Когда-то жил на свете один неуравновешенный юноша. Трудно сказать, откуда в нем столько злобы накопилось, но сдерживать ее он уже не мог. А может, и не хотел. Вот и вымещал ее на всех, кто под руку подвернется. До драк, конечно, не доходило, но слов грубых и обидных для окружающих юноша не жалел. И своей несдержанностью огорчал не только чужих людей, но и домочадцев, особенно отца.

   Как-то, после очередной вспышки гнева,

отец взял сына и отправился к ребе - человеку доброму и мудрому.

   — Всякий раз, когда ты не сможешь обуздать злобу и начнешь вымещать ее на ком-нибудь другом, возьми гвоздь и вбей его в большое бревно, — обращаясь к юноше, сказал ребе.

   Отец принес сыну увесистый ящик с гвоздями, а бревно разместил в дальнем углу двора. Юноша не смел возражать отцу, а тем более ребе. Поначалу ему приходилось не десятки гвоздей за день вколачивать в бревно. При этом он проделывал сотню метров до него и обратно Вскоре юноша уразумел, что усмирять свои негативные эмоции куда проще и легче, нежели забивать гвозди. День ото дня гвоздей он вбивал все меньше и меньше. И настал день, когда сын поспешил обрадовать отца своим самообладанием: он ни разу в этот день не поддался гневу.

   Однако юношу ждало новое испытание. Вернувшись к ребе с радостной вестью, юноша ждал похвалы, но ребе сказал:

  — Каждый раз, когда тебе удастся сдержаться, ты должен вытаскивать по одному гвоздю из бревна. Это будет твое извинение перед теми, кого раньше ты несправедливо оскорбил или обидел.

    И он искренне взялся заглаживать свою вину. Тем не менее, прошло немало дней, прежде чем последний гвоздь гнева был извлечен из бревна. Юноше казалось, что теперь-то он другой, что умеет управлять своими чувствами, сдерживать порывы, прежде всего, идущие от ненависти и раздражения. На самом деле так оно и было.

  Когда в бревне не осталось ни одного гвоздя отец с сыном снова пришли к ребе:

   — Посмотри, сколько глубоких отметин в бревне, — сказал ребе, — оно уже никогда не будет прежним. Так и человек: обидишь его, оскорбишь – оставишь след, шрам в его душе. И часто никакие извинения не заставят их исчезнуть. А потому берегись гнева своего. И если уж он проник в тебя, не давай ему вырваться наружу.