По преданиям, камень Алатырь существовал ещё до начала мира. На остров Буян посреди моря-окияна он упал с неба, и на нём были начертаны письмена с законами бога Сварога.

Остров Буян — возможно, так в средние века называли современный остров Рюген в Балтийском (Алатырском море). Тут возлежал волшебный камень Алатырь, на который садится красная девица Заря, прежде чем расстелить по небу свою розовую фату и пробудить весь мир от ночного сна; тут росло мировое древо с райскими птицами. Позднее, в христианские времена, народное воображение поселило на том же острове и Богородицу вместе с Ильей-пророком, Егорием Храбрым и сонмом святых, а также самого Иисуса Христа, царя небесного.

Под Алатырь-камнем сокрыта вся сила земли русской, и той силе конца нет. «Голубиная книга», объясняющая происхождение мира, утверждает, что из-под него истекает живая вода. Именем этого камня скрепляется чародейное слово заклинателя:

«Кто сей камень изгложет, тот мой заговор превозможет!»

Одно из преданий связано с праздником Воздвижения (14/27 сентября), когда все змеи скрываются под землю, кроме тех, что укусили кого-нибудь летом и обречены замерзнуть в лесах. В этот день змеи собираются кучами в ямах, яругах и пещерах и остаются там на зимовье вместе со своею царицей. Среди них является пресветлый камень Алатырь, змеи лижут его и с того бывают и сыты, и сильны.

Некоторые исследователи уверяют, что Алатырь — это балтийский янтарь. Древние греки называли его электрон и приписывали ему самые чудодейственные лечебные свойства.

Алконост

"Заветное желание"

Как-то раз молодой птицелов с вечера навострил поставухи - сети на перепёлок, а утром отправился их проверять. Пришёл на конопляник, куда слеталось множество птиц, - и не поверил своим глазам: в силках билась прекрасная девушка. Лик у неё был женский, а тело птичье.
Потемнело в глазах юноши от её красоты.
- Как зовут тебя? - спрашивает.
- Алконост, - отвечала она.
Хотел было птицелов поцеловать пленницу, но дева закрылась руками-крыльями и принялась плакать и причитать, уверяя, что после того, как поцелует её человек, она навсегда утратит волшебную силу и больше никогда не сможет взлететь в небеса, а на земле ей придёт погибель.
- Отпусти меня, - говорила птицедева, - а взамен проси чего хочешь, исполню любое твоё желание!
Задумался юноша: чего пожелать? Богатства? - оно иссякнет. Любви красавиц? - они изменят...
- Хочу при жизни изведать райского блаженства! - воскликнул наконец птицелов.
В тот же миг зашумело в его ушах, потемнело в очах, земля ушла из-под ног и засвистел вокруг ветер. Через миг он увидел себя в светлой и необыкновенной стране. Это был Ирий - небесное царство по ту сторону облаков. В Ирии обитали крылатые души умерших. Кругом благоухали поющие цветы, струились ручьи с живой водой. Алконост пела сладкие песни, от которых на земле наступала ясная солнечная погода. Всё кругом было прекрасно, и юноша понял, что достиг предела своих желаний.
Однажды он задремал под деревом, но был разбужен вороном.
- Что ты делаешь в Ирии, бескрылый? Что ищешь среди мёртвых, живой? Ты ещё не изведал любви и счастья, которые отмеривает судьба полной мерою, зачем же поспешил добровольно проститься с радостями жизни? Немедленно возвращайся в родные края!
Спохватился птицелов. Сказать по правде, безделье начинало ему надоедать, здешние летающие красавицы не обращали на него внимания, а яблочки райские уже приелись. Но ведь не станешь ловить в раю райских птиц, чтобы сварить себе похлебку!
- Я бы рад воротиться, - сказал он робко. - Но как отыскать дорогу обратно?
- Так и быть, - ворчливо каркнул ворон, - я тебя выведу в мир людей. В награду за то, что твой прапрадед - тоже прицелов - выпустил меня однажды из сетей.
- Прапрадед? - не поверил юноша. - Но как же... когда же... быть того не может!
- Может, может, - кивнула вещая птица. - Разве ты не знаешь, что мы, вороны, живем триста лет? Теперь закрой глаза и возьмись за мой хвост.
Юноша зажмурился покрепче... засвистели ветры вокруг него... и через миг он ощутил под ногами твёрдую землю. Открыл глаза - и оказался на той же самой поляне, где перепёлки клевали коноплю.
Он воротился домой, дожил до глубокой старости и лишь на исходе жизни рассказал внукам об Ирии — райской обители, куда его завлекла сладкими песнями птицедева Алконост.

Алконост - это чудесная птица, жительница Ирия - славянского рая.
Лик у неё женский, тело же птичье, а голос сладок, как сама любовь. Услышавший пение Алконоста от восторга может забыть всё на свете, но зла от неё людям нет, в отличие от её подруги птицы Сирин. Алконост несёт яйца "на крае моря", но не высиживает их, а погружает в морскую глубину. В эту пору семь дней стоит безветренная погода - пока не вылупятся птенцы.
Славянский миф об Алконосте сходен с древнегреческим сказанием о девушке Алкионе, превращенной богами в зимородка.

"Арысь-поле"

У старика была дочь-красавица, жил он с нею тихо и мирно, пока не женился на другой бабе, а та баба была злая ведьма. Невзлюбила она падчерицу, пристала к старику:
- Прогони её из дому, чтоб я её в глаза не видала.
Старик взял да и выдал свою дочку замуж за хорошего человека; живёт она с мужем да радуется и родила ему мальчика.
А ведьма ещё пуще злится, зависть ей покоя не даёт; улучила она время, обратила свою падчерицу зверем Арысь-поле и выгнала в дремучий лес, а в падчерицино платье нарядила свою родную дочь и подставила её вместо настоящей жены.
Так всё хитро сделала, что ни муж, ни люди - никто обмана не видит.
Только старая мамка одна и смекнула, а сказать боится.
С того самого дня, как только ребёнок проголодается, мамка понесёт его к лесу и запоет: Арысь-поле! Дитя кричит,
Дитя кричит, пить-есть хочет.
Арысь-поле прибежит, сбросит свою шкуру под колоду, возьмёт мальчика, накормит; после наденет опять шкуру и уйдёт в лес.
"Куда это мамка с ребёнком ходит?" - думает отец. Стал за нею присматривать; увидал, как Арысь-поле прибежала, сбросила с себя шкурку и стала кормить малютку.
Он подкрался из-за кустов, схватил шкурку и спалил её.
- Ах, что-то дымом пахнет; никак, моя шкурка горит! - говорит Арысь-поле.
- Нет, - отвечает мамка, - это, верно, дровосеки лес подожгли.
Шкурка сгорела, Арысь-поле приняла прежний вид и рассказала всё своему мужу.
Тотчас собрались люди, схватили ведьму и сожгли её вместе с дочерью. Вот и сказке Арысь-поле конец, а кто слушал - молодец!

Источник:
http://azku.ru/russkie-narodnie-skazki/aryis-pole.html

"Аспид"

"Трубный глас"

Как-то раз прошёл по земле славянской страшный слух: летит из мрачных, холодных северных стран крылатая змея Аспид , и нету от неё пощады ни старому, ни малому: кого когтями не укогтит, того клювом склюёт, а кого ядом не отравит, того огнём сожжёт. Собрались славянские вожди и стали думать, как беду избыть. Решили выставить могучее войско, но волхв-обаянник, которого пригласили на совет, только головой покачал:

  - Что огненной змее кожаные или деревянные щиты? Они только против стрел хороши, а гореть будут, как дрова. Нет, тут нужно что-то похитрее придумать. Дайте мне три дня и три ночи, а если не найду решения, принесите меня в жертву Чернобогу. Не иначе, Аспида на нас он наслал, может, умилостивит его моя смерть.

  Думал обаянник три дня и три ночи, испрашивал совета у богов. Молчали боги. Никто не верил, что возможно спастись от Аспида! Жрецы на чёрном капище уже вострить ножи начали, кровь во имя Чернобога пролить. Но вот приходит обаянник к вождям и говорит:

  - Созовите всех кузнецов и отдайте им приказ выковать десять медных труб и сто железных клещей. И дайте мне в подмогу самых сильных силачей и умелых трубачей. Открыли мне добрые боги три тайны и указали, как от Аспида спастись.

  Приказал обаянник выкопать на подступах к селениям глубокую и широкую яму, обмазать её суглинком и накрыть тяжёлыми камнями. На дне в железном чане разложили костер, а среди бревен оставили малое отверстие. А сам волхв с силачами и трубачами-помощниками залез в эту яму и притаился.

  И вот задрожала земля, пригнулись к земле леса - летит Аспид. Завидев вдали селения, издал Аспид радостный шип, как вдруг... вдруг из-под земли громко, оглушительно затрубили трубы.

  А первая тайна, которую боги открыли обаяннику, была такая: боится Аспид только гласу трубного. И тут уж теряет он всякий разум и готов на всё, чтобы истребить трубачей и заставить трубы замолчать. Почуял Аспид, что звук раздаётся из ямы, заложенной брёвнами, сел на них и ну совать голову в щель. А оттуда раскалённые щипцы высунулись - и вцепились ему в шею, в лапы, в крылья. Одни щипцы остынут - помощники обаянника накаляют другие. И снова и снова... Это и была вторая тайна, которую открыли волхву добрые боги: Аспид никогда не сядет на голую землю - только на камень. Третья же тайна: чудовище это никак нельзя истребить иначе, как только сжечь.

  Так оно и произошло. С тех пор Аспид более никогда не тревожил славянские земли!

По поверьям древних, Аспид - это чудовищный крылатый змей, который имеет птичий нос и два хобота, крылья у него пестры и горят-переливаются, словно самоцветные камни. По некоторым сказаниям, впрочем, монстр непроглядно чёрен. Отсюда выражение "аспидно-чёрный цвет". В какие края повадится летать Аспид, те места опустошит. Живёт он в каменных горах, а по другим сказаниям - на мрачном, суровом, лесистом севере, и на землю никогда не садится: только на камень. Его невозможно убить стрелой, можно только сжечь...

  Аспид напоминает и Змея Горыныча из русских сказок, и василиска - чудовищного змия, убивающего одним взглядом, и Ехидну - деву змееголовую, которая, по античному преданию, родила от Геракла Артоксая, Липоксая и Колоксая - трёх родоначальников скифских племен, а значит, отчасти и прапредков славян.

Царство Бабы-Яги

"Светящиеся черепа"

Жила-была девушка-сиротка. Мачеха её невзлюбила и не знала, как со свету сжить. Как-то раз говорит она девушке:

— Хватит тебе задаром хлеб есть! Ступай к моей лесной бабке, ей поденщица нужна. Сама себе на жизнь будешь зарабатывать. Иди прямо сейчас и никуда не сворачивай. Как увидишь огни — там и бабкина изба.

А на дворе ночь, темно — хоть глаз выколи. Близок час, когда выйдут на охоту дикие звери. Страшно стало девушке, а делать нечего. Побежала сама не зная куда. Вдруг видит — забрезжил впереди лучик света. Чем дальше идёт, тем светлей становится, словно костры невдалеке разожгли. А через несколько шагов стало видно, что не костры это светятся, а черепа, на колья насаженные.

Глядит девушка: кольями поляна утыкана, а посреди поляны стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается. Поняла она, что мачехина лесная бабка — не кто иная, как сама Баба-яга .

Повернулась бежать куда глаза глядят — слышит, плачет кто-то. Смотрит, у одного черепа из пустых глазниц капают крупные слезы.

— О чём ты плачешь, кощь человеческая? — спрашивает она.

— Как же мне не плакать? — отвечает череп. — Был я некогда храбрым воином, да попался в зубы Бабе-яге. Бог весть, где истлело тело моё, где валяются мои костыньки. Тоскую по могилке под берёзонькой, но, видно, не знать мне погребения, словно последнему злодею!

Тут и остальные черепа заплакали, кто был весёлым пастухом, кто девицей-красавицей, кто бортником… Всех сожрала Баба-яга, а черепа на колья насадила.

Пожалела их девушка, взяла острый сучок и вырыла под березой глубокую ямину. Сложила туда черепа, сверху землей присыпала, дерном прикрыла.

— Спасибо тебе, добрая душа, — слышит голоса из-под земли. — Упокоила ты нас, и мы тебе добром отплатим. Подбери гнилушку — она тебе путь укажет.

Поклонилась девушка до земли могилке, взяла гнилушку — и ну бежать прочь!

Баба-яга вышла из избушки на курьих ножках — а на поляне темно, хоть глаз выколи. Не светятся глаза черепов, не знает она, куда идти, где беглянку искать.

А девушка бежала до тех пор, пока не погасла гнилушка, а над землей не взошло солнце. Тут она и встретилась на лесной тропе с молодым охотником. Приглянулась ему девица, взял он её в жены. Жили они долго и счастливо.

А.Ремизов. "Проливной дождь"

Баба-Яга собирается хлебы печь.

  Задумала старая жениться - взять в мужья рогатого чёрта - Верхового. Он, известно, галчонок: всем верховодит.

  Взгромоздилась на радостях банная нежить: банная нежить в сырости заводится из человеческих обмылков, а потому страсть любопытна. Вот заберётся она за Гиенские горы пировать в избушку, насмеется, наестся, все перемутит, всех перепугает, - такая уж нежить.

  А как ей весело: старик Домовой на бобах остался - показала Яга ему нос. Тоже жениться на Яге задумал!

  Да и дед Домовой в долгу не остался: подшутил над Ягой.

  - Бить тебя надо, беспутный, да и обивки-то все в тебя вколотить! - плачет Яга, ходит у печи.

  - Бабушка, чего же ты плачешь?

  - А как мне, Бабе-Яге, не плакать, не могу посадить хлебы: Домовой украл лопату. И плачет. Не унять Яге слёзы: скиснутся хлебы - прибьёт Верховой.

  - Бабушка, не плачь так горько: мы тебе отыщем лопату. А слёзы так и льются - полна капель натекает.

  - Эй, помогите! Найдём мы лопату да бросим на крышу: Яга улыбнётся - и дождь перестанет.

Баба-яга (Яга-Ягинишна, Ягибиха, Ягишна) — древнейший персонаж славянской мифологии. Раньше верили, что Баба-яга может жить в любой деревне, маскируясь под обычную женщину: ухаживать за скотом, стряпать, воспитывать детей. В этом представления о ней сближаются с представлениями об обычных ведьмах. Но всё-таки Баба-яга — существо более опасное, обладающее куда большей силою, чем какая-то ведьма. Чаще всего она обитает в дремучем лесу, который издавна вселял страх в людей, поскольку воспринимался как граница между миром мёртвых и живых. Не зря же её избушка обнесена частоколом из человеческих костей и черепов, и во многих сказках Баба-яга питается человечиной, да и сама зовется «костяная нога». Так же, как и Кощей Бессмертный (кощь — кость), она принадлежит сразу двум мирам: миру живых и миру мёртвых. Отсюда её почти безграничные возможности.

Баённик

"Попариться захотелось"

Один мельник вернулся домой с ярмарки за-полночи и решил попариться. Разделся, снял, как водится, нательный крестик и повесил его на гвоздик, залез на полок — и вдруг явился в чаду и дыму страшный мужик с огромными глазами и в красной шапке.

— А, попариться захотелось! — прорычал баённик. — Забыл, что после полуночи баня — наша! Нечистая!

И ну хлестать мельника двумя огромными раскалёнными вениками, пока тот не упал в беспамятстве.

Когда уже к рассвету пришли в баню домочадцы, встревоженные долгим отсутствием хозяина, еле-еле привели его в чувство! Долго трясся он от страха, даже голос потерял, и с тех пор ходил мыться-париться не иначе, как до захода солнца, каждый раз читая в предбаннике заговор:

— Встал, благословясь, пошёл, перекрестясь, из избы дверьми, со двора воротами, вышел в чистое поле. Есть в том поле сухая поляна, на той поляне трава не растёт, цветы не цветут. И так же у меня, раба Божия, не было бы ни чирия, ни вереда, ни баенной нечисти!

Баня всегда имела огромное значение для славянина. В нелегком климате это было лучшее средство избавиться от усталости, а то и изгнать болезнь. Но в то же время это было таинственное место. Здесь человек смывал с себя грязь и хворь, а значит, оно само по себе становилось нечистым и принадлежало не только человеку, но потусторонним силам. Но ходить мыться в баню должен всякий: кто не ходит, тот не считается добрым человеком. Даже банище — место, где баня стояла, — почиталось опасным, и строить на нём жилое, избу либо амбар, не советовали. Ни один добрый хозяин не решится поставить на месте сгоревшей бани избу: либо одолеют клопы, либо мышь испортит весь скарб, а там жди и нового пожара! За много веков накопилось множество поверий и легенд, связанных именно с баней.

Как и во всяком месте, здесь обитает свой дух. Это банный, банник, байник, баинник, баенник — особая порода домовых, недобрый дух, злобный старикашка, облачённый в липкие листья, отвалившиеся от веников. Впрочем, он легко принимает облик вепря, собаки, лягушки и даже человека. Вместе с ним здесь обитают его жена и дети, но встретить в бане можно и овинников, и русалок, и домовых.

Банник со всеми своими гостями и челядью любит попариться после двух, трёх, а то и шести смен людей, а моется он только грязной водой, стекшей с людских тел. Свою красную шапку-невидимку он кладет сушиться на каменку, её даже можно украсть ровно в полночь — ежели кому повезет. Но тут уж нужно бежать как можно скорее в церковь. Успеешь добежать, прежде чем банник проснется, — будешь обладать шапкой-невидимкой, иначе же банник догонит и убьёт.

Добиваются расположения баенника тем, что оставляют ему кусок ржаного хлеба, густо посыпанного крупной солью. Полезно также оставлять в кадушках немного воды и хоть маленький кусочек мыла, а в углу — веник: баенники любят внимание и заботу!

Боян (Баян)

"Слово о полку Игореве"

...Не угнаться в песне за Бояном!
Тот Боян, исполнен дивных сил,
Приступая к вещему напеву,
Серым волком по полю кружил,
Как орёл, над деревом парил.
Растекался мыслию по древу.
Жил он в громе дедовских побед,
Знал немало подвигов и схваток,
И на стаю лебедей чуть свет
Выпускал он соколов с десяток.
И, встречая в воздухе врага,
Начинали соколы расправу,
И взлетала лебедь в облака,
И трубила славу Ярославу...
Но не десять соколов пускал
Наш Боян, воспомнив дни былые,
Вещие персты он подымал
И на струны возлагал живые.
Вздрагивали струны, трепетали,
Сами князям славу рокотали.

(Перевод И. Заболоцкого)

Так воспевает безвестный автор "Слова о полку Игореве" легендарного песнопевца XI века Бояна . Имя и характер певца связаны со словами "бая(и)ть" - говорить, рассказывать, "байка" - сказка, "баюн" - говорун, сказочник, краснобай, "прибаутка" - шутка, "баюкать" - укачивать ребёнка под песенку, "обаять" - обольстить, обворожить. Старинное "обавник", "обаянник" - значит чародей, "бальство" - ворожба. Точно так же эпитет "вещий" заключает в себе понятие предвидения, прорицания, сверхъестественного знания, волшебства и даже врачевания. Отсюда ясно, что Боян, называемый еще и "Велесовым внуком", все ведает, обо всем слагает песнопения - о богах, о богатырях, о русских князьях. Возможно, что в основе слова "боян" вообще слово "бой". И тогда это синоним слову "воин". То есть этот Боян был не просто сказочник, но воспевал подвиги боевые, воинские.
Недаром с его имени начинается не просто сказание, но слово о походе Игоря на половцев, сказание о сражениях, подвигах, победах и поражениях.
Прародитель Бояна - звериный и "скотий" бог Велес, поэтому вещий певец умеет и слышать голоса птиц и зверей, а потом перелагать их на язык человеческий. Струны его гуслей - живые, персты его - вещие. Боян один из немногих, кто умеет слышать пророчества птицы Гамаюн, кому навевает сладкие сны Алконост, кто не убоится смертоносных песнопений Сирина.
Между прочим, в старину у славян был ещё божок по имени Бай или Баюн (это второе его имя отразилось в прозвище Кота-Баюна, который умеет усыплять человека песнями и сказками). Бай славился своей разговорчивостью - вернее, краснобайством. Ему служили сороки, вороны и прочие крикливые птицы.

"Хрустальная гора"

Один человек заблудился в горах и уже решил, что настал ему конец. Обессилел он без пищи и воды и готов был кинуться в пропасть, чтобы прекратить свои мучения, как вдруг явилась ему красивая синяя птичка и начала порхать перед его лицом, удерживая от опрометчивого поступка. А когда увидела, что человек раскаялся, полетела вперёд. Он побрел следом и вскоре увидел впереди хрустальную гору. Одна сторона горы была белая, как снег, а другая чёрная, как сажа. Хотел человек взобраться на гору, но она была такая скользкая, словно покрыта льдом. Пошёл человек кругом горы. Что за чудо? С чёрной стороны дуют свирепые ветры, клубятся над горой чёрные тучи, воют злые звери. Страх такой, что жить неохота!

Из последних сил влез человек на другую сторону горы — и от сердца у него тотчас отлегло. Здесь стоит белый день, поют сладкоголосые птицы, на деревьях растут сладкие плоды, а под ними струятся чистые, прозрачные ручьи. Путник утолил голод и жажду и решил, что попал в самый Ирий-сад. Солнышко светит и греет так ласково, так приветливо… Рядом с солнцем порхают белые облака, а на вершине горы стоит седобородый старец в великолепных белых одеждах и отгоняет облака от лика солнечного. Рядом с ним увидел путник ту самую птичку, которая спасла его от смерти. Птица спорхнула к нему, а вслед за ней явился крылатый пес.

— Садись на него, — сказала птица человеческим голосом. — Он донесёт тебя домой. И больше никогда не дерзай лишить себя жизни. Помни, что удача всегда придёт к смелому и терпеливому. Это так же верно, как то, что на смену ночи придёт день, а Белбог одолеет Чернобога.

Беловодье

Ю.Медведев. "Видение"

Натяну потуже поводья.
Стой, мой конь, на скале, гляди:
Впереди - простор Беловодья,
Чернота и мрак - позади.

Впереди зеленеют нивы,
Индрик-зверем лежит тайга.
Вижу рек молочных извивы
И кисельные берега.

В небесах Алконост маячит,
Лебедей плывёт караван.
Вон мой прадед на туре скачет,
Стрел златых полон колчан.

Молодой, громокипящий,
Он меня рукою манит...
Знать, ещё не ведает пращур:
Я вчера был в битве убит.

Беловодье - это сказочная страна, воплощение мечтаний народных о земле всеобщего богатства и счастья, где текут молочные реки и лежат кисельные берега. Название это произошло от белых животворных ручьев, текущих из вымени небесной Коровы Земун, согласно "Велесовой книге" вскормившей всех людей. Это другое наименование Ирия-рая.
Не менее удивительные места находятся и в Березане - некой райской местности, не то острове, не то горе. Там растёт "вниз ветвями и вверх корнями" солнечная берёза.
Можно найти счастье, если побывать и на блаженных островах Макарийских. Здесь реки медовые и молочные, берега у них кисельные, точно как в раю-Ирии! Это некая круглая равнина, омываемая со всех сторон рекой-океаном. Старинная "Книга, глаголемая Козмография" сообщает нам, что находится "остров Макарийский, первый под самым востоком солнца, близ блаженного рая; залетают на сей остров птицы райские Гамаюн и Феникс и благоухание износят чудное... Там зимы нет".

"Золото Берегинь"

Пошёл пригожий молодец в лес — и видит: на ветвях большой березы качается красавица. Волосы у неё зелёные, будто берёзовые листья, а на теле и нитки нет. Увидала красавица парня и засмеялась так, что у него мурашки по коже побежали. Понял он, что это не простая девушка, а Берегиня.

«Плохо дело, — думает. — Надо бежать!»

Только поднял руку, надеясь, что перекрестится — и сгинет сила нечистая, но дева запричитала:

— Не гони меня, жених ненаглядный. Слюбись со мною — и я тебя озолочу!

Начала она трясти берёзовые ветки — посыпались на голову парня круглые листочки, которые превращались в золотые и серебряные монетки и падали на землю со звоном. Батюшки-светы! Простак отродясь столько богатства не видал. Прикинул, что теперь непременно избу новую срубит, корову купит, коня ретивого, а то и целую тройку, сам с ног до головы в новье обрядится и присватается к дочке самого богатого мужика.

Не устоял парень перед искушением — заключил красавицу в объятия и ну с ней целоваться-миловаться. Время до вечера пролетело незаметно, а потом берегиня сказала:

— Приходи завтра — ещё больше золота получишь!

Пришёл парень и завтра, и послезавтра, и потом приходил не раз. Знал, что грешит, зато в одну неделю доверху набил золотыми монетами большой сундук.

Но вот однажды зеленовласая красавица пропала, будто и не было её. Вспомнил парень — да ведь Иван Купала миновал, а после этого праздника в лесу из нечистой силы только лешего встретишь. Ну что ж, былого не воротишь.

Поразмыслив, решил он со сватовством погодить, а пустить богатства в оборот и сделаться купцом. Открыл сундук… а он доверху набит золотыми листьями берёз.

С той поры сделался парень не в себе. До самой старости бродил от весны до осени по лесу в надежде встретить коварную берегиню, но больше она не появлялась. И всё слышался, слышался ему переливчатый смех да звон золотых монет, падающих с берёзовых ветвей…

И поныне кое-где на Руси опавшую листву так и зовут — «золото берегинь».

Древние славяне полагали, что Берегиня — это великая богиня, породившая всё сущее.

Некоторые учёные считают, что название «берегиня» сходно с именем громовержца Перуна и со старославянским словом «пръ(здесь ять)гыня» — «холм, поросший лесом». Но вероятно и происхождение от слова «берег». Ведь ритуалы по вызыванию, заклинанию берегинь свершались обычно на возвышенных, холмистых берегах рек.

Согласно народным поверьям, в берегинь обращались просватанные невесты, умершие до свадьбы. Например, те девушки, которые покончили с собой из-за измены коварного жениха. Этим они отличались от русалок-водяниц, которые всегда живут в воде, там и рождаются. На Русальной, или Троицкой, неделе, в пору цветения ржи, берегини появлялись с того света: выходили из-под земли, спускались с небес по березовым ветвям, выныривали из рек и озёр. Они расчесывали свои длинные зелёные косы, сидя на бережку и глядясь в тёмные воды, качались на берёзках, плели венки, кувыркались в зелёной ржи, водили хороводы и заманивали к себе молодых красавцев.

Но вот заканчивалась неделя плясок, хороводов — и берегини покидали землю, чтобы опять вернуться на тот свет.

"Откуда взялись бесы?"

Когда Бог сотворил небо и землю, он жил один. И стало ему скучно.

Однажды увидел он в воде свое отражение и оживил его. Но двойник — его имя было Бес — оказался упрямцем и гордецом: немедленно вышел из-под власти своего создателя и стал приносить только вред, препятствуя всем добрым намерениям и начинаниям.

Бог сотворил Беса, а Бес — бесенят, чертят и прочую нечисть.

Долго сражались они с ангельским воинством, но наконец Богу удалось справиться с нечистой силой и свергнуть её с небес. Одни — зачинщики всей смуты — угодили прямиком в пекло, другие — шкодливые, но менее опасные — были сброшены на землю.

Бес — старинное наименование злобного божества. Происходит оно от слова «беда», «бедствовать». «Бес» — приносящий беду.

Бесы — общее название всех нечистых духов и чертей (старославянское «чёрт» означает — проклятый, заклятый, перешедший черту).

Народное воображение издревле рисует бесов чёрными или тёмно-синими, с хвостами, рогами, крыльями, а обыкновенные черти обычно бескрылы. На руках и ногах у них когти или копытца. Бесы востроголовы, как птицы сычи, а также хромы. Они сломали себе ноги ещё до сотворения человека, во время сокрушительного падения с неба.

Живут бесы повсюду: в домах, омутах, заброшенных мельницах, в лесных чащобах и болотах.

Все бесы обыкновенно невидимы, но они легко обращаются в любых зверей или животных, а также в людей, но непременно хвостатых, которым приходится тщательно прятать эти хвосты от проницательного взора.

Какой бы образ ни принимал на себя бес, его всегда выдает сильный, очень громкий голос с примесью устрашающих и зловещих звуков. Иногда он каркает чёрным вороном или стрекочет проклятой сорокой.

Время от времени бесы, бесихи (или бесовки) и бесенята собираются на шумные празднества, поют и пляшут. Именно бесы изобрели на погибель роду человеческому и вино, и табачное зелье.

Богатырский сон

БОГОЛЕСЬЕ — священные рощи

«Приблизьте злодеяния к небесам!»

Один древлянин, за силу и свирепость прозванный Вепрем, из мести поджёг ночью двор соседа. Но внезапно подул сильный ветер, и сгорело полсела. На всеобщем сходе юноша Будимир, который гадал той ночью по звёздам и видел поджигателя, обличил Вепря в содеянном. Вне себя от ярости, тот выхватил меч, сразил обличителя насмерть и, спасаясь от погони, укрылся в священной роще — Боголесье.

Ступить под сень Боголесья с оружием в руках — святотатство пострашнее поджога. Но что делать, как покарать злодея? Он воин умелый и злохитрый, легко перебьёт хоть полсотни безоружных…

Окружили древляне рощу и стали думу думать. Наконец изрёк верховный волхв:
— Дети мои! Древляне! Я стану молить святые небесные силы, чтобы они помогли нам расправиться со злодеем. А вы повторяйте за мною.
— О боги и богини Боголесья, Приблизьте злодеянья к небесам!

Вослед за верховным волхвом все древляне начали умолять богов и богинь свершить праведный суд.

Время шло. Солнце поднялось к полудню. Но вдруг грянули средь ясного неба удары грома, и над вершинами дерев Боголесья показался Вепрь, влекомый ввысь незримой властью. Он изрыгал проклятия и грозил то земле, то небу мечом, на котором засохла кровь Будимира.

И тогда взлетели с луков древлянских сотни стрел и пронзили тело злодея.
Когда же древляне, оставив мечи и луки на подступах к Боголесью, отыскали в чащобе труп Вепря, тот на глазах вдруг начал истлевать, пока не осталась лишь горстка праха. Развеяли его по ветру и разошлись.

Настала ночь, а брат убиенного юноши, Громислав, долго ещё вглядывался в узоры звёздного ковра, вытканного в небесах. И чудились Громиславу в этих узорах лики богов, карающих злодеев и святотатцев.

Славяне, живущие в лесах, относились к деревьям с большим почтением, наделяя почти каждое сверхъестественными свойствами. Рощи и леса почитались местами священными. Почему? Да потому, что их зелень украшала мир, давала кров и пищу нашим предкам, была как бы знаком особенной милости богов к людям. Поэтому и молились в рощах и лесах. Ну а если там ещё пробегала вода, это место было особенно удачным для вознесения молитв.
Оно называлось Боголесьем. Здесь находились святилища богов, здесь венчали молодых «круг ракитова куста» — то есть обводя их вокруг дерева, как бы замыкая круг жизни (позднее символом этого стало хождение вокруг аналоя и надевание обручального кольца).
Это место было недоступно простым людям. Здесь, как правило, горел неугасимый Перунов костёр. Бесконечное уважение, которое питали к кудесникам и святилищам, передавалось и местам обитания - Боголесью.
Кроме того, предания о небесных, райских садах с течением времени стали прилагаться к земным лесам и рощам и сообщили им священный характер.
В одном из таких лесов находился Студенец - священное волшебное озеро древних славян. Оно таилось на необитаемом острове, в густом лесу. Хоть это озеро изобиловало рыбою, никто не смел ни единой выловить, почитая их священными:
ослушника ждала суровая кара.
Не за добычей приезжали к Студенцу люди, а моля о здравии и плодородии. Они верили, что если бесплодная женщина в нём искупается, то в скорости будет осчастливлена детьми.
В Студенце купались во всякую пору, невзирая даже на самый лютый холод, и были крепки и бодры.
Охранительное отношение к священным рощам сохранилось у славян и с принятием христианства. Считались неприкосновенными рощи и леса, выросшие на церковищах - местах старых церквей.

http://supercook.ru/slav/slov-mif-01.html

Болотницы

"Земля со дна океана"

Давным-давно, когда Белбог боролся с Чернобогом за власть над миром, Земли еще не было: всю её сплошь покрывала вода.

Однажды ходил Белбог по воде, смотрит — навстречу ему плывёт Чернобог. И решили два врага на время примириться, чтобы создать в этом безбрежном океане хоть островок суши.

Белбог мечтал основать царство добра, ну а Чернобог надеялся, что здесь будет царить только зло.

Стали они по очереди нырять и наконец-то отыскали на глубине немного земли. Белбог нырял усердно, он поднял на поверхность много земли, а Чернобог скоро оставил эту затею и только сердито смотрел, как обрадованный Белбог начал разбрасывать землю, и всюду, куда она ни падала, возникали материки и острова.

Но Чернобог часть земли затаил за щекой: он по-прежнему хотел создать свой мир, где будет царить зло, и только и ждал, чтобы Белбог отвернулся.

В это мгновение Белбог начал творить заклинания — и на всей земле стали появляться деревья, проклюнулись трава и цветы.
Однако, повинуясь воле Белбога, начали прорастать растения и во рту Чернобога! Крепился он, крепился, надувал, надувал щеки, но наконец не выдержал — и начал выплевывать спрятанную землю.

Так и появились болота: земля пополам с водой, корявые деревца и кусты, жёсткая трава.

А со временем здесь поселились болотники и болотницы, так же, как в воде — водяные и водяницы, а в лесу — лешие и лесовунки.

Болотник (болотяник, болотный) — злой дух болота, где он живёт с женой и детьми. Женой его становится дева, утопшая в болоте. Болотник — родич водяного и лешего. Он выглядит как седой старик с широким, желтоватым лицом. Обернувшись монахом, обходит и заводит путника, завлекает его в трясину. Любит гулять по берегу, пугать идущих через болото то резкими звуками, вздохами; выдувая воздух водяными пузырями, громко причмокивает.

Болотник ловко подстраивает ловушки для несведущих: кинет лоскут зелёной травы или корягу, или бревно, — так и манит ступить, а под ним — трясина, глубокая топь! Ну а по ночам выпускает он души детей, утонувших некрещёными, и тогда на болоте перебегают-перемигиваются блудячие синие огоньки.

Болотница — родная сестра русалкам, тоже водяница, только живёт она на болоте, в белоснежном цветке кувшинки с котёл величиной. Она неописуемо прекрасна, бесстыдна и прельстительна, а в цветке сидит, чтобы спрятать от человека гусиные свои ноги, вдобавок — с чёрными перепонками. Завидев человека, болотница начинает горько плакать, так что всякому хочется её утешить, но стоит сделать к ней хоть шаг по болотине, как злодейка набросится, задушит в объятиях и утащит в топь, в пучину.

"Брачное ложе с невестой"

"Встреча с невестой"

Сеча была долгой и мучительной, а когда закончилась она, на поле остались лежать тела убитых. А рядом умирали один за другим раненые: кто отходил в муках, кто легко, и уже забыли они, за что только что безжалостно убивали друг друга: думали только о том холоде, мраке и ужасе, который окутывает их. Страшны смертные врата…

Открыл молодой ратник помутневшие глаза, полные слёз от страха и боли, а сил нет поднять руку, слёзы отереть. Мнится ему — меж неподвижных тел медленно идёт кто-то по бранному полю. Пригляделся… да это женщина молодая в чёрном платье, и не идёт она, а летит, едва касаясь земли.

Чем ближе она подходила, тем отчетливее было видно её прекрасное лицо и ласковую улыбку. Вздрогнул молодой ратник, в последнем проблеске сознания вдруг узнав ту, с которой накануне похода прощался над быстрой рекой, в светлой, солнечной берёзовой роще, обменялся клятвами вечной любви и верности. Да ведь это его невеста! Как она здесь оказалась?

Красавица подошла ещё ближе, склонилась над женихом, взглянула на него колдовскими своими очами — и боль в его израненном теле сразу прошла.

— Милый мой, единственный, — прошептала она. — Не могу я без тебя жить, истосковалась, влеклась за тобой всем сердцем и вот нашла наконец тебя. Теперь я с тобой, ничего не бойся. Всё пройдет, все избудется. Дай поцеловать тебя, желанный мой!

Она прилегла рядом с раненым на землю, обильно политую кровью, обвила его нежными руками и поцеловала так пылко, что преисполнился он неземного восторга и в этом поцелуе отдал возлюбленной всю душу свою… потому что это была сама Смерть, и она явилась за его душой.

Увидав, что обнимает хладный труп, Смерть со вздохом поднялась и полетела дальше над полем, склоняясь то над одним раненым, то над другим, обнимая их, целуя, оставляя за собой безжизненные тела. Но у каждого на губах застывала последняя счастливая улыбка, ибо перед кончиною успевал он изведать последний поцелуй той, которую любил на этом свете: невесты, жены, недостижимой возлюбленной или пылкой любовницы. Имя её — Смерть Милосердная.

Вместе с болезнями, особенно повальными, быстро приближающими человека к его кончине, Смерть признавалась у наших предков нечистою, злою силою. Она сближалась с понятиями мрака (ночи) и холода (зимы). В солнечном свете и разливаемой им теплоте предки наши видели источник всякой земной жизни; удаление этого света и теплоты и приближение нечистой силы мрака и холода убивает и жизнь, и красоту природы.

Встречая весну торжественным праздником, славяне совершали в то же время обряд изгнания Смерти или Зимы и повергали в воду чучело Мораны.

Если понятие смерти сближалось в доисторическую эпоху с понятием о ночном мраке, то так же естественно было сблизить её и с понятием о сне. Сон неразделим со временем ночи, а заснувший напоминает умершего. Подобно мертвецу, он смежает свои очи и делается недоступным внешним впечатлениям…

Иногда Смерть воображали в виде крылатого существа, которое вынимает у праведников душу сквозь сахарные уста, а у грешников — сквозь левое ребро. Некоторые уверяют, что Смерть необыкновенно прекрасна, подобно желанной невесте. То есть ко всем она является в разном обличье.

"Брачный обряд"

Издревле на Руси выбор жениха и невесты считался священнодействием, предопределением богов. Поэтому и обращались в любовных заговорах к повелителям земных и небесных стихий: "Встану я при свете месяца ясного, до восхода солнышка красного, в чистом поле на запад хребтом, на восток лицом, позрю-посмотрю на ясное небо. Как со ясна неба летит огненная стрела, той стреле помолюсь-покорюсь и спрошу её:
- Куда полетела, огненная стрела?
- В тёмные леса, во болота зыбучие, во сырое коренье.
- О ты, огненная стрела! Воротись и полетай, куда я тебя пошлю. Есть на святой Руси красна девица Василиса. Полетай ей в ретивое сердце, в чёрную печень, в горячую кровь, в становую жилу, в сахарные уста, в ясные очи, в чёрные брови, чтобы она тосковала-горевала весь день - при солнце, на утренней заре, при младом месяце, на ветре-холоде, на прибылых днях и на избылых днях, отныне и довеку!"

Брачующиеся назывались сужеными, ибо союз (от слова "узы" - они были скованы совместными цепями брака, символом которого были обручальные кольца) их зависел от божьего суда. Но божий суд - это ещё и испытание огнем, водой и оружием при сомнительных, спорных делах. Огонь, вода и оружие (боевые стрелы) присутствовали и в брачном обряде.

  Молодые, заключавшие любовный союз, должны были трижды обойти на капище вокруг жертвенного огня. Отныне огонь любви должен был гореть в их сердцах. Затем их обливали водою из жертвенного родника: подобно тому как Отец-небо изливает на Мать Сыру Землю свои животворные струи. Особенную роль играли в брачном обряде стрелы. Не зря ведь в сказке "Царевна-лягушка" царь велит своим сыновьям взять по стреле и пустить в разные концы света: где стрела упадёт, там и невесту себе найдёшь. Стрелою разделяли девичьи распущенные волосы, прежде чем заплести бабью косу. Стрелы водружали в сеннике по углам над головою молодых в первую брачную ночь. На них вешали собольи и куньи меха - как символ богатства. И стрелой же снимали поутру покров с молодой, дабы удостовериться, что до свадьбы она хранила целомудрие.

   Свадьбы обычно начинались с 1 сентября, а чаще справлялись с 1 октября. В христианские времена закончить их старались до 15/28 ноября, до начала Рождественского поста. После Святок снова начинались свадебные недели, но они прекращались на Масленицу, Великий пост и Пасхальную неделю. Впрочем, Красная горка считалась исключением - ведь впереди май, когда жениться - всю жизнь маяться, а потом страда - не до свадеб...

"Свадебная песня"

Не было ветру, вдруг навенуло,
Не было гостей - вдруг наехало:
Полон двор, полна горница;
Наступили на новые сени –
Обломили сени новые,
Раздавили чару золоту,
Упустили соловья из саду.

Восплакалась свет Марьюшка:
"Свет-то мои сени новые!
Свет-то моя чара золота!
Свет-то мой соловей из саду!
Кто ж меня рано будить станет?
Рано будить, поздно утешать?"

"Да я у тебя соловей на руке,
Я у тебя, Иван Васильевич!
Я тебя стану рано будить,
Я тебя стану поздно утешать!"

Бродница

"Брод на пути врага"

Как-то раз по лесу шли два молодых охотника, Полкан и Ревун. Шли и ссорились, потому что любили они одну и ту же девицу-красавицу, а она водила за нос обоих. Каждый намерен был во что бы то ни стало жениться на Миланке, на всё готов был ради этого.
Слово за слово - схватились кто за копье, кто за топор, глядят друг на друга люто, вот-вот кровь прольётся! Вдруг слышат - смеётся кто-то, да так звонко, так заливисто, что листья на деревьях трепещут, словно тоже смеются. Поднесли друзья к губам свои обереги: не иначе шутит с ними сила нечистая!
Огляделись - и видят, что возле плотины, насыпанной бобрами, появилась девица, да такой красоты, что Миланка устыдится рядом с нею встать. Какая коса! Какие глаза! Стан стройный, что берёзонька, а одежды на ней, почитай, и нет вовсе.
Вылупили глаза Полкан и Ревун, а девица им говорит с презрением:
- Эх, вы! Мужи, воины, храбрецы! Из-за какой-то девчонки кровь пролить готовы, нет чтобы отдать жизнь за землю свою, погибнуть в бою, как подобает героям-русичам.
- Да мы бы с радостью, - усмехнулся Полкан, которому сил нет как понравилась незнакомка. - Хоть сейчас готовы сделаться героями. Одна беда - нету нынче никакой войны.
- Как это нету? - рассердилась девица.- А ну, глядите!
Склонилась она к воде, взбаламутила её белыми руками - и увидали Полкан с Ревуном вражье войско, которое неуклонно подступало к границам их земель. Впереди бежал табун диких лошадей, а позади, скрываясь в пыльной завесе, мчались кровожадные степняки.
- Беда совсем близко, - сказала девица. - Бегите, пока не поздно, надо старейшин предупредить. А я разрушу броды-переходы, вода разольётся, хоть ненадолго, а задержит врага.
Так вот кто это, поняли друзья. Водяная дева, бродница.
- Беги ты, друг,- предложил Полкан.- А я помогу красавице.
- Вот ещё! - заартачился Ревун.- Когда это я пятки врагу показывал? Сам беги. Передай от меня прощальный привет Миланке. Я же останусь с бродницей.
Ах, так?! Закипела кровь у Полкана, снова схватился он за топор, но тут незнакомка сердито развела руками - и друзья ахнуть не успели, как оказались за добрую версту от брода, уже у околицы своей деревни. Даже решили, что всё это померещилось им, что нечистый дух ману навёл. Но потом всё же собрались с разумом, сообщили старейшинам об опасности, так что врага встретила не кучка растерянных сельчан, а отборная рать. Войско же кочевое весьма поубавило прыти - многие потонули во внезапно разлившейся реке, не найдя брода, - так что отбились русичи без особого урона.
И Полкан, и Ревун прославились в битве, поэтому первая красавица Миланка увенчала их обоих венками. И обиженно надула губки: герои на неё даже не взглянули - так и стреляли глазами в сторону леса, откуда доносился заливистый девичий смех, от которого трепетали листья деревьев...

Бродницы - некая разновидность берегинь, благожелательных к человеку. Древние славяне почитали этих девиц-красавиц с длинными волосами как охранительниц бродов. Водяные девы селились вместе с бобрами в тихих заводях. Бродницы строят из хвороста переходы через речки, подправляют и стерегут их. Перед вражьим наступлением бродницы незаметно разрушают брод, направляя неприятеля в топь или омут. При этом они загадочным образом связаны с душами мёртвых, чаще всего - утопленников, а через них - и со всем потусторонним миром.