«Мне правда очень стыдно»

С Ахмадом всё понятно — он, как открыто признаётся, «убеждённый коммунист-ленинец»: сам, без института, по учебникам выучил русский язык. Но с ним согласны и те, кто в восьмидесятые годы XX века выступал против Советского Союза и даже стоял в рядах «моджахедов». 60-летний Рашид Хусни из Герата показывает мне следы от ранений: «В голове вмятину видишь? Ваша пуля из „Калашникова“. На руке шрам — осколок от гранаты из РПГ. Я в отрядах Исмаил-хана был, нам там жарко приходилось: как-то раз из всей моей группы после боя выжил я один».

После ухода «шурави» 15 февраля 1989-го и захвата через три года моджахедами Кабула Рашид ожидал совсем другой жизни. «Я думал, мы построим правильное государство, будем жить, как честные богобоязненные мусульмане. А что получилось? Полевые командиры вцепились друг в друга, словно шакалы. На каждом шагу продавались наркотики, вчерашние герои „джихада против русских“ содержали гаремы из мальчиков, без взятки нельзя было решить ни один вопрос, даже самый лёгкий. Началась грызня, целые города снесли ракетами. У меня просто глаза открылись. Какой же я дурак, да ещё и убийца! „Шурави“ строили, учили, слали сюда врачей, а мы на них нападали, стреляли в спину, даже раненым. Прости, брат, и передай своему народу мои извинения. Поверь, мне вот правда сейчас очень стыдно».

«При русских жилось лучше»

56-летняя Гульбахар Нуруддин из Кундуза во время пребывания в Афганистане советского контингента была настроена однозначно: «Русские должны уйти из страны». Пару раз за «антиправительственные разговоры» её даже арестовывал «царандой», но затем выпускал из тюрьмы. «Я была возмущена, — вспоминает она. — Мне не хотелось, чтобы в Афганистане находились иностранные солдаты. Но вскоре после победы моджахедов, которой я так искренне радовалась, мои родители пошли на базар и погибли в перестрелке между двумя фракциями боевиков. Вскоре я поняла, что при „шурави“ женщинам жилось намного лучше.

Кто сейчас вспомнит, что 35 лет назад девушки в Кабуле гуляли в свободных платьях с голыми плечами, без хиджабов, с распущенными волосами? Имели право бесплатно учиться в университетах, работать врачами, журналистами, дикторами на ТВ. Русские только поощряли такое поведение! Сами же моджахеды, кричавшие, что они воюют за свободу Афганистана, желая избавить нас от советского владычества и власти „неверных“, превратили афганских женщин в животных. Заперли их дома, запретили и шаг делать без мужа, за малейшее ослушание — убивали. Да-да, это всё было ещё до „Талибана“*. Спустя 35 лет после выхода русских я смотрю на ситуацию иначе. Надо ли им было уходить или следовало завершить постройку социализма в Афганистане? И кто наш худший враг, не мы ли сами? Ох, я уже не знаю».

«Для американцев мы звери»

Да, пожалуй, множество афганцев осознали всё на сравнении СССР и США. Мой переводчик Халид Мохаммед, учившийся в Ленинграде, в туннеле через перевал Саланг показывает в окно и кричит: «Русские построили, он до сих пор стоит! А что мы от США видели? Одну больницу в Кундузе сляпали и тут же „по ошибке“ сами её разбомбили. Русские в Афганистане были 10 лет, американцы — 20. Так почему тогда мы сейчас едем по шоссе, проложенному русскими? Вас тут уже 35 лет как нет! Американцы с их замечательной демократией смогли лишь красть здесь свои же деньги из бюджета совместно с нашими моджахедами. Они не сделали вообще НИЧЕГО: как стояла страна до их прихода, раздолбанная в труху, так до сих пор и стоит. Каждый расскажет вам, как советские солдаты ходили к нам в гости, как мы с ними общались, пели песни — да и выпивали, конечно же. Американцы держали нас на дистанции. Она нас боялись, ненавидели. Какая демократия? Было ощущение, что они на сафари сюда приехали и смотрят на афганцев, как на зверей, через прорезь прицела. У „шурави“ восточная ментальность, характер, стиль. Они-то как раз хорошо относились к афганцам».

Я стою у Моста Дружбы, соединяющего афганский город Хайратон с узбекским Термезом. Именно по этому мосту 15 февраля 1989 года последние советские солдаты с развёрнутым знаменем покинули Афганистан. Талибы, охраняющие переправу, объясняют мне — проезд закрыт, Узбекистан не пропускает граждан других государств. После разговора с узбекскими пограничниками я возвращаюсь назад. Меня сопровождает пожилой человек — неплохо знающий русский язык. Он помогает найти машину в Мазари-Шариф и, оглянувшись на талибов, шепчет: «Шурави, спасибо за всё. Зря вы ушли отсюда». Он идёт к мосту, и я смотрю ему вслед. Много афганцев поздно поняли простые вещи. Но лучше поздно, чем никогда.

Кундуз-Мазари-Шариф-Герат (Афганистан)

* Террористическая организация, запрещена в РФ