Наконец-то попал на выставку Roma Aeterna из шедевров Пинакотеки Ватикана! Народу очень много, но экспозиция выше всяких похвал. Отдельно порадовал аудиогид: информативно, да и образцовое ударение в словах "роже́ница" и "мастерски́" нынче редко услышишь. Но этот мой пост не об орфоэпии, а о символике растений, изображенных на некоторых картинах выставки.
Вообще, будучи ботаном, я всегда обращаю внимание на все листочки и цветочки в живописи. Повзрослев я узнал, что раньше художники — будь то представители эпохи Возрождения или прерафаэлиты — ничего из мира флоры не изображали случайно. Всякое растение, особенно в картинах с библейскими сюжетами, несёт определенный канонический смысл.
Итак, разберу символику растений на трёх представленных картинах:
Мариотто ди Нардо. Рождество (ок. 1385 г.)
Внизу художник изобразил "кустики"
щавеля́ малого (
Rumex acetosella) с его характерными копьевидными листьями. В английском этот щаве́ль называют овечьим (sheep's sorrel); и действительно, белый агнец из стада пришедших на поклон пастухов безмятежно пощипывает щавелевый "кустик". Однако в искусстве Раннего Возрождения щавель изображали не в качестве овечьей закуски. Это растение тогда часто означало
родительскую любовь, что напрямую соотносится с сюжетом картины.
Одну из работ этого флорентийского художника школы Джотто можно видеть и в нашем Эрмитаже.
Джованни ди Паоло. Рождество и Благовестие пастухам (1440-45 гг.)
Этот ещё один итальянский художник периода Кватроченто, значительнейший из последователей сиенской школы живописи. Он очень любил декорировать фон фруктовыми деревьями. Здесь мы видим
деревья граната (Punica granatum).
Многозерновой плод граната символизирует
многочисленные добродетели Богородицы, а также
кровь Христову, и в таких смыслах часто изображается в руках Богородицы и младенца-Христа, сидящего на коленях Матери. Это и знаменитая
«Мадонна с гранатом» Ботичелли, и
аналогичная работа Леонардо да Винчи, и многие дугие.
Впрочем, и картина Джованни ди Паоло повествует прежде всего о первейшей добродетели Марии — её непорочности. Сидящие слева женщины — повитухи Гелома и Саломея, которых, согласно популярному в те времена апокрифическому Евангелию от псевдо-Матфея, Иосиф привел к Марии. Они долго не могли приблизиться к роженице из-за льющегося из пещеры ослепительного света, а когда Гелома всё же сумела войти, то, осмотрев Богородицу,
воскликнула: «
…у Ней Дитя мужского пола, хотя Она девственница. Ничего нечистого не было при зачатии, и никакой болезни при рождении. Девственницей Она зачала, девственницей Она родила, и девственницей Она остаётся!» Саломея же (на картине она повернулась к Марии спиной), как разумная дама и опытный профессионал, поставила под сомнение возможность непорочного зачатия, а уж тем более недефлорирующего рождения. Чтобы проверить свои подозрения, она, испросив у Богородицы разрешения, попыталась провести ручное гинекологическое обследование. Но неверие обернулось бедой — рука повитухи тотчас отсохла. Лишь взмолившись к Богу и прикоснувшись к пеленам Младенца, Соломея получила прощение и была исцелена (ибо и правда несправедливо так карать за обоснованное сомнение добродетельную и богобоязненную повитуху, которая
«...всегда ходила за бедными, не принимая вознаграждения; ничего не брала от вдов и сирот, никогда не отсылала прочь от себя недужного, не оказав ему помощи»
). Принимая во внимание сюжетную линию с апокрифическими повитухами, вполне можно было бы соотнести символизм гранатовых деревьев с непорочностью Марии, а заодно и с грядущей искупительной жертвой младенца-Христа, лежащего в сияющей мандорле.
Однако возможно, на картине гранатовые деревья уходят корнями в более древнюю мифологию. Плод граната является атрибутом и древнегреческой Персефоны (в римской мифологии ей соответствует
Прозерпина), которую зёрна этого фрукта связывали с похитившим её Аидом. Аид согласился отпускать Персефону на землю к матери, но с возвратом. Шесть зёрен граната, которые Аид дал Персефоне (Плутон Прозерпине) перед расставанием, гарантировали, что каждые 6 месяцев в году красавица будет проводить с мужем в подземном царстве, а остальные 6 месяцев – с матерью. В итоге гранат стал символом верного брака, а заодно и загробной жизни. Эта видоизмененная символика перекочевала и в некоторые библейские сюжеты эпохи Раннего Возрождения, где гранат связывает Иисуса с людьми и с Отцом Небесным, а в данном случае может символизировать
грядущую смерть Иисуса во искупление многочисленных грехов человечества.
Караваджо. Положение во гроб (1603–04 гг.)
Читать далее...
.jpg/1280px-SPb_St.Isaac_cathedral_(north_front).jpg)
Сретение Господне.