Зима разбавила черную землю донецких полей белым цветом, обнажив редкие лесопосадки, где еще осенью можно было скрыться с глаз надоедливых электронных «птичек», несущих своим жужжанием возможную гибель. Снег тонким слоем укутывает следы осенне-летних сражений — разбитую бронетехнику и брошенные безымянным минометным расчетом снаряды. Шум артиллерии не смолкает. Работают наши, но в любой момент дать ответ могут те, кого мы еще с десяток лет назад также величали «нашими».
На СВО вслед за братьями
«Здесь на самом деле передвигаться лучше всего ночью и только в составе группы. Украинские позиции где-то в километре-двух отсюда. Постоянно работают вражеские ДРГ. Группу вооруженных людей они вряд ли будут атаковать, дабы не вскрыть себя, но если увидят одинокого военного, то точно убьют», — рассказывает мне боец с позывным Туман.
Словно в подтверждение его слов впереди появляется фигура мужчины в военной форме. За его спиной — громадный рюкзак. В руках автомат. При виде нас он переводит палец на курок и готов стрелять в случае малейшей опасности. Но все в порядке — это боец с соседнего участка. Поздоровавшись, Туман дает ему напутствие и предостерегает ходить этими тропами в одиночестве.
Туман — казак, атаман Владимировской станицы Сахалинского казачьего округа. Здесь, под Донецком, он оказался вместе с другими казаками с Сахалина, которые отозвались на его призыв и отправились принимать участие в специальной военной операции вслед за своими братьями.
«В первый день мобилизации в сентябре я обзвонил всех наших казаков. Мы, можно сказать, самые первые по всей стране явились в военкомат, потому как световой день у нас на Сахалине начинается раньше всех. Изначально с нашей общины был 21 человек. Затем мы начали формироваться. К нам потянулись остальные казаки. Большинство из нас писали рапорты, чтобы попасть сюда. Мы здесь все добровольцы», — рассказывает он.
В военном камуфляже с оружием в руках и темной повязкой на левом глазу Туман напоминает пирата. Но его грозный вид никак не соотносится с добродушным нравом, умением отлично выражать свои мысли и бесконечным потоком идей на тему, как улучшить жизнь своего подразделения.
«Официально мы относимся к 39-й отдельной мотострелковой Краснознаменной бригаде, в составе которой сформирована наша отдельная казачья рота. „На гражданке“ я занимался бизнесом и общественной деятельностью, а здесь занимаю должность замполита. Решать приходится массу вопросов — от обеспечения нашей роты всем необходимым до налаживания контактов с соседями. Я пошел сюда за своих братьев. За свою семью. Для участия в спецоперации мне лично не нужны какие-то высокие мотивы. Я знал, что любого из нашей общины призовут, что мне нужно идти. Для меня этот вопрос закрыт», — твердо говорит он.
Наш диалог мы вынуждены прервать. Дорога сворачивает в поле, передвигаясь вдоль которого группа людей может привлечь внимание врага. Идти приходится цепочкой, соблюдая между собой дистанцию в десять метров. Из промерзшей колеи, накатанной грузовым транспортом, лучше не выходить — можно нарваться на мину. Группу впереди ведет Туман, а замыкает боец с позывным Ниндзя.
Ниндзя — казак с корейскими корнями. На Сахалине его ждет беременная супруга — на подходе уже четвертый ребенок. Свой небольшой бизнес, связанный с ремонтом автомобилей, он оставил на друга и ушел за братьями-казаками в зону СВО. «У большинства в нашей роте нет боевого опыта. Максимум — срочная служба, но это не так важно. Всему учимся на ходу. Глаза боятся, а руки делают», — говорит он.
Ниндзя отлично экипирован. На голове у него современный баллистический шлем, активные наушники. Отличная зимняя обувь на ногах и тюнингованный автомат. «Все это я закупал на свои деньги, — говорит боец. — В военкомате выдали все необходимое, конечно, но находиться здесь все-таки хочется с максимально возможным комфортом. Поэтому многое докупал на свое. Автомат вот малость улучшил, чтобы было удобнее с ним работать».
Деревня ВСУшников
Сахалинские казаки держат позиции на участке линии соприкосновения под Угледаром. Неподалеку отсюда — деревня Степное. Еще в марте за этот населенный пункт шли кровопролитные бои. С тех пор зона СВО на этом направлении практически не сдвинулась. Неподалеку другой населенный пункт — Ольгинка, от которой всего полчаса езды до трассы Донецк — Мариуполь. Там дорожные рабочие уложили новый асфальт. Кипят работы по благоустройству дороги. А всего в получасе езды бойцы проводят сутки за сутками в окопах и блиндажах, выслеживая врага по ночам, днем укрываясь от железного дождя артиллерии.
Ольгинку в народе прозвали деревней ВСУшников. Знающие люди говорят, что с украинской стороны участок линии соприкосновения неподалеку отсюда держат мобилизованные из Ольгинки. Нередко они переодеваются в гражданскую одежду и тайными тропами пробираются в поселок, чтобы навестить свои семьи, а заодно разведать обстановку в тылу врага. «Они такие же люди, как и мы, просто зараженные братоубийственными идеями», — рассуждает Туман.
На подходе к позициям казаков нас встречает сгоревший военный «Урал». Машина подорвалась на противотанковой мине, и, судя по состоянию кабины, сидевшие в ней вряд ли остались в живых. Окопы глубиной больше двух метров тянутся на два с половиной километра вдоль лесопосадки. Весь этот участок закрывают сахалинские казаки.
«У нас здесь все отлично организовано. Важно понимать, что я атаман лишь в мирной жизни, а в боевом походе казаки выбирают себе военного атамана. Им мы назначили Евгения. У него за плечами опыт Первой чеченской кампании. До мобилизации он работал массажистом. Планировал поехать в Москву на обучение в Академии кинезиологии, но оказался здесь вместе с нами. За боевую часть отвечает он, а мы беспрекословно ему подчиняемся», — рассказывает Туман.
В окопах у казаков порядок. Горы мусора, оставленные предшественниками, накрыты ветками. Оставлять за собой беспорядок — фатальная ошибка. По нему враг легко может вычислить позиции и навести артиллерию. Где-то в метрах десяти слышен звук пилы — это заготовкой дров занимаются братья-близнецы с позывными Серп и Молот. Молот имеет за плечами три года службы по контракту, в то время как его брат не попал в армию из-за проблем со здоровьем, но помешать ему пойти вслед за товарищами в зону СВО уже никто не смог.
«Граф спасал от мышей»
Казаки говорят, что на их участке относительно спокойная обстановка. Артиллерия ВСУ беспокоит регулярно, но на один их выстрел следует 20 наших. В остальном случаются лишь редкие вылазки диверсионных групп, но их удается пресекать. Лишь несколько дней назад украинцы проводили проверку боем на соседнем участке линии соприкосновения. «Пошли в атаку небольшим количеством пехоты при поддержке двух танков. Наша артиллерия отлично отработала — в результате один танк они потеряли и отступили», — говорит Туман.
«Да нас тут больше мыши беспокоят в блиндажах, чем украинцы, — смеется боец с позывным Масон. — Только, значит, заехали мы на эти позиции. Обустроились. Спустя время мыши просто заполонили блиндажи. У меня они тут всюду были. Людей вообще не боятся. Затем вдруг появилась большая крыса. Я думал, сейчас вместе с мышами и она начнет нашу еду красть. Но как только она появилась, мыши все сбежали. В итоге стал ее подкармливать. Жила рядом с буржуйкой. Мы ее Графом прозвали. Правда, в последнее время опять запропастилась куда-то, и мыши вновь появляться стали. У соседей вон кошка живет, а мышей не ловит. Они наглые, прямо по ней ползают. А Графа нашего боялись».
«Настоящие казаки сейчас здесь»
Туман говорит, что сплоченность российского казачества как нигде показала себя в военном конфликте на Украине. Друг друга поддерживают не только сахалинские казаки, но и общины из других регионов. «Помимо того, чем нас обеспечивает Минобороны, мы смогли сами выстроить логистику и собственное обеспечение. Большой плюс в том, что мы несколько обособлены в том, что мы сами можем себя обеспечивать необходимым. Закупили квадрокоптеры. Наладили поставки продуктов и необходимых вещей. Помогают земляки с Сахалина. Здесь много разных казачьих общин. Мы со многими наладили контакты. Легко опознаем друг друга по кубанкам. У казаков принято, что все должны быть в зоне боевых действий. Так что настоящие казаки сейчас здесь, а „ряженые“ отсиживаются по домам», — говорит атаман.
В ближайших планах у сахалинских казаков — выстроить надежное снабжение гуманитарной помощью для соседних подразделений. «Сейчас многие любят повторять, что этот конфликт не такой, какие были раньше. Я с этим не согласен. Да, изменились технологии, но основы остались прежними — это взаимосвязь между подразделениями и тыловое обеспечение, — уверяет боевой атаман сахалинских казаков Евгений. — Сейчас мы выстраиваем работу с гуманитарными организациями, чтобы доставлять помощь на участки СВО нашим соседям, куда не смогут попасть волонтеры. Поэтому наши ребята, которые отдыхают после работы на позициях, будут не просто бесцельно ходить по ближайшим поселкам, а займутся работой по тыловому обеспечению и помощью нашим соседям. Дел у нас всегда хватает, а чем деятельнее мы будем, тем быстрее наступит наша победа. В том, что мы победим, я не сомневаюсь, но то, как скоро наступит победа, зависит от наших ежедневных усилий».
