Дон-Аминадо

Города и годы Старый Лондон пахнет ромом, Жестью, дымом и туманом, Но и этот запах может Стать единственно желанным. Ослепительный Неаполь, Весь пропитанный закатом, Пахнет мулями и слизью, Тухлой рыбой и канатом. Город Гамбург пахнет снедью, Лесом, бочками и жиром, И гнетущим, вездесущим, Знаменитым, добрым сыром. А Севилья пахнет кожей, Кипарисом и вервеной, И прекрасной чайной розой, Несравнимой, несравненной. Вечных запахов Парижа Только два. Они все те же: Запах жареных каштанов И фиалок запах свежий. Есть чем вспомнить в поздний вечер, Когда мало жить осталось, То, чем в жизни этой бренной Сердце жадно надышалось!.. Но один есть в мире запах И одна есть в мире нега: Это русский зимний полдень, Это русский запах снега. Лишь его не может вспомнить Сердце, помнящее много. И уже толпятся тени У последнего порога.

Дон-Амина́до
(после Второй мировой войны печатался как Д. Аминадо, настоящее имя Аминад Петрович Шполянский;

имя при рождении Аминодав Пейсахович Шполянский); (7 мая 1888[1] — 14 ноября 1957)
— русский поэт-сатирик, мемуарист, адвокат.

В январе 1920 года эмигрировал через Константинополь в Париж, где регулярно вплоть до 1940-х гг. печатал фельетоны в газете П. Милюкова «Последние новости», сотрудничал также с другими эмигрантскими изданиями: детским журналом «Зелёная палочка» (1920-21), «Свободная мысль», журналом «Иллюстрированная Россия», журналом «Сатирикон» (в 1931 был там фактическим соредактором), альманахом «Сполохи», выпустил несколько сборников своих произведений.

«Мы жили тогда на планете другой…»

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990
(Первая и вторая волна)
Книга первая
Евгений Витковский. Возвратившийся ветер

Всероссийский словарь-толкователь (т. 3, 1895 г., изд. А. А. Каспари) дает исчерпывающее объяснение тому, что такое эмиграция:

«Этим словом обозначается временное или окончательное выселение, оставление отечества вследствие религиозных, политических, экономических или каких-либо других причин».

В словаре Владимира Даля еще проще:
«Эмиграция, выселение, высел, переселение, выход в чужбину, в новое отечество».

Хочется привести еще одну, совсем короткую цитату из той же книги беллетризованных мемуаров Сабуровой:

«Мы жили тогда на планете другой…»
Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Дмитрий Мережковский

Пятая

Бедность, Чужбина, Немощь и Старость,
Четверо, четверо, все вы со мной,
Все возвещаете вечную радость —
Горю земному предел неземной.

Темные сестры, древние девы,
Строгие судьи во зле и в добре,
Сходитесь ночью, шепчетесь все вы,
Сестры, о пятой, о старшей Сестре.

Шепот ваш тише, все тише, любовней:
Ближе, все ближе звездная твердь.
Скоро скажу я с улыбкой сыновней:
Здравствуй, родимая Смерть!

`

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Вячеслав Иванов

Собаки

Visaeque canes ululare per umbram.
Vergil., Aen. vi. 257

Ни вор во двор не лезет, ни гостя у ворот:
Все спит, один играет огнями небосвод.
А пес рычит и воет, и будит зимний сон;
Тоскливые загадки загадывает он.

Быть может, в недрах Ночи он видит прежде нас,
Чтó, став недвижно, очи в последний узрят час?
Иль, слыша вой зазывный родных подземных свор,
С их станом заунывный заводит разговор?

Резва в полях пустынных, где путь лежит теней,
Их бешеная стая: «Летать бы, лая, с ней…»
Иль есть меж полчищ Ада и ратей Дня вражда,
И псу, как волчье стадо, его родня чужда?

И за кого б на травле вступился страж людской?
За странницу ли Душу, зовущую покой?
Иль гнал бы, ловчий сильный, ее чрез топь и гать?
И пастию могильной рвался бы растерзать?..

Блажен, кто с провожатым сойдет в кромешный мрак:
Махнув жезлом крылатым, вождь укротит собак.
И скоро степью бледной на дальний огонек
Придет он в скит к обедне и станет в уголок.

И взора не подымет на лица вкруг себя:
Узнает сердце милых, и тая, и любя.
А вот и Сам выходит, пресветлый, на амвон,
И Хлеб им предлагает, и Чашу держит Он.

И те за Хлебом Жизни идут чредой одной;
И те, кто Чаши жаждут, другою стороной…
Молчанье света! Сладость! Не Гость ли у ворот?..
Немеет ночь. Играет огнями небосвод.
1927

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990
Константин Бальмонт


К. Д. Бальмонт. Портрет работы Валентина Серова (1905)

Просветы

Блеснув мгновенным серебром,
В реке плотица в миг опаски
Сплетет серебряные сказки.

Телега грянет за холмом,
Домчится песня, улетая,
И в сердце радость молодая.

И грусть. И отчий манит дом.
В душе растает много снега,
Ручьем заплачет в сердце нега.

И луч пройдет душевным дном,
И будешь грезить об одном,
О несравненном, о родном.

30 декабря 1920

Блох Григорий Анатольевич (3/15 ноября 1867, Могилев - 31 января 1927, Ницца, пох. на клад. Кокад). Адвокат, действительный статский советник, предприниматель, поэт.

Окончил в С.-Петербурге юридический факультет университета и консерваторию по классу виолончели. Был членом совета С.-Петербургского международного коммерческого банка и членом правлений ряда промышленных и акционерных обществ, связанных с металлургической и судостроительной отраслями.

Сотрудничал в "Театральной газете", петроградских "Новостях" и др. Писал под псевдонимом Григорий Тюрсев. После революции эмигрировал.

Жил во Франции, служил консультантом в ряде коммерческих банков. Сотрудничал с кружком "К познанию России", выступал с докладами. Переводил сонеты В. Шекспира (не опубликовано).

В 1928 вышел в Париже сборник его стихов.

Два голоса

Скажи мне, вечный часовой,
Зачем, откуда ты?
— «Я искра Силы мировой,
Зарница девственно живой
Любви средь темноты».

Кругом лишь мрак, и нет любви,
И смертью живы мы!
— «В морях пролившейся крови
Мечту далекую лови,
Как свет в окне тюрьмы».

Мечта — обман, погаснет свет,
И все, что живо, прах!
— «Кто знает счет предвечных лет?
Что было, будет или нет
В кружащихся мирах?»

Миры — бесцельная игра
Слепых, ненужных сил!
— «Пройдет земных ночей пора,
Безумец тот, кто до утра
Свой факел погасил».

Скажи, куда же голос твой
Ведет из темноты?
— «Не кончен час сторожевой,
Я только вечный часовой
И смены жду, как ты».

«Мы жили тогда на планете другой…»
Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Даниил Ратгауз

Даниил Максимович Ратгауз (25 января [6 февраля] 1868, Харьков — 6 июня 1937, Прага) — русский поэт, автор слов нескольких известных романсов.

«Сократ, Платон иль Марк Аврелий…»

Сократ, Платон иль Марк Аврелий, —
Кому нужны вы в наши дни?..
У нас теперь иные цели,
Нам далеки небес огни.

Кругом тоска, кругом тревога,
Страстей нас охватила сеть,
Мы далеки теперь от Бога
И не умеем в даль глядеть.

И тучи темные нависли,
Вся жизнь — горючих слез река…
И мы живем не силой мысли,
А только силой кулака.

Веер

Смотрю в лицо твое знакомое,
Но милых черт не узнаю.
Тебе ли отдал я кольцо мое
И вверил тайну — не мою?

Я не спрошу назад, что вверено,
Ты не владеешь им, — ни я:
Все позабытое потеряно,
Ушло навек из бытия.

Когда-то, ради нашей малости
И ради слабых наших сил,
Господь, от нежности и жалости,
Нам вечность — веером раскрыл.

Но ты спасительного дления
Из Божьих рук не приняла
И на забвенные мгновения
Живую ткань разорвала…

С тех пор бегут они и множатся,
Пустое дление дробя…
И если веер снова сложится,
В нем отыщу ли я тебя?

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990
Иван Бунин

Сириус Где ты, звезда моя заветная,   Венец небесной красоты? Очарованье безответное   Снегов и лунной высоты? Где молодость простая, чистая,   В кругу любимом и родном, И старый дом, и ель смолистая   В сугробах белых под окном? Пылай, играй стоцветной силою,   Неугасимая звезда, Над дальнею моей могилою,   Забытой Богом навсегда! 1922

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Тэффи

Перед картой России В чужой стране, в чужом старом доме На стене повешен ее портрет, Ее, умершей, как нищенка, на соломе, В муках, которым имени нет. Но здесь на портрете она вся, как прежде, Она богата, она молода, Она в своей пышной зеленой одежде, В какой рисовали ее всегда. На лик твой смотрю я, как на икону… «Да святится имя твое, убиенная Русь!» Одежду твою рукой тихо трону И этой рукою перекрещусь.

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Лидия Бердяева

Спутник Со ступени на ступень… А за мною — тень, Кто-то в сером капюшоне, Серой надушённый… Прыгнул, руку протянул, По стене скользнул, За перила вдруг упал, В черной тьме пропал. Со ступени на ступень, Вот и у порога… А за мною — тень, На стене — два рога.

 Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Александр Кондратьев

Огненный змей

Сверкнувши по небу падучею звездой,
Он в искры мелкие рассыпался над хатой,
В трубу змеей вильнул. Заслонки и ухваты
Посыпались… Бух в пол! Вдруг огонек свечной
Погас… Зажегся вновь… И парень молодой,
Здоровый, как бугай, чернявый и усатый,
В кунтуш затянутый малиновый богатый,
Перед Солохою, от трепета немой,
Стал неожиданно. — «Что, рада аль не рада?»
Страсть в бабе вспыхнула от огненного взгляда,
И к гостю льнет она, зардевшись словно мак…
Тьма вновь. И слышится: «Ну, ждет тебя награда:
Родишь ты сына мне, и будет он ведьмак».
И спрятанный в углу дрожит от страха дьяк…

 Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Сергей Маковский

Серге́й Константи́нович Мако́вский (15 (27) августа 1877, Санкт-Петербург — 13 мая 1962, Париж) — русский поэт, художественный критик и организатор художественных выставок, издатель.

Сын К. Е. Маковского и внук Е. И. Маковского. Младшая сестра — художница Елена Лукш-Маковская.

В 1960 году вступал с докладами в Союзе русских писателей и журналистов. Член-основатель, с 26 марта 1961 года член правления Общества охранения русских культурных ценностей.

Член «Обезьяньей Палаты А. М. Ремизова» (кавалер обезьяньего знака). Масон союза Великой Ложи Франции. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Шарманка Е. А. Жарновской На темный перрон полустанка, под утро — ни свет ни заря, плетется хромая шарманка, поет, надрывается вся. Хоть голос у немощной звонок и в ней человечья душа, никто из вагона спросонок в окошко не бросит гроша. От века закон одинаков на всех перепутьях земли. И старенький вальс не доплакав, умолкнет шарманка вдали.

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990
Анатолий Гейнцельман

Анато́лий Соломо́нович Гейнцельма́н (1879—1953) — русский поэт первой волны эмиграции.

Бес У каждого свой Ангел есть Хранитель, Но и презренный есть домашний бес, И не проходит уж вблизи Спаситель, Чтобы изгнать его в исподний лес. А он страшней, чем древний Искуситель, Ни власти не сулит он, ни чудес: Он каждодневный в черепе наш житель И баламутит образы небес. Он сердце нам сжимает, как тисками, И вызывает нестерпимый страх, Он с тайн срывает дерзкими руками Завесы все: святыни без рубах, Мечты — как проститутки меж гробами, Свобода — палисад кровавых плах.

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990
Саша Чёрный



Эмигрантское

О, если б в боковом кармане Немного денег завелось,— Давно б исчез в морском тумане С российским знаменем «авось». Давно б в Австралии далекой Купил пустынный клок земли. С утра до звезд, под плеск потока, Копался б я, как крот в пыли… Завел бы пса. В часы досуга Сидел бы с ним я у крыльца… Без драк, без споров мы друг друга Там понимали б до конца. По вечерам, в прохладе сонной, Ему б «Каштанку» я читал. Прекрасный жребий Робинзона Лишь Робинзон не понимал… Потом, сняв шерсть с овец ленивых, Купил в рассрочку б я коров… Двум-трем друзьям (из молчаливых) Я предложил бы хлеб и кров.

Не взял бы с них арендной платы И оплатил бы переезд,— Пусть лишь политикой проклятой Не оскверняли б здешних мест!.. Но жизнь влетит, гласит анализ,— В окно иль в дверь ее гони: Исподтишка б мы подписались Один на «Руль», другой на «Дни»… Под мирным небом, как отрава, Расцвел бы русский кэк-уок: Один бы стал тянуть направо, Другой налево, третий — вбок. От криков пес сбежал бы в страхе, Поджавши хвост, в мангровый лес… А я за ним, в одной рубахе Дрожа б на дерево залез!.. К чему томиться по пустыне, Чтоб в ней все снова начинать? Ведь Робинзоном здесь, в Берлине, Пожалуй, легче можно стать…

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990
Вадим Гарднер


Вадим Данилович Гарднер (1880—1956) — русский поэт.

Закат Вечерние краски вокруг. Закат заалелся желанный, Сиренево-розовый юг, А север — зелено-шафранный. Розовеется облачный вал, А над ним и под ним другие. Ты, Бог, зачаровал Воздушные стихии. Вся нежность любви моей — В той облачности лиловой. Вся страстность — в огне мечей На столпах сосны суровой. И в жилах огневых На западе молчащем — Отраженье бурь моих В минувшем и в настоящем. Отзвучья моей души — Цвета и черты небоскатов, В благоговейной тиши Пылающих закатов. И величественность тут Отвагою дышащей думы, Когда слова поют О рассеяньи мглы угрюмой. Здесь и верность, и правда моя, А подчас и глубокие раны. Здесь и гроз золотых острия, Пронзающие туманы. 1932

Вадим Данилович Гарднер (1880—1956) — русский поэт.

«Белеют грани мирозданья…» Белеют грани мирозданья В изломах Млечного Пути. Но им причин и оправданья В земных законах не найти. Ума разгадкой не тревожа, Отдай величью ночи дань. Смотри, Вселенная похожа На ниспадающую ткань — Как будто Кто-то там, над нами, В пыли миров свой плащ влача, Идет, и за Его стопами Ложится звездная парча.

 Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Георгий Голохвастов

Георгий Владимирович Голохвастов (29 октября 1882, Ревель, ныне Таллин, Эстония — 15 июня 1963, Нью-Йорк) — русский поэт, один из самых значительных представителей русской поэзии первой волны эмиграции в США

«Спеши! Пусть ждут другие ягод…» Спеши! Пусть ждут другие ягод, — Ты ж цвет цветов и счастья рви, Пей хмель вина и хмель любви, Полней живи день каждый за год. И в гимнах радостям земли Без капищ, алтарей и пагод Творца и Господа хвали.

Антология поэзии русского зарубежья
1920–1990

Александр Биск

Русь Вот Русь моя: в углу, киотом, Две полки в книгах — вот и Русь. Склонясь к знакомым переплетам, Я каждый день на них молюсь. Рублевый Пушкин; томик Блока; Все спутники минувших дней — Средь них не так мне одиноко В стране чужих моих друзей. Над ними — скромно, как лампада, Гравюра старого Кремля, Да ветвь из киевского сада — Вот Русь моя.