Михаил Михайлович Пришвин. Портрет художника Юрия Ивановича Селиверстова

  Родился я в 1873 году в селе Хрущеве, Соловьевской волости, Елецкого уезда, Орловской губернии, по старому стилю 23 января, когда прибавляется свет на земле и у разных пушных зверей начинаются свадьбы.

Михаил Пришвин

    Фамилия «Пришвин», как рассказывал сам писатель, произошла еще от его дедов, которые занимались токарным делом и продавали пришвы для станков. Отец Михаила был коренным купцом и просто очень разносторонним человеком, любил ухаживать за лошадьми, заниматься садоводством, охотой, нередко играл в карты.   Однако именно карты и сыграли с отцом Пришвина злую жестокую шутку, когда он заложил в игру собственное имение и проиграл его. Вскоре Пришвин старший скончался и оставил все долги на жене и пятерых детях. Но, несмотря на это, мать Миши сумела вывести детей в люди и погасить долги умершего мужа.

    Художественные произведения Михаила Пришвина — лишь ответвление главного его труда, дневника, который он вел на протяжении всей жизни. В нем — каждодневный искренний диалог с самим собой, неустанное стремление уточнить свою этическую позицию в мире, глубокие размышления о времени, стране, обществе, писательском труде... 

  Август 1944. Вот теперь после всего на развалинах прошлого у подножия каркаса Дворца Советов стоишь в раздумье о будущем. Что же, так это и останется, что весь русский человек свою личную волю будет складывать вечно у подножья каркаса, чтобы раствориться в безликом наследстве, как исчезает капля воды в океане, как жизнь пчелы переходит безлико в собранный мед, как все живое в природе обречено стать навозом для будущего?  

   Певец мира природы, поэт мира природы, Пришвин - Тютчев в прозе, но в прозе поэтической, воспевающей философию мира как единого универсального целого: космос -- живая природа - одушевленная тварь - разумный человек.

  Михаил Пришвин был простым и мудрым человеком, удивительно цельным и чистым, быть может, даже и наивным. Всю жизнь он сохранял в себе максимализм молодости и юношескую экзальтацию. Это Пришвин назвал реки и озера «глазами земли». Это он, Пришвин, смог так придумать: «весна света». Только он мог описывать торфяные болота как «кладовые солнца» и тронуть рассказом о «горячей душе дерева» или «бездонной нежности зверей».

   Михаил Михайлович Пришвин родился 4 февраля 1873 года в Орловской губернии неподалеку от Ельца. Он рассказывал о своей семье в одном из своих писем так: «Родился я в том самом уезде, про который много писал Бунин, мой земляк, - Елецкий уезд Орловской губернии. Родители мои, отец - коренного купеческого рода из города Ельца, а такая весьма странная фамилия Пришвин происходит от слова пришва, часть ткацкого станка, верно, думаю, деды мои были токари или торговали этими пришвами. Отец мой хозяйство вел в небольшом имении, доставшемся ему по разделу в селе Хрущеве ("Хрущевские помещики"), был человек жизнерадостный, увлекался лошадьми, садоводством, цветоводством, охотой, поигрывал в карты, проиграл имение и оставил его матери заложенным по двойной закладной, да и нас пятеро: мне было восемь лет, когда он скончался… Мать моя была тоже коренного староверческого купеческого рода Игнатовых из Белёва (литерат. критик из "Русских Ведомостей" Илья Николаевич Игнатов мой двоюродный брат). Вот она-то, могучая женщина, оставшись вдовой в 35-40 лет, и вывела нас всех в люди, и, замечательная хозяйка! выкупила имение...» 

«И все будут удивляться, сколько у этого художника в душе было радости и любви к жизни»

17 Августа 1945. Труд в глубоком смысле – это борьба за праздность, т. е. свободу духа. Никто не работает ради самой работы, а, работая, все время думает о том, как бы, каким бы способом поскорее кончить. В том и есть все трудолюбие, вся завлекательность труда: найти свой собственный способ поскорее кончить. (Максимов Олег / Тяжелый труд / 1967)

Август 1952. Всю ночь держался туман выше леса, а Большая Медведица чистая вышла, и я смотрел на нее так, будто она помнила всю мою жизнь, и что я сам забыл, могла бы мне подчас и напомнить. Вчера на Николиной горе я вздумал говорить о Мережковских, о хлыстах и очень почувствовал, что наша старая интеллигенция кончилась, и что о прошлом лучше рассказывать Большой Медведице, и она, пожалуй, скорее поймет.

Декабрь 1945. Белокурая бестия. С диким зверем можно играть, когда он в клетке. Но если он на воле, да еще голоден – никак не поиграешь. Ницше, наверно, думал о звере как о природной творческой силе, заключенной в человеке, а Гитлер по своему обезьянству просто выпустил зверя из клетки и направил его на человека. Не совсем понятно, как эта безумная мысль нашла сторонников. Скорее всего, время такое пришло: время крайней усталости и падения человеческого духа. И вот теперь два мира, тут, в социализме, где мы задыхаемся от человечины, заступившей место Бога, и там, где человека заступило животное, где против социализма – бестиализм… Человек отличается от животного не тем, что он делает орудия и царь природы. Наше время показывает, что эта способность чисто бестиальная: у тигров когти, у волка зубы, у человека орудия, способные уничтожить всю планету. Вся разница такого человека от зверя, что человеческая бестия сильней просто обезьяньей. Но чем действительно отличается человек от зверя, это единственно своей способностью выходить из времени и пространства, создавать сказку о жизни в некотором царстве-государстве и при царе Горохе. Вот эта способность человека обходиться без времени и пространства единственно свидетельствует о том, что человек есть царь природы. Сказки мои – это могильные холмы, в которых я зарывал сокровища своей личности.
ДневникПришвина

«Молодой собакой прыгала в груди моей радость…»

Михаил Пришвин
 

В феврале — 145 лет со дня рождения замечательного русского писателя Михаила Михайловича Пришвина (4.02.1873 – 16.01.1954). 
Пришвин был не только блестящим писателем, автором «Календаря природы», «Лесной капели», «Кладовой солнца» и других произведений, многие из которых вошли в золотой фонд советской детской литературы, но и философом. Христианским философом. Его отношение к христианству прошло серьезные этапы — от юношеской критики до глубокой веры в зрелом возрасте. О его интересе к философии, о постоянной духовной работе над собой свидетельствуют его потрясающие «ДНЕВНИКИ» — одна из самых важных книг русской литературы двадцатого века. Борис Пастернак так и написал об этих дневниках: «Я стал читать их и поражался, насколько афоризм или выдержка, превращенные в изречение, могут многое выразить, почти заменяя целые книги»
Фрагменты из ранних «Дневников» Пришвина и из сборника «Дорога к другу». 
«Дневники» Пришвина, по словам замечательного критика и литературоведа Игоря Павловича Мотяшова, — «глубоко поучительная картина пути отдельного человека к такому счастью, которое было бы не только своим особенным, личным, но и частью большого общего счастья людей на земле. Чувство радости жизни, родственное внимание ко всему сущему, умение творить радость для других — таковы, по Пришвину, некоторые совершенно обязательные условия для успеха в достижении счастья».
Рекомендую эти книги (довольно объемные) к прочтению. Не пожалеете.

Михаил Пришвин «Ранний дневник. 1905–1913»:
«Искусство писателя состоит в том, чтобы написать о себе и не обнажиться 
(1914).

Видел я на своем веку хорошее и худое: худое вижу, терплю, хорошее… а уж как хорошее увижу, так и запрыгаю.

Обыватель признает вечность и неизменность законов жизни, и он живет между этими законами: боги на Олимпе, и ничего не поделаешь с ними. От этого признания он обрастает, зарастает.

Принципиальный человек действует обратно, стремится всю жизнь сделать скелетом. 
Трагедия интеллигента — Гамлет, обывателя — Экклезиаст. 
(1913).

Христианская мысль: не для того ли созданы все эти маленькие серые люди, чтобы на них испытали мы силу любви своей к жизни и силой этой приобщали их ко всему миру?

Мещанство есть такое состояние духа, когда вещь получает самостоятельную ценность без отношения к существу человека.

Смысл жизни есть чисто личное сознание, усилие личности стать на свои собственные ноги. А так о смысле жизни никто не думает и не любит об этом думать.

Русский Бог страшен тем, что требует поглощения личности.

Звон и ворчание. Один звонарь звонит, а другой ворчит, что хорошо тот звонит. Звон необыкновенно радостный призывает к жизни, а масса жить хочет, и все валом валят к счастливому звонарю и славят Бога вместе с ним. Так, может, и возникла вера в Бога жизни: хоть раз из ста удайся, о разе все будут говорить, потому что все жить хотят, и будут звонить, звонить. Счастливые создали Бога, несчастные — черта, у счастливых рай, у несчастных ад. Значит, вера есть сама жизнь, а неверие — смерть, отступление.

Вся тревога и страдание людей на земле оттого, что всё всегда на земле скоро изнашивается, как все игрушки у детей ломаются, и кажется, будто есть такая вещь, такая прочная, которая никогда не ломается. 
Жизнь и есть вера в эту игрушку, как только окончилась вера в нее, окончилась и жизнь, и человек осыпается, как дерево осенью. 
Свобода — это картинка в старинной книге судьбы. 
Дети берут эту книгу только из-за картинки, взрослые читают книгу, улыбаясь картинке, старые не смотрят на картинку, пропуская ненужную, и читают только желтые страницы судьбы. Закон духовного развития основан на росте жизни, а закон жизни — на сохранении её — в этой противоположности живет все человечество от сотворения мира и по сей день.
 

Близко к жизни — хаос, далеко — все сливается. Между тем и другим есть своя ясная точка зрения. Найти её, постоянно колеблясь между далеким и близким, — вот цель художника.

Демократ — ненасыщенная воля.

Гений есть власть распоряжаться умами людей в разные стороны. Гений неожиданностью своего появления разбивает и покоряет всех поодиночке.

Культура по отношению к гению — лицемерная панихида. Цивилизация ни нравственна, ни безнравственна точно так же, как и природа, это просто сила, пожалуй, сила природы (человек — та же природа), но человека в ней нет. Человек еще явится и воспользуется ею, как рельсами для перевозки тяжестей: все приберет к рукам.

Если бы черти нас снизу не поддирали, так разве могли бы на небо смотреть?

Сказано в Писании: и ложь есть во спасение; но если нынче ложь, завтра ложь — когда же правда будет? Взял я да стрелянул правду. Стрелянул, а им косо показалось»

Михаил Пришвин «Дорога к другу» (1957, сост. А.Григорьев), фрагмент:
«Мне хочется им сказать, что здоровье человека не в сердце, не в почках, не в корнях, не в листве или в спине. Конечно, слов нет, хорошо человеку, если у него все это тоже здорово, как у быков. Но самая суть чисто человеческого здоровья — это когда его неудержимо тянет сказать что-то хорошее другому человеку, как будто это даже закон: раз мне-то должно и всем хорошо!

Радости жизни нельзя навсегда удержать у себя: радость приходит и уходит, как гость. Но этот чудесный гость у хороших людей оставляет после себя благодарность, и ею создается, ею питается продолжение жизни...

Точно, как вчера, погожий день вышел из тумана, а ночь была лунная.

Погода и благодарность — родные: одна родилась в природе, другая — в душе человека. И чувство гармонии в душе человека вышло из благодарности.

В мыслях у людей бывают сомнения, предваряющие утверждение: человек сомневается лично, а к людям приходит уже со своим утверждением. Так точно и в жизни у людей бывают постоянно несчастья, и сильные люди переносят их легко, скрывая от людей, как сомнения.
Но когда после удачи приходит радость, то кажется всегда, что эта радость нашлась не только для себя, а годится для всех. И радостный, счастливый человек бьет в барабан.

Так, сомнения, неудачи, несчастья, уродства — все это переносится лично, скрывается и отмирает. А утверждения, находки, удачи, победы, красота, рождение человека - это все сбегается, как ручьи, и образует силу жизнеутверждения.

Когда я открыл в себе способность писать, я так обрадовался этому, что потом долго был убежден, будто нашел для каждого несчастного одинокого человека радостный выход в люди, в свет. Это открытие и легло в основу жизнеутверждения, которому посвящены все мои сочинения.

  Бывает, неустройство в природе так действует на душу, что русский человек чувствует себя самого как бы виноватым во всем. И правда:все мы не привыкли бороться. Он так, русский человек, и живет и множится, как бы с виною в душе. И вот приходит какой-то час: то ли это, что солнце садится, то ли это горит река в вечерних лучах, то ли, что белые, особенно живо белые, березки полны сока, то ли, может быть, сверху даже откуда-то с поломанной грачами ветки березы прямо и капнуло соком на лицо, но только в этот миг вдруг наплывает в душу радость, как березовый сок, и это приходит как будто не от себя, а оттуда, как радостный шепот самой березовой рощи.

Чувствуешь тогда, что не ты сам, во всем виноватый, в вечной работе, сотворил себе радость, а она помимо тебя сама сделалась нерукотворно там, где десятки лет тому назад вешние воды тронули молодые березы и они выросли, поднялись, как шеи лебедей над родимым оврагом.
Радость приходит оттого, что там, где-то за пределами моей души, что-то само собой делается очень хорошее, и мне достается без моего вековечного труда, без моих заслуг и усилий, и значит, если я и умру когда-нибудь, то кто-нибудь за меня на земле будет радоваться жизни у этого оврага с лебедиными шеями.

Если взять сочную грушу и запустить в нее зубы, — нет! зачем я, пусть это впилась в нее и захлебнулась в сладком соку молодая красавица восемнадцати лет. Так вот надо нам так радостью жизни захлебнуться, чтобы хорошо написать.
Думаю, что и тот, кто о жизни написал самые мрачные строки, лелеял в душе своей такой великий праздник, перед которым вся обычная жизнь наша с грушей и девушкой одна суета. Вот эта труднейшая культура праздника всего мира и есть школа художника.

... Все цветет. Так все роскошно вокруг и так много всего, что душа моя - глиняный кувшин - не вмещает, и все льется через край из моего кувшина.
Совсем весна, льет с крыш, и в небе есть такие светлые луговинки голубые, и по ним все бегут, бегут облака, как и мы, бывает: придет радость — замереть бы, принять, а мы бежим!

Возле опушки южной слегка зеленеет дорожка, и кто бы ни прошел, тоже сразу заметит и скажет: "Зеленеет дорожка". Сколько рождается в этом, и как мала душа моя, чтобы вместить в себя всю радость...
Вот почему я выхожу из себяи записываю сегодня для всех: "Зеленеет дорожка, друзья мои!".

Есть радость, когда никого не надо и ею насыщаешься сам в одиночку. Есть радость, когда хочется непременно ею поделиться с кем-нибудь другим, и без друга почему-то эта радость не в радость и может даже обратиться в тоску»

Андрей Кончаловский

I

Когда Пришвин был еще подростком, в доме его отца, богатого помещика, была озорная горничная Дуняша. Она заигрывала с Мишей, и в тот момент, когда у них могла произойти физическая близость, юноша испугался: «нельзя!». Этот момент он опишет в своем откровенном дневнике, и поймет, что из этого «нельзя» и растет все его писательство. Если бы он не остановился тогда, то стал бы другим человеком.

После «эпизода с Дуняшей» Пришвин искал неземной, платонической любви. И в то же время он отчаянно хотел, чтобы рядом с ним была родная, близкая женщина. Когда Пришвин учился в Лейпциге на агрономическом факультете, ему часто говорили:

Вы так похожи на князя Мышкина!

Настолько он был идеалистом.

В 29 лет Пришвин встретил свою первую любовь Вареньку Измалкову. Это было в Париже, Варя училась в Сорбонне. Не было никаких сомнений — это Она, это ее он ждал столько лет. Варя поняла Пришвина со всеми его причудами и полюбила его. Они провели вместе счастливые студенческие каникулы, и расстались по инициативе Пришвина.

«К той, которую я когда-то любил, я предъявлял требования, которые она не могла выполнить.

Я не мог унизить ее животным чувством — в этом было мое безумие. А ей хотелось обыкновенного замужества.

Узел завязался надо мной на всю жизнь», — признавался он в своем денвнике.

"Я рад, что в самые дурные минуты я не падаю до озлобления на людей и до сомнения в истинности жизни. Только поползновение к этому. Любовь есть это стремление уйти от того, что уничтожается в личности."

Л.Н.Толстой. Дневник, 16 февраля 1890 года.