Истинная женщина априори сексуальна.. |
*******
Истинная женщина априори сексуальна. Даже если крайне сдержана в эмоциях и манере одеваться. Даже если она держится так, словно ей наплевать на весь мужской род в целом, в глазах у нее лед, сердце из стали, а слова подобны лезвиям ядовитых кинжалов, да и вообще ей дела до вас нет. Сексуальность это особый ген. С этим надо родиться. Ее нельзя подделать. Самое откровенное платье, шпильки, изысканное белье не помогут, если сексуальности не будет в движениях, взгляде, повороте головы, манере отбрасывать волосы, смехе, запахе кожи. Не в том, которого добиваешься с помощью духов, а в природном, женском, еле уловимом, но способном доводить до сумасшествия. Мужчины поймут. © Copyright:Лия Русс |
|
Свеча горела на столе, свеча горела.. |
Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.
— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?
|
"Мужчина-проститутка" рассказ. Автор Ги де Мопассан |
|
Что такое счастье |
Я попал в туристскую группу Игоря Фёдоровича Попова в 1970-1971 учебном году (думал, что люблю путешествовать, и друзья затащили) и первый раз пошёл в поход зимой в Опалиху. Нет, это не был мой первый поход вообще, я летом ходил с отцом и на плотах по Пелыму, и на байдарке по Подчерье, но с отцом всё проще, а с ровесниками – интереснее. Игорь Фёдорович поговорил со мной недолго перед выездом, скептически отнёсся к моему туристскому «опыту» (и правильно сделал). Мне показалось, что мы шли бесконечно долго все 2,5 км от платформы, кроме того чтоб я не замерз, меня уложили в палатку между девочками. Утром, собирая эту оледеневшую палатку, я всё-таки приморозил руки и ушёл плакать в кусты, когда Игорь Фёдорович попросил девчонок помочь мне собрать рюкзак. Вот такие первые впечатления!
Вот с тех пор я и «попал». Не скажу, что мы осознавали, что такое подготовиться к «двоечке» по Кольскому и что такое вообще поход по Ловозёрам и Хибинам, основная часть группы к тому времени уже имела опыт походов по Селигеру и Карпатам. Всё, что говорил нам Игорь Фёдорович, имело форму непринужденного общения, в процессе которого он ненавязчиво узнавал нашу «подноготную»: симпатии и увлечения, узнавал про наши семьи и т.п. За всё время существования нашего туристского коллектива я ни разу не слышал от него крика или раздражённого тона – думаю, что в силу молодости и бестолковости мы не раз давали для этого повод.
Дождь и туман, а ещё комары и иногда снег – всё это совершенная норма для лета на Кольском полуострове и – экстрим для начинающих туристов из Москвы. Игорь Фёдорович это знал и нам говорил, но у нас было открыто ухо, через которое всё вылетает. Про тяжёлые рюкзаки мы слышали, но думали, что тяжелые рюкзаки – это те, что у нас в Подмосковье (мы их ещё кирпичами дополняли). Так вот, мы с Серёгой Блиновым за день до похода вместо полиэтилена для палаточного тента купили гусёнка и намеревались протащить его по маршруту. Гусёнка по счастью у нас забрали на вокзале, а вот без тента было интересно. В этом походе я узнал о полезной способности Игоря Фёдоровича договариваться со всеми обо всём, что нам (группе) нужно. В этот раз для начала он договорился с мурманским портом, и мы попали на экскурсии на средний и малый рыболовные траулеры. И, видимо, это было интересно, если основные моменты экскурсий я помню до сих пор. А потом (и это, на мой взгляд, запредельно) главный инженер шахты в пос. Ревда провёл нам экскурсию по шахте, где добывали руду редких и редкоземельных металлов. Кто-нибудь может себе представить такие (бесплатные) экскурсии в наши дни? А потом был перевал Эльморайок, простой, но с дождём, ветром, снегом и комарами. А потом ещё несколько уроков жизни, и Игорь Фёдорович им не препятствовал.
На одной из ночёвок мы поставили палатку на мох – так мягче. Игорь Фёдорович нас предупредил о возможных последствиях – мы не вняли. А палатка – брезентовая и без тента. Всю ночь шёл дождь. Утром просыпаюсь первый и облокачиваюсь на локоть – локоть по плечо уходит в воду. Зато мягко и тепло, хоть и мокро. Смотрю на соседа – Серёгу Блинова – ему ровно на кончик носа раз в 15 секунд (сосчитал) капает капля с крыши палатки. Блинов крутит носом, но просыпаться не хочет. Дальше – веселее. Если вы знаете, сухая брезентовая палатка весит четыре килограмма, спальник (сухой) на ватине весит примерно два килограмма, а вот полностью промокшие… Тут мы и вспомнили просьбу учителя «купить полиэтилен для тента», а ещё мой папа настоял, чтобы я взял с собой полихлорвиниловые бахилы, сапожную щётку и гуталин. Почему я всё это не выбросил? Ощущения от переноски рюкзака помню до сих пор, хотя он был и не самый тяжёлый в группе. Две недели дождей и постоянные броды. От Игоря Фёдоровича я впервые услышал что «счастье – это когда вода в ботинках нагрелась». Да, и ни разу мы не имели повода задуматься, что наш учитель не мальчик, и многое, на что мы не обращаем внимания, – ему даётся непросто.
2018 г.
Об авторе: Харин Павел Вячеславович, воспитанник туристского клуба «Горизонт» (руководитель – И.Ф.Попов), педагог-организатор ДЮТ, педагог дополнительного образования ГБОУ ДО «Московский детско-юношеский центр экологии, краеведения и туризма», инструктор детско-юношеского туризма.
г. Москва
Фото – из личного архива И.Ф.Попова
http://www.grusha.ru/PIF/RR-3-73-2018/harin.html
Серия сообщений "Родина - RU":
Часть 1 - Информационно - образовательный журнал "Родина - RU"
Часть 2 - Игорь Федорович Попов
Часть 3 - Что такое счастье
|
Налёт |
— И откуда таки на нас свалилась эта цаца, Жора? — спросил мужчина постарше.
— Цацу прислали аж из Житомира, — ответил мужчина помладше, — Теперь цаца целыми днями звонит обратно в свой великий Житомир, шобы поплакать за жизнь в нашем захолустье.
— Шо вы говорите? — мужчина постарше дёрнул подбородком, — Я всегда утверждал, шо телефон в сберкассе должен иметь выход только на милицию. Почему три целых клиента должны ждать вот уже целое утро, пока цаца наговорится и соизволит принять деньги на книжку? Я всецело поддерживаю эту пожилую даму!
— Миша, я таки не очень понимаю эту вашу махинацию с дробями, но крепко уважаю целостность вашего мнения, — кивнул мужчина помладше.
— Слушайте меня свободным ухом, столичная цаца! — возмущалась тем временем пожилая дама. — У меня больше дел, чем у вас пустоты под бигудями. Оставьте в покое варнякать по телефону, начните обслуживать население! Мы устали слушать за ваши мансы и хочим пополнить книжки.
Дверь распахнулась и в помещение вошли трое мужчин. Один из них направился к окошку кассы, второй остановился в центре комнаты, а третий заложил дверь, просунув ножку стула в ручки.
— Дамы и господа, ша! — сообщил первый, — Я не стану брехать, шо никто не пострадает, но если будет тихо, то может оказаться, шо я зря переживал за ваше здоровье. С другого бока, на дверях стоит вооружённый Йося, а прямо рядом с вами стоит вооружённый Додик, шо уже кое-шо за тишину, как вы думаете?
Он наклонился к окошку и с улыбкой поинтересовался:
— Имею до вас два вопроса — как зовут такую милую барышню и держите руки так, шобы я их видел даже закрытыми глазами. Я — Беня, если вы не вдруг не знаете. Но если вы таки вдруг не знаете, то это револьвер, шо уже кое-шо за меня, как вы думаете?
— Я дико извиняюсь, Беня, — подал голос мужчина постарше. — Но цаца приехала из Житомира и очень даже может не знать за Беню. Я совсем не удивлюсь, если цаца не знает даже за револьвер.
Девушка-кассир возмущенно фыркнула, с треском положила трубку, встала и откинула назад каштановые волосы, закрывавшие лицо.
— Знаете шо, знаменитый на весь город Беня? Вы так размахиваете своим пистолетом, как будто он ваша единственная гордость. Если хочите знать, меня зовут Ляля.
— Цацу зовут Ляля, — закатила глаза пожилая дама. — Тикай-ховайся, Житомир на тропе войны.
Беня прищурил левый глаз, оценивая красоту девушки, и спокойно осведомился:
— Ляля, зачем вы говорите злых слов, Ляля? Я шёл сюдой и думал за кассу. Теперь я стою в кассе и думаю за вас. А время тем временем исходит на пшик и деньги до сих пор не перешли из вашей симпатичной конторки в наши вооруженные до зубов руки. Скажите, Ляля, вы думаете, шо так должно быть? Или вам капельку кажется, шо я таки сбился с курса?
— Скажите, Беня, это шо, налёт? — возбуждённо поинтересовался мужчина помладше. — Так наверное, нам пора лежать тихо и делать вид, шо мы вас в упор не видим. И мы хочим вас заверить со страшной силой, шо даже самого маленького звука в ваш уважаемый адрес...
— Жора, замолчите свой рот! — дёрнул того за рукав мужчина постарше. — Беня работает! Шо вы буркочите ему под горячую руку?! Ляжьте уже на пол. Где вы пошли ложиться, шлимазл в жилетке? Там уважаемый Беня может, не дай бог, через вас споткнуться на каждом шагу.
— Знаешь, Беня, — вежливо заметил Йося. — Я слушал твоих последних слов и задумался.
— За какой предмет ты задумался, Йося? — спросил Беня.
— Я задумался за курс валют, — ответил тот. — Ты будешь смеяться, но я начинаю иметь за него сомнений.
— Нашёл время, малохольный! — хмыкнул Додик. — Давай сначала вынесем валют, а потом начнём думать за ихние курсы.
— А вот таки нет, Додик, — помотал головой Йося. — Думать надо именно сию минуту. Потому шо если валюта пойдёт коротким курсом на выход, то мне, с тяжеленными мешками, придётся всю дорогу переступать через этого поца на полу. Так я скажу тебе, Додик, шо меня это слабо радует.
— Боже мой, Йося, кончай уже быть маленьким мальчиком твоей уважаемой мамочки, — пожал плечами Додик. — Ходи прямо по этому поцу. Я еще не слышал хоть за одного человека, которого бы раздавили деньги.
— Жора, скоренько ползите сюдой до меня, освободите дорогу людям, — моментально понял ситуацию мужчина постарше. — Им же таскать тяжестей! Шо вы там развалились в центре помещения, как провинциальная доярка на городском пляжу? Мадам, и вы тоже ляжьте уже, сколько можно задерживать людей? Им таки надо работать.
— Вы серьезно имеете думать, шо я ляжу на грязный пол в новой шубе? — воскликнула пожилая дама, яростно жестикулируя. — Шоб вы лопнули, как вы говорите глупостей! Лежите уже, где валяетесь, и молчите, как фаршированная рыба. Так вы хоть кое-как будете выглядеть человеком.
— А шо вы с меня хочите?! Беня сказал, шо это ограбление, — принялся слабо защищаться тот. — Где вы видели, шобы одни порядочные люди стояли, когда другие уважаемые люди грабят кассу?!
— Беня, паршивец, шоб ты лопнул! — дама перевела возмущенный взгляд на Беню. — Ты так сказал? Да как у тебя язык повернулся в том самом роте, которым ты каждую субботу уминаешь мой бульон с кнейделах? Можешь сколько угодно пачкать свою репутацию этими делами, но не смей пачкать мою шубу! Дайте мне пополнить книжку, а когда я уйду, хоть обваляйтесь на этом вонючем полу всем гамбузом.
— Йося, зачем ты набрал в рот воды, Йося? — спросил Беня. — Или ты собираешься, наконец, шо-то делать? У меня уже дырка в голове через этот хай.
— Мама, зачем вы сюдой пришли? — спросил Йося у пожилой дамы. — Я сто раз говорил вам хранить деньги дома! Или купите себе шо-нибудь, мама.
— Йося, шоб ты лопнул! Как я могу держать такие деньги дома, когда я там совсем одна?! Твой папа решил уже три года прохлаждаться на кладбище, лишь бы ничего не делать, так ты хочешь, шобы я тряслась от страха с этими деньгами под матрацом?! Я таки купила шубу. А сдачу я принесла на книжку. Йося, этот паршивец Додик, шоб он лопнул, какает тебе в мозги. Он не имеет уважения до матери, так не смей с него учиться, ты меня слышишь?!
— Мама, из-за вас весь город с меня смеётся, мама! — вздохнул Йося. — Вы каждый раз тащите денег до очередной сберкассы, я каждый раз приношу их вам взад. Моя доля делает шикарный оборот, мама, но денег через это больше не становится. Ваш гений, мама, растоптал в пыль все законы экономики. Давайте один раз сделаем наоборот — сначала я ограблю кассу, а уже потом вы пополните книжку. Шо вам — жалко попробовать? А вдруг это таки да прибыльно?
— Значит так, — Беня засунул револьвер за пояс. — Всем ша! Жора, ползите да стенки и нехай мадам приляжет на вас. Йося, не хами маме. Додик, тащи мешки. Ляля, открой сейф. Этот гоп-водевиль начинает делать мне нервы. И потом, уже почти обед. Я хочу тут скоренько закруглиться и повести Лялю в шашлычную.
— В шашлычную? — хмыкнула пожилая дама. — Беня, шоб ты лопнул, или ты решил, шо Херсон — это другая Вселенная и гастроль будет вечной?!
— В шашлычную? — взвизгнула Ляля, колдуя над сейфом. — Боже мой, Беня, я не знаю, за шо вы такой известный, но вас еще причёсывать и причёсывать. До шашлычной можете водить этих ваших актрисок. Я не пойду с вами до шашлычной, так себе и знайте. Вечером вы поведете меня до ресторана. Потом танцы, катание на лодке, гулянка под луной и ювелирный разврат. Так это делалось в Житомире, или вы чем-то хуже, Беня?
Дверца сейфа щелкнула.
— Готово! — сообщила девушка. — Выгребайте скорее, мальчики.
Когда налётчики с добычей покинули помещение сберкассы, пожилая дама подошла к окошку и поглядела на девушку, качая головой.
— Вы таки шустрая цаца, Ляля, — сказала она. — Но под вашими бигудями прячется недюжинный зад. Я таки не буду пополнять книжку. Я даже сдам шубу обратно. Вы меня понимаете, шустрая цаца Ляля? Потому шо когда рыжая Соня вернётся с херсонских гастролей, у Бени будет бледный вид, у вас — кадухес на полморды, а мой шлимазл Йося на время останется без работы. Так кто ему займёт немножко денег, кроме родной мамы?
|
«Дружба — понятие круглосуточное» |
Поэт Михаил Светлов сказал однажды: «Дружба — понятие круглосуточное». И это несомненно так, если это дружба настоящая.
Друзья бережны по отношению друг к другу. Дружба- это деликатность, а не бесцеременность. Уважение, готовность прийти на помощь. Когда же тебя начинают «дружить», а по сути использовать, появляться на твоем горизонте лишь в те моменты, когда возникает необходимость в помощи, совете, поддержке, есть основания усомниться в такой дружбе.
Автор этого поста решилась на этот эксперимент, когда поняла, что многие из ее окружения лишь пользуются ее добротой. Вот, что из этого получилось.
|
Блистательный рассказ Светланы Крючковой «Родственники» |
Друзья мои, потратьте пять минут на этот коротенький рассказ, наполненный светом и теплом, пусть и давний... Ей-богу, и часа не жаль...
Двоюродные сестры Юры (Ю.Векслер, покойный муж, кинооператор), племянницы, их мужья - Нина, Бася, Изя, Сеня, Мишка, Сашка - все тут. Вот ты предъявляешь претензии: звонила до поздней ночи в гостиницу, а меня не застала. А почему не застала? По одной простой причине. Я ехала сюда и знала, что в Израиле у меня - только Юрины родственники. Но, честное слово, я не успела дойти до гостиничного номера. Как только вошла в гостиницу, портье окликнул: "Крючкова? Вас к телефону!" Я взяла трубку и услышала: "Светка?" - позвонили девочки, которые выросли со мной в одном дворе. В нашем кишеневском дворе было восемь еврейских семей, две русские, одна украинская. Слева от нас жили тетя Бетя и дядя Изя, справа - тетя Полька Бликштейн, которую мы звали "селедкой". В ее племянника, Владика, который к нам в Кишинев, приезжал из Москвы, из столицы, мы все были безумно влюблены: такой красавец! Я его вчера увидела и обалдела: такой же красивый, только седой стал.
|
РЫБА С РУССКИМ НАЗВАНИЕМ |
Дневник |
|
«Эфраим Севела «Субботние подсвечники» |
Когда я сказал моему отцу, что уезжаю в Израиль, он, отставной полковник артиллерии и коммунист, не выразил никаких чувств по этому поводу, а только наморщил гармошкой лоб, заморгал из-под сдвинутых седых бровей и спросил:
– С каких это пор ты стал евреем? Я не нашёлся, что ему ответить.
Действительно, с каких пор? Весь советский образ жизни, да и немалые старания моего отца сделали всё, чтобы изгнать из моей памяти даже намёк на какое-нибудь национальное чувство. Я рос никем: ни русским, ни евреем. А просто советским, каким-то абстрактным, то есть никем.
|
Совсем недобрый ёжик... Прочтите, не пожалейте времени... Я смеялась. |
|
ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ Рассказ солдата |
|
ДИНА РУБИНА: НЕИЗВЕСТНО, ПОВЕЗЕТ ЛИ НАМ |
|
Как я вызывал «жену на час» |
|
Когда пролетают годы… Рассказ |
В пятнадцать лет ее называли жирафой, в двадцать – долговязой дылдой ( за глаза конечно, чтобы не слышала)ю В тридцать семь мама тяжело вздохнула и сказала, что ничего, и самой можно прожить неплохо. Работа есть, квартира от бабушки в наследство досталась. Машину Дафна водит. Ну одна, вот уже сколько лет одна… Высокая худая, нескладная. А что добрая, что умная, что сердечная, уж очень все это глубоко спрятано.
А в сорок два Дафна вдруг вышла замуж. В сорок пять не без молитв и стараний медиков родила сына, в сорок семь – дочек-близнецов.
|
«Ёжик» . Потрясающий рассказ Григория Горина. |
|
Cчастье... |
|
Аркадий Гайдар. «Сказка о Военной Тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твердом слове». |
|
До свидания, Осень |
|
|
Петербург? Это настроение... |
|
Реальная история: Мама после смерти заботится о своей семье |
|
Однажды ко мне в купе.. |
|
Доброта спасет мир. Ну, должна спасти! |
Серия сообщений "4. Баба Яга и все, все, все":
Часть 1 - "Спорить, - говорила Баба Яга...
Часть 2 - Все бабушки умеют летать...
...
Часть 9 - Но вот что завещаю всем, всем. Любите
Часть 10 - Ивашка
Часть 11 - Доброта спасет мир. Ну, должна спасти!
|
♥ღ♥История про туфли♥ღ♥ |
Прабабушка осталась вдовой в 27 лет. И две девочки на руках. А крошечный мальчик умер. Денег очень мало, жить тяжело…
Жалованье маленькое, надо быть очень, очень бережливой. Экономить и разумно расходовать деньги на ведение хозяйства. Она так и делала. Так и жила.
А потом увидела в магазине эти туфли. Роскошные, модные, лакированные, на каблучке-«рюмочке». И купила. Они как раз по ноге пришлись, как влитые. И дома завела патефон и станцевала немножко: она ведь два года не танцевала. И два года вела бережливую жизнь, рассчитывая каждую копейку, хотя жить не очень-то и хотелось. Она тосковала по мужу и по мальчику. Туфли были очень дорогими, ей пришлось потратить все деньги. И она с ужасом думала, как будет жить с детьми и что будет завтра.
А ничего плохого не случилось. Заняла денег, потихоньку отдала, наливала себе поменьше супу и мясо отдавала дочкам. А сама хлеб ела и кипяток пила — это пустяки, потому что были туфли. С бантами!
Она в этих туфлях пошла на вечеринку к знакомым, там в нее влюбился директор завода пивного, сделал предложение, и через год она вышла замуж. И довольно счастливо жила. И девочки были одеты и сыты, и обе получили высшее образование.
Хотя война была и всякие ужасы, но туфли, воспоминание о туфлях — они износились, конечно, — очень поддерживало! Это было самое радостное воспоминание! И в 90 лет прабабушка вспоминала покупку этих восхитительных туфель и, улыбаясь, рассказывала в деталях и в лицах тот волнующий момент… Она редко улыбалась: жизнь была суровая.
И вот что я думаю: купите себе то, что душа просит. Даже если денег очень мало. Займите немножко, перекрутитесь, отложите покупку обоев или садового инвентаря. Или унитаза. Или еще чего-то важного. Некоторые покупки могут спасти жизнь и изменить судьбу, хотя без них вполне можно обойтись — без туфель с бантами. А вы все равно купите. И что-то хорошее произойдет. И жить захочется. И танцевать под патефон. И познакомитесь с кем-нибудь интересным. А потом правнучке расскажете про туфли. В 90 лет. Улыбаясь…
|
Нелюбовь |
|
УВИДЕТЬ МОРЕ |
|
Народно-медицинское |
В понедельник жена принесла с работы пучок какого-то сена в бумажном пакете. Из пакета пахло обоссанными носками и прелым бельем.
- Что за говно? – спросил я вежливо.
- Это целебное, - сказала жена. – Травяной сбор с чилийских гор. Укрепляет ночную бессонницу. И от остального... Бабы наши пробовали – бомба. Недорого, 40 долларов за курс.
- За 40 баксов я тебе сам укреплю бессонницу. С гарантией. И от остального поможет, - осторожно предложил я.
- Не лезь, - сказала жена и высыпала пучок цвета мокрых усов блондина в кастрюльку с водой. Когда кастрюлька закипела, мерзкий запах кошачьих меток из-под крышки выдохнул в квартиру полными легкими. В доме напротив синхронно закрыли форточки.
- Е…, - сказал я, - и долго это будет здесь?
- Курс – месяц, дальше по состоянию, - твердо ответила жена.
- Я не знаю, будет ли у тебя бессонница через месяц, но меня точно не будет… - сказал я.
Сегодня суббота. Уже неделю моя жена, умная, современная женщина, каждый вечер глотает столовую ложку чилийского сена. А я, несмотря на ночные +5 на улице сплю в дальней от кухни комнате с открытым окном. И все равно потею в пододеяльник от запаха «лечебного сбора».
Ничего нельзя сделать. У наших людей вера в силу нового лекарства носит характер помешательства. Возраст, пол, статус и темперамент пациента значения не имеет. Я вырос в семье, где инструкцию к выписанному препарату читали, как письмо из Израиля о получении наследства. Нетерпеливо и тщательно. В конце улыбались. Семьи рядом были такими же. Инструкции к новым таблеткам и мазям обсуждали с соседями и знакомыми. Ими обменивались и запоминали наизусть целые разделы.
- Слушай, - говорил декан механического факультета своему другу замначальнику РОВД, - ты пробовал этот новый «Хренгексинкарбон»? Сильнейшая вещь! От гастрита, от сердца! И моторчик в штанах заводит. Серега с «Пахаря» посоветовал. Он его пьет, не нарадуется.
Инженер-технолог оборонного завода звонил сыну среди дня, - Миша, немедленно бросай дела и жми на ж\д вокзал. Там тетя Люся передаст тебе лекарство. Ей из Германии прислали. Препарат только изобрели. Наши 4-ре упаковки. Запомни, четыре! Деньги возьмешь под ванной в моих кедах. Возьми все!
Миша летел и забирал несколько коробок с непонятными надписями и порошком, похожим на графит. В лучшем случае это была приправа к маслу для швейных машинок. Но порошок варили, настаивали, разводили и принимали всем заводом по три четверти альмагельной ложки 7 раз в день. Надписи с коробки переводили тоже целым заводом. У каждого получался свой вариант, но все сходились на уникальной ценности содержимого.
Что характерно, порошок помогал.
В каждом доме нашего человека был трехведерный ящик для инструкций к лекарствам. Ящик регулярно пополняли. Он был забит по самый чердак. Если бы его содержимое сдать в макулатуру, в обмен легко получалась книжка «Королева Марго» с настоящим королевством…
Времена изменились. Макулатуры больше нет. И ящика нет. Зато есть интернет. Потрясите закладками своих браузеров. И оттуда высыплются десятки ссылок на медицинские сайты, статьи, советы и исследования. И из каждой ссылки мы что-нибудь уже попробовали. Времена изменились. Но мы остались прежними. Мы верим в новое лекарство как в нового президента.
Поэтому я точно знаю: с открытым окном мне спать до ноября.
Хорошо, если чилийское сено поможет жене с первого раза.
https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=1981935688771386&id=100008649217212
|
ФАНАТКИ НА ЗАВТРАК НЕ ОСТАЮТСЯ |
|
ВМЕСТЕ. рассказ |
|
ЖИВОЙ ТОВАР рассказ |
|
Plotkin Michael: Серега, рюкзак, автовокзал. |
В мои далекие студенческие годы, подрабатывал я гидом в проекте "Таглит"(проект для еврейской молодежи со всего мира, которые приезжают в Израиль на короткий срок для образовательно-развлекательного путешествия). С тех пор прошло уже много времени, но вот как-то раз(где-то пару лет назад) отыскал меня в сети некий Сергей, который утверждал, что я был его гидом во время Таглита, и ему со мной надо срочно переговорить(перетереть, как он выразился), по скайпу. Скинул я ему свой скайп и в тот же день он мне позвонил.
-"Привет, это Серега, помнишь меня?"
Если честно нет, у меня таглитовцев было несколько сотен, да и прошло лет 10 с тех пор, помню только самых выдающихся, а он видимо не из них.
-"Ну как не помнишь? Серега, рюкзак, автовокзал, вспомнил?"
Ааа, согласен, он однозначно из выдающихся. А стал он таким из-за следующего случая:
Остановились мы с его группой в Иерусалиме, в гостинице "Краун Плаза". Это высотное здание на самом въезде в город(год 2003). Поскольку выходить самим гулять по городу им было строго запрещено, ко мне подошла небольшая компания, и попросила сходить с ними в какой-нибудь торговый центр. Я согласился, потому что я добрый, и потому что если бы отказался они все равно пошли бы сами, заблудились, и мне всю ночь пришлось бы гонять по городу искать их(прецеденты были). Повел я их в центральную автобусную станцию Иерусалима, это в 10 минутах ходьбы от гостиницы и там есть небольшой торговый центр. Ну они там побродили, закупились и мы благополучно вернулись домой.
Через несколько часов стук в мою дверь. На пороге стоит этот самый Сережа и говорит, что он забыл в торговом центре в сортире свой рюкзак. Дело в том, что в нем была бутылка водки, а она им сейчас как-раз понадобилась, вот и спохватились. Я конечно сразу догадался о судьбе рюкзака, но мы все равно пошли туда, для выяснения его судьбы(рюкзака, а точнее бутылки водки в нем). Подойдя к охраннику, я спросил не находили ли они в сортире чей-нибудь рюкзак? Охранник в подробностях рассказал, что рюкзак они нашли и сделали с ним то, что я подозревал. После обнаружения ничейного рюкзака в туалете, в котором было что-то тяжелое, вызвали они полицейских саперов. Те притащили робота на колесиках с дистанционном управлением к которому приделан дробовик, и пульнули в рюкзак пару раз дабы убедиться, что бомбы там нет. Труп рюкзака можно получить в конторе неподалеку от станции, но только завтра. Я не стал переводить Сереже весь разговор, чтоб не расстраивать его.
Утром, вместо завтрака мы пошли в это самую контору. Чиновник бюро находок выдал нам рюкзак, а точнее лохмотья которые когда-то были рюкзаком.
Ошарашенный Сережа, держа в руках останки, прошептал: "Что они с ним сделали?"
-"Это Израиль детка, тут безхозные рюкзаки, сумки и чемоданы сразу в расход.."
Еще более офигевший Сережа посмотрел на меня и хриплым голосом спросил:
-"Они его расстреляли?!"
В общем случай я этот помнил хорошо, и Сережу понятно вспомнил тоже, только не понял чего, десять лет спустя, он от меня хочет, о чем его и спросил.
Он решил рассказать все по порядку: "В том рюкзаке, лежали еще мои мокрые носки"
(Мокрые потому что, в тот день мы были на экскурсии в туннелях Шилоах, это подземные туннели под старым городом, в которых протекает вода. Пройдясь по ним, он снял мокрые носки и положил их в рюкзак)
"Когда я доставал вещи из рюкзака, после расстрела, все конечно было в хлам, но один носок оказался целым, с красивой дыркой от пули. Помнишь я у тебя спрашивал какого калибра было ружье, а ты сказал 5.56?"
(Ну да помню вроде, я понятия не имел и не имею каким калибром они стреляют по сумкам, вот и ляпнул то, что первым в голову пришло)
"В общем когда вернулись из Израиля домой, я этот носок повесил в стеклянную рамку с подписью ---Израиль. 2003г. Калибр 5.56--- "
(Если честно, я вообще начал терять всю логическую цепочку его рассказа).
"Ты бы это видел, пол Бобруйска приходили ко мне посмотреть на эту табличку. А с девками вообще работало безотказно. Они хотели услышать, что же там произошло в 2003 в Израиле, а я им говорил - извините дамы, но мне запрещено вам рассказывать более чем то, что написано в подписи. Kогда ходил, немного прихрамывал, для эффекта. Мы с батей когда на картошку ездили, я садился в машину в пиджаке и черных очках, не говоря никому куда мы едем.. Меня за глаза называли еврейский Джеймс Бонд, агент - ноль ноль семь сорок"
В общем понял, парень разводила первоклассный, левел бог. Но я все равно не понимаю зачем ему я, и еще в такой спешке.
Тут он решил наконец подойти к сути дела: "Значит понимаешь, туда сюда, так сложилось, что я пока живу еще с родоками. Решили они недавно затеять евроремонт. Когда снимали все со стен, моя эта рамка с носком, упала и разбилась. Я носок достал а рамку хотел на днях новую сделать. С нами еще моя бабка живет. Нашла она этот носок и заштопала его, а штопает она намертво, там от дырки и следа не осталось. Я нашел другой, похожий носок, хотел вырезать дырку, но не получается, сразу видно, что не то. В общем просьба у меня, я хочу тебе выслать носок а ты его обработай. Не обязательно по той же схеме с сортиром и рюкзаком, можно просто пульнуть, главное чтоб огнестрел, у тебя же есть друзья военные ну или сам может сможешь. Поможешь?"
Я решил, что мне реально показалось все услышанное и я решил переспросить:
-"Ты хочешь послать мне старый носок, чтоб я, или кто-нибудь другой в него стрельнул а потом послать тебе его обратно?"
-"Ага! Все расходы за пересылку за мой счет, разумеется"
-"Я тебе уже тогда в 2003 говорил, что водка к хорошему не приведет"
-"Ты о чем?"
-"Ну как о чем, носки, им и так не сладко на твоих потных ногах живется, а ты хочешь чтоб я в них стрелял? Какой трезвый человек такое сможет вообще придумать?!"
-"Не, ну я же..."
-"Извини брат, не по- еврейски это, не по- еврейски.."
|
Бабка |
Удивительно поучительный и трогательный рассказ Валентины Осеевой «Бабка».
История о старости, смирении и необратимости жизни.
Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом. «Всю квартиру собой заполонила!..» – ворчал Борькин отец. А мать робко возражала ему: «Старый человек… Куда же ей деться?» «Зажилась на свете… – вздыхал отец. – В инвалидном доме ей место – вот где!» Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека.
Бабка спала на сундуке. Всю ночь она тяжело ворочалась с боку на бок, а утром вставала раньше всех и гремела в кухне посудой. Потом будила зятя и дочь:
«Самовар поспел. Вставайте! Попейте горяченького-то на дорожку…» Подходила к Борьке: «Вставай, батюшка мой, в школу пора!» «Зачем?» – сонным голосом спрашивал Борька. «В школу зачем?
Тёмный человек глух и нем – вот зачем!»
Борька прятал голову под одеяло: «Иди ты, бабка…» В сенях отец шаркал веником. «А куда вы, мать, галоши дели? Каждый раз во все углы тыкаешься из-за них!» Бабка торопилась к нему на помощь. «Да вот они, Петруша, на самом виду. Вчерась уж очень грязны были, я их обмыла и поставила».
…Приходил из школы Борька, сбрасывал на руки бабке пальто и шапку, швырял на стол сумку с книгами и кричал: «Бабка, поесть!» Бабка прятала вязанье, торопливо накрывала на стол и, скрестив на животе руки, следила, как Борька ест. В эти часы как-то невольно Борька чувствовал бабку своим, близким человеком. Он охотно рассказывал ей об уроках, товарищах. Бабка слушала его любовно, с большим вниманием, приговаривая:
«Всё хорошо, Борюшка: и плохое и хорошее хорошо. От плохого человек крепче делается, от хорошего душа у него зацветает».
Наевшись, Борька отодвигал от себя тарелку: «Вкусный кисель сегодня! Ты ела, бабка?» «Ела, ела, – кивала головой бабка. – Не заботься обо мне, Борюшка, я, спасибо, сыта и здрава». Пришёл к Борьке товарищ. Товарищ сказал: «Здравствуйте, бабушка!» Борька весело подтолкнул его локтем: «Идём, идём! Можешь с ней не здороваться. Она у нас старая старушенция». Бабка одёрнула кофту, поправила платок и тихо пошевелила губами:
«Обидеть – что ударить, приласкать – надо слова искать».
А в соседней комнате товарищ говорил Борьке: «А с нашей бабушкой всегда здороваются. И свои, и чужие. Она у нас главная». «Как это – главная?» – заинтересовался Борька. «Ну, старенькая… всех вырастила. Её нельзя обижать. А что же ты со своей-то так? Смотри, отец взгреет за это». «Не взгреет! – нахмурился Борька. – Он сам с ней не здоровается…» После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку: «Обижаем мы тебя?» А родителям говорил: «Наша бабка лучше всех, а живёт хуже всех – никто о ней не заботится».
Мать удивлялась, а отец сердился: «Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня – мал ещё!» Бабка, мягко улыбаясь, качала головой:
«Вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растёт! Я своё отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьёте, то не вернёте».
Борьку вообще интересовало бабкино лицо. Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие, тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами. «Чего это ты такая разрисованная? Старая очень?» – спрашивал он. Бабка задумывалась.
«По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге, можно читать. Горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала – ложились на лицо морщины. Нужду терпела, билась – опять морщины. Мужа на войне убили – много слёз было, много и морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет».
Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни – неужели всё лицо такими нитками затянется? «Иди ты, бабка! – ворчал он. – Наговоришь всегда глупостей…» За последнее время бабка вдруг сгорбилась, спина у неё стала круглая, ходила она тише и всё присаживалась. «В землю врастает», – шутил отец. «Не смейся ты над старым человеком», – обижалась мать. А бабке в кухне говорила: «Что это, вы, мама, как черепаха по комнате двигаетесь? Пошлёшь вас за чем-нибудь и назад не дождёшься».
Умерла бабка перед майским праздником. Умерла одна, сидя в кресле с вязаньем в руках: лежал на коленях недоконченный носок, на полу – клубок ниток. Ждала, видно, Борьку. Стоял на столе готовый прибор. На другой день бабку схоронили. Вернувшись со двора, Борька застал мать сидящей перед раскрытым сундуком. На полу была свалена всякая рухлядь. Пахло залежавшимися вещами. Мать вынула смятый рыжий башмачок и осторожно расправила его пальцами. «Мой ещё, – сказала она и низко наклонилась над сундуком. Мой…» На самом дне сундука загремела шкатулка – та самая, заветная, в которую Борьке всегда так хотелось заглянуть. Шкатулку открыли. Отец вынул тугой свёрток: в нём были тёплые варежки для Борьки, носки для зятя и безрукавка для дочери.
За ними следовала вышитая рубашка из старинного выцветшего шёлка – тоже для Борьки. В самом углу лежала коробочка с леденцами. На ней что-то было написано большими печатными буквами. Отец повертел его в руках, прищурился и громко прочёл: «Внуку моему Борюшке».
Борька вдруг побледнел, вырвал у него коробку и убежал на улицу. Там, присев у чужих ворот, долго вглядывался он в бабкины каракули: «Внуку моему Борюшке». В букве «ш» было четыре палочки. «Не научилась!» – подумал Борька. Сколько раз он объяснял ей, что в букве «ш» три палки…
И вдруг, как живая, встала перед ним бабка – тихая, виноватая, не выучившая урока. Борька растерянно оглянулся на свой дом и, зажав в руке пакетик, побрёл по улице вдоль чужого длинного забора…
Домой он пришёл поздно вечером; глаза у него распухли от слёз, к коленкам пристала свежая глина. Бабкину коробочку он положил к себе под подушку и, закрывшись с головой одеялом, подумал: «Не придёт утром бабка!»
Автор: Валентина Осеева
|
БАБУШКА — ЭТО ТАКАЯ ЖЕНЩИНА, У КОТОРОЙ НЕТ СВОИХ ДЕТЕЙ |
|
Не очень понятные слова |
Не очень понятные слова
- Вы не могли бы мне помочь?
Девочка отвлеклась от рисования мелками на асфальте, подняла голову и посмотрела на высоченную фигуру в странной одежде.
- А вы кто?
- Я... - растерялась Смерть и тут же решила перевести тему разговора, чтобы избежать неудобных и ненужных объяснений, - недавно я узнала новое слово и мне бы хотелось узнать его значение. Мне кажется, что вы должны его знать, так как судя по всему, ваше эмоциональное состояние в данный момент весьма соответствует этому слову. Но это не точно. В общем, мне нужна ваша помощь.
- А можно говорить понятнее? - нахмурилась девочка.
- Да, вот примерно это же я и произнесла, когда впервые услышала это слово, - закивала Смерть.
- Вам нужно, чтобы я вам объяснила какое-то слово? - девочка поднялась на ноги и скептически наклонила голову набок, - я всегда думала, что взрослые знают больше, чем дети, и им не нужно объяснять всякие слова.
- Дело в том... - Смерть снова замешкалась, - я не знаю, как вам объяснить... Мне кажется, что именно вы должны разбираться в этом. Поможете мне?
- Ладно, - важно махнула девочка рукой, неожиданно почувствовав свою важность. Ведь не каждый день взрослые обращаются к детям за помощью, - помогу, так уж и быть.
|
✿ღ✿Александра Бруштейн «Дорога уходит в даль…» (цитаты)✿ღ✿ |
Есть две отвратительные поговорки: " Своя рубашка ближе к телу" и " Моя хата с краю". Если бы все думали так, человечество до сих пор жило бы в пещерах, одевалось в звериные шкуры и разговаривало ударами дубины!
Что на соломе помирать, что на бархате – все одно, удовольствие слабенькое.
Человек должен любить стихи, если он - не верблюд и не корова...
Люди отличаются друг от друга тем, какая пустота образуется после них. Один умрет - все равно что стул сломался: покупают новый. Другой умрет - никем его не заменишь, никогда не забудешь!
Исполняй свой долг - это самое трудное в жизни.
|
10 добрых книг |
Порой хочется прочесть такую книгу, после которой на душе становится легко, после которой чувствуешь, что становишься добрее. Добрые книги поднимают нам настроение, после их прочтения сразу хочется начать жить по-другому, взглянуть на мир другими глазами. читать далее
|
сказка на ночь |
|
✿ღ✿Валентин Пикуль. «Удаляющаяся с бала»✿ღ✿ |
К. Брюллов. Портрет графини Самойловой, удаляющейся с бала у персидского посланника (с приёмной дочерью Амацилией). Русский музей, 1842 год.
В обстановке бедности, близкой к нищете, в Париже умирала бездетная и капризная старуха, жившая только воспоминаниями о том, что было и что умрет вместе с нею. Ни миланским, ни петербургским родичам, казалось, не было дела до одинокой женщины, когда-то промелькнувшей на русском небосклоне «как беззаконная комета в кругу расчисленных светил».
|
Литературная минутка . Марк Твен - " Как лечить простуду " . Рассказ . |
Серия сообщений "Литературное и лирическое ":литература,поэзия ,лирикаЧасть 1 - Самое тёмное время - перед Рассветом !
Часть 2 - Осень на Кавказе .
Часть 3 - Литературная минутка . Лирика . Подставляйте ладони ...
Часть 4 - Литературная минутка . Марк Твен - " Как лечить простуду " . Рассказ .
|
Колодец Авраама и жаворонок в опочивальне |
Дневник |
|
Дина Рубина. ТЁЩА МАТЕРЩИННИКА |
"В России надо жить долго..."
Возвращаясь из Италии, перед тем, как войти в салон самолета, я сняла с
тележки израильскую газету “Вести”. Усевшись в кресло и открыв разворот, я
увидела некролог по Лидии Борисовне Либединской, подписанный – спасибо
друзьям! – и моим именем тоже.
Вдох застрял у меня в горле. Видимо, почувствовав мое внезапное оцепенение,
сидевшая рядом подруга заглянула в газету, прочитала слово “скоропостижно”,
ахнула (она была знакома с Либединской)… и вдруг сказала: “Счастливая!” (У
подруги мама уже полгода умирала в больнице, подключенная к медаппаратуре).
Затем всю дорогу я смотрела на облака, вспоминая, что каких-нибудь
несколько недель назад мы все сидели за столом у нас дома, в Маале-Адумим,
и я любовалась сидящей напротив нарядной, элегантной, как обычно, Лидией
Борисовной, а позже, помогая убирать посуду, мой муж повторял:
– Восемьдесят пять лет! Какая острая память, какой взгляд ясный, какой
великолепный юмор… Вот счастливая!
В ней действительно в первую очередь поражали удивительная ясность мысли,
сочетание доброжелательности с независимостью и абсолютной внутренней
свободой.
Никогда не видела ее ворчащей, раздраженной, обозленной на что-то или
кого-то.
Знаменитая, уже растиражированная фраза Либединской: “Пока мы злимся на
жизнь, она проходит”.
Несколько лет назад услышала от нее:
– Моя бабушка говорила: “В молодости надо делать то, что хочется, а в
старости НЕ делать того, чего НЕ хочется”. И еще она говорила: “Запомни три
НЕ: НЕ бояться, НЕ завидовать, НЕ ревновать. И ты всю жизнь будешь
счастлива”…
Думаю, Лидия Борисовна Либединская, урожденная Толстая, была счастливым
человеком.
Причем, бабушкиному завету “не бояться” часто следовала в буквальном смысле
слова.
– Лидия Борисовна! – восклицала я в очередной раз, обнаружив, что дверь
квартиры не заперта. – Вы что, хотите, чтобы вас ограбили?!
Она невозмутимо отвечала:
– Пусть лучше один раз ограбят, чем всю жизнь трястись от страха.
А когда однажды ей позвонил из Переделкино сосед по даче, траурным голосом
сообщив, что ночью Либединских, взломав дверь, ограбили, она воскликнула:
– Очень удачно, а то я как раз ключи от дачи потеряла…
Мне повезло довольно тесно общаться с Лидией Борисовной Либединской в те
три года, с 2000 по 2003-й, когда я работала в Москве. И после каждой
встречи я с восхищением думала, что вот от такой бы старости не отказалась:
истинная женщина до мельчайших деталей, Лидия Борисовна всегда выглядела
так, словно именно сегодня ее должны были чествовать в самом престижном
зале столицы. Бус, колец, серег и прочей бижутерии ко всем нарядам у нее
было не меньше, чем у какой-нибудь голливудской дивы, разве что не
бриллиантов и изумрудов, а любимых ею полудрагоценных уральских самоцветов
в серебре, львиную долю которых она покупала в лавочке рядом с домом, в
Лаврушинском.
Вообще тратила деньги со вкусом и удовольствием. Зять, Игорь Губерман,
говорил, бывало: “Моя теща ходит со скоростью ста шекелей в час”, – это,
разумеется, измерение скорости на те зимние месяцы, когда Лидия Борисовна
оказывалась в Иерусалиме, где живут две дочери и целый отряд внуков и
правнуков.
Она вообще любила и понимала толк в красивых вещах, не обязательно дорогих,
и дарить любила, и как-то всегда подарок приходился в самое яблочко. Я
сейчас хожу по дому и то и дело натыкаюсь на подарки Лидии Борисовны,
ставшие любимыми обиходными вещами, привычными глазу и руке.
Однажды она уехала вот так, на зимние месяцы, в Израиль, и в Москве стало
пустовато. Я с работы позвонила в Иерусалим. Взял трубку Игорь.
– Как там моя Л. Б.? – спросила я, – вы ее не обижаете?
– Кто ж ее может обидеть, – сказал он. – Здесь вокруг нее три дочери –
Тата, Лола и Ниночка. Я их вожу по всей стране с утра до вечера. И всем
говорю, что у меня сейчас не машина, а Малый театр: сразу “Три сестры” и
“Гроза”.
И мы одновременно рассмеялись – неугомонность и страсть к путешествиям и
поездкам “тещеньки” была общеизвестна. Обожала разъезжать по Израилю. В
Иерусалиме, просыпаясь по утрам, спрашивала: “Ну, куда сегодня едем?”
Домашние старались украсить ее “курортные зимы” поездками, встречами,
интересным гостеванием… Как-то Игорь договорился о вечере Либединской в
одном из иерусалимских хостелей для пожилых репатриантов. Лидия Борисовна с
успехом выступила, ей вручили небольшой гонорар. Она была чрезвычайно
довольна. По пути к машине споткнулась о бордюр тротуара – но обошлось, не
упала! – и спокойно сказала: “Глупо, имея такие деньги в кармане, ломать
шейку бедра”.
У меня нет ни малейшего сомнения, что гонорар был потрачен тут же на
какую-нибудь восхитительную чепуху – подарки, сувениры, какие-нибудь бусы,
кольца для салфеток…
В отрочестве, в музыкальной школе, я занималась у строгой учительницы,
одинокой и суровой старой девы, – она славилась не слишком церемонными
педагогическими приемами. Чувствительно тыча острым пальцем мне между тощих
лопаток, покрикивала: “Сидишь, как корова! Держи спину! От манеры держать
спину зависит манера игры!”
Почему я вспомнила ее сейчас, когда пишу о Либединской?
Потому что в присутствии Лидии Борисовны я неизменно внутренне как-то
подбиралась, внимательней следила за произнесенными словами, ясно ощущая,
что от манеры “держать спину” зависит манера жить.
Я никогда не вела дневников и вообще чужда всякой “архивности”, всякой
заботе о конспектировании прожитых дней, но иногда после встреч с друзьями
записываю обрывки диалогов, шутки, какие-то детали – обычная скопидомская
писательская работа, когда не можешь позволить, чтоб и колосок упал с твоей
телеги… На днях, неотвязно думая о Лидии Борисовне, перетрясла манатки,
переворошила закрома…Там есть несколько записей о Либединской, сделанных
бегло, почти конспективно, впрок – чтобы не забыть, не растерять. Все без
обозначения дат…Как правило, впоследствии, в работе, такое сырье
претерпевает значительные изменения, литературно преображается,
выстраивается пословно-повзводно, чтобы занять необходимое, точное, *свое*
место в каком-нибудь рассказе, романе или эссе…
Но именно эти записи – летучие, вневременные, – мне вдруг захотелось
оставить в том виде, как они записывались: на ночь глядя, после застолья,
не всегда на трезвую голову, под живым “гудящим” впечатлением от общего
разговора…
* * *
…Вечер у нас дома с художником Борисом Жутовским и Л. Б. Они перемывают
кости знакомым – остроумно, изящно, и без той дозы яда, которая делает
разговор сплетней. Впрочем, рассуждая о судьбе писателя N., касаются его
жены, якобы страшной стервы, отравившей ему жизнь, отвадившей друзей от
дома, наперебой вспоминают еще какую-нибудь невообразимую историю,
связанную с этой дамочкой. Я некоторое время завороженно слушаю двух
блестящих рассказчиков и, наконец, вслух замечаю, что бабенка-то, по всему
видать, редкий экземпляр…На что графиня Толстая уверенно отвечает:
– Да что вы, таких навалом!
Чуть позже она просит “стаканчик воды, можно из-под крана”. Я ахаю и
принимаюсь перечислять ужасы про сырую московскую воду, рассказанные
недавно одним микробиологом. На что Л. Б. невозмутимо замечает:
– Не понимаю, чем вареные микробы лучше сырых…
* * *
…Сегодня были в гостях у Лидии Борисовны, сидели по-домашнему, на кухне,
среди ее потрясающей коллекции кухонных досок разных стилей, стран, авторов
и времен. Вся стена завешана “без-просветно”. Я немедленно вспомнила
рассказанный Губерманом случай – о том, как он с Л. Б. однажды в Иерусалиме
навестил писательницу Руфь Зернову. И как “тещенька” весь вечер мечтательно
глядела на две расписные доски у той на стене, а потом проговорила: “Какие
у вас доски красивые и, главное, почти одинаковые…А у меня ни одной нет…”
– Понимаешь, Руфи ничего не оставалось, как снять со стены одну доску и
подарить теще, – рассказывал Игорь. – Видно было, как не хотелось ей
расставаться с вещью… Она чуть не плакала. Но деваться-то некуда. А теща не
кривила душой – у нее здесь, в Израиле, действительно, нет ни одной
расписной доски. В Москве, правда, триста пятьдесят… Когда мы вышли, я
спросил: “Тещенька, а на что вам сдалась эта паршивая дощечка?” Она пожала
плечами и жалобно так: “Сама не знаю… Как-то неудобно получилось…”
* * *
Сначала говорили о том, что сейчас принято среди интеллигенции ругать
колоссальное строительство в Москве, помпезность, безвкусицу архитектуры.
– А мне нравится, – сказала Лидия Борисовна. – Я люблю размах! Москва такая
красавица: чисто, освещение роскошное… Это все любители обшарпанных стен и
поэтических развалин тоскуют по помойкам…
И стала говорить о прочитанной только что книге воспоминаний Александра
Леонидовича Пастернака, брата поэта. Тот в двадцатые годы приехал в Берлин
к родителям и был потрясен комфортабельностью быта: бесшумностью газа,
теплом, светом, уютом…
– Это как раз в те годы, когда в России была полнейшая разруха, керосинки,
примусы…
– Но ведь до революции, до всего этого кошмара… – попыталась возразить я.
– И до революции было то же самое, – сказала Л. Б. – Но до революции была
прислуга. Что касается двадцатых годов, я их прекрасно помню, эти проклятые
двадцатые годы. Совершенно невозможное существование!
Вот чего в ней нет – поэтизирования “своего времени”. На историю страны и
людей смотрит совершенно трезвыми и порой беспощадными глазами.
“Графинюшка”, как называют ее друзья – ей незачем заискивать перед родиной.
Поэтому она во все времена тут уместна и везде “своя”…
Любопытная байка из третьих рук: однажды в ЦДЛ к столику, за которым Л. Б.
сидела с друзьями, подвалил пьяный писатель-“почвенник” и прочувствованно
проговорил: “Лидия Борисовна, вы же русская графиня, как вы можете якшаться
со всем этим сбродом инородцев… Ваше место рядом с нами, русскими
писателями, ведь ваши предки… и наши предки…”
На что графиня, якобы, оборвала: “Милейший, мои предки ваших предков на
конюшне секли…”
(Странно, что я так и не удосужилась подтвердить подлинность случая у самой
“Графинюшки”… Но точность реакции и ее неповторимая интонация – весьма
достоверны).
* * *
…Приехал в Москву Губерман, тут как раз и Михаил Вайскопф оказался. Мы
собрались у нас. Игорь пришел с Лидией Борисовной, позже забежал Виктор
Шендерович с Милой… И получился чудный веселый вечер. Много хохотали – за
столом-то все сидели первоклассные рассказчики. Невозможно вспомнить все, о
чем говорили. Но вот – о диктаторах, в частности, о Чаушеску. При каких
обстоятельствах его расстреляли.
Лидия Борисовна возмущенно сказала:
– Самое ужасное то, что им с женой перед смертью мерили давление. Какой-то
сюрреализм! Ну, зачем, зачем им мерили давление!?
Вайскопф обронил:
– Проверяли – выдержат ли расстрел.
Все захохотали, а Шендерович вообще смеялся, как безумный, и заявил, что
завтра едет в Тверь выступать, и на выступлении обязательно опробует эту
шутку.
* * *
…Когда я организовываю очередной семинар на темы культуры, общества,
толерантности или еще чего-нибудь эдакого, я всегда приглашаю Лидию
Борисовну. Прошу выступить, сказать “что-нибудь”. Даже если это касается
какого-нибудь специального вопроса, например, по изобразительному
искусству. И вот что поразительно: она никогда не выступает “просто так”,
для зачина.
Все, что она говорит, убедительно, точно, интересно и касается сегодняшнего
дня в самом животрепещущем смысле слова. Дал же Господь ясность и
масштабность ума! – толстовские гены.
* * *
Едем на очередной семинар в Подмосковье. Я заезжаю за Лидией Борисовной на
машине. Она, с палкой в руке, тяжело спускается по ступенькам знаменитого
писательского дома в Лаврушинском – уже несколько месяцев ее серьезно
беспокоит нога. Медленно, в несколько приемов, усаживается в машину.
Говорит:
– Я теперь, когда сажусь в машину, вспоминаю своих правнуков. Они учатся в
такой школе в Израиле, которая называется “Школа радости”. И в программе
есть уроки русского языка. Там они выучили и все время повторяют такой
стишок: “Ножку правую вперед, ножку левую назад, а потом еще вокруг и
немного потрясти”.
По дороге на Истру рассказываю про наш вчерашний потоп (прорвало батарею
парового отопления), как мы полночи боролись со стихией, благо, в гостях
очень кстати оказался приятель из Америки, в советском прошлом
инженер-механик…
Лидия Борисовна на это:
– Скажите спасибо, что у вас воду прорвало, а не чего другого. У меня
однажды прорвало канализацию, я думала, что сойду с ума. Хорошо, что за
столько лет советской власти нас приучили жить в говне…а то бы даже и не
знаю – как справилась…
Когда, на другой день вечером, возвращаемся, я помогаю ей подняться по
ступеням к двери в парадное, входим, она осматривается и говорит деловито:
– Как тут намусорено! Надо бы завтра подмести.
Я, пораженно:
– Лидия Борисовна! Неужели, кроме вас, некому в парадном подметать!
Она, спокойно и удивленно:
– Ну, а что такого… У меня есть большая хорошая метла… Завтра и подмету…
* * *
…В гостях у нас Л. Б. с друзьями из Израиля – симпатичной супружеской
парой. На звонок я открываю дверь и, как всегда, искренне ахаю – какая она
красивая! Лицо ясное, гладкое. Глаза карие и спокойные.
Одета, как всегда, продуманно – “в цвет”, с украшениями. Сегодня это
кораллы.
Я помогаю снять пальто и замечаю, что этого пальто еще не видела.
– А оно новое. Купила его вчера за три минуты. Ошиблась остановкой, надо
было вернуться и пройти сквозным проходом на соседнюю улицу. Я вошла, а в
проходе оказался магазин. И это пальто прямо так и висело. Я надела и сразу
купила. Так и вышла. Сейчас в Москве удобно от слежки уходить: входишь в
одни двери в старом пальто, выходишь в другие – в новом…
За столом разговор о том о сем.
Л. Б. говорит:
– Умер этот знаменитый скульптор, К. Я его терпеть не могла! Понаплодил
этих Лениных, этих Марксов…
Тут Борис вспомнил, что когда К. долбил глыбу, из которой ваял своего
очередного Маркса на одной из центральных площадей Москвы, какой-то пьяный
скульптор околачивался вокруг и уговаривал: “Лева, не порть камень!”
Заговорили о художнике Е., которому исполнилось 102 года. Его показывали в
телевизионной передаче: вполне бодрый старик, сообщил, что по утрам
приседает по 400 раз. Напоследок даже проделал несколько танцевальных “па”
перед ошеломленными ведущими.
Лидия Борисовна усмехнулась и вспомнила, что именно Е. рассказывал: в
первые годы НЭПа бойко продавались футляры для ножичков, на которых был
изображен Карл Маркс, идущий за плугом. Картинка подписана: *“Основоположник
марксизма пахает”.*
Боря сказал:
– Но какова энергия! Каждый день он приседает четыреста раз.
– Может, четыре раза? – усомнилась я.
– Все врет, – заявила Л. Б. – Всю жизнь врал.
…Поздно вечером стали расходиться, Боря предложил, что пойдет пригонит
такси.
Л. Б. сказала, что у нее есть знакомый таксист, Володя, который стоит с
машиной обычно где-то на Ордынке. Сначала он подвозил ее несколько вечеров
подряд, так случайно получилось.
– Он, вероятно, подумал – вот сумасшедшая бабка с клюкой, все время куда-то
шляется: сегодня в ВТО, завтра в ресторан, послезавтра в ЦДЛ… Потом
познакомились ближе. Он дал номер своего мобильного и я, если задерживаюсь
где-то допоздна, звоню ему и вызываю. И он приезжает…
Она стояла в прихожей в новом пальто молодежного покроя с лихими какими-то
крыльями, – маленькая, сутулая, с лукавым молодым лицом…
Недавно я подумала – а знал ли таксист Володя, кого возил? И понял ли, что
“сумасшедшая бабка с клюкой” больше не позвонит? Или удивляется, мол, куда
пропала, и ждет звонка до сих пор?
Она вернулась из поездки по Сицилии. Выглядела очень довольной, говорила,
что усталость приятная… Достала из чемодана сувениры, безделушки, всякую
“красоту”, которую так всегда любила, расставила по полочкам, любовалась…
Сказала дочери Лоле: “Завтра меня не будите, завтра буду долго спать…”
Когда назавтра, отперев своим ключом дверь, дочь вошла в квартиру в
Лаврушинском, она уже на пороге ощутила пронзительную, особую тишину и –
пустоту…
Уютно горела лампа… Видно, перед тем, как заснуть навсегда, Лидия Борисовна
Либединская читала… На обложке книги, которая легко выпала из ее руки, было
помещено стихотворение Александры Истогиной.
И стихотворение, и эпическая высота ситуации заслуживают того, чтобы
привести здесь эти строки целиком:
Когда мой дух растает
В рассветной тишине,
И новый день настанет,
Забудьте обо мне.
Угасла с жизнью дружба,
И не скорблю о ней.
И памяти не нужно.
Забудьте обо мне.
Кого легко любила,
Сгорели, как в огне.
Наш новый дом – могила.
Забудьте обо мне.
Простите, не взыщите,
Но даже и во сне,
Не надо, не ищите.
Забудьте обо мне…
И все же, все же… память не хочет успокоиться, и все ворошит, ворошит не
такие уж и частые встречи, какие-то, в общем, незначительные слова,
совместные поездки.
Однажды Лидия Борисовна в разговоре упомянула, что восстановлено Шахматово,
родовое имение Блока. Вот было бы здорово съездить. Я подхватилась, мы
уговорились на ближайшие выходные и поехали. День был солнечный, звонкий,
начало лета…
По дороге Л. Б. рассказывала, как чуть ли не сорок лет назад впервые сама
приехала сюда, на пепелище Блоковской усадьбы. Добиралась с приключениями,
сначала электричкой, потом на попутке… Долго шла пешком по лесу, чуть не
заблудилась. Нашла обгорелый фундамент по трем березам, растущим в поле, на
пригорке. Посидела среди кустов, среди тишины, под высоченным серебристым
тополем, подобрала осколок кирпича от фундамента сожженного дома и привезла
Чуковскому. Старик прижал этот осколок к щеке, проговорил: “Я ни разу не
выбрался туда к Блоку, а ведь он меня приглашал приехать”…
Л. Б. спросила: “Корней Иванович, неужели никогда не восстановят этот дом?”
Он ответил: “Лида, в России надо жить долго”.
Этот разговор происходил в 65 году прошлого века. И вот, минуло
каких-нибудь сорок лет, и имение восстановлено, солнце играет в цветных
стеклах библиотеки и комнаты для гостей, по окрестным деревням поштучно
собрано награбленное когда-то бекетовско-блоковское добро… Тот же огромный
серебристый тополь над домом, кусты сирени и шиповника…Хорошо жить в России
долго!
В прихожей дома-музея я увидела на стене памятную доску с выбитыми на ней
именами писателей и общественных деятелей, кто боролся за восстановление
Шахматова и добился этого.
– Лидия Борисовна, тут и ваше имя!
– Ну да, ну да…– сказала она, как отмахнулась.
Потом мы спустились с пригорка на поляну, уселись на спиленных бревнах,
достали бутерброды, со вкусом перекусили…
Когда, в Москве уже, проезжали по Тверской, Л. Б. рассказывала историю чуть
ли не каждого дома, мимо которого ехали… И напоследок, в Лаврушинском,
когда я помогала ей выйти из машины, сказала:
– Я так счастлива, что выбралась к Блоку! Вряд ли еще когда-нибудь там
окажусь.
И я тут же горячо возразила, мол, – какие наши годы, Лидия Борисовна, что
там, еще поездим, поколесим…
С того дня прошло несколько лет, и сейчас, вспоминая нашу вылазку, я ловлю
себя на том, что весь этот день – весь! – ощущаю как цельный отрезок
счастья…
|
✿ღ✿Дина Рубина. «Теплые штаны для вашей мами!» Как же я люблю Одессу!✿ღ✿ |
Я всегда ее любила — по книгам, ни разу в ней не бывав. Стоит ли объяснять, что значат для литератора эти имена — Бабель, Олеша, Паустовский, Ильф и Петров?..
Покидая в 90-м Советский Союз, я оплакивала свою несбывшуюся Одессу, так как была уверена, что уже никогда, никогда не окажусь на ее легендарных улицах и бульварах... Но так уж случилось: в тяжелом и нищем 93-м меня — уже из Израиля — пригласили приехать в Одессу, выступить.
И вот — промозглый ноябрь, некогда очаровательные, но обветшавшие особняки, вывернутые лампочки в подъездах, выбитые окна... Первая наша встреча с легендарным городом как-то не заладилась. А может, грустно подумала я, Одессы-то уже и нет, одесситы разъехались, остались дожди, грязь, уныние и запустение...
|
Синдром отложенной жизни. |
|
Серия сообщений "■ СЕМЬЯ":
Часть 1 - ТРАГЕДИЯ
Часть 2 - В ЛЮБВИ И НА ВОЙНЕ
...
Часть 44 - Телефон. Крепкий брак.
Часть 45 - * Диана - наша мама* к 20-летию со дня гибели принцессы Дианы.
Часть 46 - Синдром отложенной жизни.
Серия сообщений "■ РАССКАЗЫ":
Часть 1 - ПОТОМУ ЧТО Я ЖЕНЩИНА...)))
Часть 2 - Необычное самоубийство..))
...
Часть 46 - Последняя ночь. Потрясающий рассказ, я плакала...
Часть 47 - "Я так мерзко обожаю ее!" / Владимир Набоков, "Лолита" (цитаты)
Часть 48 - Синдром отложенной жизни.
|
Литературная минутка . Константин Хабенский читает рассказы писателя Александра Цыпкина . |
|
Ловушка |
|
Михаил Зощенко. «Забавное приключение |
Жена одного служащего, довольно молодая и очень интересная дама, выходец из мелкобуржуазной семьи, влюбилась в одного актера.
|
✿ღ✿Одесские истории. Йося и его дети✿ღ✿ |
В свои 76 лет гинеколог Йосиф Зильберман нагло наслаждается жизнью. Он воплощение той самой Одессы, необыкновенной, остроумной, дерзкой и талантливой, которая существует не только в фольклоре и литературе.
Одесса — это не море, не Юморина и даже не Привоз. Город стал легендой благодаря гениям. Пару десятков таких мы знаем из учебников. С остальными встречаемся каждый день.
|
Цитата сообщения Oleg_376
Павел Воля - Мужчины и женщины на пляже |
Цитата |
|
Комментарии (0) |
Василий Шукшин. «Письмо любимой |
|
Как же я люблю Одессу! Дина Рубина |
Серия сообщений "■ РАССКАЗЫ":
Часть 1 - ПОТОМУ ЧТО Я ЖЕНЩИНА...)))
Часть 2 - Необычное самоубийство..))
...
Часть 43 - Осим Хаим - Наслаждаюсь жизнью...
Часть 44 - Сосиска в тесте. Матвей Ганапольский
Часть 45 - Как же я люблю Одессу! Дина Рубина
|
Венецианский купец.Совершенно изумительный рассказ. |
|