Cherry_LG : - В раннем словаре Христианских символов вишня, называемая райским фруктом, символ непорочности и добродетели. Красивый отрывок романа, связанный с
вишней, читается в удовольствие...
Джек Лондон «Мартин Иден»
Воображение влюблённого окружало её ореолом святости – слишком она святая, чистый, бесплотный дух, и не может быть с ней близости во плоти. Как раз его любовь и отодвигала её в недосягаемую даль. Сама любовь отказывала ему в том единственном, чего жаждала.
А потом, однажды, внезапно, через разделявшую их пропасть на миг был перекинут мост, и с той поры пропасть стала не такой широкой. Они ели
вишни, огромные, сочные, чёрные
вишни, исходившие тёмно-красным соком. А после она читала ему вслух «Принцессу» Теннисона, и вдруг Мартин заметил у неё на губе
вишнёвое пятнышко. На миг она перестала быть божеством. Она же из плоти и крови, из обыкновенной плоти, как он и как все люди, те же законы правят и её телом. У неё такие же губы как у него, и их тоже окрасила
вишня. А если так с губами, значит, и с ней со всей. Она женщина, вся как есть, просто-напросто женщина. То было внезапное откровение. И оно ошеломило его. Будто у него на глазах солнце упало с неба или он увидел осквернённую святыню.
А потом он понял, что же это означает, и сердце заколотилось, требуя вести себя с этой женщиной как подобает влюблённому, ведь она вовсе не дух из иных миров, она просто женщина,
вишнёвый сок оставил след на её губах. Дерзкая мысль эта бросила его в дрожь, а душа пела и ликовал разум, убеждая его, что он прав. Руфь, видно, уловила какую-то перемену в нём и перестала читать, подняла голову, улыбнулась. Он перевёл взгляд с её голубых глаз на губы –
вишнёвое пятнышко сводило его с ума. Он чуть было не рванулся к ней, не обнял, как обнимал других прежде, когда жил беспечно, как жилось. Ему казалось, она подалась вперёд, ждала, и он удержался лишь огромным усилием воли.
- Вы совсем не слушаете, - укорила она.
И засмеялась, довольная его смущением, а он, встретив её открытый взгляд, понял, что она и не подозревает, что он сейчас чувствует, и устыдился. Да, в мыслях своих он занёсся невесть куда. Любая знакомая ему женщина догадалась бы, - любая, но не Руфь. А Руфь не догадалась. Вот она, разница. Руфь и впрямь совсем другая. Его ужаснуло сознание собственной грубости, охватил благоговейный трепет перед её чистотой и наивностью, и вновь он смотрел на неё через пропасть. Мост обрушился.
А всё-таки с этой минуты Руфь стала ему ближе. Случай этот остался в памяти, и, когда одолевало уныние, Мартин жадно вспоминал о нём. Пропасть уже больше не была так безмерна, как прежде. Он преодолел огромное расстояние, куда большее, чем требовалось, чтобы получить степень бакалавра искусств, даже десяток степеней. Руфь чиста, это верно, такая чистота ему прежде и не снилась, но от
вишен на её губах остаются следы, она подвластна законам вселенной так же неотвратимо, как он. Она должна есть, чтобы жить, а если промочит ноги, схватит простуду. Но не в этом дело. Раз она чувствует голод, и жажду, и жару, и холод, значит, может почувствовать и любовь, любовь к мужчине. Ну, а он мужчина. Тогда отчего бы не к нему?
«Всё зависит от меня, - лихорадочно бормотал Мартин. – Я добьюсь, чтоб она выбрала меня. Добьюсь».
Джек Лондон «Мартин Иден» Глава 11
.
Радовать, хочу себя сегодня радовать...:)
