В 1828 году Александр Грибоедов, уже известный писатель, статский советник, посол России в Персии, приехал на несколько месяцев в Тифлис и, конечно, пришёл навестить своего давнего друга князя Александра Чавчавадзе. Его дочь Нину он помнил маленькой девочкой – когда-то он учил её музыке и французскому языку. Теперь же его встретила настоящая красавица, и Грибоедов был покорён ею с первой минуты. Увидев стройную девушку с тёмно-карими, как у трепетной лани, глазами, Александр просто лишился слов. Он и сам не мог объяснить, что произошло.

Но позже попытался облечь эмоции в речь и в письме к другу признался: «…В этот день я обедал у старой моей приятельницы Ахвердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзе... всё на неё глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойства ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из-за стола, я взял её за руку и сказал ей по-французски: «Пойдёмте со мной, мне нужно что-то сказать вам». Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу её за фортепьяно... мы... взошли в комнату, щёки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и всё живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал её...».

      Нина тоже не смогла противостоять внезапно охватившему её чувству: «Как солнечным лучом обожгло!», – признавалась она потом подруге. 

В тот же день влюблённые в письме к отцу Нины, который находился тогда в Эривани (Ереван), попросили его благословения, которое незамедлительно и получили. Состоялась помолвка. Несколько дней спустя Грибоедову пришлось отбыть к главнокомандующему. Вернувшись в начале августа в Тифлис, он слёг в постель – его била лихорадка. Нина не отлучалась от жениха ни на минуту, постоянно ухаживала за ним. А как только Грибоедову стало лучше, он заторопился со свадьбой.

Бракосочетание состоялось 22 августа 1828 года в кафедральном Сионском соборе. Грибоедову было 33, Нино – 15 лет. Во время венчания лихорадка вновь начала трясти писателя, и он уронил обручальное кольцо, что посчитали дурным предзнаменованием. Но супруги в тот момент были счастливы и ни на что не обращали внимания.

После венчания молодые отправились в имение князя Чавчавадзе в Цинандали. Александр Сергеевич называл любимую жену «Мадонной Мурильо», а она с восторгом и обожанием слушала, как её Сандро читал ей свои стихи и исполнял музыкальные пьесы. Однако долго наслаждаться семейным счастьем молодым было не суждено. Грибоедову нужно было возвращаться в Персию. Нина изъявила желание поехать с мужем.

      Как-то перед отъездом супруги гуляли по окрестностям усадьбы, и Грибоедов вдруг сказал жене, показывая на гору Мтацминду: «Если что случится со мной, похорони останки мои вот здесь».

Нина в ответ воскликнула: «О нет, мой Александр, мы будем жить вечно… любовь наша не померкнет, как не померкнет твой поэтический дар». Таким образом они словно напророчили себе будущее.

 К тому времени, как супруги приехали в резиденцию Грибоедова в Тавризе, Нина была уже беременна. Беспокоясь о здоровье жены и будущего ребёнка, Грибоедов решил продолжать путь дальше один. Нино осталась в Тавризе, ему же оставалось лишь писать ей: «Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда более не разлучаться».
      Однако встретиться больше им не пришлось.

В Тавризе Нино прожила несколько месяцев. В одном из редких писем из Тегерана Грибоедов посоветовал ей возвращаться в Тифлис, так как его миссия в Персии затягивалась и при содействии отца ей удалось благополучно вернуться в Грузию.

37 русских дипломатов (уцелел только один) были зверски убиты, в том числе и Александр Грибоедов. Говорят, накануне, понимая, что гибель неминуема, он облачился в парадный мундир, проговорив: «Не в халате же умирать».

Вернувшись в Тифлис, Нина жила в доме Ахвердовой, окружённая любовью и заботой. Он готовилась стать матерью, ничего не зная о гибели мужа. От Нины тщательно скрывали его смерть, никто не мог взять на себя смелость рассказать о трагедии в Тегеране. Но от Александра долго не было писем, и она предчувствовала недоброе. Однажды в гости к ней пришла приятельница и случайно обронила фразу насчёт её «вдовьей доли». Нина упала в обморок. А, узнав правду о гибели мужа, металась и рыдала. Её пытались утешить, но всё было тщетно. Ночью начались преждевременные роды. Родился мальчик, о котором так мечтали супруги. Его назвали Александром. Он прожил лишь несколько часов.

 Свою любовь Нина забыть не смогла: оставшись вдовой в 16 лет, она больше не вышла замуж. Всю оставшуюся жизнь Нина Чавчавадзе-Грибоедова проживала попеременно в Цинандали и Тифлисе, продолжая носить траур по мужу и оплакивать его смерть.

Их счастье было так скоротечно, так мимолётно. Но Нина Чавчавадзе вошла в историю как символ верности, свидетельство того, что великая любовь никогда не умирает…
      Вместе с Грибоедовым они покоятся в тбилисском Пантеоне на горе Мтацминда, как и хотел сам поэт. Некрополь на горе Мтацминда был открыт в 1929 году к 100-летию со дня гибели Александра Сергеевича Грибоедова.
      Надгробие венчает памятник в виде плачущей вдовы, а надпись на могильной плите является вечным свидетельством великой любви и верности Нины Грибоедовой: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?».

© Copyright: Екатерина Тюшина