новая учительница, сменившая графиню, также обратила внимание на то, что голос Великой княжны по временам производил тяжелое болезненное впечатление. Об этом доложили императрице, которая пожелала, чтобы лейб-медик Мандт выслушал больную. Но враги Мандта успокоили императрицу, вооружили Великую княжну против доктора - и мысль о правильном, методическом лечении опять была оставлена.

 


Кристина Робертсон. Александра Николаевна

Когда Александре исполнилось 19 лет, родители стали подумывать о ее замужестве. К тому времени в Петергоф прибыли принц Фридрих-Вильгельм, сын ландграфини Гессен-Кассельской Шарлотты и ландграфа Вильгельма. В жены ему прочили Ольгу. Но принц был настолько потрясен красотой и обаянием Александры, что заявил матери: он женится только на этой девушке.

Принц провел с царской семьей в Петергофе целое лето, Александра Николаевна, отвечала принцу взаимностью. Всем казалось, что в состоянии здоровья невесты произошла благоприятная перемена; только один доктор Мандт был противного мнения, и, к несчастью, его предсказания оправдались. 

Врача не послушали. 16 января 1844 года состоялось бракосочетание по католическому и православному обрядам, и молодая чета поселилась в Зимнем дворце. Молодые совершили недолгое путешествие в Пруссию, куда в замок Фазанерия было доставлено приданое принцессы Гессен-Кассельской Александры Николаевны.

 


Портрет великой княжны Александры Николаевны. Около 1840 г.

Летом чахотка усилилась и уже не отступала. Больную перевезли в Царское Село, а в ночь на 29-е июля она преждевременно разрешилась от бремени младенцем. В тот же день не стало всеми любимой Великой Княгини.«Весь Петербург оделся в траур, в городе не было «ни одного сухого глаза». Не устоял и Брюллов, до того к царским заказам относившийся без энтузиазма. В Царском Селе, в комнате, где скончалась Александра, была устроена молельня. В центре ее иконостаса помещалась икона, выполненная Брюлловым. Икону заказали офицеры Преображенского полка. Художника потрясла смерть юного существа. Он создал образ Александры, к которой сам трепетно относился. Эта картина висела в комнате Александры, из которой была устроена часовня.

Брат Александры, Великий Князь Константин, записал в день ее погребения: «4 августа…Не забуду я никогда, как гроб понесли, как Папа вполголоса сказал: «С Богом», как гроб медленно стал спускаться в тихую могилу, как мы все бросили на него землю, как, наконец, я в последний раз взглянул на него в глубине могилы – и все исчезло с лица земли, что было Адини».

Погребена она в Петропавловском соборе, у северной стены, недалеко от западных дверей. В память Великой Княгини Александры Николаевны в С.-Петербурге была открыта женская больница (на Надеждинской улице) и устроен образцовый приют с сиротским отделением для девочек. В 1850 году в Царском Селе был поставлен Великой Княгине памятник работы Витали (был уничтожен в первые годы советской власти). На памятнике Николаю I в Петербурге также есть прекрасная Адини. Похожа или нет - это уже сравните с портретами.
  


За Эрмитажным (Львиным) каскадом в Петергофе, южнее Березовой аллеи, - есть мраморная скамья-памятник, она сооружена тоже в память младшей дочери Николая I – великой княгини Александры Николаевны по проекту архитектора А.Штакеншнейдера в 1847 г. Бюст великой княгини, стоящий позади скамьи, выполнен скульптором И.Витали. Памятник воссоздан в 2000 г.

 



Печаль Николая I была очень глубокой и в его любимом Коттедже в Александрии (часть Петергофского паркового ансамбля) тоже есть напоминания о Великой княжне. Фонтан, комнаты в коттедже...

 


11 лет наследный принц носил траур по Александре Николаевне и только в мае 1853 года, по настоятельному совету королевского Дома Гогенцоллерн с ранее данного благословения императора Николая I, вторично венчался с принцессой Пруссии Марией Анной Фридерикой, племянницей короля Пруссии.

И в заключение чуть-чуть о приданом Александры Николаевны ...Во Вторую мировую войну американские бомбардировщики, старательно обходили своим вниманием замок Фазанерию, зная, видимо, о сокровищах замка.

Что же это за сокровища? В первую очередь, конечно, легендарное приданое. Его составляют сервизы - фарфоровые, стеклянные, в том числе цветного стекла. Столы в нескольких залах с выставленной на них посудой покрыты двадцатиметровыми скатертями с вытканными российскими гербами. На каждом предмете - личный вензель Александры. Ко всему стоит упомянуть бронзу, одежду, монолитные зеркала, которые впервые научились делать именно в России. Вся посуда изготовлена также на российских фарфоровых заводах и дает полное представление о высоком уровне русского фарфорового производства. Стоимость экспонатов трудно переоценить. Достаточно сказать, что денег, вырученных когда-то за один серебряный сервиз, хватило на строительство приюта для бедных.А сервиз ныне снова красуется в замке.

В музее Фазанерия долго не решались выставить эти сокровища на всеобщее обозрение. Лед осторожности помогли сломать крупнейшие музеи России - Государственный музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина и Государственный Эрмитаж, экспонировавшие сокровища Трои и картины известных мастеров, а также урегулирование некоторых сторон Закона о реституции.

Немецкие музейщики долго боялись возникновения споров вокруг "русской" коллекции. Но они вряд ли здесь уместны. С одной стороны, по условиям брачного договора, в случае смерти Александры приданое должно было быть возвращено в Россию. Но с другой - любовь, которая была главным мотивом вступления Фридриха-Вильгельма и Александры в брак, ни у кого не вызывала сомнений. Поэтому брачный контракт выглядел лишь формальностью, и после горя, постигшего обе семьи, естественно, никаких разговоров о возвращении не возникало тогда, не возникает и сейчас - ведь приданое было подарком русской стороны...

Святые Царственные Лики



.

Великая княгиня Елизавета Федоровна





На двадцатом году жизни Гессен- Дармштатская принцесса Елизавета стала невестой русского Великого князя Сергея Александровича. До этого все претенденты на ее руку получали отказ. Принцесса полюбила Великого князя еще в юности, после первой встречи, и не могла представить себя женой другого. Когда Сергей Александрович посватался к Елизавете, она была счастлива.



Высокий ( средний рост Романовых был 185 см.), безукоризненный красавец, артистичный блондин с серо-голубыми глазами пленил принцессу. Морис Палеолог, недоброжелатель Великого князя, не мог не отметить его «сильную художественную восприимчивость» и любовь к прекрасному. А Елизавета Федоровна была ослепительно красива.



В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе Елизаветы: Елизавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елизавета Федоровна. Невеста пленила всех своих новых родственников «Она показалась рядом с императрицей, и всех нас словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта ..." – вспоминал Великий князь Константин Константинович Романов.



А Великий князь Александр Михайлович ревниво писал: «С того момента, как она прибыла в С.-Петербург из родного Гессен-Дармштадта, все влюбились в тетю Эллу. Проведя вечер в ее обществе и вспоминая ее глаза, цвет лица, смех, ее способность создавать вокруг себя уют, мы приходили в отчаяние при мысли о ее близкой помолвке. Я отдал бы десять лет жизни, чтобы она не вошла в церковь к венцу об руку с высокомерным Сергеем. Мне было приятно думать о себе, как о ее «cavalier servente», и я презирал снисходительную манеру Сергея обращаться к тете Элле, преувеличенно грассируя по-петербургски и называя ее «мое дитя» Венчание происходило в церкви Зимнего дворца (3 июня 1884 года).



По мнению одной из присутствовавших на венчании дам, Елизавета Федоровна была самой красивой невестой, которая когда-либо венчалась в придворной церкви. Великий князь Константин Константинович Романов посвятил Елизавете Федоровне стихотворение. Оно написано в 1884 году.
Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.
Пусть на земле ничто
средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту.
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!
К. Р.



Большую часть года Великая Княгиня жила с супругом в их имении Ильинское в шестидесяти километрах от Москвы, на берегу Москвы-реки.
Довольно подробно эту жизнь описывает в своих воспоминаниях Великая княгиня Мария Павловна.
« У них никогда не было своих детей. Их внешне хорошие отношения отличались некоторой напряженностью: тетя с привычным спокойствием относилась к тому, что решения по всем вопросам — большим и малым — выносит муж. Оба они были гордые и застенчивые, редко открыто проявляли свои чувства, избегали откровенности. Обратившись перед замужеством в православную веру, тетя с каждым годом становилась все набожней, строго следовала церковным предписаниям. ( Мария Павловна ошибается. Невесты Великих князей, не наследовавших престол, не должны были менять веру. Элла оставалась лютеранкой еще долгое время после замужества. Только искренняя вера мужа, его деликатность и терпение помогли Елизавете Федоровне понять и всей душой принять православие- примечание мое). Несмотря на то, что он тоже был человеком верующим и всегда соблюдал все православные обряды, дядя Сергей с тревогой наблюдал, как она все глубже и глубже погружается в религию.
Он обращался с ней так, словно она была ребенком. Я думаю, ее задевало подобное отношение, она чувствовала себя непонятой, а потому замкнулась в себе и искала утешения в вере. Казалось, что дядя и она не были по-настоящему близки... Тем не менее до последнего дня совместной жизни они спали в одной большой постели. ( что было совершенно удивительной редкостью в великокняжеских семьях того времени, когда Великие князья редко ночевали дома, предпочитая проводить ночи с метрессами – примечание снова мое)
Мой дядя, великий князь Сергей Александрович, был удивительным, но непонятным для меня человеком. Четвертый сын императора Александра II, он был в 1891 году назначен своим братом, Александром III, генерал-губернатором Москвы и продолжал оставаться на этом посту при новом императоре. Он занимал высокое положение, обладал большой властью и очень ответственно относился к своим обязанностям. Даже живя за городом, он постоянно принимал курьеров из Москвы и давал аудиенции.
С детских лет дядя Сергей и мой отец очень дружили, дядя был глубоко привязан к моей матери. Он воспринял как тяжелую утрату ее раннюю кончину, как я уже упоминала, в Ильинском и был безутешен. Он приказал оставить нетронутыми комнаты, в которых она провела свои последние часы, чтобы в них все было точно так, как когда она умерла. Он запер их и сам хранил от них ключи.
Тетя Элла — великая княгиня Елизавета Федоровна — была старшей сестрой императрицы Александры Федоровны и одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо видела в жизни. Она была высокой и хрупкой блондинкой с очень правильными и тонкими чертами лица. У нее были серо-голубые глаза, на одном из которых было коричневое пятнышко, и это производило необычайный эффект.



Даже живя за городом, тетя много времени и внимания уделяла своему внешнему виду. Она сама разрабатывала фасоны большинства своих нарядов, делая эскизы и раскрашивая их акварельными красками, и они замечательно смотрелись на ней, подчеркивая ее индивидуальность. Дядя, у которого была страсть к драгоценным камням, дарил ей много украшений, и она всегда могла выбрать то, что сочеталось бы с ее одеждой.



Детство мы, по сути, провели рядом с дядей: тетя Элла не проявляла никакого интереса ни к нам, ни к тому, что нас касалось. Казалось, ее раздражает наше присутствие в доме и то, что дядя к нам так привязан. Порой она говорила вещи, которые задевали меня. ( Елизавета, как она сама потом признавалась, страшно ревновала мужа к обожаемым племянникам – примечание сами знаете, чье:))



Я вспоминаю один такой случай, когда она, одетая для загородной прогулки, показалась мне особенно красивой. На ней было обычное платье из белого муслина, но она сделала новую прическу — распущенные волосы были стянуты на шее шелковым черным бантом — и выглядело это изумительно. Я воскликнула: «Ах, тетя, вы прямо как с картинки из сказки!» Она повернулась к моей няне и сказала раздраженно: «Фрай, вам следует научить ее сдерживаться». И удалилась.



Из переодевания к обеду она устраивала настоящую церемонию, которая требовала много времени. Призывались камеристки, горничные и гофмейстерина. Батистовое белье с кружевами уже лежало наготове в корзине с розовой атласной подкладкой. Ванна была наполнена горячей водой, пахнущей вербеной. В ней плавали лепестки роз.
Готовых косметических средств в России в то время почти не было. Думаю, что тетя никогда в жизни не видела румян и очень редко пользовалась пудрой. Искусство пользования косметикой было неведомо русским дамам в ту пору, даже великим княгиням. Тетя Элла сама готовила лосьон для лица, смешивая огуречный сок и сметану. Она не позволяла летнему солнцу касаться кожи и всегда выходила на улицу в шляпе с вуалью и шелковым зонтиком с зеленой подкладкой.
После того как камеристки и горничные снимали верхнюю одежду, в которой она была днем, тетя запиралась в туалетной комнате одна. Отобранные чулки, обувь, нижние юбки и все другие предметы одежды согласно сезону были аккуратно разложены, и возле них ожидали служанки. Из соседней комнаты доносился плеск воды. Приняв ванну, тетя надевала корсет и открывала дверь. Тогда проворно подходили горничные, причем каждая занималась своим делом.
Когда процесс одевания был завершен, тетя внимательно оглядывала себя — обычно с удовлетворением — в трехстворчатом зеркале, установленном так, чтобы она видела себя со всех сторон. Последние поправки она делала собственноручно. Если наряд не удовлетворял ее по какой-либо причине, она снимала его и требовала другой, который примеряла с тем же вниманием и терпением.
Одна из горничных делала ей прическу. Ногтями тетя занималась сама. Они у нее были удивительной формы, очень плоские и тонкие, далеко выступающие над кончиками пальцев.
Когда маникюр был сделан, вечернее платье надето, наступала моя очередь участвовать в ритуале. Тетя говорила мне, какие драгоценности она собирается надеть, и я шла к застекленным шкафчикам, похожим на витрины в ювелирном магазине, и приносила то, что она выбрала.



Вскоре мой дядя, человек крайне пунктуальный, стучал в дверь и сообщал, что обед готов. Оба они целовали меня и уходили, а нас с Дмитрием кормили ужином рано и отправляли спать.
Помню, как-то раз, когда я еще была маленькой, я увидела тетю в парадном платье — величественную, с длинным парчовым шлейфом, сверкающую драгоценностями и ослепительно красивую. Онемев от восторга, я подошла на цыпочках и поцеловала ее сзади в шею, ниже изумительного сапфирного ожерелья. Она ничего не сказала, но я видела ее глаза, и от этого холодного, строгого взгляда мне стало не по себе.



Только однажды, в раннем возрасте я случайно узнала, что она бывает иной, непохожей на себя обычную. Заболев в Ильинском дифтеритом, я лежала в жару, и надежд на улучшение не было. Голова была тяжелой, горло стягивало, а в ушах стоял гул, как от полчищ невидимых мух. Сбоку, в комнате для игр горел ночник, и время от времени белая тень приближалась к моей постели…
Однажды, заслышав звук шагов, я взглянула из-под ресниц и увидела склонившуюся надо мной тетю. Выражение ее лица изумило меня, она смотрела на меня с любопытством и тревогой. Она была такой размягченной, естественной. Мне стало неловко, словно я подглядела что-то недозволенное.
Я пошевелилась. Ее лицо тут же приобрело прежнее выражение. И прошли годы, прежде чем мне снова довелось увидеть ее без привычной маски…

Когда мы жили в Ильинском, у дяди был установлен строгий распорядок, и минутное опоздание могло повлечь замечание и даже наказание. Мы плотно завтракали и шли пить кофе или на примыкавшую к столовой веранду, или на балкон к тете.
За столом я сидела рядом с дядей, а около меня — Дмитрий. Если были гости, кого-нибудь из них сажали подле меня, и дядя следил за тем, как я поддерживаю беседу. Мне делали строгие замечания и даже наказывали, если я не находила темы для разговора…
Выпив кофе, дядя шел к себе вздремнуть, он растягивался в кресле, а ноги клал на покрытый газетой стул, чтобы не испачкать его сапогами. Тетя спускалась в сад и устраивалась в тени крытой террасы, где всегда было прохладно. Здесь она рисовала, или кто-нибудь читал вслух, когда она и придворные дамы вышивали. К серьезной литературе здесь не обращались, поскольку, как я помню, у тети были немалые трудности с «Записками из мертвого дома», когда она впервые попыталась познакомиться с Достоевским. Она недостаточно хорошо знала русский язык, чтобы читать его самой, а потому одна из придворных дам читала ей вслух. Тетя была неприятно поражена слишком реалистическими подробностями и не допустила бы публичного чтения таких вещей.
Французская литература не вызывала у нее восхищения; однажды она сказала мне по поводу одной дамы, чье поведение считала несколько легкомысленным, что это фривольные французские романы повлияли на нее. В то время она читала книги только английских авторов и была осторожна в их выборе.
Перед тем как удалиться после завтрака к себе, дядя обычно отдавал распоряжения на день; он полностью все решал сам, ни в чем не советуясь с тетей. Нам с братом были выделены несколько пар пони и мулов. Дядя Сергей всегда точно указывал, каких лошадей запрягать и в какие экипажи. Порой по той или иной причине случалось так, что в последний момент нельзя было в точности выполнить его указания, но никто не осмеливался потревожить дядю во время отдыха, и тогда приходилось вмешиваться тете. Узнав об этом, дядя очень сердился и бранил ее.
Пока он спал, в доме царила полная тишина, и только к середине дня все вновь оживало.»
Любя жену, Великий князь относился к ней, как к ангельскому созданию, которого не должны касаться мирские дела, и как к нежно любимой женщине, которую надо оберегать от любых тревог и волнений.
Великий князь Константин Константинович вспоминал: «Сергей рассказывал мне про свою жену, восхищался ею, хвалил ее; он ежечасно благодарит Бога за свое счастье...»
Когда Константин Константинович восхитился обилием зеркал в Сергиевском дворце и удачным их расположением, Сергей Александрович ответил : « Думаю, её высочество достойна того, чтобы быть отраженной миллионы раз».



Великий князь тщательно следил за приготовлением Елизаветы к выходам, сам подбирал для неё украшения. Однажды он опоздал, и Великая княгиня уже оделась. Но Сергею Александровичу не понравился выбор драгоценностей, и он распорядился заменить их по своему выбору.
Морис Палеолог писал: «Сергей Александрович показывал себя действительно самым подозрительным и ревнивым мужем, не допуская, чтоб его жена оставалась наедине с кем бы то ни было, не позволяя ей выезжать одной, наблюдая за ее перепиской и ее чтением, запрещая ей читать даже «Анну Каренину» — из боязни, чтобы обаятельный роман не пробудил в ней опасного любопытства или слишком сильных переживаний..».
Палеолог записал свидетельство, относящееся к более позднему времени, но способное прояснить многое: «Однажды, после жестокой сцены со стороны великого князя, у старого князя Б., присутствовавшего при ней, вырвалось несколько слов сочувствия молодой женщине. Она возразила ему, удивленно и искренно: «Но меня нечего жалеть. Несмотря на все, что можно обо мне говорить, я счастлива, потому что очень любима».



Балы в великокняжеском дворце всегда были особенно изысканны и роскошны.
Сама приученная к строжайшей дисциплине, по воспоминаниям современников, Елизавета Федоровна школила горничных и камер-фрау так, что те дрожали задолго до бала. (Помнила уроки матери: «Вы должны уметь делать все, чтобы проследить за прислугой».)
Цветы для украшения залов подбирались с учетом цвета платья и драгоценностей великой княгини. Часто она сама составляла букеты на главных столах — там, где должна была сидеть за ужином. Не терпела малейшего «выпадения из тона». Но последнее слово всегда было за Великим князем, чей вкус был безукоризнен. И только после одобрения Сергея Александровича она считала приготовления законченными.
Что бы ни затевала великая княгиня — и в развлечениях, и в делах — она добивалась не главенства, а первенства.


Елизавета Федоровна с фрейлиной.

Говорили, что великосветские дамы, получив приглашение на бал к генерал-губернатору, «первым делом бросались за новыми корсетами». Шнуровались самозабвенно, до обмороков. Старались не «выпасть из тона».



(Когда в 1900 году предполагалось участие Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны в Волковских торжествах в Ярославле, специальным письмом ярославского предводителя дворянства доводилось до сведения участников торжеств, что «великая княгиня вечером будет в театре в светлом вырезном платье». Владимир Аркадьевич Теляковский, директор императорских театров, занес в дневник свое удивление: «Первый раз вижу письмо, в котором официально указывается не платье, в котором надо быть, а платье, в котором будет Великая княгиня». Так Елизавета Федоровна диктовала местным дамам свою волю, задавала тон.
На тех торжествах Сергей Александрович и Елизавета Федоровна так и не появились — уехали отдыхать и лечиться заграницу, а ярославские дамы остались в накладе, с напрасно сшитыми «вырезными платьями».)


Из дарственной надписи: "От Сергея и меня тысяча приветствий и искренних пожеланий.
Да хранит Вас Бог. Елизавета"

Но Елизавета Федоровна главенствовала не только на балах, но и в делах благотворительности.
Морис Палеолог отмечал: Елизавета Федоровна «усердно тратила средства на множество дел благочестия и милосердия, на школы... Живописная обстановка и нравственная атмосфера Москвы глубоко действовали на нее. Ей разъяснили однажды, что провиденциальной миссией царей является осуществление царства Божия на русской земле; мысль, что она, хотя бы и в малой части, содействует этой задаче, возбуждала ее воображение».
Одно дело — жена великого князя, но «всего лишь» командира лейб-гвардии Преображенского полка, другое — жена великого князя и генерал-губернатора, «вице-короля». А если так, то разве жители Москвы — не подданные ее и ее мужа? И разве не должна она воспринимать их как своих детей?
И на этом я хочу остановиться. Потому что дальше была другая жизнь и другая Елизавета. И даже зная о выбранном ею пути , как трудно увидеть черты кроткой мученицы в блистательно-прекрасной, обожаемой и балуемой, восхитительно нарядной Великой княгине с холодным и отстраненным взглядом светлых глаз.

Фотографии членов Императорской семьи

Cтатья Великого князя Александра Михайловича "Царская фамилия"
Фотография сделана в Дании 1893 г., присутствует практически вся императорская фамилия.

Нет двух братьев императора Сергея Александровича генерал - губернатора Москвы, очевидно остался дома для присмотра за Державой и главного российского моряка Алексея Александровича. Старшие Михайловичи - сыновья Михаила Николаевича, самого младшего брата Александра 2, росли и воспитывались отдельно, не при дворе агустейшей семьи, также отсутствуют на фотографии.

Легче разобраться с родственными связями семьи по ниже приведенной таблице. К мужским линиям добавлены присутствующие на фотографии великие княгини.
Довольно полные характеристики всем членам Дома Романовых можно найти в статье Великого князя Алесандра Михайловича "Царская фамилия"

Монахиня,Святая, настоятельница Марфо-Мариинской обители

Привычка помогать ближним была естественным состоянием великой княгини. Еще будучи маленькой девочкой, она воспитывалась матерью в строгом следовании христианским заповедям.

Принцесса Алиса, старавшаяся вложить в сердца своих семерых детей любовь к страждущему, посещала госпитали и приюты для инвалидов вместе с детьми.
Оттого великая княгиня еще до трагической гибели мужа активно занималась организацией помощи фронту в Русско-японскую войну. Она отправляла на фронт не только обмундирование, медикаменты, подарки солдатам, но и походные церкви и евангелия. Она устроила в Москве госпиталь для раненных, специальные комитеты по обеспечению сирот и вдов.

Вскоре после гибели мужа продала свои драгоценности (отдав в казну ту их часть, которая принадлежала династии Романовых), и на вырученные деньги купила на Большой Ордынке усадьбу с четырьмя домами и обширным садом, где расположилась основанная ею в 1909 Марфо-Мариинская Обитель Милосердия

При создании обители был использован как русский православный, так и европейский опыт. Сёстры, жившие в обители, приносили обеты целомудрия, нестяжания и послушания, однако, в отличие от монахинь, по истечении определенного срока могли уйти из обители, создать семью и быть свободными от данных прежде обетов. Сестры получали в обители серьёзную психологическую, методологическую, духовную и медицинскую подготовку. Им читали лекции лучшие врачи Москвы, беседы с ними проводили духовник обители о. Митрофан Сребрянский (позднее архимандрит Сергий; канонизирован Русской православной церковью) и второй священник обители о. Евгений Синадский.


По плану Елизаветы Фёдоровны, обитель должна была оказывать комплексную, духовно-просветительскую и медицинскую помощь нуждающимся, которым часто не просто давали еду и одежду, но помогали в трудоустройстве, устраивали в больницы. Нередко сестры уговаривали семьи, которые не могли дать детям нормальное воспитание (например, профессиональные нищие, пьяницы и т. д.), отдать детей в приют, где им давали образование, хороший уход и профессию.
« Женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у нее была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё.»
(Лк.10:38—40)Евангелие говорит, что, пока Марфа хлопотала, чтобы хорошо принять Божественного Гостя, Мария села у ног Спасителя и внимала Его словам, избрав «благую часть, которая не отнимется у нее» (Лк. 10: 42).
Исполняя заповедь Спасителя о любви к Богу и ближнему, она сумела соединить в своей жизни два рода евангельского служения – деятельную сострадательную любовь к ближнему и созерцательную молитвенную любовь ко Христу. Посвящение обители святым сестрам праведного Лазаря как раз и выражало соединение личного аскетического подвига и высокого жребия Марии, внемлющей вечным глаголам жизни, то есть непосредственного служения Богу через молитву и работу над собой, с заботой о ближних, чем угождала Богу Марфа.
Картина Генриха Семирадского. Марфа и Мария

В нижнем этаже большого двухэтажного дома с мезонином (где жили сестры обители), были устроены трапезная для насельниц, кухня, кладовая и другие хозяйственные помещения. Больница, где операции проводились бесплатно, занимала верхний этаж. В хирургическую клинику обители, которая считалась лучшей в Москве, привозили самых тяжелых больных, от которых все отказывались. Для их лечения приглашали лучших специалистов. 34 врача работали безвозмездно. В том же доме находились больничный храм и зимний сад. И в амбулатории (библиотека которой насчитывала более 2000 томов), и в аптеке лекарства отпускались бедным бесплатно. В одном из четырех домов обители находились также классы, где учились девочки из приюта, и воскресная школа, где в 1913 году обучались 75 девушек и женщин, работавших на фабриках. В том же году в столовой для бедных было выдано 139 443 обедов (ежедневно отпускалось более 300 обедов по 5 копеек), а в амбулатории было зарегистрировано 10 814 посещений.
В обители были созданы больница, отличная амбулатория, аптека, где часть лекарств выдавалась бесплатно, приют, бесплатная столовая и еще множество учреждений. В Покровском храме обители проходили просветительские лекции и беседы, заседания Палестинского общества, Географического общества, духовные чтения и другие мероприятия.

Поселившись в обители, Елизавета Фёдоровна вела подвижническую жизнь: ночами ухаживая за тяжелобольными или читая Псалтирь над умершими, а днем трудилась, наряду со своими сестрами, обходя беднейшие кварталы, сама посещала Хитров рынок — самое криминогенное место тогдашней Москвы, вызволяя оттуда малолетних детей. Там её очень уважали за достоинство, с которым она держалась, и полное отсутствие превозношения над обитателями трущоб. Во время Первой мировой войны активно заботилась о помощи русской армии, в том числе раненым солдатам. Тогда же она старалась помочь военнопленным, которыми были переполнены госпитали и, в результате, была обвинена в пособничестве немцам. Резко негативно относилась к Григорию Распутину, хотя ни разу с ним не встречалась.
Сестричество

При открытии обители милосердия сестер было всего шесть. В апреле 1910 года епископом Трифоном (Туркестановым) в домовой церкви обители были посвящены по утвержденному Святейшим Синодом чину 17 сестер, в том числе и великая княгиня, возведенная на следующий день митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским) в сан настоятельницы. Постепенно число сестер достигло почти 100 человек. В сестры принимались вдовы и девицы православного вероисповедания не моложе 21 года и не старше 40 лет, желающие посвятить свою жизнь служению Богу и ближним. Необходимым условием было духовное настроение и желание в смирении и терпении нести всякое возлагаемое на сестер послушание во имя Господа, Которому они приносят свои силы и труд. Среди сестер, которые делились на крестовых (уже посвященных), испытуемых и учениц, были благочинная, письмоводительница, закупщица, заведующая внешней благотворительностью, певчие и церковницы (которые работали и в рукодельной), просфорницы, медицинские сестры, трапезницы, келейницы, уборщицы, а также те, кто исполнял послушания в аптеке, приюте, бельевой, кухне, столовой для бедных, при дешевой квартире, в воскресной школе.

Регулярное посещение бедняков – главная забота обители – началось с 1913 года, когда все без исключения сестры посещали больницы и богадельни, оказывая помощь бедным, больным и престарелым, принося им по мере своих сил облегчение и духовно-нравственное, и физическое. Они обходили ночлежные дома знаменитого Хитрова рынка, делая перевязки больным, препровождая детей в приюты, находя места безработным.

Храмы обители
При Елизавете Федоровне в Марфо-Мариинской обители милосердия были построены два храма, в престолы которых были вложены частицы мощей святителя Алексия Московского, праведной Елисаветы и преподобного Иоанна Лествичника. Первый храм во имя святых жен Марфы и Марии – небесных покровительниц обители – существует со дня ее основания. Этот больничный храм освящен епископом Трифоном 9 сентября 1909 года. Ежедневно утром и вечером сестры читали здесь молитвенное правило. Здесь же всю неделю совершались службы, которые переносились в Покровский храм по субботам и воскресеньям.

Предметом особого попечения Елизаветы Федоровны был второй храм – уникальный Покровский собор, построенный в 1912 году архитектором А.В. Щусевым по новгородско-псковским образцам XVI века. Расписывали храм известные ныне художники – академик М.В. Нестеров и его молодой ученик П.Д. Корин. Это уникальное творение поразило москвичей своей красотой. На западной стене храма над мозаичным образом Спаса Нерукотворного помещен текст Священного Писания: «Аз есмь дверь: Мною аще кто внидет спасется». До сих пор Покровский собор, ставший духовным центром обители, хранит память о Елизавете Федоровне, вложившей в его строительство не только личные средства, но всю свою душу, тепло своего сердца.

В начале 1926 года многие сестры были высланы в Среднюю Азию, помещения обители заняли различные учреждения, а в 1928 году Покровский собор был закрыт большевиками. С 1929 года в нем размещался клуб Санпросвета. Фрески Нестерова закрасили краской, а в алтаре, на месте престола, водрузили огромную статую Сталина – «отца народов». Западную стену трапезной использовали как экран, показывая кинокартины. В 1944–1945 годах храм заняли новые хозяева – Государственные центральные художественные мастерские при Комитете по делам искусства, занимающиеся реставрацией древнерусской живописи. Это и спасло один из красивейших храмов Москвы от полного разрушения.

Мученическая кончина
Елизавета Феодоровна отказалась покинуть Россию после прихода к власти большевиков. Весной 1918 года она была заключена под стражу и выслана из Москвы в Пермь. В мае 1918 года её вместе с другими представителями дома Романовых перевезли в Екатеринбург и разместили в гостинице «Атамановские номера», а затем, через два месяца, в город Алапаевск. Не теряла присутствие духа, в письмах наставляла оставшихся сестер, завещая им хранить любовь к Богу и ближним. Вместе с ней находилась сестра из Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева.

В ночь на 5 (18) июля 1918 года великая княгиня Елизавета Фёдоровна была убита большевиками: сброшена в шахту Новая Селимская в 18 км от Алапаевска. Вместе с ней погибли:
•великий князь Сергей Михайлович;
•князь Иоанн Константинович;
•князь Константин Константинович (младший);
•князь Игорь Константинович;
•князь Владимир Павлович Палей;
•Фёдор Семёнович Ремез, управляющий делами великого князя Сергея Михайловича;
•сестра Марфо-Мариинской обители Варвара (Яковлева).
Все они, кроме застреленного великого князя Сергея Михайловича, были сброшены в шахту живыми. Когда тела были извлечены из шахты, то было обнаружено, что некоторые жертвы жили и после падения, умирая от голода и ран. При этом рана князя Иоанна, упавшего на уступ шахты возле великой княгини Елизаветы Фёдоровны, была перевязана частью ее апостольника. Окрестные крестьяне рассказывали, что несколько дней из шахты доносилось пение молитв.

Рака с мощами святой Елизаветы в церкви Марии Магдалины
31 октября 1918 года Белая Армия заняла Алапаевск. Останки убитых извлекли из шахты, положили в гробы и поставили на отпевание в кладбищенской церкви города. Однако с наступлением Красной Армии тела несколько раз перевозили дальше на Восток. В апреле 1920 года в Пекине их встречал начальник Русской духовной миссии, архиепископ Иннокентий (Фигуровский).
Оттуда два гроба — великой княгини Елизаветы и сестры Варвары — были перевезены в Шанхай и затем пароходом в Порт-Саид. Наконец гробы прибыли в Иерусалим. Погребение в январе 1921 под храмом равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании совершил Иерусалимский Патриарх Дамиан.
Так было исполнено желание самой великой княгини Елизаветы быть похороненной на Святой земле выраженное ею во время паломничества в 1888.
В 1992 Архиерейским собором Русской православной церкви великая княгиня Елизавета и сестра Варвара причислены к лику святых новомучеников Российских (ранее, в 1981, они были канонизированы Русской православной церковью за границей).
В 2004—2005 мощи новомучениц находились в России, странах СНГ и Балтии, где им поклонились более 7 млн человек. По словам Патриарха Алексия II, «длинные очереди верующих к мощам святых новомучениц — это еще один символ покаяния России за грехи лихолетья, возвращения страны на исконный исторический путь».
Затем мощи были возвращены в Иерусалим.
Великой княгине посвящено несколько православных монастырей в Белоруссии, России, Украине.

8 июня 2009 года Генеральная прокуратура России посмертно реабилитировала Елизавету Фёдоровну.

искупительная жертва . Алапаевск 1918 год


фрагменты из фильма " искупительная жертва " 1992 год . убийство Великих Князей Романовых в Алапаевске в 1918 году.

Убиенные в Алапаевске:
•князь Константин Константинович (младший);
•великий князь Сергей Михайлович;
•князь Игорь Константинович;
•князь Владимир Павлович Палей;
•сестра Марфо-Мариинской обители Варвара (Яковлева);
•князь Иоанн Константинович;

в клипе использованы кадры из документальных фильмов и х/ф "искупительная жертва " 1992 г. Муз.А.Верноподданного, сл.С.Бехтеева г. Елец, декабрь 1917 г.

Памяти царственных страстотерпцев...



















Молитва
Посвящается Их Императорским Высочествам
Великим Княжнам Ольге Николаевне и Татьяне Николаевне

Пошли нам, Господи, терпенье,
В годину буйных, мрачных дней,
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С Твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и униженья
Христос, Спаситель, помоги!

Владыка мира, Бог вселенной!
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной,
В невыносимый, смертный час...

И, у преддверия могилы,
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молится кротко за врагов!

г. Елец, Октябрь 1917 г.

(Стихотворение "Молитва" было послано в октябре 1917 г.
через графиню А.В.Гендрикову Их Императорским Высочествам в г. Тобольск - С.Бехтеев)
























Мы четыре Царевны, -безгневны...

Нина Ландышева


Мы четыре Царевны,
Мы -бескровны, безгневны,
Мы- лишь тени...
Мы- ступени...
Мы страдания познали
Мы дорогой печали
Через реки Сибири,
Мы четыре
Бедных мертвых Царевны
Проплываем укором
По синеющим борам,
Чрез поля и равнины.
В полночь путь бесконечный
мы свершаем. Мы вечны.
Мы четыре
Вас не судим мы строго!
Мы у Бога.
Мы четыре Царевны,-
Безгневны...













Е. Вадимов

Книга "Царский крест", "Православный паломник",
интернет магазин- из-во 2009 год.


Не всем царевнам - радость.
Не всем конец счастливый.
Есть дни и солнце в тягость...
Укор нам справедливый!

Икону страстотерпцев
Держу в руках своих.
И нимбы золотые,
И смех девичий стих...

Ступенями простыми
Нам не подняться к Богу.
С икон глядят Святые
Дорогу...

"Аленушки"-сестрицы
Лежат на дне глубоком...
Подстреленные птицы
На камне одиноком.

В гробу хрустальном души
Качает ветер... Тени...
Мы встали на колени.
Не дышим...









Перед иконой Богоматери
(Великая княжна Ольга Николаевна Романова)

Царица неба и земли,
Скорбящих утешенье,
Молитве грешников внемли -
В Тебе - надежда и спасенье.

Погрязли мы во зле страстей,
Блуждаем в тьме порока.
Но... наша родина. О, к ней
Склони всевидящее око.

Святая Русь, твой светлый дом
Почти что погибает.
К Тебе, Заступница, зовет -
Иной никто из нас не знает.

О, не оставь Своих детей,
Скорбящих упованье.
Не отврати Своих очей
От нашей скорби и страданья.









Стихотворение, переписанное Государыней Императрицей в заточении.

В небесах голубых, безучастных
К нашим воплям и скорби людской,
В небесах отдаленных,
бесстрастных,
Вековой обитает покой.

Есть одно лишь спасенье от жизни,
Есть один от несчастий исход:
Возвращенье к далекой отчизне,
Где светил совершается ход.

Все, кто в жизни жестоко
страдали,
Там найдут безмятежный приют,
Позабудут земные печали,
От ударов судьбы отдохнут;

Только там нас покинут мученья,
Все страданья исчезнут как дым!
Оттого и живет в нас стремленье
К небесам, к небесам голубым

Слово Святителя Иоанна Сан-Францисского на убиение Царя-Мученика Николая II





"Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей” (Быт. 4:10-11).



Так изрек Бог Каину после убийства им Авеля. Незлобивый, кроткий Авель бездыханный и безгласный лежал на земле. Но кровь его вопияла к небу. О чем вопияла она? Вопила земля, вопила природа, взывая к Богу о правосудии. Вопила, ибо не могла молчать, потрясенная совершившимся преступлением. Есть события, которые потрясают даже бездушные стихии. Сам Господь творит тогда суд над ними. Таково было первое убийство Каинова. Таковы многие другие тягчайшие преступления. К ним относится страшное цареубийство в Екатеринбурге. За что был преследуем, оклеветан и убит Царь Николай 2-ой? За то, что он был Царь, Царь Милостью Божией. Он был носителем и воплощением православного мировоззрения, что Царь есть слуга Божий, Помазанник Божий, Ему должный дать отчет за судьбы вверенного ему народа, за все свои деяния и поступки, не только личные, но и как Правителя.

Так верил православный русский народ, так учила Православная Церковь, так сознавал и ощущал Царь Николай. Он был весь проникнут этим сознанием. Он смотрел на свое несение Царского венца, как на служение Богу. Он это помнил при всех своих важных решениях, при всех возникавших ответственных вопросах. Вот почему он так тверд и непоколебим был в тех вопросах, в которых он был убежден, что такова воля Божия, твердо стоял за то, что представлялось ему нужным для блага возглавляемого им Царства.



А когда он увидел, что поставлен в невозможность совершать по совести свое царское служение, то сложил с себя царский венец, подобно св. князю Борису, не желая стать причиной раздоров и кровопролития на Руси. Самопожертвование Царя, не принесшее России пользы, а наоборот, давшее еще большую возможность безнаказанно совершать преступления, принесло невыразимую скорбь и страдания. Но в них он проявил величие духа, уподобившее его праведному Иову. Злоба врагов не унималась. Он был и тогда опасен, ибо он был носитель сознания, что Верховная власть должна быть Богу покорна, от Него получать освящение и укрепление, Божиим заповедям следовать. Он был живым воплощением веры в Промысл Божий, действующий в судьбах царств и народов и направляющий верных Богу правителей на благие и полезные деяния. Посему он был нетерпим для врагов веры и для тех, кто стремится человеческий разум и силы поставить выше всего... Царь Николай Александрович был слуга Божий по внутреннему своему миросозерцанию, по убеждениям, по своим действиям, и таким он был в глазах всего Православного русского народа. Борьба против него была тесно соединена с борьбой против Бога и веры. По существу он сделался мучеником, оставшись верным Царю царствующих, и принял смерть так, как принимали ее мученики.

Праведный Иов-Многострадальный был первым прообразом великого Страдальца за наши грехи, Спасителя мира. Подобно Иову, обладавшему большими богатствами и ставшему нищим, Сын Божий, оставя Свой небесный Престол, “обнищал,” не имея где преклонить главу. Как Иов терпел укоризны от своих друзей, так и Христос претерпел поношения и клеветы от Своих соплеменников и предательство Иуды. Но как после страданий св. Иов вновь увенчался славой и богатством, так и Сын Божий воскрес из мертвых и взошел на Свой небесный Престол, воспеваемый ангелами и приемлющий поклонение от всего мира.




Живым напоминанием о страданиях Христовых явился Царь Николай во дни своих испытаний. Почти все приближенные его оставили и как друзья Иова обвиняли его в несовершенных преступлениях. Толпы, еще недавно его приветствовавшие, теперь поносили его. Распни его, слышалось всюду. А друзья молчали "страха ради иудейского.” Царь сохранял крепость духа и все переносил с беззлобием и всепрощением. Этим он прославился на весь мир еще больше, чем славными деяниями своего царствования. Отличаясь с детства благочестием, Государь старался в жизни подражать святым Иову и святителю Николаю. “Я родился в день Иова многострадального и мне предназначено страдать,” говорил он еще задолго до скорбных дней. Государь до дна выпил чашу своих страданий. Но кто с Христом страдает, с ним и прославится. На Государе сияет венец Страстотерпца, последовавшего с крестом своим за Сыном Божиим.



За согрешившую страждущую ныне Русь

нужна и сильная ныне молитва Царя-мученика!

История одного здания



Это произошло 128 лет назад...

. 1(13) марта 1881 Александр II был смертельно ранен на набережной Екатерининского канала в Петербурге бомбой, брошенной народовольцем И. И. Гриневицким.


российский император с 1855. Старший сын Николая I. Осуществил отмену крепостного права и провел затем ряд реформ (земская, судебная, военная и т. п.). После Польского восстания 1863-64 перешел к реакционному внутриполитическому курсу. С кон. 70-х гг. усилились репрессии против революционеров. В царствование Александра II завершилось присоединение к России территорий Кавказа (1864), Казахстана (1865), большей части Ср. Азии (1865-81). С целью усиления влияния на Балканах и помощи национально-освободительному движению славянских народов Россия участвовала в русско-турецкой войне 1877-78. На жизнь Александра II был совершен ряд покушений (1866, 1867, 1879, 1880); убит народовольцами
Он погиб как раз в тот день, когда решился дать ход конституционному проекту М. Т. Лорис-Меликова, сказав своим сыновьям Александру (будущему императору) и Владимиру: “Я не скрываю от себя, что мы идем по пути конституции”. Великие реформы остались незавершенными.

В память о мученической смерти императора Александра II на месте его убийства построили храм. Он был освящен при его внуке как храм Спаса на крови
Храм Спас-на-крови был возведен в 1883-1907 годах. Можно сказать, что храм – олицетворение допетровского церковного зодчества Московской Руси на берегах Невы. Храм Воскресения Христова «в чисто русском вкусе» сооружен по проекту Альфреда Парланда, который использовал многие композиционные приемы и формы церквей Москвы и Ярославля XVII века.
 

Фотографии семьи Николая второго

1.


2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.


9.


10.


11.


12.


13.


14.


15.


16.


17.


18.


19.


20.