Читает народная артистка Светлана Крючкова

Будь все добро мое кирпич одна, в кружало
Его бы я отнес в обмен на полбокала.
Как завтра проживу? Продам чалму в плащ,
Ведь не святая же Мария их соткала.

Смотри: беременна душою плоть бокала,
Как если б лилия чревата розой стала,
Нет, это пригоршня текучего огня
В утробе ясного, как горный ключ, кристалла.

Влюбленный на ногах пусть держится едва,
Пусть у него гудит от хмеля голова.
Лишь трезвый человек заботами снедаем,
А пьяному ведь все на свете трын-трава.

Мне часто говорят: "Поменьше пей вина!
В том, что ты пьянствуешь, скажи нам, чья вина?"
Лицо возлюбленной моей повинно в этом:
Я не могу не пить, когда со мной она.

Налей, хоть у тебя уже усталый вид,
Еще вина: оно нам жизнь животворит,
О мальчик, поспеши! Наш мир подобен сказке,
И жизнь твоя, увы, без устали бежит.

Пей, ибо скоро в прах ты будешь обращен.
Вез друга, без жены твой долгий будет сон.
Два слова на ухо сейчас тебе шепну я:
"Когда тюльпан увял, расцвесть не может он".

Все те, что некогда, шумя, сюда пришли
И обезумели от радостей земли, -
Пригубили вина, потом умолкли сразу
И в лоно вечного забвения легли.

Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,
Придется все-таки покинуть этот свет,
Будь падишахом ты иль нищим на базаре, -
Цена тебе одна: для смерти санов нет.

Ты видел мир, но все, что ты видал, - ничто.
Все то, что говорил ты и слыхал, - ничто.
Итог один, весь век ты просидел ли дома,
Иль из конца в конец мир исшагал, - ничто.

От стрел, что мечет смерть, нам не найти щита:
И с нищим, и с царем она равно крута.
Чтоб с наслажденьем жить, живи для наслажденья,
Все прочее - поверь! - одна лишь суета.

Татьяна Валяева
Когда бы вы ни были негативны, храните это для себя.
Когда бы вы ни были позитивны, делитесь.

Учила жизнь меня быть доброй, мягкой,
Из мелочей проблем не раздувать,
Обидел если кто, всплакнуть украдкой,
И больше о плохом не вспоминать.

И только молчаливой стать сумела
И скромной, словно ангел во плоти,
Как жизнь давай учить меня быть смелой,
Отстаивать позиции свои.

Учила быть открытой и правдивой,
И я сказала: вот он - верный путь!
А жизнь с детьми беседою игривой
Давай учить быть хитренькой чуть-чуть.

И так во всём: я только стану щедрой,
Как жизнь ко мне обманщика ведёт.
Я назову одну идею верной,
А их десяток в очередь встаёт.

Я возмущалась, дать ответ просила:
Всё ж в идеале быть должна какой?
И поняла, что жизнь меня учила
Всегда быть мудрой и решать самой -

Где промолчать, где честно повиниться,
Где выживать в условиях войны,
С кем доброй быть, кому душой открыться,
А от кого бежать, как от чумы.

Года уходят незаметно,
Мелькают лица, день за днём,
И близкой старости примета –
Виски покрылись серебром.

Мы гости в жизни быстротечной,
И с чем пришли, с тем и уйдём.
Хотя живём порой беспечно,
Хотим, чтоб помнили с добром.

Мы понимаем неизбежность
Потери близких и друзей,
И нас охватывает нежность
При виде маленьких детей.

Смешалось всё: печаль и радость,
Как переменчив мир порой.
И счастлив тот, кто понял сладость
Любви, нахлынувшей весной.

А кто-то счастья не заметил,
Остался в старости один.
Как ни печально, сам в ответе,
Судьбы своей он господин.

Беду предчувствуют пророки –
Грядущее настигнет нас.
Мы будем жить, забыв про сроки,
И не упустим жизни шанс.


Саша Ермаков

Осень паутинки развевает,
В небе стаи будто корабли -
Птицы, птицы к югу улетают,
Исчезая в розовой дали...

Сердцу трудно, сердцу горько очень
Слышать шум прощального крыла.
Нынче для меня не просто осень -
От меня любовь моя ушла.

Улетела, словно аист-птица,
От иной мечты помолодев,
Не горя желанием проститься,
Ни о чем былом не пожалев.

А былое - песня и порыв.
Юный аист, птица-длинноножка,
Ранним утром постучал в окошко,
Счастье мне навечно посулив.

О любви неистовый разбег!
Жизнь, что обжигает и тревожит.
Человек, когда он человек,
Без любви на свете жить не может.

Был тебе я предан, словно пес,
И за то, что лаской был согретым,
И за то, что сына мне принес
В добром клюве ты веселым летом.

Как же вышло, что огонь утих?
Люди говорят, что очень холил,
Лишку сыпал зерен золотых
И давал преступно много воли.

Значит, баста! Что ушло - пропало.
Я солдат. И, видя смерть не раз,
Твердо знал: сдаваться не пристало,
Стало быть, не дрогну и сейчас.

День окончен, завтра будет новый.
В доме нынче тихо... никого...
Что же ты наделал, непутевый,
Глупый аист счастья моего?!

Что ж, прощай и будь счастливой, птица!
Ничего уже не воротить.
Разбранившись - можно помириться.
Разлюбивши - вновь не полюбить.

И хоть сердце горе не простило,
Я, почти чужой в твоей судьбе,
Все ж за все хорошее, что было,
Нынче низко кланяюсь тебе...

И довольно! Рву с моей бедою.
Сильный духом, я смотрю вперед.
И, закрыв окошко за тобою,
Твердо верю в солнечный восход!

Он придет, в душе растопит снег,
Новой песней сердце растревожит.
Человек, когда он человек,
Без любви на свете жить не может.


Эдуард Асадов

Абу-ль-Аля аль Маарри
арабский поэт, философ и филолог
(973 - 1057)

- Ты в обиде на жизнь, а какая за нею вина?
Твой обидчик - ты сам. Равнодушно проходит жена,
И у каждого сердце палящей любовью объято,
Но красавица в этом пред встречными не виновата.
Говорят, что - бессмертная - облика ищет душа
И вселяется в плоть, к своему совершенству спеша.
И уходит из плоти... По сметри счастливым награда
В благодатном раю, а несчастным - страдания ада.
Справедливого слова не слышал питомец земли,
Истязали его, на веревке по жизни влекли.
Если мертвая плоть не лишается всех ощущений,
То, клянусь тебе, сладостна смерть после стольких мучений.

- Я мог на горе им увлечь их за собой
Дорогой истины иль близкой к ней тропой.
Мне надоел мой век, я веку надоел.
Глазамми опыта я вижу свой удел.
Когда придет мой час, мне сам собою с плеч
Седую голову снесе индийский меч.
Жизнь - верховой верблюд: мы держимся в седле,
Пока воровска смерть не спрячет нас в земле.
Аль-мутакарибу подобен этот мир,
И на волне его я одинок и сир.
Беги, утратив цель! С детьми Адама связь
Наотмашь отруби, живи, уединясь!
Сражайся иль мирись, как хочешь. Друг войны
И мирной жизни друг поистене равны
(перевод Арсения Тарковского) (Аль-мутакариб - стихотворный размер)
- Я не спугнул ее, но птица улетела,
И я доверился ее крылам всецело.
Мне проповедники разнообразных вер
И толкователи с их бредом - не в пример.
"Плоть - в землю, а душа - куда спешит из плоти?"
У них на свой вопрос ответа не найдете.
Когда наступит срок, хотим иль не хотим,
Душа, полна грехов, пойдет путем своим.
Избрали бы грехи другую оболочку -
Судья простил бы их и нам не ставил в строчку.

- Если корень зачах, то скажите: понятно ли вам,
Что листвой никогда не покрыться голодным ветвям?
Если брат восстает против единокровного брата,
Как согласья законов нам требовать от шариата?
Не бранись, увидав, что скупится иная рука:
Может статься, что вымя уже лишено молока.
Обращайся к беспечным, об истине напоминая:
Без поливки развиться не может и зелень земная.
Как, наследники Евы, от вас мне себя уберечь,
Если злобой у вас переполнены сердце и речь?
Не нужны ни кольчуги, ни шлемы, ни дерзкая сила,
Если вправду исполнится то, что судьба вам сулила.
"Час придет, - говорю, - время всадника сбросит с коня",
Я пугаю сердца. Впрочем, кто побоится меня!

- Поистине, восторг - души моей природа,
Я лгу, а ложь душе - напиток слаще меда.
Есть у меня господь, и если в ад сойду,
Он дяволу меня не даст терзать в аду
И жить мне повелит в таких пределах рая,
Где сладкая вода течет, не убывая.
Тогда помои пить не мне в аду на дне,
Смолу на темя лить никто не будет мне.

- Сколько было на свете красавиц, подобных Плеядам,
А песок и для них обернулся последним нарядом.
Горделива была, отворачивалась от зеркал,
Но смотреть на нее - другу я бы совета не дал.

- О племя писателей! Мир обольщает ваш слух
Напевом соблазнов, подобным жужжанию мух.
Кто ваши поэты, как не обитатели мглы, -
Рыскучие волки, чья пища - хвалы и хулы.
Они вредоносней захватчиков, сеющих страх,
Как жадные крысы, они вороваты в стихах.
Ну что же, примите мои восхваленья как дань:
В них каждое слово похоже на резкую брань.
Цветущие годы утратил я в вашем кругу
И дней моей старости с вами делить не могу.
Уже я простился с невежеством ранним своим,
И хватит мне петь племена ар-рабаб и тамим.

- Быть может, прав мудрец, и мир не знал времен,
Когда бы не был я в живое воплощен.
То распадаюсь я, то вновь соединяюсь,
То вяну лотосом, то пальмой возрождаюсь.
Хоть скупость - грех большой, но медлю я, скупясь,
Прервать безропотно с самим собою связь.
Мечта богатого - приумноженье рода,
А был бы он умней - чурался бы приплода.

- Скажи мне, за что ты не любишь моей седины,
Постой, оглянись, я за нею не знаю вины.
Быть может, за то , что она - как свечение дня,
Как жемчуг в устах? Почему ты бежишь от меня?
Скажи мне: достоинство юности разве не в том,
Что мы красотой и прятностью внешней зовем, -
В ее вероломстве, ошщибках, кудрях, что черны,
Как черная участь разумной моей седины?

- Горделивые души склонились к ногам
Беспощадных времен, угрожающих нам.
Даже капля единая слезного ада
Опьяняет сильнее, чем сок винограда.
О душа моя, жизни твоей не губя,
Смерть не тронула крыльями только тебя.
Поражают врага и копьем тросниковым.
Сердце кровоточит, уязвленное словом.
Подгоняя своих жеребят, облака
Шли на копья трепещущего тросника,
Или то негритянки ходили кругами,
Потрясая под гром золотыми жезлами?
Если кто-нибудь зло на меня затаит,
Я, предвидя коварство, уйду от обид,
Потому, что мои аваджийские кони
И верблюды мои не боятся погони.

- Я горевал, когда под оболочкой дня,
Все больше голова белела у меня.
Но чернота волос... Быть может, это грязь?
И зубы чистые блестят, как день, светясь.
Мы любим эту жизнь, подобную любви
Тем, что сердца у нас и от нее в крови.
Стенает человек: "Продлись!"
А жизнь в ответ: "Ни часа лишнего! Теперь на мне запрет".
Когда же кончится безвременье разлук
И встретит жизнь свою ее влюбленный друг?
Не раз твой верный щит спасал тебя от стрел.
Смирись и брось его, когда твой час приспел.
Я не похож на тех, кто, чуя смерти сеть,
Твердит, что все равно - жить или умереть.
Молитву совершать приходится, когда
Для омовения принесена вода.
Решимости былой тебя лишает ночь.
Друзья-созвездия спешат тебе помочь.
О верные друзья моих незрячих глаз,
Ведите и меня встречать последний час!
Нет горше ничего, чем хизни маета.
А горек твой глоток, так выплюнь изо рта.

- Пойми значение сменяющихся дней.
Чем ты вниматкльней, тем речи их слышней.
Все, что случается, поистине похоже
На то, что видел мир, когда он был моложе.

Непознаваем жизни круг…
Господь умен, иль черт хитер?
Забросит искры в души вдруг,
И разгорается костер.
Костер любви, желаний, страсти
Ничто не сможет загасить.
Все катаклизмы и ненастья
Легко он сможет отразить.
Он не боится бурь и снега
Любая не страшна гроза,
Когда с таинственною негой
Любовью светятся глаза…

Огонь любви казался вечным,
Не утихал его напор.
Во всей вселенной бесконечной
Нас было двое – и костер…
И снова дьявольские козни –
Сам разжигает, сам и тушит.
Решив, видать, добиться розни,
Он гасит икры в наших душах...
И тут с костром случилось что-то,
Он на глазах стал угасать.
Как будто, от досады кто-то
Дрова сырые стал бросать.
Померкло глаз твоих сияние,
В них виден огонек свечи.
И веет холод расставания,
И гаснет огонек в ночи…
Свечу ладонями прикрою,
Почти угасшую уже.
Пока горит она, не скрою,
Надежда теплится в душе…

Любовь бывает безответной,
Бывает яркой и хмельной.
А иногда гуляет где-то,
Давая душам выходной.
Бывает ветрена, и зыбка,
Тиха бывает, и скромна.
Бывает с грустною улыбкой,
Но не бывает холодна.
Бывает - чувства остывают,
Но вспыхивают с новой силой.
Как прежде души оживают,
И шепчет милая вновь: - милый…
Я уберу дрова сырые,
Тепло души вложу в свечу.
Вокруг костра круг очерчу,
И канут в Лету чары злые.
Я верю, что костер вернется,
Согреет искрами любовь.
И сердце птицей встрепенется,
Забьется с прежней силой вновь…

Пусть осень жизни неизбежна,
И время холодит нам кровь…
Ростки любви храните нежно,
И будет вас хранить любовь.


Влад Макеев

Не будем пить из одного стакана
Ни воду мы, ни сладкое вино,
Не поцелуемся мы утром рано,
А ввечеру не поглядим в окно.
Ты дышишь солнцем, я дышу луною,
Но живы мы любовию одною.

Со мной всегда мой верный, нежный друг,
С тобой твоя веселая подруга.
Но мне понятен серых глаз испуг,
И ты виновник моего недуга.
Коротких мы не учащаем встреч.
Так наш покой нам суждено беречь.

Лишь голос твой поет в моих стихах,
В твоих стихах мое дыханье веет.
О, есть костер, которого не смеет
Коснуться ни забвение, ни страх.
И если б знал ты, как сейчас мне любы
Твои сухие, розовые губы!


Анна Ахматова

Каждый день приносит удивленья,
Новых впечатлений вьётся нить,
Листопадной осени мгновенья
Я б хотел надолго сохранить.

Сохранить осенние пейзажи,
На холсте оставить яркий след.
И печаль, и радость в жизни нашей
Есть и будет в круговерти лет.

В парк уйду, бродить без всякой цели,
Ни о чём не думать, не гадать.
С крон деревьев листья облетели,
Тёплых дней настала благодать.

Городские улицы и скверы
Затаились, как в каком-то сне.
Тишина, исчезли птичьи трели, -
От чего-то неспокойно мне.

Всё пройдёт, придёт иное время,
Будет слякоть, грязь и холода,
Первый снег, зимы студёной бремя
И весною талая вода.

Саша Ермаков

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

Вот снова день исчез, как ветра легкий стон,
Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.
Но я, покуда жив, тревожиться не стану
О дне, что отошел, и дне, что не рожден.


Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.
Глупец, кто для вина лишь клевету припас.
Ты говоришь, что мы должны вина чураться?
Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас.


Увы, не много дней нам здесь побыть дано,
Прожить их без любви и без вина - грешно.
Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод:
Коль суждено уйти - не все ли нам равно?


Ты сердце бедное мое, господь, помилуй,
И грудь, которую томит огонь постылый,
И ноги, что всегда несут меня в кабак,
И руку, что сжимать так любит кубок милый.


Друзья, бокал - рудник текучего рубина,
А хмель - духовная бокала сердцевина.
Вино, что в хрустале горит, - покровом слез
Едва прикрытая кровавая пучина.


Ах, сколько, сколько раз, вставая ото сна,
Я обещал, что впредь не буду пить вина,
Но нынче, господи, я не даю зарока:
Могу ли я не пить, когда пришла весна?



Запрет вина - закон, считающийся с тем,
Кем пьется, в когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить - признак мудрости, а не порок совсем.


Я к гончару зашел: он за комком комок
Клал гляну влажную на круглый свой станок:
Лепил он горлышки и ручки для сосудов
Из царских черепов и из пастушьих ног.


Пускай ты прожил жизнь без тяжких мук, - что дальше?
Пускай твой жизненный замкнулся круг, - что дальше?
Пускай, блаженствуя, ты проживешь сто лет
И сотню лет еще, - скажи, мой друг, что дальше?


Приход наш и уход загадочны, - их цели
Все мудрецы земли осмыслить не сумели,
Где круга этого начало, где конец,
Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?