Имеющий в руках цветы плохого совершить не может

Поэт и прозаик в одном лице, советский классик Владимир Солоухин. Фото РИА Новости

В июне этого года исполнилось 100 лет со дня рождения классика советской литературы Владимира Солоухина (1924–1997). «Если бы меня разбудили ночью и спросили: «Нина, кто твой самый любимый писатель (поэт и прозаик в одном лице)?» – я, не задумываясь, ответила бы: «Владимир Солоухин!» – так я написала в своем сочинении на свободную тему, когда в 1972 году поступала в Литературный институт им. А.М. Горького, куда меня рекомендовал Владимир Солоухин и куда я с его легкой руки поступила и где проучилась пять лет.

Но моим любимым писателем Владимир Солоухин стал задолго до того, как он рекомендовал меня в Литературный институт. Я со школьной скамьи знала стихи Солоухина, они были мне очень близки и запоминались сами собой:

Имеющий в руках цветы

Плохого совершить

не может…

Мне странно знать,

что есть на свете,

Как прежде, дом с твоим

окном…

(…)

Который год прошел

с разлуки!

Седьмая ночь, седьмой

рассвет!

А еще я читала прозу Солоухина, его книги – «Капля росы», «Владимирские проселки», написанные простым, ясным, понятным языком, таким, из которого, как из песни, ни одного слова не выкинешь и который красив и естественен, как наша русская природа, и соответствует ей. Владимир Солоухин в своих книгах открывал для меня не Америку, как Колумб, а Россию.

В книге «Черные доски» он показал иконный лик России. А когда я прочитала роман Солоухина «Мать-мачеха», герой которого Митя Золушкин мечтал поступить (и поступил) в Литературный институт, в который и я мечтала поступить, я решила показать свои стихи не кому-нибудь, а именно ему, Владимиру Солоухину. И он прочитал их и рекомендовал меня в единственный во всем мире вуз, где «учат на писателей». И, по сути, стал не только моим старшим другом и покровителем, а моим литературным отцом, который заботился обо мне как о своей литературной дочери.

Кстати, и его дочь Ольга Солоухина училась в Литературном институте в одно время со мной, и я подружилась с ней, а потом и со всей семьей Владимира Алексеевича.

Солоухин, когда я окончила институт, помог мне издать первую книгу стихов «Разбег», и не где-нибудь, а в фирменном тогда издательстве «Советский писатель», и сам отнес туда мою рукопись, приложив к ней внутреннюю рецензию, в которой сравнил мою поэзию с ромашкой на лугу:

Язык Солоухина красив и естественен, как наша русская природа. Фото Евгения Лесина

Поскольку рукопись будет находиться в вашем распоряжении (в отделе поэзии издательства, у редактора. – Н.К.), вы все увидите сами. Скажу лишь, что с выходом первой книги Нины Красновой русская молодая поэзия примет хорошее пополнение. Одним хорошим русским поэтом будет больше. Издательство «Советский писатель» сделает благородное дело, издав сборник Н. Красновой».

Когда же эта моя книга в 1979 году вышла в свет, Владимир Солоухин рекомендовал меня в Союз писателей СССР, куда меня и приняли в 1980 году. Было это на Совещании молодых писателей 1979 года, куда меня пригласил журнал «Юность». Там я попала в семинар, которым руководил Андрей Дементьев. А вот текст солоухинской рекомендации:

«В свое время (лет шесть-семь назад) мне довелось рекомендовать в Литературный институт начинающую поэтессу из Рязани Нину Краснову. И вот уже у нее сборник стихотворений в издательстве «Советский писатель». Ее голос окреп, дарование сформировалось, появилось собственное лицо и имя в современной советской поэзии – Нина Краснова. Я рад был услышать, что последнее Всесоюзное совещание молодых рекомендует Нину Краснову в Союз советских писателей. Присоединяюсь к этой рекомендации и, в свою очередь, рекомендую Нину Петровну Краснову в СП СССР».

Солоухин был внутренним рецензентом и моей книги «Потерянное кольцо» (1986). И помог мне выпустить книгу «Плач по рекам» (1989), которую чуть было не зарубили в издательстве. Помог он мне как члену Союза писателей СССР и получить в Рязани квартиру. Он помогал мне и практическими делами, и ценными советами. Причем делал это «без лирической подоплеки», если говорить его же словами. А я, поскольку в студентках работала машинисткой в машбюро Литературного института, помогала ему перепечатывать на машинке его рукописи. И даже когда отучилась в институте и уехала назад в Рязань, он присылал мне туда рукописи своих книг. И за годы нашей с ним дружбы я отпечатала ему почти все собрание его сочинений: и «Время собирать камни», и «Олепинские пруды», и «Созерцание чуда», и «При свете дня», и «Соленое озеро». И «Последнюю ступень», о которой Леонид Леонов говорил, что это «бомба», которую Солоухин носит с собой. А когда книгу не только читаешь, но еще и перепечатываешь, как если бы переписываешь от руки, она входит в тебя, как ни одна другая, и остается в тебе навсегда и влияет на тебя всеми словами и мыслями и взглядами автора, как никакая другая.

Солоухин повлиял на меня, на мое формирование и развитие, как никто из писателей, и сыграл самую большую роль в моей литературной судьбе. Я благодарна Богу за то, что он свел нас с Солоухиным на большой литературной дороге, на «кремнистом пути» литературном.

Кстати сказать, Владимиру Солоухину очень нравились песни певца и композитора Анатолия Шамардина. Весной 1996 года Владимир Солоухин слег в больницу. Мы с Анатолием навещали его. А потом осенью того же года виделись с ним около станции метро «Маяковская», когда шли вдвоем в зал Чайковского на вечер Андрея Вознесенского, куда шел и Солоухин, который сравнивал поэзию Вознесенского с кактусом и цитировал стихи Вознесенского «Помоги мне подняться, Господь, / Чтоб упасть пред тобой на колени!». А в 1997 году, когда Солоухин умер, мы с Анатолием ездили на его отпевание в храм Христа Спасителя. О чем я потом написала такие стихи:

Жизнь познав

на своем же горбу

И оставшись в ней

индивидом,

Вы лежали в большом гробу,

С полудетским

обиженным видом.

Не Христос, сошедший

с холста,

Мой учитель с седыми

вихрами,

Вы лежали в Храме Христа,

К Вашей смерти построенном

Храме.

Ну а потом я – с группой москвичей – каждый год, 14 июня, в день рождения Владимира Алексеевича Солоухина, ездила на автобусе в Олепино, на Солоухинские праздники. Постоянными участниками праздников там были и Семен Шуртаков, и Владимир Крупин, и Дмитрий Швед. Организатором был Михаил Мендоса-Бландон, а бессменной ведущей – поэтесса Нина Карташова. Мы выступали на дощатой эстраде около законсервированной церкви и около дома писателя, где выступали и владимировцы во главе с писателем Николаем Лалакиным. А девизом праздников служили строки Владимира Солоухина:

Россия еще не погибла,

Пока мы живы, друзья!

И мы все вместе ходили на его могилу, где священники совершали литию. С нами были и жена писателя Роза Лаврентьевна, и их дочка Елена с мужем, и Ольга, и внучка Наташа, ее дочка Катя и внук Алексей. Об этих праздниках я неоднократно писала в «НГ-EL».

Мне в марте 2024 года исполнилось 74 года. Я уже «девушка в годах» и за свою жизнь открыла для себя многих наших отечественных и зарубежных писателей, и многие из них стали моими любимыми. Но если бы сейчас меня разбудили среди ночи и спросили: «Кто твой самый любимый писатель?» – я, не раздумывая, ответила бы: «Владимир Солоухин!»