Жёны осуждённых на каторгу за мятеж 14 декабря 1825 года уже почти два столетия считаются у нас героинями. Образами идеальной женщины. Способной на верность, любовь и, самое главное, самопожертвование. Как это: оставить обеспеченную светскую жизнь и поехать за заключёнными мужьями на край света, в суровую Сибирь, не чая вообще вернуться оттуда…
При этом оставляли они не только светскую жизнь и родной дом, но и часто - своих детей.
Именно этот момент – как декабристки оставляли своих маленьких детей, чтобы ехать за мужьями – так для меня до конца и непонятен. Тем более историками он проговаривается как-то невнятно, как будто нечто несущественное.
Хотя при выборе – мужчина или ребенок – женщина всегда выбирает, и по-другому вроде бы и быть не может, конечно, ребенка. Я имею в виду – нормальная женщина.
… Мария Волконская приехала в Нерчинский острог одной из первых. Ещё по дороге от неё власти потребовали подписать особый документ, по которому она отрекалась от дворянских привилегий и становилась женой ссыльно-каторжного с особым статусом. Этот статус включал отказ от ценного имущества и – главное – от крепостных.
Да, многие жёны декабристов ехали в Сибирь со своими крепостными. Но по приезду туда крепостные таких господ делались свободными! Однако, кто хотел, конечно, тому не запрещали служить своим бывшим хозяевам в качестве вольных слуг.
В Петербурге Волконская оставила на попечение свекрови (давшей ей денег на всю дорогу до Иркутска) своего годовалого сына.
Это распространённое заблуждение, что власти не пускали жён декабристов к мужьям вместе с детьми. Нет, пускали! Просто считалось, что тяготы длинного пути непосильны для младенцев, и матери сами оставляли их. Вот что Мария Волконская писала мужу: «К несчастью для себя я вижу хорошо, что буду всегда разлучена с одним из вас двоих; я не смогу рисковать жизнью моего ребёнка, возя его повсюду с собой».
Да и для самих жён декабристов условия проживания в Восточной Сибири виделись из Санкт-Петербурга слишком суровыми. По приезду в Иркутск, их встречал восточносибирский генерал-губернатор, который всегда уговаривал женщин вернуться назад, в европейскую Россию. Только получая решительный отказ, чиновник, наконец, давал подписать означенную выше бумагу. Депортировать женщин он не имел права, поскольку приезд был разрешён самим императором.
На самом же деле, условия содержания не были столь уж несносными. Несмотря на подконтрольность свиданий, большинство декабристов и их петербургских жён продолжили в Забайкалье свой род. Так было и с Волконскими. Их родившийся на Петровском Заводе сын Михаил смотрит на нас с картины Репина «Заседание Государственного Совета».
Он унаследовал княжеский род: несмотря на лишение потомства ссыльно-каторжных всех прав состояния, последние были возвращены им по амнистии императором Александром II. Конечно, ни о какой революции этот вельможа уже не думал.
Довелось побывать в Иркутске в Доме Волконских. Знаете, показалось, что только климат они поменяли. Ни так уж суровы были условия их жизни - дом с анфиладами, светское сибирское общество, высший свет, богатство, балы и обеды. Мария Волконская даже рояль с собой из Петербурга привезла.
