(Посвящается Вячеславу Просянко – Ресторан “Мурняв”)

История эта началась со ста долларов. Которые я одолжил нашему дворнику по имени – Петрович.

Петрович был тихим, стеснительным мужиком лет сорока-сорока пяти. И случившаяся когда-то неприятность в личной жизни, нехорошо повлияла на всю его дальнейшую судьбу. Теперь он был не очень общителен и скорее, даже нелюдим.

Но одолжить сто долларов всё же решился. Пообещав отдать в получку. И было это месяца три назад. Теперь я время от времени напоминал ему о долге. И несчастный Петрович скукоживался на глазах, серел, смущался и краснел. После чего начинал оправдываться и обещать. В следующем месяце…

Вы скажите, некрасиво. И конечно, будете правы. Я тешил своё эго и вёл себя отвратительно. У меня был большой продовольственный магазин. И в нём почти половину занимал мясной отдел, куда подвозили ежедневно свежее мясо, которое я продавал с очень невысокой наценкой и как понимаете.

Очереди в этом отделе были с утра до вечера.

Доходы мои были более чем приличные, так что. Те сто долларов для меня были, всё равно, как для Петровича одна копейка.

Однажды вечером я очень поздно возвращался из магазина. И поставив машину на стоянку, пошел к своему подъезду. Во дворе, как всегда было темно. Фонари не работали, но. Свет из окон освещал неверными мигающими лучами большой двор, стоянку, площадку для выгула собак и в самом углу.

Там, где свет, почти не виден. Я заметил знакомую мне фигуру, а если точнее, то куртку. Старую выцветшую и с таким количеством желтых разводов. Что спутать её было совершенно невозможно.

Петрович. Сообразил я, а настроение было у меня очень не очень. Чёрт и желание сорвать на ком — то своё накопившееся за день раздражение, подвели меня поближе. Нас разделяло только дерево, из-за которого я собирался выскочить, как черт из табакерки и опять потребовать от него те сто долларов, но Петрович.

Склонившись над чем-то, бормотал что-то и даже причмокивал губами. И как мне почудилось – ворковал.

Что за чертовщина подумал я, и осторожно высунувшись из –за дерева заглянул ему за спину.

Пять грязных, ободранных и худых как спички котов, и две маленькие собачки. Жались к рукам Петровича и повизгивали от удовольствия, а тот. Гладил их и разговаривал так, будто они были его детьми. Он кормил их. Насыпал в маленькие одноразовые тарелочки сухарики. И ворковал. Ах, как он ворковал.

В период моей ранней горячей молодости, я так не разговаривал с самой моей любимой девушкой.

Я отвернулся и вернувшись за ствол большого дерева. Прижался к нему спиной. Толстая, узловатая кора впивалась мне в спину, но. Мне не было больно. Мне было так…

Будто, я специально наступил на ногу ребёнку.

И не объяснить, и не извиниться, и вообще. Просто не знаешь, что делать, а на душе. Мерзко, кошки накакали, собаки нарыгали, и постоянно звучит фальшивая нота. Отдаваясь колоколами в голове.

На следующий день, я не начал в магазине с разноса подчинённых. Вместо этого, я опомнился, когда заметил что стою вместе со всеми и курю, держа в руках чашку кофе. Вчерашняя история не шла из головы. До обеда, меня всё мучила эта картина, а в обед.

В обед, я сам не знаю почему. Вызвал самую плохую мою работницу, которую давно собирался уволить. Она была мать-одиночка и воспитывала двоих детей. И разумеется, всегда опаздывала на работу.

Ни слова не говоря я протянул ей запечатанный конверт. И она разрыдавшись, взяла его и ушла. Она решила, что я её уволил.

А через полчаса. В мой директорский кабинет ворвалась старшая продавщица — начальник смены и начала монолог.

Жена умерла давно. Дети выросли, женились, вышли замуж. Завели детей и давно уже приезжали, раз в год. Привозя внуков посмотреть на дедушку, чтобы не забыли, как тот выглядит.

А он был ещё совсем не старым. Слегка за пятьдесят. Но уже превратился в старого холостяка. Ему было сложно представить себе женщину, которая будет мелькать каждый день у него перед глазами. И это будет не его умершая жена? Нет.

Нет, это совершенно невозможно. На работе его ценили. Он был отличным начальником расчётного отдела. И даже, имел какую-то степень по экономике. Короче говоря. Он жил один. И это вполне его устраивало.

Он каждый день кроме выходных и праздников проходил один и тот же путь на работу и назад.

Метров двести по дороге к метро. Потом ещё метров двести и фирма. Где он и проводил время с девяти утра до пяти вечера.

По дороге к метро. Последнее время ему почти каждый день попадалась одна и та же женщина. Она стояла у входа в переход с небольшим плакатом На котором было написано.

«ПОДАЙТЕ БОГА РАДИ НА ПРИЮТ.

НЕЧЕГО ЖИВОТНЫМ ЕСТЬ И ЛЕЧИТЬ НЕ НА ЧТО.

ОТ ЩЕДРОТ ВАШИХ…»

Рядом с ней сидела старая и судя по взгляду и поведению, очень умная овчарка. Коробка для денег стояла рядом с ней. И она считала себя на работе. Смотрела просительным взглядом на спешащих на людей и кланялась. Когда бросали мелочь. Люд смеялись и гладили сообразительного пса. Овчарка радостно повизгивала, и облизывала пожертвовавшую руку.

Женщина стояла молча. Она никогда ничего не просила. Только благодарила, но. Стояла с протянутой рукой. И это, почему-то особенно раздражало его. Так, будто эта самая рука пыталась схватить его за сердце.

Но он никогда ничего не давал. Во-первых, жена всегда была против того, чтобы он подавал нищим. Он не мог вспомнить причины. Но что-то, вроде нельзя деньги, но можно только еду.

Во-вторых, он всегда пробегал. Стараясь успеть на электричку. Иногда опаздывал и тогда. Опаздывал на работу на полчаса, а он этого очень не любил.

Приходило ли ему в голову выйти раньше?

Да, приходило.

Сделал ли он это?

Нет, ни разу.

А в- третьих. У него был очень недоверчивый характер. И он считал, что все, кто собирает деньги на приюты – обманщики.

Вот такая история.

Поэтому, он всегда с некой долей отвращения смотрел на женщину. Считая ту, попрошайкой.

Собака смотрела на него просящим взглядом и он.

Он каждое утро отворачивался, давя какое-то странное, тревожное чувство внутри.

А в коне недели ему позвонила дочка. Она жила на другом конце города.

Дочь рыдала. У них была квартира на первом этаже и двое маленьких детей, плюс.

Один кот и одна маленькая рыжая собачка. Вот в этом-то и было дело. Выводя сегодня детей в детский сад. Она не закрыла двери. Просто очень спешила. Чем и воспользовались четверолапые друзья.

Они выскользнули из квартиры и исчезли в неизвестном направлении.

И вот теперь, она не знала, что делать. Где искать, куда бежать?

Короче говоря. Он сел в машину и поехал. К вечеру, полностью умаявшись, мужчина сел в квартире дочки попить чай. Дети плакали. У каждого был свой любимец. У мальчика собака, у девочки кот. Надо было, что-то делать.

И тогда ему пришло в голову, что они могли вполне себе попасть в приют.

— Есть ли смысл ехать на ночь?

Спросил он дочку, её детей своих внуков и самого себя.

Дочка ничего не ответила, но посмотрела на него глазами полными надежды. А вот внуки с плачем бросились к нему и обняли. Ну, как откажешь внукам?