Андрей Яхонтов
Публикаций: 1086
Не произойди в нашей стране финансовый и экономический кризис, большинство фирм не разорилось бы. Если бы они не ухнули, люди не оказались бы на улице. Если бы Иван Петрович Сидоров не оказался на улице, его бы не обложили налогом «за тунеядство». Но все сложилось куда как счастливо! А тут еще и квартиру отняли — за неуплату кредита.
Григорий Ефимович Распутин, которого один из его бывших сподвижников (а впоследствии злейший враг) назвал «святым чертом», — одна из самых загадочных фигур русской истории. Вышеприведенная характеристика — соблазнительно-емкая с точки зрения недалекого обывателя — свидетельствует о крайне противоречивом характере этого человека.
От имени культурной прослойки общества хочется сердечно поблагодарить высокопоставленных заботников о благе народа: бытие, которое они организовали на вверенных им пространствах, вновь толкает к чтению, театру, живописи, в кинозалы. То, что на выставку Серова и Айвазовского лом посетителей, — вовсе не свидетельство возросшего культурного уровня.
В студенческом возрасте я был одержим мыслью о смерти (что в общем-то неплохо: о смерти надо задумываться с малых лет). В то время я был автором двух-трех опубликованных рассказиков.
Николай Гаврилович и Ильич сказали на века вперед. Сказали бессмертно. Сказали беспощадно: «Нация рабов… Сверху донизу — все рабы!» Могло ли такое прозвучать двадцать лет назад? Нет, в те дни Ильич (да и автор романа «Что делать?») молчали в тряпочку. Народ сам знал, что делать. И выходил на демонстрации… Митинговал. Грудь наполнялась гордостью за себя и страну. А сейчас?
Я хочу рассказать о моем друге, писателе Юрии Кувалдине. Что за псевдоним он выбрал? Почему? Не каждый отважится выбрать такой — грубый, подминающий, разящий наотмашь и в лоб. Перековывающий. А настоящая его фамилия — простая, изящная, литературная: Трифонов.
Давненько я не обращался к своей энное количество лет назад выплеснувшейся книге «Учебник Жизни для Дураков» — прискорбно не устаревающей, не увядающей, по-видимому, вечно юной — как бы печально и нескромно это ни звучало. Вот новые главы из этого продолжающего самосоздаваться пособия.
Известный политический деятель, у которого негусто с собственными мыслями, активно эксплуатировал некоторые мои опубликованные в «МК» наблюдения над особенностями воззрений русских революционеров: «Прощайте, родные, прощайте, друзья, Гренада, Гренада, Гренада моя!»
Настал миг облегчения. Кудрин объявил, что совсем скоро Россия слезет с нефтяной иглы и несырьевое производство станет превалировать над сырьевым. Произойдет это буквально через 10–12 лет. Трудно сдержать всплеск оптимизма! Жаль только, не всем удастся удостовериться в справедливости этого прогноза.
Давно хотелось проиллюстрировать простеньким примером направленность, устремленность, векторность движения человечества (только ли русской его части?) ко вполне определенным координатам... Тут и подвернулась книжечка (выжимка из большого тома мемуаров Петра Кропоткина «Записки революционера»), изданная «Детской литературой» еще в советские времена. Пролистав ее, я ахнул: столь многое вместила эта брошюра, адресованная подрастающему (и подросшему с тех пор) поколению.
Почему, в каких обстоятельствах возникает единение мужчины и женщины? О, это в высшей степени непростой процесс! Путь друг к другу неисповедим, неожидан и долог.
Попробуйте сказать, что не созвездия определяют ход жизни! Нет, совпадение земного и небесного — не выдумка! Позапрошлый год, год Лошади, был объявлен Годом культуры (разве она, культура, не тягловый Пегас?). Прошлый год — год Козы, поименовали Годом литературы (разве она не блеет беспомощно и не стоит в центре многих художественных произведений: от сказки о семерых козлятах до «Созвездия Козлотура» Фазиля Искандера?).
О чем в первую очередь хочется порассуждать после выборов? Пожалуй, о тайне пушкинского безмолвия, вернее, о тайне народного безмолвствования, отображенного Александром Сергеевичем в его маленькой трагедии «Борис Годунов». Самое время разгадать знаменитую ремарку этой пьесы: «Народ безмолвствует». Мне 18 сентября стало совершенно ясно, почему электорат давних дней и наш, нынешний набрал в рот воды. Если бы Пушкин дожил до теперешних дней, его «маленькая трагедия» была бы еще короче.
Была красива. Подалась в валютные проститутки. Дело было в советские времена.
На 93-м году ушел из жизни Андрей Михайлович Турков
Я заглянул к поэту буквально на минуточку: мы условились, что наведаюсь к нему и получу в подарок его новый стихотворный сборник с автографом, но и этой минуточкой он не располагал. Впихнув мне в руки тощий томик, любимец муз объяснил...
Странно, что в школе, обременяющей учеников массой лишнего и никчемного, не преподают главный предмет — ценность жизни. Без него остальные дисциплины теряют смысл. И может быть, даже вредны. К чему и с какой подпругой прикладывать знания, если нет цели и основы? Тогда почерпнутые сведения могут быть применены и использованы во вред.
Как мало надо, чтобы переместиться из блаженства, из пуленепробиваемой шкуры победителя — в жалкое, согбенное состояние: стоит плохо себя почувствовать (заболел живот или голова) или врач скажет, что неважнецки выглядишь — и вот уже не гордо выпяченная грудь и прямые плечи, а ссутуленность и несчастность всего твоего облика и внутренней подпруги.
Вряд ли кто-нибудь возьмется отрицать: жизнь в России — как и в каждой свое-образной стране — особая, не похожая на скуку отсталых государств, церемонно-демократическую тягомотину Запада или улыбчивую диктатуру Востока. Эти поправки на географические и политические нюансы, эти отличия, эти несовпадения чем дальше, тем более заметны.
Перебирая залежавшиеся газеты, я увлекся и стал не бегло, а внимательно их изучать. И поразился: публицистические материалы ни на йоту не устарели — хоть сегодня ставь в газету и не снабжай никакими обновлениями и ссылками на вчерашний день. В них всё те же обвинения власти в неповоротливости и продажности, а населения — в забитости и покорности. Что это значит? Что жизнь стоит на месте? Что никуда не движется? Или движется — назад, усугубляя свои недостатки?
Произнесенное (и спетое в виде куплетов и арий) сбывается. Слова мало-помалу начинают материализоваться. Скажи «халва» — и во рту станет слаще. Скажи: «Мы их шапками забросаем» — и оглянуться не успеешь, как грянут военные конфликты.
Начну с безмятежных школьных лет... В «Новом мире» явилась повесть уже известного мне с самой лучшей стороны автора. Сочетание пышного, фазаньего, казалось, имени и герценовского (я штудировал «Былое и думы») восточного псевдонима-фамилии обещало: скучно не будет. (Путаница, неразбериха в детской голове, приплюсовывается еще и Ихтиандр — человек-амфибия фантаста Беляева…)
Стоит ли что-либо сочинять (и тратить время и силы на фиксацию очевидного), если все необходимое давно сочинено и пылится в хранилищах, на книжных полках, в нерасшевеленных архивах? Нужны ли разжевывающие, «дополнительные», «в нагрузку» к созданным литературные произведения, суть которых выражена, скажем, в 66-м сонете Шекспира — ведь в этом коротеньком стихотворении сказано философски и беспощадно обобщено — всё, растолковано обо всем.
Неужели вы не поняли? Это специально. Специально делается. Наперекосяк. Наоборот. Вопреки здравому смыслу. Чтоб не скучно было жить. Чтоб веселье хлестало через край и напропалую.
Не надо заботиться о народе. Народ (в перспективе) сам о себе позаботится. Позаботьтесь лучше о своем собственном имидже. Хоть на это направьте свои скудные внешние и мозговые ресурсы. К вам взываю, правители всего мира! Опомнитесь, пока не поздно! Чтоб сохранился мало-мальски пристойный ваш образ в веках. Иначе не миновать комедийного, шутовского исторического шаржа на фоне сварганенных вами бедствий.
Однажды заспорили Майнкампфов и Гитлерюгендов: какой правильный путь развития общества выбрать?
Олимпийские соревнования среди пекарей Ничего естественного в мире не остается — всеохватная история с мельдонием наглядно это продемонстрировала. Для побед, оказывается, нужны не только упорные тренировки, не симбиоз совершенства тела и духа, а химические (или естественного происхождения) ингредиенты. Виртуозность обмана и подмены. Нужны — рекорды, звания, медали, добытые любым способом. И вспомогательными средствами.
Мне нет дела до Николаса Никльби. Я знать не хочу, как он скитался по Лондону и огребал оскорбления и унижения. Никто не желал помочь ему даже в самой малости. У этого Николаса, когда он был еще ребенком, умер отец, а родной дядя измывался над племянником. Внезапный миг возвышения и прихлынувшее везение этого литературного персонажа меня тоже не касаются.
Никого не упрекаю. Люди существуют по безысходности...