***
Латар. Вигард. У Тонгри Июсса.

Дом советника благополучия, а по-простому казначея Тонгри Июсса в столице Латара был выстроен неподалёку от королевского дворца и имел весьма скромный вид, даже, можно сказать, непрезентабельный. Прямоуголные формы, строгая отделка, гладкая покраска отштукатуренных стен — всё должно было говорить о том, что казначей не черпает из государственной казны ничего вообще, а довольствуется исключительно малым. Так, впрочем, дело и обстояло. Мастер Июсс мог брать всё, что угодно из общедоступных источников так же, как было заведено на всей Бертерре, где не ходили деньги, и не было времени как такового.

Определённые ценности, конечно же, имелись, как и некая сумбурная хронология событий. Но и в прошлое можно было отправиться почти запросто, и любую драгоценность взять просто так, если ты успешно трудился на благо Латара и всей Бертерры. Потому-то так редки были здесь кражи и другие преступления, а жители стремились скорее договариваться, нежели враждовать.

Герцог Гизард Маас постучал в массивную деревянную парадную дверь особняка мастера Июсса. Справа рядом с кустами жасмина, высаженными по обе стороны от входа, сидел толстый серый полосатый кот средней пушистости и умывался, забавно закидывая лапку за ушки с длинными кисточками. Дверь отворил один из помощников, и Гизарду пришлось прервать своё наблюдение за котом. Кот посмотрел хитрым глазом на входящего в дом казначея бастарда, фыркнул и стал сначала дымным, а потом и вовсе растворился, как и не было его.

Гизарда проводили в гостиную, такую же скромную, как и наружное убранство дома, и предложили прохладительные напитки и вино, но гость вежливо отказался и уселся в прямое неудобное кресло с высокой спинкой, стоявшее со своим близнецом неподалёку от каминной решётки.

Гость не увидел, это невозможно было увидеть, но почувствовал, что его разглядывают, причём разглядывают пристально, и только прямее уселся, прижавшись к спинке кресла, как бы говоря наблюдателю, что он никуда не уйдёт, пока не решит свой вопрос.

К мастеру Июссу приходили разные люди, к нему несли свои проблемы и простые мастера своего дела, чтобы получить подсказку в ведении своих дел, и знатные придворные. Последние любили поболтать с советником благополучия о разных личных и государственных делах, а мастер Июсс всегда их выслушивал очень внимательно и всерьёз выспрашивал мнение собеседника по разным вопросам. Мнение, которое мастер Июсс составлял по итогам таких бесед, позже играло определённую роль, не самую главную, но достаточно важную, в вынесении им вердиктов, касаемых того самого благополучия.

Тонгри Июсс был в курсе гениалогических перипетий герцога Гизарда Мааса, но никогда не отказывался пообщаться ни с приверженцами дома Вигардов, с коим имел родственные связи, ни с многочисленными Алдеринками. Казначею необходимо было иметь свою собственную точку зрения. В своё время именно через мастера Тонгри Июсса сочувствующий Вигардам молодой принц Лиор, замученный в застенках своим отцом Ноленом Алдеринком, чуть было не стал королём Латара с тем условием, чтобы передать корону Вигардам. Жалел ли Июсс о том, что его план провалился или нет, никто никогда не узнал. Вмешательство велисты в жизнь Латара переместило трон из Химиры в Вигард, а Июссу осталось просто наблюдать, как сбываются мечты нескольких поколений придворных и простых жителей Латара.

— Доброго дня, мастер Маас, — поприветствовал гостя хозяин дома, входя в гостиную и усаживаясь на соседнее кресло. — Крепкое ли здоровье у матушки и сестры?

— И тебе, мастер Июсс, доброго дня! Благодарю, дома всё хорошо, — Гизард слегка склонил голову в ответ на приветственный кивок советника.

— Какие-то особенные вопросы привели тебя в мой дом, или захотелось поболтать по душам со старым казначеем?

— Ах, мастер Июсс! Ну, кто тут говорит о старости? Надеюсь, что сил и круголет хватит ещё на пару-тройку поколений юных Июссов, а ведь мастер Терих ещё не женат, и милада Лердре Лин пока не замужем.

— Да, ты правильно подметил, мои дети ещё не создали своих семей, что меня лично несколько волнует.

— Лердре произвела прекрасное впечатление на королевском балу, — Гизард скосил глаза на Июсса, но голову держал прямо, словно смотрел на огонь в камине.

— Моя девочка получила приличное воспитание, а знания она черпает из книг и разговоров придворных милад. Сама тётушка Террия воспитывала мою дочь, — не скрывая отцовской гордости, сказал Июсс.

— Я хотел сказать, что Лердре весьма симпатичная особа и смелая девушка. Она чудесно танцует! А как она рассуждает о природе вещей! Когда мы с ней были на прогулке в прошлый раз, она поразила меня своей эрудицией.

— Книги, мастер Маас, я же говорю, она много читает, — как бы извиняясь, сказал Июсс и пожал плечами, — теперь молодёжь гораздо образованнее нас, стариков.

— Мастер Июсс, я хочу пригласить Лердре в поездку, которую совершает почти каждый латарец хоть раз в жизни — в Антерин к волшебному дереву желаний. Мы с сестрой как раз туда собираемся в скором времени. Лердре ведь там ещё не бывала ни разу?

— Да, ей не доводилось пока там побывать, — задумчиво ответил казначей. — И долго продлится ваше путешествие? Надеюсь, вы отправитесь туда порталом?

— Вся романтика путешествия состоит в том, чтобы приплыть туда морем, а потом в повозках путешествовать через земли Ригвина к самому древнему замку Латара. Порталом мы оттуда вернёмся.

— А вы уже сговорились с Лердре? Она хочет туда плыть?

— Она была в восторге, когда узнала, что может присоединиться к нашей с сестрой компании, но не была уверена, дадут ли ей разрешение. Так что, может ли Лердре ехать со мной?

— Я думаю, да, может… — Июсс слегка замялся, — но возможно ли отложить поездку на пару кругов Малой Луны? Мне хотелось бы, чтобы Терих присоединился к сестре, а он пока занят делами в конторе.

— Увы, мастер Июсс, откладывать нельзя из-за перемены ветров в залве Ригвина. Иначе корабль может просто не суметь причалить, а лодки не доплыть до берега из-за высоких волн. Через два круга Малой Луны нет смысла даже затеваться с таким путешествием. Мы уплываем послезавтра. Лердре в курсе этого, и она хочет в Антерин. Наверное, у неё есть уже заветное желание.

— Хорошо, — согласился, наконец, казначей, — пускай путешествует в вашей весёлой компании. Я велю ей собрать вещи и быть готовой к отплытию. Или ты сам проследишь, чтобы она не опоздала.

— Я сам заеду за ней, чтобы вместе взойти на палубу корабля! Для меня это путешествие тоже очень важно, мастер Июсс! Благодарю тебя за мудрое решение!

— Ладно, ладно… Будет тебе! Береги её в поездке, мальчик мой, — тихим голосом добавил советник благополучия.

— Обещаю, мастер Июсс!

Когда за Гизардом закрылась входная дверь, а помощник ушёл заниматься своими делами вглубь дома, вышедший проводить неожиданного гостя, Тонгри Июсс вернулся в гостиную, снова уселся в кресло и погрузился в раздумья. Казначей никогда не поступал так опрометчиво, как это получалось у него в отношении этого молодого человека. Сначала он разрешил Лердре, его славной девочке, совершать с ним прогулки, общаться, обсуждать разные темы, а вот теперь фактически передал этому блондинчику, пусть и королевских кровей, но почти незнакомому, право отвечать за безопасность своей дочери в этой поездке. Не делает ли он глупостей, не слишком ли поспешное он принял решение?

Загадать желание! Ну, придёт же в голову такая блажь! Только в женской голове может существовать такая ерунда! Желание, написаное на куске материи или бумаги… Кто может это прочитать? Тем более, кто может реализовать это никому не известное желание? Июсс вспомнил, как он сам в юности мотался в Андерин, привязывал к железной ветке кованого дерева тряпицу красивого ярко-жёлтого цвета с глупой надписью. Хотя… Если серьёзно задумться… Он тогда загадал, что хочет улучшить положение своего рода в иерархии королеского дома. И вот он казначей. Не это ли ответ на его желание?

И всё же, стоит ли отпускать дочь с этим Маасом? Сердце советника благополучия было неспокойно. Но слово уже было сказано, обещание дано, назад не отыграешь. Точнее, это Тонгри Июсс никогда не отыгрывал назад и всегда выполнял обещанное. Из-за этого он почти никогда ничего не обещал, особенно в тех случаях, когда не был уверен, что сможет выполнить обещанное просто и легко, не затрачивая массы ресурсов. А тут… И что на него нашло?

— Папа, ты тут? — голосок дочери вывел советника по благополучию из невесёлых мыслей. — Вот ты где спрятался! А я искала тебя!

— Приходил твой этот… поклонник, Гизард Маас, — голос казначея был глух, как если бы он продолжал разговор с самим собой, — просил отпустить тебя в Антеринский замок.

— Да, он обещал мне эту поездку, если ты разрешишь ему меня сопровождать.

— Он меня удивил этой просьбой, Лер. Я никак не могу взять в толк, какая дурь… Прости! Что за фантазии у вас с этим замком в Антерине? Желания надо воплощать в жизнь самостоятельно, планомерно работая в выбранном направлении, шаг за шагом, ступенька за ступенькой.

— Ах, папа! Тут же можно задействовать магию! Эти записки на самом деле волшебные! И потом есть такие желания, к которым вот так запросто и не подступиться, а магия на то и магия, чтобы исполнять невозможное с нашей, людской точки зрения.

— И какие же у тебя настолько несбыточные желания? — густые брови Июсса прподнялись и глаза из-под них посмотрели испытующе, но дочь выдержала его взгляд.

— А вот этого я не могу сказать даже тебе, папулечка! Очень хотелось бы, но ты и вправду будешь смеяться.

— А если пообещаю даже не улыбнуться, скажешь? — казначей почувствовал было уместность торга, но Лердре была непреклонна.

— Нет, пап, не скажу. Это же тайное желание! Пусть таким и остаётся до конца.

— А если сбудется? — улыбнулся смирившийся с проигрышем отец.

— Тогда скажу, обещаю!

***

Латар. Вигард. Тайный королевский совет.

Про эту комнату во дворце Вигардов, расположенную за фальшивым зеркалом в ванной комнате короля, знали только особо доверенные лица. Там собирался Тайный королевский совет. В отличии от Малого королевского совета в него не входили никакие советники, кроме Ладекса, который официально именовался советником по вере Десяти Богов и даже не имел собственного имени. Зато в этот совет входил шут короля и королевский маг, и ещё одно загадочное лицо, про которое никто, кроме членов тайного совета больше не знал ничего. Точнее говоря, никто не знал про него всей правды.

Всем честным горожанам Вигарда мастер Чила Каратас был известен как портной средней руки, шьющий обычную цивильную одежду на каждый день. Его работу хвалили, его уважали как большого трудягу и за чёткость линий и строчек в его изделиях. Работал мастер Каратас неспешно, но в сроки укладывался. И благодарить за это было нужно его двух помощников мастера Анерио и мастера Венезо, которые и выполняли львиную долю работы по пошиву заказанных вещей.

На самом деле Чила Каратас был мастером тайных дел и входил в Тайный королевский совет как сыщик и исполнитель особых поручений.

Для своих в дружеской беседе и при простом обращении мастер Каратас был Чилой, а с очень близкими позволял себя называть Чилитто или Чилли. Так его называли и на Тайном совете у короля. Так его называл и королевский маг Уле Брабандер, и уж конечно так его называл Риттико.

Родился Чила в месте под названием Арнеиль, крошечном городке на реке Гоца в землях Ригвин. Но городок этот располагается так близко к Лаежу с его знаменитой на всю Бертерру школой магов, что Чила успел попробовать себя и на магическом поприще.

Подростком Чила имел совершенно незаметную внешность обычного честного юного горожанина. Но в свои небольшие лета он самостоятельно научился видоизменять себя до неузнаваемости при помощи магии. Только, видно не судьба, не стал Чила полноценным магом, его даже не приняли на обучение магии в специализированную школу в Лаеже по причине «недостаточности магической силы». Но это ему не помешало при скромной помощи одного из учеников Лаежской школы, а именно Уле Брабандер тогда проходил там обучение, выучиться некоторым магическим приёмам и впоследствии прекрасно использовать их для своего ремесла.

Особые поручения были разными. Слежка и скрытое наблюдение, выведывание секретов и выявление скрытых угроз, при необходимости подкуп, плетение заговоров… Одной из жертв такого заговора пал когда-то незабвенный принц Лиор Алдеринк, которого угробил в темнице его же собственный отец, король Нолен, папаша близнецов Гизарда и Ятты. Чила потом долго жалел, что к справедливой расправе над самим Ноленом не он приложил руки, а так хотелось.

Полноценным убийцей Чила не был, но поручения подобного характера ему иногда приходилось выполнять. Чила устраивал ход событий таким образом, что человек, который должен был исчезнуть, исчезал из поля зрения и больше никогда не появлялся. Это было ещё одно нераспознанное магическое качество мастера Чилы. Собственно, Чила не прилагал особых усилий, чтобы состоялось такое удаление нежелательной персоны из пространства, но так уж происходило само собой. Уле Брабандер шутил, что мастер Каратас дружен с велистиным Дымным Котом, и тот обучил Чилу мастерству равновесия.

Вообще-то, к убийствам на Бертерре относятся как к самому страшному преступлению в отличие от самоубийц. Считается, что раз у человека есть свобода выбора, то она распространяется и на выбор уйти из жизни самому в тот момент и таким образом, как выберет своей волей конкретный человек. По-видимому, именно поэтому на Бертерре крайне редко случались и убийства, и самоубийства. За убийство человек превращался в изгоя, и с ним никто не общался, что было невыносимо. А потенциальные самоубийцы откладывали сроки своего ухода так регулярно и на такие длительные сроки, что, в конце концов, умирали естественным образом от глубокой старости.

Когда в тайную комнату просочился Риттико, разговор между членами Тайного королевского совета, больше похожий не на заседание, а на посиделки, был в разгаре. На круглом столе, вокруг которого уселись мужчины, стояли запотевшие бутыли с винами, бокалы из тонкого стекла и обширные блюда с горами крошечных порцийи закусок, надетых на деревянные шпажки. Эти разнообразные деликатесы тут тоже называли канапе, и их очень уважал король Таар Вигард.

Всё было так же, как и бывало обычно, когда здесь обсуждались секретные дела разной степени важности. Но что-то было не так. Шут обратил внимание на необычную бледность и замкнутость принца, озорной огонёк в глазах у мастера тайных дел, настороженное внимание Ладекса и тень удивления на лице короля.

— Наконец-то! — выпалил принц Аттор вошедшему. — Мы уже не надеялись тебя увидеть живым и невредимым!

— Всем привет! — Риттико слегка склонил голову в сторону короля и Ладекса. — А что мне будет-то? Этот мальчик совсем не умеет драться.

— Я не знаю, где тебя носило после дуэли. С тебя станется сойтись с ним повторно и уже без свидетелей прикончить парня… — принц был отчего-то непривычно разговорчив, даже скорее просто болтлив, как заметил про себя шут, и это насторожило уже его самого.

— Вот только не надо делать вид, что ты ему посочувствовал! — Риттико задорно улыбнулся и подмигнул принцу. — Я поспешил обрадовать мою любимую Шет Энарайн. Всего-навсего. Она тоже живой человек и ждала исхода, переживая не меньше вашего. Вам про результат поединка наверняка рассказали близнецы-братья, а ей терзания совсем ни к чему.

— А что с ней такое? — в обычное время Аттор никогда не задал бы такой бестактный вопрос.

— Она немного… приболела, — уклончиво объяснил шут. — Да что тут происходит? Собаки страшные! Почему вы все такие взлохмаченные изнутри?

— Не надо было опаздывать, — укорил друга Уле Брабандер, — наш проныра и сыскарь рассказывает поразительные вещи.

— Интересно, — тут же заулыбался шут, всегда охочий до разных сведений, если они исходили из достоверных источников, каковым он считал и мастера Каракаса, — выкладывай ещё раз, только коротко и по пунктам.

— Не люблю повторять, — проворчал Чила, но Риттико состроил такую гримасу, что мастер тайных дел просто не мог не заулыбаться. — Хех! Значит так… Во-первых, твой дуэльный визави уже прекрасно бегает на всех своих двух ногах.

— Так и задумывалось, — кивнул Риттико своей распушённой круглой причёской.

— Во-вторых, — продолжил Чила, не очень довольный, что его ещё и перебивают, — Маас встречается с миладой Июсс.

— Ого! Вот это поворот! Я-то думал, что это ты на неё запал, — и шут указал на принца длинным указательным пальцем, — а она давно в тебе души не чает, это читалось по ней с самого начала бала.

На этом замечании бледность принца сменилась на яркий румянец, но потом лицо, наконец-то, приобрело обычный оттенок, и Аттор смог немного расслабиться.

— В-третьих! — рыкнул Чила, и его рык поддержал король, строго глянув на своего шута. — Они вместе собираются в вояж! Он пригласил миладу Лердре Лин совершить паломничество к Антеринскому замку, чтобы загадать желание. И она согласилась! Но хуже всего, что мастер Июсс, её отец, дал разрешение на такой вояж.

— А-а-а!!! Тогда понятно происхождение бледности на лице принца крови. Другой принц, правда, незаконный, уводит приглянувшуюся миладу. Торри, прекрати расстраиваться, будут ещё в твоей жизни хорошенькие милады!

— Ты не понимаешь, шут! — Аттор взревел, как раненый зверь. — Таких не будет! Она особенная! И я не понял, почему она заплакала и убежала, когда мы дошли до портрета её родственницы Геддоры Июсс. Я не смог её догнать… Зато немного позже я встретил в той же галерее Ятту Маас. И она так странно на меня посмотрела, что я чуть не присел от накатившего на меня холода. С этой миладой тоже не всё в порядке!

— Ты хочешь сказать, что она внезапно обрела магические способности? — Уле Брабандер враз посерьёзнел.

— Не знаю, но от неё несло силой так же, как бывает от тебя, когда ты приходишь после своих занятий магией.

— Это очень плохо! — маг был встревожен. — Я не знаю, как… Раньше не было таких случаев, чтобы, родившись обычным, человек внезапно становился магом, да ещё, судя по твоим словам, сильным магом. Не знаю, насколько она преуспела в искусстве магических воздействий. Мы обучаемся не одно лето, но тут всё не так, как у всех, всё не обычно.

— А ты зачем уволок бедную девушку в ту тёмную и такую скучную галерею предков? Больше не нашёл места для романтичного свидания? — шут закатил глаза к высокому сводчатому потолку. — Не нашёл приличной темы, кроме предков?

— А куда я должен был её повести по-твоему? — Аттор сейчас выглядел, как виноватый ребёнок, хоть и был уже давно не только взрослым мастером, но и наместников земель Вигарда. — А ещё вот! Миретта сказала мне вчера после бала очень странные слова, которые ей доверил передать мне Этельм Алдеринк.

— Не тяни кота за хвост, собака страшная!!! Говори уже!

— Мира запомнила слово в слово: «Трон Вигардов в опасности. Бастарды что-то замышляют. Я не знаю, что именно, но они связались с какими-то мощными магами или колдунами в пустыне».

— Та-а-ак!!! И в пустыню же везёт нашу малютку Лердре мастер бастард! — задумчиво протянул Риттико. — Ох, чувствует моя вторая голова, что неспроста это всё, совсем неспроста.

— А я от себя, — заговорил до этого момента молчавший король Таар Вигард, — приношу тебе, мой друг, Элео Риттико, сердечную благодарность! Ты не дал втянуть моего дурня в ссору и дуэль, на которой была бы высока вероятность его гибели. Ты, конечно, скажешь, что мастер бастард не фехтовальщик, а новобранец, но я слышал другие мнения о его владении клинком. Аттор имел все шансы передать бастарду право наследования по старому уложению о дуэлях и рыцарских поединках.

— Твоё величество! Я помню всю эту геральдическую и остальную чушь! И тот текст у меня прямо всплыл перед глазами, пока эти два, с позволения сказать, казурта (даром что не рыжие!) бодались в бальном зале: «А буде наследник трона проиграет честный поединок и будет повержен в прах безвременной кончиной жизни его тела, то право наследования перейдёт победителю!» — продекламировал страшным голосом шут. — Но с другой стороны Аттор всё-таки мой ученик, а не какого-нибудь выродка из Алдеринков!

— Только это и успокаивает, — проворчал король, — но не даёт повода для безрассудных драк и поножовщины с любым желающим! А ещё успокаивает то, что этот закон никогда не работал, даже в те давние времена, когда на поединке убили Рооса Вигарда, про него никто и не вспомнил.

— Вот тут я полностью на твоей стороне, твоё величество! В королевстве никто не почитает законов, ни старых, ни новых! — самое смешное, что обращение к королю в устах шута всегда звучало как изощрённое ругательство или издёвка, и Таар всегда слегка морщился, предпочитая, чтобы Риттико называл его хотя бы просто по имени.

— Чилитто, а каким путём собрались отправиться в пустыню бастарды и прелестная милада Лердре? — спрашивая, маг заметно нервничал, но шут видел, что Уле Брабандер уже имеет какой-то план действий.

— Они предполагали воспользоваться морским путём до Ригвина, оттуда, сколько возможно, на повозках, а дальше уже на лошадях в Антерин. Повозки по пескам не ездят, поэтому им понадобятся кареты и много животных.

— Странно… Они не могут воспользоваться магическим порталом? — Уле так поднял брови, что те уползли за волнистую чёлку. — Ведь если Ятта стала магичкой, то она должна уметь простраивать путь между порталами. Теперь этому обучают чуть не в первом круге обучения!

— Значит, она или очень слабая магичка, или вовсе не связана с той магией, о которой мы все знаем, — принц потихоньку пришёл в себя и стал рассуждать в своей обычной манере, строя смелые предположения и мысля нестандартными путями.

— Ты прав, Торри! — Уле даже радостно подскочил на своём кресле. — Это значит, что мы можем отправиться туда сами в любой момент. Уж я-то построю такой портал, что туда целый караван пролезет!

— Раньше мы не знали, где обиталище этих чернокнижников, — мастер Каратас говорил спокойным слегка уставшим голосом, — но теперь понятно, что именно в пустыне недалеко от Анетрина, скорее всего в Зуне. Мастер Брабандер, не торопись туда лезть сам, ты слишком заметная фигура. Твоё отсутствие будет настораживать всех здесь, а твоё присутствие там не сможет остаться незамеченным.

— Я же могу сменить личину!

— Не в этом дело! Ты же понимаешь, что тебя раскроют под любой личиной из-за твоей силы. Уж поверь мне, будь ты магом средней руки, нет проблем замаскироваться в обычного человека, но ты высший маг, член Правительства Бертерры, а туда простачков и дурачков не берут. Верно я говорю, мастер Таар? — Чила Каратас так давно знал своего теперь короля, а когда-то просто тайного друга, что мог обращаться к нему как угодно без соблюдения придворного этикета. Тем более, что кроме тайных советников никто не присутствовал при их общении.

— Он прав, Уле! Даже Аргель Ноцо будет заметен, а уж тебя точно рассекретят сразу.

— Уле, отправь туда сначала меня и ещё одного человека, — продолжил Чила, — мы будем изображать из себя обычных паломников, а тем временем разведаем обстановку в Антерине и даже в Зуне, если нас туда пустят.

— Только тебя, Чилитто… Только тебя. Никому больше нет доверия.

— Я поручусь за него!

— Нет. Тебе я верю, но больше никому, — Брабандер был непреклонен. — Обрати внимание на рыжих.

— А что с ними может быть не так?

— Мы с Ритти рассуждали тут недавно, куда подевались те казурты, что исчезли из своих домов внезапно и бесследно. Но так не бывает! Никто из родных, близких, соседей и наместников могут не знать, куда запропастились их дети, но люди не деваются в никуда! И что-то мне подсказывает, что мы их найдём именно там, в Антерине. Точнее — в Зуне.

— Точно! Ищи рыжих и следуй за ними! А лучше сам стань рыжим и прикинься казуртом, — Риттико состроил рожу, которую, как он полагал, должен был иметь настоящий казурт, и все тайные советники покатились со смеху, остался серьёзен только сам мастер Чила Каратас.

— Кстати, твоё предложение не лишено здравого смысла, хоть ты и записной дурак, — улыбнулся, наконец, мастер тайных дел. — Решено! Уле, ты сможешь сделать меня рыжим своей магией?

— Нет нужды в магии, любая милада сделает тебя рыжим при помощи краски для волос, — голос короля потеплел, и на лице ещё сохранялась полуулыбка. — А вот для обратной связи магия очень понадобится. Уле, дай Чилли такой артефакт, чтобы он мог сообщить нам о своей готовности вас принять, не используя всех этих новомодных болталок-трынделок. От них всегда так и несёт подслушкой и шпионажем.

— Твоё величество! Гарон свидетель — ты самый мудрый из правителей Бертерры! — шут даже привстал с кресла, чтобы отвесить поклон королю, но, поскольку, он не вышел из-за стола, то поклон получился больше похожим на поцелуй тарелки, стоящей перед шутом, в которой лежали несколько канапе.

— Не проткни себе глаза, шут! — рассмеялся Таар Вигард. — Мне не нужен одноглазый дурак!

— Ну, твоё величество! У меня же две головы, а это значит, что у меня минимум четыре глаза.

— Ты хочешь сказать, что являешься родственником Двуликого Яныча? * — Уле Брабандер, как и все жители Бертерры, давно знали про этого демона, мелкого пакостника, но слабого в своей магии.
______________
* История про Двуликого Яныча описана в рассказе «Тупик Надежды».
______________

— Не-е-ет! Не путай меня с этим неудачником! У меня вторая голова умнее, чем его обе вместе взятые! — теперь шут гордо задрал нос, а потом звонко чихнул.

— Всё, пора завершать этот балаган, — не выдержал король, — уходим по одному, как обычно. А если что, то считайте, что я мичман Криворучко, а вы геологи.

— А меня всё-таки беспокоит судьба милады Лердре… — голос Аттора был скорее грустен, чем встревожен. — Что с ней будет? Если этот мастер бастард затеял очередную пакость, то ей придётся в этом участвовать…

— Торри! Я же сказал тебе, что в жизни будет ещё много хорошеньких милад…

— Но мне не нужна другая…

— Никак ты таки влюбился? И вот так несчастливо? Не мог иначе, чтобы не пострадать, да? — Риттико был теперь тоже скорее грустен.

— Знаешь, Элео… Она такая… Такая… Настоящая! Я не понимаю, что её может связывать с Гизардом…

— Усё увидим и во всём разберёмся! — и уверенность самого внешне несерьёзного члена тайного королевского совета передалась и принцу, да и всем остальным присутствующим.

***

Лерия. Эрметрис. Чёрный ужас Иниры.

Утро обещало быть солнечным, но пока из-за портьеры просачивался только прозрачный голубоватый свет нарождающегося дня. Его полоска попадала на лицо спящего Моленара, оттеняя высокие скулы и даже во сне слегка нахмуренные брови. Инира смотрела на любимое лицо, и её сердце щемило от прилива нежности к этому человеку, магу, потомку эльфа и простой милады из далёкой латарской деревушки, названия которой велиста так и не узнала, маг не любил вспоминать те события своей жизни.

Как же долго она ждала, чтобы снова попасть сюда, чтобы быть снова любимой и желанной, чтобы принадлежать, а не диктовать условия и тащить всю ответственность на хрупких плечах обычной земной женщины. Здесь даже ответственность не тяготила — Инира отвечала за себя, потому что весь этот мир был её порождением, её продолжением, её внутренним содержанием. Этот мир и был ею, велистой, Инирой, и только назывался чуть иначе — Бертерра, земля Бера, медведя, рыже-бурого благородного бога-зверя, умного и смелого, яростного и прекрасного, такого же, как её Моленар, её маг, её любовь.

Насмотревшись, Инира выскользнула из постели и, приведя себя в порядок, уложив ещё влажные после ванны волосы на манер амазонки, отпустив пару прядей кудрявиться вдоль щёк, облачилась в простое домашнее платье и перешла в свой рабочий кабинет. Надо было срочно проверить текущую обстановку и просмотреть все прошедшие события. Непонятная тревога, поселившаяся ещё в том, другом, мире, продолжала потихоньку изводить велисту и здесь.

Полумрак кабинета расступился под натиском льющегося из светильника под потолком переливчатого сияния — кабинет радовался встрече с хозяйкой. Велисте пришлось успокоить пространство, свет перестал мигать, и стало видно, что обстановка была не тронута за всё время отсутствия Иниры в Бертерре. Однако, не было ни пыли, ни затхлости — дом старался сохранить рабочую обстановку, чтобы велиста, вернувшись, могла в любой момент заниматься делами, а не предварительной уборкой и подготовкой. Инира с любовью создавала свой дом, и дом платил своей хозяйке такой же преданной и нежной любовью.

Расставив на столе и на маленьком алтаре Десяти Богов, стоящем рядом со столом как его продолжение, ритуальные предметы: камни, чашу с водой, металлический нож, горящую свечу, веер, небольшой деревянный сук, срезанный наискосок, руны, карты, чашу с песком и ещё много разных предметов, не понятных и загадочных. Разноцветные жидкости в крошечных хрустальных резных флакончиках распространяли соответствующие моменту ароматы, а откуда-то взявшийся лёгкий ветерок овевал ими велисту, создавая нужное настроение.

Вставая перед алтарём, Инира не предполагала, что всё обернётся её падением, поэтому не стала отодвигать стулья, стоявшие за спиной. Но как только она вызвала фантом Бертерры, и тот стал раскручиваться, в комнате вдруг резко потемнело, и откуда-то с потолка посыпался хлопьями снег. Он не долетал до земли, исчезая где-то на уровне стола и алтаря, но пронизывающий холод напомнил велисте о Преисподней и её хозяине. Зов велисты прозвучал, но никто на него не откликнулся. Так быть не могло! Эж (уменьшительное от Нораг) Аду был обязан появиться перед создательницей этого мира, чем бы он ни был занят в момент призыва. Но не явился. И со второго раза никто не откликнулся.

Третий зов велисты был столь категоричным приказом, что хозяин Преисподней должен был или предстать перед Инирой, или перестать существовать вовсе. Но вместо появления Эжа Аду перед велистой предстало что-то абсолютно тёмное, зловещее и холодно-разумное. На Иниру дунуло ужасом, который был страшнее смерти, страшнее всех демонов Фэлура, страшнее всего, ранее виданного и узнанного ею. Велиста пошатнулась и рухнула без чувств. Мгла усмехнулась и развеялась, а на её месте появился Дымный Кот.

Привлечённый шумом, Моленар ворвался в кабинет и ринулся к лежащей без сознания велисте. Кот ходил вокруг мага, держащего на руках бесчувственную миладу, и громко мурлыкал, приоткрыв рот от усердия, отирал их своим пушистым хвостом и бодал лбом, чтобы потом пройтись усами и даже чуть-чуть шеей по телам мага и велисты.

Прошло несколько мгновений прежде, чем Моленар очнулся от сковавшего его оцепенения и нашёл в кармане носимую с собой на всякий случай склянку с магическим зельем, предназначенным для всякого рода непонятных обмороков и потерь сознания. Увлажнив кончики пальцев, Моленар стал втирать свой волшебный эликсир в кожу на висках Иниры. Через некоторое время бледность на лице Иниры сменилась на лёгкий румянец, а к губам вернулся вместо серого их обычный ярко-розовый цвет.

— Как же ты меня напугала, моя девочка, — прошептал Моленар, когда Инира открыла наконец-то глаза. — Я думал, что снова потерял тебя, только теперь навсегда.

— Не спеши меня отпускать в Преисподнюю, Лэн, — велиста слабо улыбнулась. — Сначала надо разобраться в произошедшем.

— Что ты делала и что получилось?

— Мне нужен был фантом Бертерры, чтобы посмотреть события, которые я пропустила, но фантом не пришёл. Потом стало холодно, и пошёл снег. Я решила, что это проделки Эжа, но он не явился на мой троекратный зов. Троекратный! Немыслимо!

— Такого он не позволял себе никогда даже со мной и Артафером! — подтвердил маг.

— Но вместо него явилось нечто иное, ужасное. Такого страха я не испытывала никогда в жизни ни здесь, ни даже в том, родном, мире. Оно попыталось завладеть моей душой… Лэн! Это так страшно! Так страшно остаться без души! Это самое ужасное, что может быть на свете!!!

И она прижалась к мужчине всем своим телом, всем своим существом, стараясь удержаться в этом мире, сохранить свою душу, его душу… Её колотил озноб, а из глаз брызнули слёзы. Велиста плакала навзрыд и никак не могла остановиться, а маг сидел с ней на полу и бережно гладил по голове, шепча ей нежные слова и давая выплакать этот, по-видимому, иначе непереносимый ужас.

Через портьеры в окно проглянул лучик света и, отразившись от воды в чаше на алтаре, заплясал на пололке разноцветными бликами, склянки с благовониями поймали второй лучик в свои резные грани и тоже расцветили вокруг себя маленький кусочек мира. Третий луч заблестел на клинке ритуального кинжала, показывая, что он всё ещё на защите велисты и этого мира. Огонь свечи взметнулся вверх и весело затрещал, увлекаемый ветерком, заплясал и запрыгал, напоминая, что он тоже тут, что он тоже сила, что жизнь имеет свои права, и она их отстоит, отнимет у тьмы, как бы ни было трудно это сделать.

— Лэн, надо посоветоваться в Артафером и Ирис. Помоги мне встать, и поехали к ним. Надеюсь, что они окажутся дома.

— Они точно будут дома, — Моленар поднялся сам и бережно помог Инире встать на ноги. — Мы как раз собрались сегодня… Точнее они собирались вытащить меня к себе на чаепитие. Ирис хотела напечь своих воздушных пирожных и заварить несколько волшебных травяных и цветочных чаёв, чтобы развеять мою печаль.

— Ты очень скучал без меня… — это не был вопрос, велиста вложила в сказанное и уверенность, и сочувствие, и любовь, и благодарность.

Моленара обволокло её нежностью, и желание обладать этой прекрасной миладой и дарить ей упоительные ласки чуть не погубило деловой настрой мага. Пришлось срочно брать себя в руки и сосредотачиваться на предстоящем разговоре с шаманом и феей. Впрочем, воспоминание о только что произошедшем в кабинете велисты быстро вернуло рабочее состояние, как только Моленар представил себе лежащую без сознания Иниру.

Дух домашней выпечки окружал и брал в плен прямо на пороге сразу за зелёной дверью и держал, постепенно пропитывая насквозь всё существо вошедших в дом гостей. Ирис пекла печенье, булочки и какие-то волшебные пирожки с вареньем не то из весенней клубники, не то из чернично-земляничного джема.

Инира глубоко вдохнула в очередной раз, и ей на глаза навернулись слёзы. Как же хорошо, когда человек, фея, да кто угодно, живёт в ладу с собой! Мир в душе Ирис проявлял себя во всём — в нежной вышивке всюду постеленных салфеток, в замысловатой кружевной оторочке атласных подушек, словно нарочно набросанных на диванах в прекрасном беспорядке. Милые картинки в причудливых рамках развешены по стенам, покрытым нежно-персиковыми обоями с перламутровым теснённым рисунком в виде заплетённых по стене плющей и цветов камалейника*.
_________
*Камалейник — волшебный цветок из другого мира. Об этом лучше спросить Ольгу Громыко, она лучше знает.
_________

Моленар, идущий под руку с велистой, с удовлетворением наблюдал за ней. Его радовало, что Инира постепенно расслабляется и даже начинает улыбаться. Он любил подругу велисты фею цветов Ирис, его радовало, что на Бертерре Ирис нашла верного друга и возлюбленного Артафера, который стал и его другом и коллегой — шаманом и членом Правительства Бертерры. Артафер не рвался к власти и принял её как ответственную и не самую лёгкую ношу только ради самой Иниры и, как он потом признался, потому что Ирис его попросила поддержать свою подругу.

Инира наслаждалась умиротворением, разливающимся в душе, и спокойствием, рождающим уверенность в благополучном исходе всех бед и несчастий.

— Приветствую вас обоих, друзья мои! — пробасил вышедший навстречу гостям шаман. — Особенно рад видеть тебя, Инира! Ох, Нира, Нира! Как же без тебя скучали мы все! Но Моленар так и вовсе чуть не наложил на себя руки от горя по утрате.

— Я тоже очень переживала, что не могла попасть сюда, — тихо и грустно ответила Инира, — я была готова отдать что угодно, чтобы сюда попасть. К вам! К моему Лэну!

Моленар приобнял велисту за талию и поцеловал в щёку.

— Ты не должна ничего отдавать, ведь это твой мир, любимая! — Моленар ещё раз нежно поцеловал румяную щёку велисты и отпустил её.

— Идёмте скорее на веранду, там Ирис накрывает на стол! — и Артафер устремился по неширокому коридору к выходу во внутренний двор, куда открывалась веранда, и где разливали свой аромат обожаемые феей розы.

На столе уже стояли блюда и вазы с манящими угощениями, на кружевных салфетках поместились изящные чашки и блюдца из почти прозрачного фарфора, в крошечных вазочках стояли нежные незабудки. Ирис хлопотала, выставляя пирожковые тарелки и раскладывая столовые приборы для десерта, когда на веранду вошли гости.

— Гарон Трисвятый… Случилось чудо? Или я сплю и вижу волшебный сон? Фер, признавайся, это ты подсунул мне какое-то зелье, чтобы я увидела во сне мою Иниру — фея радостно кинулась обнимать свою подругу, убеждаясь, что она самая настоящая, а не видение.

— Я вернулась, душа моя! — велиста тоже крепко обняла светловолосую фею. — Я так и не смогла разобраться, что меня не пускало сюда, и куда оно теперь делось. И это меня очень тревожит.

— Нира, тут столько всего произошло… — Моленар подвинул стул, чтобы удобнее усадить любимую. — Мы тебе всё расскажем, только не сразу и по порядку. А пока насладись этим великолепием! Ирис очень старалась.

— Так ты рассказал им о моём возвращении?

— Ни слова! У меня не было даже мгновения, чтобы сообщить о моей радости.

— И всё же, рассказывайте мне всё-всё, что тут происходило без меня! Мне так интересно!

Весь день до самого вечера компания просидела за столом, вкушая изысканные угощения и наслаждаясь обществом друзей. Маг и шаман рассказали велисте обо всём, что знали сами. В результате велиста решила, что ей самой необходимо отправиться в Латар и проверить всё самой. Но путешествовать велисте в одиночку запретил Моленар, а фея и шаман горячо его в этом поддержали и решили сопровождать Иниру все вместе.