Андрей Яхонтов
Публикаций: 1075
Завтрак съешь сам, обед подели с другом? В обеденное время у меня нет друзей!
Ох, и бедна событиями наша культурная повестка, истощена эстетическая претензия, коль локальным маловразумительным эпизодам, творящимся на сценах, подиумах и детских утренниках, придаем статус бала Воланда. Не устаем обсасывать мизерабельные курьезы, раздуваем муху до слоновьих думских габаритов. Нечем больше заняться?
Загадочные субстанции — литература, музыка, живопись, кино, театр — эфемерны, параллельны зоологически-физиологической действительности, но нет более осязаемого, прочного, вещественного материала, чем тот, из которого сотканы романы, сериалы, пьесы, пейзажи, симфонии — лучшие из них куда долговечнее человеческой плоти, потратившей себя на сотворение шедевра. Можно сказать: созидательное воображение — это самая наиреальнейшая реальность.
Бумажник был ему не нужен вследствие хронического отсутствия средств, но он его со значением извлекал, многообещающе открывал, деловито заглядывал внутрь, то ли стремясь убедить окружающих в материальном благополучии, то ли проверяя: не завелись ли деньжата сами собой.
Мысли о Словакии, Братиславе, премьер-министре Фицо переплелись с давним убеждением: представление о чехах и словаках как о дремлющих непассионарных народах, покорно сдавшихся на милость Гитлера, в корне ошибочно, а суждение, что изображенный Ярославом Гашеком бравый солдат Швейк являет собою угодливый национальный характер, прислуживающий то австро-венгерской, то советской могучим империям, иллюзорно.
— Пришел сын к моему отцу и говорит: «Дедушка, дай на хлеб. У нас с мамой есть нечего». Тот отсчитывает тридцать копеек. Тоже хорош. А Дима ему: «Дай больше. Нам белого и черного купить». Ну, отец дает шестьдесят. Потом мне звонит: «У вас действительно есть нечего?» Я говорю: «Глупость, приди, погляди — полный холодильник». Он разозлился: «Если твой сын снова придет, вышвырну его». Я ему: «Он, между прочим, твой внук». — «Мои внуки не побираются!».
Когда мой 90-летний дедушка с дрожью в голосе вспоминал свое детство и свою певшую ему колыбельные, удивлявшую сказками маму, я испытывал легкую степень замешательства: седенький старичок был ребенком? Несмышленыша убаюкивали в колыбели, водили за крохотную ручку по комнате? Подтверждавшие снимки отсутствовали: в дни дедушкиного младенчества не существовало фотоаппаратов, изыски технического прогресса явились позже...
А вот на свадьбе был случай. Смотрю, идет Саша. Он припозднился. Я в окно его увидел. Дай, думаю, напугаю. Взял муляж автомата, вышел на лестницу и жду. А гулянка была на втором этаже. Он просто через балкон перемахнул. А я жду. Десять минут, пятнадцать. Когда же, думаю? И тут дверь открывается, входит старушка. А я на нее — дулом.
Неистребима вера народа в доброго, мудрого, справедливого батюшку-царя. Неумирающи мечты и мифы о ласковом, честном, некоррумпированном правителе, который печется сперва о подданных, а потом о себе. Слухи о позитивных качествах такого явившегося светоча растут и множатся — порой вопреки не столь цветистой объективной реальности.
Истолченная в ступе вода активно задействована в народном хозяйстве, пользуется неиссякаемым спросом при удовлетворении общественных нужд, незаменима для обеспечения ежедневных личных потребностей, таких как заваривание черного и зеленого сортов чая — ради усиления их аромата и вкуса, смешивания алкогольных и безалкогольных коктейлей, широко востребована и применяется в гигиенической, культурно-массовой, просветительской и медицинской отраслях.
Умер Сергей Абрамов — изящный писатель, фантазер, легкий, необременительный человек. И при этой легкости и необременительности, выпуская увлекательные книги («Выше радуги», «Двое под одним зонтом», «Рыжий, Красный и человек опасный»), он работал в советское время в самом ортодоксальном официозном издании — газете «Правда», в отделе искусств, которым руководил тоже очень неформальный Николай Потапов.
Он размыто, неконкретно продолжал верить в свою звезду. Иногда казалось: обставит, обгонит всех на жизненной дистанции, кривая вывезет лучше и дальше, чем тащит других. Вдруг, например, ученые откроют: антибиотики принимать полезно, они продлевают срок человеческого бытия — все бросятся наверстывать, глотать их ложками, а он-то уже наелся досыта, до отвала: шутка ли, каждую зиму пневмония!
Повелось: разлюли-демократы (в силу широты либеральных всеобеляющих воззрений и вседозволяющих послаблений) приводят к власти упертых реакционеров, а махровые монархисты, убежденные поборники твердой руки, не допускающие малейшего компромисса с революционными завихрениями, крушат собственной несгибаемостью, будто тараном, троны возлюбленных царей и споспешествуют торжеству анархии и прочей социальной вакханалии
Россия пребывала во мгле задолго до того, как эту особенность ее прозябания подметил в начале ХХ века дружественно расположенный к перебаламутившему страну Ленину английский писатель-фантаст Герберт Уэллс.
Дебри исторических хитросплетений вряд ли окажутся распутаны до полной, предельной ясности. С течением времени выгодные ангажированным политикам стереотипы, навязанные обществу, которому недосуг копаться в прошлом, отвердевают, скандальные сплетни торжествуют, слепленные умелыми или топорными идеологами мифы предстают истиной в последней инстанции, а реальные факты тускнеют, перестают интересовать кого-либо кроме запыленных архивистов.
Всего-то две остановки предстояло ехать. Раньше не задумываясь отмахал бы смехотворное расстояние пешком. Притиснул социальную карту к валидатору. С переднего сиденья поднялась старушка и уставилась на него. Опрятная, аккуратная. Что-то знакомое брезжило в ее облике. Впору было смутиться, столь неотрывно и зачарованно взирала. Отвел глаза, проследовал мимо.
Умелец-кулинар обучал внимавших ему с надеждой дистрофиков навыку готовить кашу из подручных средств. — Топор имеем в наличии? — бодро спрашивал он. — Нет топора! — сокрушались они. — В прошлом годе сволокли в металлолом. Зачем топор, если лес под корень вырублен?
Собрались отъявленные махровые мракобесы на конференцию и стали думать: что бы такое-эдакое изобрести, чего раньше никто не изобретал. Один предложил:
В музее Александра Герцена 31 января на вечере, посвященном весомой дате, 90-летию ЦДЛ, будет презентована книга Андрея Яхонтова «Тени Дома литераторов». Без наигранного пафоса, отчасти амикошонски автор повествует о небезынтересных судьбах небезынтересных мэтров прозы, поэзии, драматургии и, попутно, о прелюбопытнейшей истории овеянного мистическими легендами писательского оазиса.
Мой тесть… Ничего не имею против своего тестя. Имею против КГБ. Каждый год мой тесть ездил отдыхать в Молдавию. Почему он туда ездил? Нашим органам взять бы да поинтересоваться. Почему директор магазина «Колбасы» каждый год ездит в Молдавию? А он ведь скупал золотишко — монеты царской чеканки, часы, портсигары. Нынешнее золото — дрянь. В нем примесей для веса больше, чем самого золота. А царское — чистое. И он его скупал килограммами и ездил в Молдавию.