В саду падали яблоки. Было удивительно просыпаться под эти глухие, мерные звуки. Потом до сознания доходили птичья перекличка, шелест листьев, скрип перил веранды, на которые опиралась старая груша. Настя открывала окно и душистый ветер сразу пропитывал сонное тело и сознание – насквозь, очищая до звона каждую клеточку.
Она жила здесь вторую неделю, постоянно. И каждое утро изумлялась этому концентрату природной силы и красоты. Как таблетку выпила – и больше не болит. Это был первый ее опыт одинокой жизни на даче. Сугубо городской житель, всегда в окружении детей, мужа, родственников, друзей, коллег. Всегда в отлаженном быстром темпе жизни. Привыкла к нагрузкам, незаметно стала отвечать почти за всё – за здоровье и учебу детей-подростков, за мамино хорошее настроение, за покой и удобство мужа, за душевное благополучие подруг, за качество работы всего своего отдела. Когда поняла, что страшно устала – много думала. Она всегда была склонна к анализу, да и профессия экономиста наложила отпечаток. Только не всегда хотела ВИДЕТЬ истинные причины происходящего – как каждый из нас. Настя понимала, что сама завязала этот тугой и увесистый узел ежедневной гонки – всё туже с каждым днём, но также хорошо понимала, что ей так удобнее – никто лучше и быстрее нее не способен делать необходимые рутинные дела.

Как птица, человеком приручённая,
Ты счастьем опустился на плечо моё
И радостью блеснул в зените лета,
Но осень – время года для поэта.

Я нежностью горела чистой, робкой,
А ты считал смешною сумасбродкой,
Но как смогу из сердца вырвать я
Восторженную радость бытия?

Вот в голосе уже дрожит слеза,
Мой добрый кот целует мне глаза,
А я одна и мучаюсь, и плачу:
Любви - вагон, а я по капле трачу.

Любви печальной вечная наука:
Трудней найти, чем потерять друг друга.
Ты – в прошлом, во вчера. Всё позади.
Освободи меня, освободи!

Я знаю, что опять она воскреснет
Моя любовь в душе далекой песней.
Чтоб не сойти от прошлого с ума,
Освобождаю я себя сама.

Кружит карусель ночного сна –
Снова, снова, снова я одна….

Нина Ромашка