«Под одним небом на земном шаре мы с тобой жили,
Где в лучах солнца облака плыли и дожди лили,
Где стоял воздух – голубой горный, в ледяных звездах,
Где цвели ветви, где птенцы жили в травяных гнездах…»
Семен Кирсанов

Бордовая пижама хранила ее запах, где-то на столе валялись её записочки, на самом видном месте висел номер её телефона – просто он до сих пор не мог о ней не думать. Не то чтобы не хотел – желания у него, в общем-то, не было, а вот сил навсегда о ней забыть недоставало.
Когда курил, всегда вспоминал, как она обиженно сжимала губы и отказывалась его целовать, говорила, что у неё на дым аллергия и голова болит. А от него самого у неё волосы выпадали, по крайней мере, утром на подушке оставалась далеко не «пара длинных волос», а целый хоровод таких пар. Короче, был он для неё бедствием стихийного масштаба, которое ни в предварительном просмотре не увидишь, ни другу по почте не перешлёшь – слишком много памяти.
И когда музыку слушал, тоже почему-то о ней думал, наверное, потому, что песни им почти одни и те же нравились. Зато она терпеть не могла голых баб в заставке его компьютера. Он ей сказал, что там ровно 50 прелестниц, только ей было всё равно, хоть тысяча, но не в этой комнате. Ну, зачем ему кроме неё ещё какие-то женщины?

А вообще, сколько он помнил, к живым девочкам она его не ревновала, вот к рисованным – да! Скажем, он звонил ей из какого-нибудь клуба, а она дома сидела – и ничего. Ни тебе – шляешься там без меня, ни тебе – я тут сижу одна, как дура… Это потому что он звонил всегда, а иначе, как и все собственницы, понесло бы её… в фонд защиты прав потребителей.

Вот он её ревновал порядочно, только молча - поревнует немножко, с друзьями по этому поводу пару стаканчиков/косячков, и всё нормально. Получит свой поцелуй на энное количество минут и успокоится.
Целовались они, наверное, часто, хотя не знаю, по каким параметрам тут оценивать, дело ведь не в  количестве, дело в качестве исполнения. Ох, ну и загнула! Дома ещё ладно, домашние поцелуи он как-то редко вспоминал, а вот, к примеру, на балконе в её общежитии – это да: ветер в голову, а гормоны к сердцу (или у кого куда).
В этом плане с ней весело было. Только когда он грустил, она тоже грустила, могла просто идти с ним рядом и молчать, хотя так и тянуло высказаться о бутылке пива, которую он держал в свободной руке. А бобольше ему нечего было добавить, потому что они и не расстались вовсе – так, наговорили друг другу всякой ерунды, чтобы обидеть побольнее. Уж они-то знали, где оно – это самое больное место друг у друга.

                     ***************************                     

_______________________________