Вы, наверное, тоже не раз задавали себе вопрос, почему нас так тянет к песням военной и послевоенной поры. Почему мы не можем оторваться от документальных кадров тех лет? От фильмов, снятых в 1950 -1960-е, то есть участниками войны или с оглядкой на их непосредственный суд? От лиц на уже состарившихся фотографиях? Для нас с женой это как сигналы с Большой земли: «Держитесь! Великий народ – это не выдумка, он есть, он придёт на помощь!». В такое лицо и такие характеры я зову вас вглядеться сегодня. 

В поминальные июньские дни прошлого года я написал очерк о семье моей жены, её деде и бабушке и их сыновьях, трое из которых погибли в 1941 и 1942 годах, а четвёртый умер от ран сразу после войны. Тогда мне были известны только самые общие обстоятельства их гибели, но новые архивные документы, полученные благодаря помощи Российского военно-исторического общества и Центрального архива Министерства обороны России, пролили свет на военную судьбу одного из них - Сергея Васильевича Лабудина. В феврале 1942 года под Ржевом он участвовал в десантной операции, имевшей целью обеспечить выход из окружения штаба и остатков 29-й армии, и, с большой долей вероятности, погиб именно там.

Сергей Лабудин был кровь от крови и плоть от плоти поколения 1920-х: из семьи крестьян-середняков, начальная школа в родном селе, восьмилетка в соседнем городке, год работы в колхозе, один курс областной школы политического просвещения, поступление в военное училище, успешное его завершение, служба командиром учебного взвода, комсомол, вступление в ВКП(б).

В начале осени 1941 года Куйбышевское пехотное училище, где он проходил службу, было переформировано в Куйбышевское воздушно-десантное командное училище, а в ноябре он с радостью сообщил родным, что наконец-то его отпускают на фронт. «Буду, дорогие мои, обрушиваться на головы фашистов с воздуха и громить их, пока не очухались!», - написал он тогда в письме домой.

Формирование 1-го воздушно-десантного корпуса, в который Сергей Лабудин был назначен командиром парашютно-стрелковой роты, шло в г. Марксштадте Саратовской области с большими, но понятными по тем временам трудностями.

Подготовка призывников и младшего начсостава осуществлялась по ускоренным программам трехмесячного обучения. В первые дни своего пребывания в частях они вынуждены были работать в колхозах, обеспечивая себя продуктами питания и помещением для жилья. Им, однако, было не привыкать голодать и терпеть лишения.

По причине недостатка положенного вооружения и слабого материального обеспечения к парашютным прыжкам приступили только в конце ноября, а к стрельбе боевыми патронами – в начале декабря. Тем не менее, по обстоятельствам конца 1941 года это была хорошая подготовка. К 21 декабря корпус был сформирован, и в течение недели железнодорожными эшелонами передислоцирован в подмосковные Люберцы. Здесь его части продолжили парашютную и боевую подготовку, находясь с 11 января в постоянной готовности для выполнения боевой задачи. Особое внимание на этом этапе, как отмечается в Журнале боевых действий корпуса, уделялось тактической подготовке – «сколачиванию» рот и батальонов.

Советское командование планировало использовать десантников на самом ответственном направлении – под Ржевом, где, начиная с 8 января, войска Западного и Калининского фронтов вели наступление с целью разгромить основные силы группы армий «Центр». Однако реализовать первоначальный замысел не удалось. Враг остановил наступление советских войск, нанеся удар по коммуникациям прорвавшихся вперед 33-й, 39-й и 29-й армий.

10 февраля было получено распоряжение о подготовке одной из трёх входивших в корпус бригад – 204-й – к десантированию. В связи с нехваткой вооружения она была довооружена за счёт других бригад. Однако 16 февраля предыдущее решение было изменено, и был отдан приказ о десантировании в район ст. Мончалово и населённого пункта Окороково (15 км к западу от Ржева) одного батальона 204-й бригады.

Сражавшаяся в этом районе 29-я армия генерал-майора В.И. Швецова к этому времени в прямом смысле слова истекала кровью. 12 января вслед за 39-й армией, прорвавшей вражескую оборону западнее Ржева, она устремилась на юг и к 26 января вместе с 11-м кавалерийским корпусом охватила группу армий «Центр» с северо-запада. В районе Оленино в окружение попали 7 вражеских дивизий. Однако в конце января, использовав свежие подкрепления, немцы начали теснить наши части, а 5 февраля 9-я армия Моделя (немецкая общевойсковая армия в годы Великой Отечественной войны являлась значительно более крупным оперативным объединением войск, чем советская общевойсковая армия. – М. Д.) нанесла ощутимый контрудар по 29-й армии со стороны Ржева и одновременно из района Оленино. В результате она была отрезана от 39-й армии и оказалась в полной изоляции.

Деблокировать окружённые части было поручено 30-й армии (с северо-востока), и в ходе ожесточенных боев её дивизиям удалось приблизиться к ним на расстояние в четыре-пять километров, но пробить вражеское кольцо они так и не смогли. Лишь разведчикам 359-й стрелковой дивизии удалось проникнуть в расположение 29-й армии и ночью вывезти на подводах более тысячи раненых бойцов и командиров. Организовать полноценное снабжение окруженной армии оружием, боеприпасами, медикаментами и продовольствием по воздуху ВВС Калининского фронта оказались не в состоянии. В первых числах февраля расход боеприпасов сократился в 29-й армии до одного-двух снарядов в день на орудие, до двух-трех мин на миномет, не было горючего для машин и тягачей.

Питались войска хвойным отваром, мясом убитых лошадей и теми скудными крохами, которыми несмотря на своё собственное бедственное положение с ними делилось местное население. И ведь делилось же, хотя само голодало, мёрзло, болело, погибало, лишалось крова (большинство деревень в этом районе было просто стёрто с лица земли)!

Кольцо вокруг наших войск постоянно сжималось. Им противостояли лучшие немецкие части, в частности, дивизия СС «Рейх» и кавалерийская бригада СС «Фегеляйн».

Росли потери в боях, а также от постоянных обстрелов, бомбёжек, голода, обморожения, болезней. Все командиры штабов, специальных и тыловых подразделений, кто не был там крайне необходим, были переведены в пехоту. Вся надежда была на рывок частей 29-й армии на юг, на соединение с 39-й армией, синхронизированный с началом нового наступления Калининского и Западного фронтов против группы армий «Центр». Но после месяца их перемалывания в Мончаловских лесах сил на рывок у окружённых уже недоставало. Их всего оставалось чуть более 6 тысяч, а сколько из них было боеспособных?

Для помощи в осуществлении этого броска и был направлен 4-й парашютно-десантный батальон 204-й воздушно-десантной бригады, то есть 425 бойцов и командиров под началом старшего лейтенанта П.А. Белоцерковского. Выброска была проведена в ночь на 17 февраля с самолетов ТБ-3 двумя эшелонами, всего 25 рейсов. Ориентировались лётчики по сигнальным кострам. Радиус района боевых действий 29-й армии сократился к этому времени до 4-х километров, и не всем штурманам удалось его найти. Вследствие этого, а также, как значится в Журнале боевых действий, «из-за отказа матчасти» 110 десантников были возвращены на аэродром, 71 человек оказался в расположении 39-й армии, 17 человек – в районе населённого пункта Емельяновка Старицкого района, 18 человек – у озера Ильмень. Лишь 209 десантников были выброшены точно в заданный район.

Вся площадка десантирования находилась, как констатирует журнал, под воздействием «решетно-пулемётного» огня противника.

Более того, в момент выброски группы вражеские автоматчики, при поддержке одиннадцати танков, с трех сторон прорвались к деревне Окороково. Десантники должны были вступить в бой, в буквальном смысле слова, прямо с неба.

С наступлением рассвета, не прекращая боя, десантники подбирали грузовые контейнеры, мешки с продовольствием и патронами и делились ими с бойцами окруженных частей. Однако не менее половины всего сброшенного попало в расположение немцев, так как часть района выброски у Окороково оказалась уже в их руках.

А теперь обратимся к скупым записям в Журнале боевых действий 1-го воздушно-десантного корпуса. Это основной на настоящий момент и, что важно, впервые публикуемый документ, свидетельствующий о действиях 4-го батальона 204 воздушно-десантной бригады 17 – 22 февраля 1942 года. Его писали не генералы и маршалы, которых справедливо и несправедливо обвиняют в искажении реальных обстоятельств Ржевско-Вяземской операции, а простой офицер ВДВ, собиравший данные по крупицам со слов оставшихся в живых офицеров 29-й армии и, возможно, кого-то из выживших десантников. В тексте остались некоторые «нестыковки», их я прокомментирую по ходу изложения.

«2. Боевые действия десанта (орфография и пунктуация сохранены в основном по оригиналу. – М. Д.).

Десант вводился в бой по мере его сбора, обстановка не давала возможности ждать сбора всего личного состава.

Первая группа в составе 38 чел. под командой зам. командира 12 роты т. БАТИСТАНСКОГО вела ожесточённый бой с противником силою до роты с одним танком в период с 4.00 до 16.00 17.02.42. сев. вост. ОКОРОКОВО. Действиями этого взвода противник не только был остановлен, но и отброшен в исходное положение, потеряв только убитыми до 55 человек.

Бойцы и командиры этой группы действовали решительно, смело, самоотверженно. Уполномоченный ОО – мл. лейтенант гос. безопасности тов. КОЛЬГОВ, разыскав брошенное ружьё ПТР, подбил танк противника, лейтенант БАТИСМАНСКИЙ (так в тексте – М.Д.) личным примером, увлекая бойцов за собой, умело и решительно вёл их в атаку.

Вторая группа в составе 32 человек под командой командира 12 роты лейтенанта ЛОБУШИНА (это и есть мой родственник С.В. Лабудин. В архиве найдены документы, подтверждающие, что командиром 12-й роты 204-й бригады являлся именно он. Последний раз в этом качестве он 13.02.1942 расписался в ведомостях на выдачу денежного содержания за февраль комначсоставу 4/204 вдбр и своей роте. Документы 204-й вдбр за март-апрель в архиве отсутствуют. В аналогичных ведомостях последующих месяцев командиром 12 роты значится другой человек. –М. Д.) обороняла МОНЧАЛОВО с 7.00 до 15.00 17.02.42 г. Противник превосходящими силами вёл непрерывные атаки. В 15.00 им было брошено 18 танков на участок обороны взвода. Взвод отошёл по приказу в район ст. МОНЧАЛОВО и удерживал этот рубеж до 23.00 17.02.42 г. А в 23.00 взвод вместе с частями 185-й СД (стрелковой дивизии. – М. Д.) начал отход, с боями пробиваясь из окружения.

Третья группа в составе 2-х взводов под командой мл. лейтенанта БРУСНИЦИНА – 28 чел. и командира 11 роты лейтенанта КОВАЛЕВСКОГО – 34 чел. обороняла ЕВЕРЗОВО. В тяжёлых уличных боях парашютисты, по оценке командира полка т. ЕМЕЛЬЧНОВА, дрались как львы. Борьба шла за каждую улицу, отдельное строение, дом.

Четвёртая группа в составе 47 человек и 12 человек легкораненых под командой ст. лейтенанта БЕЛОЦЕРКОВСКОГО составляла резерв командира. Таким образом, десант своими самоотверженными действиями дал возможность окруженным частям в течение с 4.00 до 23.00 17.02.42 удержать заданный район, предотвратив этим самым катастрофу.

3. Выход из окружения 29 Армии и действия группы парашютистов на участке 39 Армии.

Выход из окружения по приказу командарма 29 Армии части начали в 23.30 17.02.42 г.

Направление – выход на юг на соединение с частями 39 Армии. Штарм (штаб армии. – М. Д.) 29 Армии вышел из окружения в ночь с 18 на 19.2.42 г., остальные - мелкими частями вместе с парашютистами пробивались с тяжёлыми боями 19, 20 и 21.2.42 г. вышли из окружения. При выходе из окружения десантники использовались как ударные группы, прикрывая отход выходящих частей.

Группа десантников в составе 71 человека, приземлившихся на участке 39 Армии, под командой мл. лейтенанта т. КАЗАНЦЕВА была включена в состав заградительного батальона 178 СД. Эта группа в период с 17 по 21.2.42 г. вела напряженные бои в районах: ВОЛОСАТИКИ, ПОДДЕНКИ, МЕДВЕДИЦА, ЗАБИРИНО, НАХРАТОВКА, ЕЛХОВКА.

Один взвод этой группы в составе 20 человек, оборонявший КУЛАХОВКА, вступил в бой с противником силою до 200 человек. Эта небольшая группа дралась мужественно и стойко.

Завязался уличный бой, и только численное превосходство противника заставило покинуть деревню. В этом бою противник понес до 20 человек убитыми и несколько десятков ранеными. 5.00 21.2. 42 противник повел наступление на ЗАБРОДЫ, обороняющаяся группа парашютистов в составе 62 человек, подпустив противника на близкое расстояние, открыли огонь из всех имеющихся огневых средств. Бой длился два часа, противник не выдержал стойкого сопротивления парашютистов – отошел на исходные позиции. Противник, усилившись, продолжал атаки. В этом бою, длившемся с 5.00 до 18.00 21.2.42 г., он потерял до 200 человек убитыми и ранеными.

В бою особо отличились пулеметчики НОВИКОВ Г.В. и ДРОЗДОВ П.В., уничтожившие до 40 фашистов.

4. Несмотря на все трудности, связанные с выброской десанта на небольшую площадку, находящуюся под воздействием решетно-пулеметного огня противника, десант свою задачу выполнил, чем обеспечил выход 29 Армии из окружения.

Из боевых отзывов, представленных командованием 185 и 178 СД, видно, что бойцы и командиры дрались мужественно и самоотверженно. Они служили примером отваги для бойцов-пехотинцев.

За время боев с 17 по 22. 02. 42 г. не отмечено ни одного случая трусости, невыполнения боевого приказа и ухода с поля боя. За каждый метр родной земли парашютисты дрались как львы, презирая опасности смерти.

Командир взвода лейтенант БАТИСМАНСКИЙ со своим взводом удерживал в течение дня МОНЧАЛОВО (здесь неточность: как следует из предыдущих записей, дер. Мончалово 17.02.1942 удерживал взвод под командованием лейтенанта Лабудина, а лейтенант Батистанский (Батисманский) дрался в этот день северо-восточнее Окороково; может быть, речь идёт о ст. Мончалово и к 15 – 16.00 17.02.1942 г. лейтенант Лабудин был уже убит, а его заместитель принял командование остатками роты на себя. В Донесении о безвозвратных потерях, однако, записано, что он «убит за с. Зверево», а в Приказе об исключении из списков лейтенант Лабудин С.В. значится погибшим в 1942 году, но без указания места гибели. – М. Д.).

Будучи раненым, поле боя не оставил, продолжая умело командовать, своим примером увлекал бойцов за собой.

Смертью храбрых погиб в бою за ЗАБРОДЫ боец-автоматчик АЛЕКСАНДРОВ, уничтоживший в рукопашной схватке 10 фашистов. После команды «приготовиться» у т. АНУЧИНА вывалился из ранца парашют, старший корабля запретил ему прыгать, но тов. АНУЧИН, не желая остаться, взял парашют в руки, прыгнул и нормально приземлился.

Красноармеец КИСЕЛЕВ, видя, что его окружают немцы, не отошел от занимаемого рубежа, а продолжал вести огонь, укрывшись в немецкий дзот. В течение суток тов. КИСЕЛЕВ сидел в дзоте, немцы бросали гранаты в дзот, но он не сдавался. Тогда немцы выставили часового к выходу из дзота. Просидев сутки, тов. КИСЕЛЕВ, улучив момент, уничтожил часового, захватил с собой пулемет и соединился со своими частями».

Это, к сожалению, всё. Видимо, из десантников после этих боев вернулись единицы, если вообще вернулись, да и из офицеров и бойцов 29-й армии, остававшихся драться вместе с ними в арьергарде, мало кто уцелел.

Вот что об этом написано на военно-историческом сайте г. Ржева: «В первом эшелоне шел штаб армии, десантники остались прикрывать тыл и фланги отходящих соединений. Cпецназ погиб, но выполнил поставленную перед ним задачу».

Но в журнале сказано лишь о гибели красноармейца Александрова, и больше - ни слова о потерях.

Всего из окружения тогда вышли и присоединились к 39-й армии немногим более 5 тысяч человек – большинство с обморожениями и ранениями, истощенные голодом. Как отмечают в своих воспоминаниях медики 39-й армии, в чьи медсанбаты направляли вышедших из окружения, «здоровых – ни одного». И всё же это были солдаты с боевым опытом, а среди них не один десяток офицеров, в том числе старших, которых за три – шесть месяцев не подготовишь. Были спасены знамя и документы армии.

Возникают, конечно, вопросы: почему было решено десантировать не всю бригаду, а один батальон? Не хватало самолётов, чтобы за день сделать нужное количество вылетов? Была возможность полностью вооружить только батальон? Или вынуждены были сберечь людей для будущей операции в «Демянском котле»? Туда в эти дни уже были заброшены первые разведгруппы.

Как же, наверное, Сергею Лабудину и его товарищам было горько осознавать, что этот их первый бой, скорее всего, станет и последним! У них, думаю, не было иллюзий по поводу полученного приказа, особенно когда было принято решение десантировать не бригаду, а один батальон.

Но человеку свойственно до конца верить в лучшее…

Вспомните и о них, оставшихся лежать в зимней темноте в Мончаловских лесах, когда в очередной раз будете слушать «На безымянной высоте».

О чём думал лейтенант Лабудин, когда, истекая кровью, продолжал руководить боем? Или когда его, раненого, товарищи выносили вслед за ушедшими частями 29-й армии? Или когда он, вполне возможно, принял решение, что не будет обременять собой, безнадёжным, тех, кто ещё может догнать своих (запись о его гибели в 1942 году датирована мартом 1944 года, и это наводит на мысль, что тело его могло быть оставлено на занятой немцами территории. – М. Д.)? О своём большом и светлом деревенском доме? О матери – вечной труженице, на которой держались весь их дом и семья, и которая называла его «сокол мой ясноглазый»? Об отце, которого в детстве видел мало, лишь в короткие приезды с заработков? О любимом младшем брате, с которым он должен был нянчиться дома, пока тот не подрос, а потом вместе пошли в школу – брат в первый, а он сразу в третий класс и которого он потом всегда держал под своим крылом? О любимой старшей сестре, с которой делил последний кусок хлеба, голодая в съёмной комнатушке в соседнем Лихославле, где они вместе учились в средней школе? О других братьях, которые тоже воевали? О ещё одной, самой старшей, сестре? О женщинах, из которых он не успел выбрать себе одну на всю жизнь? О будущем своей страны?..

Трудно сказать за него, но то, что я знаю о Сергее Васильевиче Лабудине, говорит мне, что обо всем этом он вполне мог подумать в роковой час его жизни… Эти люди думали в категориях народа, который был до них и будет после них, а они – его частичка…

Весть о его гибели, по воспоминаниям родственников, пришла много позже. Но к концу весны 1942 года мать перестала получать деньги по аттестату и всё поняла. Пенсию, правда, ей после получения похоронки назначили сразу.

Наградных документов на него и его товарищей, судя по всему, не оформлялось. В одной из публикаций, описывающих, правда в самых общих чертах, историю Мончаловского (Ржевского) десанта, сообщается, что его участники были представлены к правительственным наградам, в другой – что были награждены. Но думается, что это, к сожалению, не так.

Во всяком случае, в базе данных «Подвиг народа» таких документов ни на одного из перечисленных в Журнале боевых действий офицеров и солдат я не нашёл. Значит, надо поставить этот вопрос сегодня. Тело каждого бойца должно найти своё упокоение, каждый подвиг – увенчан должной наградой.

В том, что их награждением никто тогда не озаботился, нет ничего удивительного. Многие командиры и штабные работники 29-й армии во время прорыва погибли, а тем, кто вышел, было, видимо, не до этого. А может быть, сказалась банальная ошибка машинистки в фамилии, небрежность офицера, делавшего запись в журнале. Вникнуть во все детали у командования времени было мало: уже 7 марта 204-я воздушно-десантная бригада выдвинулась лыжным десантом в немецкий тыл с целью проведения диверсий против аэродромов и штабов немецких частей в так называемом «Демянском котле». Этот рейд своей трагичностью и героизмом участников перекрыл то, что было до него. Если Сергей Лабудин выжил под Ржевом, то тогда он погиб под Демянском (в приказе об исключении из списков он числится командиром роты 204-й вдбр. – М. Д.).

Как бы то ни было, Мончаловский десант был и останется одной из героических страниц истории ВДВ России. В 2012 году трудами Ржевского союза десантников подвиг 4-го батальона 204 воздушно-десантной бригады был увековечен памятником в Ржеве.

Все ли их тела захоронены? Думаю, что нет, и это горько, но души их, полегших за други своя, точно на небесах. Вот как об этом поют российские десантники в своей песне сегодня:

…Пять минут и больше нет срока,

И ушла на небеса рота,

Не отдавши никому славы,

Только жаль, что прожила мало.

А на небе их встретят святые отцы

И проводят туда, где героям - покой,

Там собрались все вместе лихие бойцы,

Кто во все времена шёл за Родину в бой...

Вспоминают высотки под Вязьмой, Орлом,

Под Кабулом засады и в Грозном посты,

И когда над землёй блещут грозы с дождём,

Где-то рядом они, с нами рядом они.

Традиция подвига в России жива, как и традиция песен, слушая которые веришь в лучшее будущее.

Фотографии

Источник