Константин Дмитриевич Бальмонт — поэт-символист, переводчик и эссеист, один из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века.

Подниматься на высоту – значит быть выше самого себя. Подниматься на высоту – это возрождение. Я знаю, нельзя быть всегда на высоте. Но я вернусь к людям, я спущусь вниз, чтобы рассказать, что я видел вверху. В своё время я вернусь к покинутым, а теперь – дайте мне на мгновенье обняться с одиночеством, дайте мне подышать свободным ветром!

(Константин Бальмонт. «На высоте», 1895)

 Андрей Белый отмечал необычайную щедрость натуры Константина Бальмонта: 

«Он не сумел соединить в себе все те богатства, которыми наградила его природа. Он — вечный мот душевных сокровищ... Получит — и промотает, получит и промотает. Он отдаёт их нам. Проливает на нас свой творческий кубок...»

В 1886 году Константин Бальмонт путешествовал по Европе, изучая философские труды в европейских библиотеках, был весной 1897 года приглашён в Англию для чтения лекций по русской поэзии в Оксфордском университете, где познакомился, в частности, с антропологом Эдуардом Тайлором и филологом, историком религий Томасом Рис-Дэвидсом. 

«Первый раз в жизни я живу всецело и безраздельно эстетическими и умственными интересами и никак не могу насытиться сокровищницами живописи, поэзии и философии», — восторженно писал он друзьям.

Русский язык

Язык, великолепный наш язык.
Речное и степное в нем раздолье,
В нем клекоты орла и волчий рык,
Напев, и звон, и ладан богомолья.

В нем воркованье голубя весной,
Взлет жаворонка к солнцу — выше, выше.
Березовая роща. Свет сквозной.
Небесный дождь, просыпанный по крыше.

Журчание подземного ключа.
Весенний луч, играющий по дверце.
В нем Та, что приняла не взмах меча,
А семь мечей в провидящее сердце.

И снова ровный гул широких вод.
Кукушка. У колодца молодицы.
Зеленый луг. Веселый хоровод.
Канун на небе. В черном — бег зарницы.

Костер бродяг за лесом, на горе,
Про Соловья-разбойника былины.
«Ау!» в лесу. Светляк в ночной поре.
В саду осеннем красный грозд рябины.

Соха и серп с звенящею косой.
Сто зим в зиме. Проворные салазки.
Бежит савраска смирною рысцой.
Летит рысак конем крылатой сказки.

Пастуший рог. Жалейка до зари.
Родимый дом. Тоска острее стали.
Здесь хорошо. А там — смотри, смотри.
Бежим. Летим. Уйдем. Туда. За дали.

Чу, рог другой. В нем бешеный разгул.
Ярит борзых и гончих доезжачий.
Баю-баю. Мой милый. Ты уснул?
Молюсь. Молись. Не вечно неудачи.

Я снаряжу тебя в далекий путь.
Из тесноты идут вразброд дороги.
Как хорошо в чужих краях вздохнуть
О нем — там, в синем — о родном пороге.

Подснежник наш всегда прорвет свой снег.
В размах грозы сцепляются зарницы.
К Царь-граду не ходил ли наш Олег?
Не звал ли в полночь нас полет Жар-птицы?

И ты пойдешь дорогой Ермака,
Пред недругом вскричишь: «Теснее, други!»
Тебя потопит льдяная река,
Но ты в века в ней выплывешь в кольчуге.

Поняв, что речь речного серебра
Не удержать в окованном вертепе,
Пойдешь ты в путь дорогою Петра,
Чтоб брызг морских добросить в лес и в степи.

Гремучим сновиденьем наяву
Ты мысль и мощь сольешь в едином хоре,
Венчая полноводную Неву
С Янтарным морем в вечном договоре.

Ты клад найдешь, которого искал,
Зальешь и запоешь умы и страны.
Не твой ли он, колдующий Байкал,
Где в озере под дном не спят вулканы?

Добросил ты свой гулкий табор-стан,
Свой говор златозвонкий, среброкрылый,
До той черты, где Тихий океан
Заворожил подсолнечные силы.

Ты вскликнул: «Пушкин!» Вот он, светлый бог,
Как радуга над нашим водоемом.
Ты в черный час вместишься в малый вздох.
Но Завтра — встанет! С молнией и громом!

В. Серов. К.Д. Бальмонт. 1905

 

 

Земля, я неземной, но я с тобою скован,

На много долгих дней, на бездну быстрых лет.

Зеленый твой простор мечтою облюбован,

Земною красотой я сладко заколдован,

Ты мне позволила, чтоб жил я как Поэт.

Меж тысячи умов мой мозг образовала

В таких причудливых сплетеньях и узлах.

Что все мне хочется, «Еще» твержу я, «Мало»,

И пытку я люблю, как упоенье бала,

Я быстрый альбатрос в безбрежных облаках.

"Если бы мне дали определить Бальмонта одним словом, я бы, не задумываясь, сказала: Поэт... Этого бы я не сказала ни о Есенине, ни о Мандельштаме, ни о Маяковском, ни о Гумилеве, ни даже о Блоке, ибо у всех названных было еще что-то кроме поэта в них… В Бальмонте, кроме поэта в нем, нет ничего… На Бальмонте – в каждом его жесте, шаге, слове – клеймо – печать – звезда поэта. "

М. И. Цветаева

«Богемные» Константин Бальмонт и Сергей Городецкий со своими супругами А. А. Городецкой и Е. А. Андреевой (справа), Санкт-Петербург, 1907.

    В долгий год, когда я, лёжа в постели, уже не чаял, что я когда-нибудь встану, я научился от предутреннего чириканья воробьёв за окном и от лунных лучей, проходивших через окно в мою комнату, и от всех шагов, достигавших до моего слуха, великой сказке жизни, понял святую неприкосновенность жизни. И когда наконец я встал, душа моя стала вольной, как ветер в поле, никто уже более не был над нею властен, кроме творческой мечты, а творчество расцвело буйным цветом…

Ветер перелётный

Ветер перелётный обласкал меня

И шепнул печально: «Ночь сильнее дня».

И закат померкнул. Тучи почернели.

Дрогнули, смутились пасмурныя ели,

И над тёмным морем, где крутился вал,

Ветер перелётный зыбью пробежал.

Ночь царила в мире. А меж тем далеко

За морем зажглося огненное око.

Новый распустился в небесах цветок,

Светом возрождённым заблистал восток.

Ветер изменился, и пахнул мне в очи,

И шепнул с усмешкой: «День сильнее ночи!»

1930

Дать в переводе художественную равноценность — задача невыполнимая никогда. Произведение искусства, по существу своему, единично и единственно в своём лике. Можно лишь дать нечто приближающееся больше или меньше. Иногда даёшь точный перевод, но душа исчезает, иногда даёшь вольный перевод, но душа остаётся. Иногда перевод бывает точный, и душа остаётся в нём. Но, говоря вообще, поэтический перевод есть лишь отзвук, отклик, эхо, отражение. Как правило, отзвук беднее звука, эхо воспроизводит лишь частично пробудивший его голос, но иногда, в горах, в пещерах, в сводчатых замках, эхо, возникнув, пропоёт твой всклик семикратно, в семь раз отзвук бывает прекраснее и сильнее звука. Так бывает иногда, но очень редко, и с поэтическими переводами. И отражение есть лишь смутное отражение лица. Но при высоких качествах зеркала, при нахождении удачных условий его положения и освещения красивое лицо в зеркале бывает красивей и лучезарней в своём отражённом существовании. Эхо в лесу — одно из лучших очарований.

    "…Россия была именно влюблена в Бальмонта. Все от светских салонов до глухого городка где-нибудь в Могилевской губернии знали Бальмонта. Его читали, декламировали и пели с эстрады. Кавалеры нашептывали его слова своим дамам, гимназистки переписывали в тетрадки… "

Н. Тэффи. Бальмонт. Воспоминания о серебряном веке. 1955

Серия сообщений "Бальмонт":
Часть 1 - Бальмонт в сопровождении Шумана и феи
Часть 2 - Кто услышал тайный ропот Вечности, ...
...
Часть 20 - Позвавший птиц к весне апрель.
Часть 21 - Константин Бальмонт. Болотные лилии
Часть 22 - 15 июня 1867 года родился Константин Бальмонт.
Часть 23 - Ко дню рождения Константина Бальмонта
Часть 24 - Константин Бальмонт. Любовь есть свет
...
Часть 29 - Он писал стихи
Часть 30 - Константин Бальмонт и Дмитрий Минаев
Часть 31 - Константин Бальмонт. Июнь